Глава 10. Вселенная, как уже отмечалось, вызывает некоторый

Вселенная, как уже отмечалось, вызывает некоторый

дискомфорт своей величиной. Впрочем, большинство ее обитателей

предпочитают не обращать на этот факт внимания.

Многие из них с огромным удовольствием взяли бы и обменяли

эту Вселенную на меньшую, построенную ими самими. Что, кстати,

большинство из них и делает.

Например, вокруг одной звезды в Восточной Спиральной Ветви

Галактики вращается большая лесистая планета Оглорун, все

" разумное" население которой всю свою жизнь проводит на одном

большом и перенаселенном оглореховом дереве. На этом дереве они

рождаются, живут, влюбляются, вырезают на его коре крошечные

трактаты о смысле жизни, отсутствии смысла жизни, необходимости

контроля над рождаемостью, ведут неимоверно малые войны, и в

конце концов умирают, и их хоронят, подвешивая к самым далеким

внешним ветвям кроны.

Единственные оглоеды, которым хоть раз удалось покинуть

это дерево -- это те, кого вышвырнули за жуткое преступление:

они думали, есть ли другие деревья, которые могут поддерживать

жизнь, или на самом деле это -- просто иллюзия, внушенная

неумеренным употреблением оглорехов.

Хотя их поведение и может показаться экзотическим, на

самом деле в Галактике нет формы жизни, которая в той или иной

мере не была бы повинной в таком образе жизни; поэтому

Тотально-Воззренческий Вихрь и вызывает такой ужас.

А если конкретнее, вот почему: когда вы попадаете в

Тотально-Воззренческий Вихрь, вы видите сразу всю невообразимую

бесконечность всего сущего, и где-то в углу -- малюсенькую

стрелку, указывающую на микроскопическую точку, и надпись:

Это ты.

Перед Зафодом простирался огромный серый пустырь. Над ним

дико завывал ветер.

В середине виднелся маленький стальной купол. Это, как

догадался Зафод, и было целью его путешествия. Это был

Тотально-Воззренческий Вихрь.

Он стоял и безнадежно глядел на него, и вдруг вопль,

полный нечеловеческого ужаса, разорвал воздух -- вопль

человека, душу которого выжигали из тела. Он разнесся над

пустырем и затих.

Зафод скорчился от страха, и его кровь, казалось,

превратилась в жидкий гелий.

-- Что это? -- беззвучно пробормотал он.

-- Запись, -- ответил Гарграварр, -- последнего, кто вошел

в Вихрь. Я всегда проигрываю ее следующей жертве. Что-то вроде

увертюры.

-- Да уж, звучит впечатляюще, -- проговорил Зафод,

заикаясь. -- А мы не можем пока отвлечься, сходить на

вечеринку, обдумать все это...

-- Насколько я знаю, -- сказал призрачный голос

Гарграварра, -- я сейчас как раз могу быть на вечеринке. То

есть, мое тело. Оно ходит на много вечеринок без меня. Говорит,

что я только мешаю. Вот так-то.

-- Что-то я не понимаю твоих взаимоотношений с собственным

телом, -- сказал Зафод, готовый говорить о чем угодно, чтобы

отодвинуть то, что его ожидало.

-- Ну... у него дела, понимаешь? -- сказал Гарграварр,

словно нехотя.

-- Ты хочешь сказать, что оно наделено собственным

разумом? -- спросил Зафод.

Прежде, чем Гарграварр ответил, несколько минут стояла

долгая холодная тишина.

-- Должен сказать, -- наконец, проговорил голос, -- что

нахожу твое замечание на редкость бестактным.

Зафод принялся путано и смущенно извиняться.

-- Да ладно, -- сказал Гарграварр, -- ты же не знал.

В голосе его послышалось уныние.

-- Дело в том, -- продолжал он, судя по голосу, изо всех

сил стараясь не разрыдаться, -- что мы сейчас готовимся к

судебному процессу. Похоже, что дело кончится разводом.

Голос снова успокоился, и поэтому Зафод не знал, что

сказать. Он неуверенно что-то пробормотал.

Гарграварр помолчал.

-- Я думаю, что мы просто плохо подходили друг другу, --

сказал он наконец. -- Нам всегда нравилось по-разному проводить

время. Особенно много споров было из-за секса и рыбалки. Мы

даже пытались совместить то и другое, но без особого успеха,

сам понимаешь. И теперь мое тело не пускает меня обратно. Даже

видеть меня не хочет...

Он сделал еще одну трагическую паузу. Ветер завывал над

пустырем.

-- Оно говорит, что я только живу в нем. Я говорил, что на

самом деле я и должен жить в нем, а оно сказало, что, конечно,

вот так вы все и говорите, а сами норовите залезть в несчастное

тело через левую ноздрю. Так что мы расстались. Оно, наверное,

потребует себе мое имя.

-- Гарграварр? -- спросил Зафод.

-- Нет, это моя фамилия. А имя -- Пицпот. Пицпот

Гарграварр. Оно говорит -- все, хватит.

-- Э-э... -- сочувствующе произнес Зафод.

-- Вот почему я, разум без тела, занимаюсь этой работой --

присматриваю за Тотально-Воззренческим Вихрем. Никто не ступит

на эту планету. Кроме жертв Вихря. Боюсь, они не считаются.

-- А...

-- Я расскажу тебе историю. Хочешь?

-- Э-э...

-- Много лет назад эта планета была счастливым, полным

жизни миром -- люди, города, супермаркеты, обычная планета.

Только на главных улицах этих городов было немного больше

обувных магазинов, чем было действительно необходимо. И

медленно, незаметно, их становилось все больше. Это хорошо

известный экономический феномен, но грустно было видеть, как

благодаря ему приходилось производить все больше и больше

обуви, чтобы продавать ее в новых магазинах, а чем больше обуви

они производили, тем хуже и хуже она становилась. И чем хуже

становилась обувь, тем чаще приходилось покупать новую, и тем

больше прибыли приносили обувные магазины, до тех пор, пока вся

экономика планеты не достигла того, что, как мне кажется,

называется Уровнем Обувной Катастрофы, и больше уже не было

возможности строить что-либо другое, кроме обувных магазинов. В

результате -- крах, разрушение, и голод. Большинство населения

вымерло. Те немногие, кто имел такую генетическую

предрасположенность, мутировали в птиц -- ты видел одну из них

-- и прокляли свои ноги, прокляли землю, которая их носила, и

поклялись, что никто больше не будет ходить по ней. Несчастное

племя. Пошли, я должен отвести тебя в Вихрь.

Зафод удрученно покачал головой, и поковылял через

пустырь.

-- А ты, -- спросил он, -- происходишь тоже из этой дыры?

-- Нет-нет, -- в ужасе вскричал Гарграватт, -- моя родина

-- третья планета Жабулона. Прекрасная планета. Отличная

рыбалка. На ночь я улетаю туда. Хотя все, что я могу сейчас

делать -- это смотреть. Тотально-Воззренческий Вихрь --

единственное место на этой планете, хоть для чего-то

предназначенное. Он был сооружен здесь, потому что больше никто

не хотел иметь его у себя под боком.

В этот момент еще один ужасный вопль разорвал воздух, и

Зафод споткнулся, и едва не упал.

-- Что заставляет их так вопить? -- спросил он.

-- Вселенная, -- просто ответил Гарграварр. -- Вся

бесконечная Вселенная. Бесконечно много солнц, огромные

расстояния между ними, и ты сам -- невидимая точка на невидимой

точке, бесконечно малой.

-- А я не просто кто-нибудь, я Зафод Библброкс, --

бормотал себе под нос Зафод, ковыляя вперед, и пытаясь

сохранить хоть какое-то обладание своим ego.

Гарграварр не ответил, но только возобновил свою лишенную

мелодию песнь, и не смолкал, пока они не подошли к тусклому

стальному куполу посреди пустыря.

Когда они приблизились, в стене купола с негромким

шипением открылась дверь, и стала видна маленькая темная камера

внутри.

-- Входи, -- сказал Гарграварр.

Зафода затрясло.

-- Что, прямо сейчас?

-- Прямо сейчас.

Зафод осторожно заглянул внутрь. Камера была очень

маленькой. Она была обита сталью, и места в ней было только на

одного.

-- Это... того... не очень-то похоже на вихрь... -- сказал

Зафод.

-- И не должно быть, -- сказал Гарграварр. -- Это просто

лифт. Входи.

Зафод осторожно, очень осторожно, ступил внутрь. Он

чувствовал, что Гарграварр тоже уместился в лифте, хотя

лишенный тела голос молчал.

Элеватор начал спуск.

-- Я должен правильно настроиться на это, -- пробормотал

Зафод.

-- На это настроиться невозможно, -- сурово сказал

Гарграварр.

-- М-да. Умеешь ты выбить у человека почву из-под ног.

-- Я не умею. Вихрь умеет.

Наконец, дверь лифта открылась, и Зафод шагнул в

небольшую, строго и по-деловому обшитую сталью комнату.

В дальнем ее конце стоял единственный стальной шкаф, в

который как раз уместился бы стоймя один человек.

Вот так просто.

От него шел единственный толстый кабель к кучке деталей и

приборов неподалеку.

-- И все? -- удивился Зафод.

-- И все.

Выглядит не так уж страшно, подумал Зафод.

-- А я должен залезать туда?

-- Должен, и, боюсь, прямо сейчас.

-- Ладно, ладно, -- сказал Зафод.

Он открыл дверь шкафа и шагнул внутрь.

Он подождал.

Через пять секунд что-то щелкнуло, и он оказался наедине

со всей Вселенной.