Глава 5. Наверное, мой ступор напоминает парализованность

Наверное, мой ступор напоминает парализованность. Я некоторое время, не мигая, смотрю на женщину, лицо которой уже никогда не воспроизведёт улыбку. Лишь испуг в глазах навеки запечатлелся на ней в последние секунды её жизни.

Словно во сне ощущаю, как кто-то поднимает меня с пола за руку – достаточно грубо – но, тем не менее, очень быстро «пейзаж» гостиной скрывается за кем-то, кто его заслоняет и это слегка успокаивает меня. Не сразу понимаю, что этот «кто-то» Эдвард. Доходит только тогда, когда мою руку отпускают, а дверь комнаты, где я оказалась, запирают.

Каллен недоверчиво смотрит на меня. В его малахитовых глазах насмешка надо мной и восхваление собственной непобедимости. Наверное, именно так торжествующий Цезарь всходил на престол: величаво, властно, красиво.

До сих пор не могу оправиться от увиденного. В глазах пляшут какие-то звёздочки, а колени сводит дрожь до такой степени, что ещё секунда, и я распластаюсь на полу.

– Жаждешь объяснения? – голос Эдварда раздаётся, словно через толстый слой ваты. Безуспешно пытаюсь сконцентрироваться на нём, но пока у меня это плохо получается. Кажется, будто мне отключили мозги, лишили способности мыслить. Перед глазами вместо меблировки незнакомой комнаты по-прежнему пустые и ужасающиеся глаза мёртвой женщины.

– С тобой этого не случится, если не будешь совершать ошибок, – что-то звякает, пока он говорит, и это самое «звяканье» заставляет меня немного привести в порядок мысли. Я вспоминаю, зачем я здесь и почему. Пытаюсь вернуться в реальность, цепляюсь за происходящее, словно утопающий за соломинку. В голове вместо ужаса начинает стучать лишь одна мысль, выжженная там калёным железом: «Спасти сына!».

– Что я должна делать? – голос предательски дрожит, как бы я не старалась храбриться. Снова начинает мутить, и слабость разливается по организму вместе с кровью.

– Вижу, ты смелая, Белла, – голос раздаётся совсем рядом со мной. Переведя взгляд вправо, натыкаюсь на внимательные зелёные глаза, придирчиво рассматривающие меня. Гляжу в них, будто в зеркало, не показывая никаких эмоций. Молюсь только о том, чтобы мольба в моём взгляде, обращённая к Каллену, не была им замечена. Возникнут вопросы. А он не любит вопросов. Тем более – чужих. Моих.

– Но насколько хватит твоей смелости? – С этими словами он берёт и сжимает мои руки в свои, словно в тисках. В то же время плотоядный взгляд мужчины обдаёт жаром всё моё тело и через намокшую одежду добирается до кожи. Начинаю мелко дрожать, пытаясь это скрыть. Пробую вырвать руки, но ничего не выходит. Он держит меня так, будто собирается заковать в кандалы.

– Надолго. На столько, сколько нужно, – отвечаю быстро, пытаясь убрать внутреннюю дрожь, хотя бы из голоса. Кажется, это мне удаётся.

Эдвард, не веря, поджимает губы, и отпускает мои запястья, быстро поднимаясь и возвышаясь надо мной – стоящей у стены – словно скала.

– Проверим? – его тон одновременно насмехающийся и пошлый. Чёрт, он видит меня насквозь!

– В каком смысле? – пытаюсь разобраться в смысле сказанных им слов, но его руки подсказывают ответ гораздо быстрее. Длинные бледные пальцы скользят по моей талии, подбираясь к краям водолазки, поднимая их вверх. Между тканью появляются просветы кожи. Его руки холодные и грубые. Едва они касаются тела, я дёргаюсь, силясь оторваться от него.

– И где же твоя смелость, Белла? – ехидно спрашивает он, не позволяя вырваться и прижимая меня крепче. Теперь его руки перемещаются вверх по моей талии, задирая водолазку всё выше и выше.

– Я пришла из-за работы… – шумно сглатываю, пытаясь выговорить слова между судорожными вздохами. Плохо удаётся. Не правдоподобно. Выглядит глупо и пугающе. В такие моменты я несу какую-то чушь про работу. Но ведь это правда! Я ведь не проститутка! Почему бы ему не найти кого-нибудь в ближайшем борделе?

– Из-за работы? – он повторяет слова за мной точно эхо, и в его изумрудных глазах прослеживается еле скрытое желание тут же овладеть мной. Похоть. Эгоизм. Выдержка. Он позволяет своим губам коснуться моей шеи как раз там, где бьётся пульс. Я вздыхаю, чувствуя, как подгибаются колени. В этот момент сильные руки мужчины снова спасают меня от падения на пол, и я замираю, не в силах шевельнуться.

– Мне нужны деньги. Я не искала тебя, ты меня нашёл. Я готова работать! – заявляю быстро и опасливо, одновременно переводя дыхание и лихорадочно пытаясь сообразить, что говорить дальше. Не знаю. Мысли путаются от внезапной выходки Эдварда. Слишком много событий за сегодня… Слишком много ужасов… Сколько я ещё выдержу?

– Ты готова работать? – он делает ударение на слове «работать», и я непроизвольно ёжусь.

– Да, – отвечаю то ли уверенно, то ли боязливо. Боюсь узнать, что будет дальше. Боюсь, и в то же время – отчаянно хочу. Становится страшно от самой себя. – Я согласна. Но давай поговорим об условностях и правилах…

– Правилах? – он ухмыляется на этом слове, отлепляясь от стены рядом со мной, и отходит подальше к письменному столу, стоящему в центре комнаты. Внимательно наблюдаю за ним, но в то же время готова быстро и своевременно отвести взгляд, если это понадобится.

– Хорошо, давай о правилах, – он смеётся, глядя в раскрытое окно, свежий воздух из которого не в состоянии разогнать духоту давно непроветриваемых комнат.

– Правило номер один, Белла, – он продолжает улыбаться, когда поворачивается ко мне. Улыбка настолько безвинна и очаровательна, что моё дыхание сбивается во второй раз. Лихорадочно заставляю себя подумать над его слова, как мужчина произносит: – Предохраняться.

– Что? – считаю, что ослышалась. Нет, не считаю. Просто уверена. Он не мог такого сказать – у меня уже слуховые галлюцинации.

– Ты должна предохраняться, – он говорит это таким усталым тоном, будто рассуждает о самой очевидной истине. Наверное, так оно и есть, но я по-прежнему не могу понять, что происходит. О чём мы вообще говорим?

– Зачем? – задаю самый идиотский из всех возможных вопросов.

– Чтобы не возникли проблемы с детьми, – он усмехается, но уже через секунду из голоса пропадает смех, и самый настоящий гневный рык срывается с его губ: – Учти, если ты забеременеешь, я убью тебя в тот же час, как узнаю. Не пытайся скрывать или бежать. Я уже говорил, что бежать бесполезно.

Не нахожу адекватного ответа на его слова, и поэтому лишь слабо киваю головой в знак согласия. В голове начинает проясняться тема разговора, и от этого мне всё труднее держаться на ногах.

– В чём заключается моя работа? – снова использую это нейтральное слово, в попытке разузнать истину. В голове уже сложился верный ответ, но хочется услышать версию Эдварда. Если это возможно, конечно же.

– Буквально вчера, – Каллен переводит взгляд на запертую дверь, и я вздрагиваю, вспоминая тело в гостиной, – Ален отказалась находиться со мной. Ален нет, и мне нужна замена для неё. Если честно, она уже давно стала надоедать мне, а ты Белла оказалась как раз тем, что нужно.

– Что я должна делать?

– Мне нужна любовница, – он улыбается сам себе на этом слове. – И ты подходишь. Ты красива и молода. И я уверен, что не страдаешь никакими заболеваниями?

Отрицательно качаю головой, пытаясь собрать мысли в кучку после подобного заявления.

– Всё равно нужно проверить. Поедешь завтра в медицинский центр на осмотр. Делай всё, что от тебя потребуют. Мне ты нужна как можно скорее!

– Я должна спать с тобой? – задаю вопрос спонтанно, непонимающе глядя на него, все ещё в попытках догадаться о том, что происходит. Мозг сформулировал ответ, но сознание отказывается его принимать. Парадоксально, неестественно… и так страшно!

– Я говорил тебе, что повторяю одну фразу только один раз? – его тон раздражённый, хотя в глазах виден какой-то странный проблеск. Будто бы скрытая горечь. Наверное, мне действительно нужно проверить зрение – всё чаще мне мерещатся в глазах Эдварда те эмоции, на которые он не способен в силу своего положения и характера.

– Мы так не договаривались… – выдаю после секундной паузы, не до конца понимая, что делаю и говорю. Сознание будто бы в тумане. Ему срочно нужен отдых, на который в ближайшие пару часов рассчитывать бесполезно.

– Ты согласилась, – он напоминает это вовсе не отчаянно, и совсем уж не прося, нет. Он констатирует факт, охватывает своим взглядом и голосом всю безысходность, что исходит от меня.

– Я не думала, что должна…

– А на что рассчитывала? – я разожгла в нём интерес. Он смотрит на меня сейчас заинтересовано, размышляя над вариантами моих ответов.

– Всё что угодно, но не проститутка! Нет! – отрицательно качаю головой, опираясь на стену для поддержки, и пытаюсь совладать с неистово трепыхающимся сердцем.

– Думаешь, кто-то предложит тебе больше, чем я? – изогнув бровь, насмехаясь в который раз над моей глупостью, спрашивает он. Прижимаюсь к стене, осознавая, что отступать, как и там, у бара, некуда. – Белла, не каждый платит за пять ночей в неделю двадцать тысяч долларов!

– Я и не собиралась продаваться! – отмахиваюсь от него, будто от назойливого роя мух.

– А как же деньги, которые были тебе так нужны?

Это аут.

Сердце разрывается на части, бессильно падая куда-то вглубь желудка.

В голове вспыхивает чёткая картинка – я стою в черном панихидном платье около небольшого гроба, где за цветными венками находится мой мальчик. Мой Энтони.

Картинка исчезает, и её сменяет другая – я в больнице, на койке ребёнка, точно так же, как и весь сегодняшний день.

Руки начинают мелко дрожать, а тело совсем уж теряет свою целостность, будто бы расплываясь, словно медузьи щупальца. Хватаюсь для опоры за стену, прислоняюсь щекой к холодной поверхности, привожу в порядок дыхание, но чувствую, что воздуха не хватает. Едва я вдыхаю его, как он тут же вылетает из лёгких, словно его специально выбивают оттуда.

– Да, они мне нужны, – говорю, будто не своим отчаянным голосом. Перевожу на Каллена взгляд. Он ответно смотрит на меня. Игра в «гляделки» продолжается около минуты, после чего я обречённо признавая поражение, отвожу глаза.

– Вот тебе и работа, – проговаривает мужчина, снова приближаясь ко мне. – Но правила всё же есть, и немало. Тебе придётся выучить.

– Придётся?

– Ты должна их выучить, – пуская чуточку злобы в свой чудный баритон, хмыкает Эдвард. Он не любит повторять – когда же я уже запомню это?

– Какие правила? – решаюсь спросить о самом главном. Надеюсь на лучшее, потому что хуже уже быть не может. Каллен знает, что я соглашусь, знает, что стану его любовницей. Только вот хуже всего то, что и я знаю это. И ничего не могу сделать. Не могу решить. Не могу со всем этим разобраться.

– Сядь, – видя, как я пошатываюсь, он кивает на диван. Кое-как добираюсь до предмета мебели и, чувствуя под собой мягкую кожу, блаженно откидываю напряженную спину на гладкий материал.

– Правило первое ты уже слышала, – пропуская то, с чего собственно и начался весь разговор, сообщает Каллен. – Правило второе: когда я зову тебя, ты приходишь ко мне сюда, где бы ты ни была и чем бы ни занималась. Ровно в назначенное время. Никаких опозданий.

Сижу, слушаю и думаю. Тон Эдварда волевой, непоколебимый, глаза живые, огненные, да и сам образ наполнен мрачностью и пессимизмом. Он странный и в то же время какой-то притягательный. Ловлю себя на этой мысли, и на корню пресекаю подобное. Вместо этого лишь внимательнее вслушиваюсь в его слова, улавливая весь смысл, заложенный в них:

– Правило третье: у тебя нет партнёров кроме меня. Найду хоть одного – и вам обоим придёт конец.

– У меня нет любовников, – сообщаю я как-то напряжённо, наплевательски, будто констатируя истину.

– Тем лучше, – в глазах Каллена недоверие, смешанное с интересом. Впрочем, более вопросов по этой теме мы не поднимаем. – Правило четвёртое: ты не выдаёшь местонахождения этого дома. – Киваю, вспоминая, что об этом уже была предупреждена.

– Кстати, даже не пытайся найти меня в городских контактах или с помощью полиции. Моё имя и номер телефона ничего тебе не даст. Ты ничего не узнаешь.

– Кто-то пытался докопаться до тебя? – говорю надменно, не задумываясь о том, что повлечёт за собой это вопросительное предложение.

– Пытался, – Эдвард улыбается, глядя на меня своими изумрудными глазами. – Этот «кто-то» сейчас находится в гостиной.

От ужаса у меня снова перехватывает дыхание, и лёгкие резко уменьшаются в размерах. Быстро опускаю голову, пряча взгляд, всеми силами пытаясь наладить дыхание.

– Есть так же пять очень важных пунктов, которых ты должна непоколебимо держаться, – он подходит ближе к дивану, на котором я сижу, разглядывая меня со всех сторон, словно кулинарный критик основное блюдо шеф-повара.

– Какие ещё пункты? – в голосе неприкрытое раздражение. Не сдерживаюсь. И тут же об этом жалею, вспоминая, как мне сейчас необходимо получить обговоренную сумму.

– Не реветь, не перечить, уметь контролировать эмоции, не привязываться, не влюбляться, – он говорит всё быстро и чётко, но всё же я успеваю уловить какое-то скрытое напряжение в последнем словосочетании.

«Не влюбляться».

Разве в него можно влюбиться?

Разве к нему можно привязаться?

Лучше уж умереть!

– Полностью согласна, – киваю я, и Каллен как-то растерянно – что для него не характерно – вздыхает и отходит от меня подальше. Его естество на миг обретает ореол какой-то скрытой грусти, но я сейчас не слишком хорошо себя чувствую, чтобы думать и об этом тоже.

– Прекрасно. Завтра я свяжусь с тобой после того, как посетишь доктора, – он берёт карту от машины, направляясь к двери и поворачивая ключ в замке. – Я отвезу тебя к бару, сейчас.

– Я согласна на твоё предложение, но деньги мне нужны вперёд! – дверь так же быстро захлопывается, как и открывается. Отрешённый взгляд мужчины переводится на меня. Злоба вспыхивает в нём, словно от удара молнией.

– Что это за замашки? Ты ещё даже не спала со мной!

– Но ведь буду? – чувствуя острую потребность убедить его в своей правоте и остаться в живых, поднимаюсь с софы, двигаясь к Каллену. – Деньги мне нужны сегодня. Сто двадцать тысяч долларов. Всё равно, мне не убежать…

– Это наглость, – хмыкает он, глядя на меня сверху вниз. – Ты много себе позволяешь!

– Это то, что я могу просить, верно? – прикусываю губу, раздумывая над своими собственными словами. Что он в них услышал? Какой вывод сделал?

– Верно, – чуть подумав, отвечает он и, отпуская дверную ручку, обходит меня, добираясь до стола. Не успеваю уловить всех его действий, как у меня в руках уже блестящая чёрная кредитка, с выгравированным частным номером.

– Воспользуешься пока моей, завтра получишь собственную, – он зажимает её в моих руках, вздыхая то ли устало, то ли гневно: – А теперь уезжаем. Надеюсь, правила ты запомнила?

Киваю и выхожу за дверь.

Жутких трудов стоит не смотреть на женщину, лежащую в прихожей, и поэтому едва я оказываюсь на улице, как облегчённо и громко выдыхаю, радуясь тому, что ещё не потеряла сознание. Эдвард смотрит на меня удивлённо, но в то же время наплевательски.

Сажусь в машину, и на меня накатывает чувство обиды: я для него игрушка, даже не человек. Всего лишь та, которая выступает сегодня в роли «женщины по вызову». Сегодня я, завтра ещё кто-нибудь. Мы сменяем друг друга, словно цифры на циферблате часов. Не замедлить, не остановить. Время безвозвратно и поступки тоже. Прошлое не вернуть и не исправить.

Обратная дорога проходит и быстро, и медленно. В то время как я в своих мыслях гляжу на деревья, мелькающие за стеклом.

Наконец, машина останавливается, и Эдвард, прежде чем я выхожу из машины, обращает на меня взор, произнося следующее:

– До завтра, Белла. И не думай прятаться. Не выйдет.

– Я и не собиралась, – устало хмыкаю, отстегиваю ремень безопасности и выхожу из машины к чёрному входу в бар. К тому, с чего мы начали наше знакомство.

Последнее, что вижу в ночной тиши и глуши – то, как чёрная «Мазда» растворяется в улицах, пока остроконечная кредитка, не хуже взгляда Каллена, прожигает мой карман и мою душу…