Капля холодной воды

Они не виделись много лет, но сердца их не разлучались ни на минуту;

они признали друг друга, будто расстались только вчера.

В городской ратуше на скорую руку устроили походный лазарет. Симурдэна

уложили в маленькой комнатке, примыкавшей к просторному залу, где разместили

раненых солдат. Хирург зашил рану и пресек взаимные излияния друзей, заявив,

что больному необходим покой. Впрочем, и самого Говэна требовали десятки

неотложных дел, которые составляют долг и заботу победителя. Симурдэн

остался один, но не мог уснуть; его мучила лихорадка, он дрожал от озноба и

от радостного волнения.

Он не спал, но ему казалось, что он грезит. Неужели это явь? Свершилась

его мечта. Симурдэн, по самому складу характера, не верил в свою счастливую

звезду, и вот она взошла. Он нашел своего Говэна. Он оставил ребенка, а

увидел взрослого мужчину, грозного, отважного воина. Увидел его в минуту

победы и победы, одержанной во имя народа. Говэн являл собой в Вандее опору

революции, и это он, Симурдэн, своими собственными руками, создал этот столп

республики. Этот победитель -- его, Симурдэна, ученик. Он видел, как молодое

лицо, быть может предназначенное украсить собой Пантеон Революции, озарялось

отблеском мысли, и это также была его, симурдэнова, мысль; его ученик,

детище его духа, уже и сейчас вправе называться героем, и, кто знает, в

скором времени он, быть может, прославит свою отчизну; Симурдэну казалось,

что он узнает свою собственную душу в оболочке гения. Он только что

любовался Говэном в бою, как Хирон Ахиллесом. Между священником и кентавром

существует таинственное сходство, ибо и священник -- человек только

наполовину.

Недавнее ранение и бессонница -- следствие сабельного удара --

наполняли душу Симурдэна каким-то блаженным опьянением. Он видел, как,

блистательный и великолепный, растет молодой герой, и радость была еще

полнее от сознания своей власти над его судьбою; еще одна такая победа, и

тогда Симурдэну достаточно будет сказать слово, чтобы республика поручила

Говэну командование целой армией. Когда все чаяния человека сбываются, он

как бы слепнет на миг от изумления. В ту пору каждый бредил воинской славой,

каждый желал создать своего полководца: Дантон выдвинул Вестермана, Марат --

Россиньоля, Эбер -- Ронсана, а Робеспьер желал со всеми ними разделаться.

" Почему бы и не Говэн? " -- думалось Симурдэну, и он погружался в мечты.

Ничто их не стесняло, Симурдэн переходил от одной грезы к другой; сами собой

рушились все помехи; стоит только начать грезить, и уже трудно остановиться

на полпути, впереди бесконечно высокая лестница, -- и, поднимаясь со

ступеньки на ступеньку, восходишь к звездам. Великий генерал руководит лишь

в сфере военной; великий полководец руководит также и в сфере идей. Симурдэн

мечтал о Говэне-полководце. Он уже видел, -- ведь мечта быстрокрыла, -- как

Говэн разбивает на море англичан, как на Рейне он карает северных монархов,

как в Пиренеях теснит испанцев, в Альпах призывает Рим к восстанию. В

Симурдэне жило два человека -- один с нежной душой, а другой -- суровый, и

оба были ныне равно удовлетворены, ибо, подчиняясь своему идеалу

непреклонности, он рисовал себе будущность Говэна столь же великолепной,

сколь и грозной. Симурдэн думал обо всем, что придется разрушить, прежде чем

строить новое, и говорил про себя: " Сейчас не время миндальничать". Говэн,

как тогда говорили, " достигнет высот". И Симурдэну представлялся Говэн в

светозарных латах, со сверкающей на челе звездою; попирая мрак, возносится

он на мощных крыльях идеала -- справедливости, разума и прогресса, а в руке

сжимает обнаженный меч; он ангел, но ангел с карающей десницей.

Когда Симурдэн, размечтавшись, дошел почти до экстаза, он вдруг услышал

через полуоткрытую дверь разговор в зале, превращенной в лазарет и

примыкавшей к его комнатке; он сразу же узнал голос Говэна; все долгие годы

разлуки этот голос звучал в ушах Симурдэна, и теперь в мужественных его

раскатах ему чудился мальчишеский голосок. Симурдэн прислушался. Раздались

шаги, затем заговорили наперебой солдаты:

-- Вот, командир, тот самый человек, который в вас стрелял. Он

спрятался в погреб. Но мы его отыскали. А ну-ка, покажись.

И Симурдэн услышал следующий диалог между Говэном и покушавшимся на его

жизнь вандейцем:

-- Ты ранен?

-- У меня достаточно сил для того, чтобы пойти на расстрел.

-- Уложите этого человека в постель. Перевяжите его раны, ухаживайте за

ним, вылечите его.

-- Я хочу умереть.

-- Ты будешь жить. Ты хотел убить меня во славу короля, я дарую тебе

жизнь во славу республики.

Тень омрачила чело Симурдэна. Он словно внезапно очнулся от сна и уныло

пробормотал:

-- Стало быть, он и вправду милосерден.

VI