Смерть говорит

Мать видела, как мимо нее промелькнул и исчез этот черный силуэт, но

она ничего не поняла и даже не пыталась понять, ибо перед мысленным ее

взором вставало иное видение -- ее дети, исчезнувшие во тьме.

Она тоже вышла из деревни, почти что вслед за проехавшей процессией, и

пошла по той же дороге на некотором расстоянии от всадников, ехавших позади

повозки. Вдруг она вспомнила, как кто-то сказал " гильотина"; " гильотина" --

подумала она: дикарка Мишель Флешар не знала, что это такое, но внутреннее

чутье подсказало ей истину; сама не понимая почему, она задрожала всем

телом; ей показалось вдруг немыслимо страшным идти следом за этим, и она

свернула влево, сошла с проселочной дороги и углубилась в чащу Фужерского

заповедника.

Проблуждав некоторое время по лесу, она заметила на опушке колокольню,

крыши деревни и направилась туда. Ее мучил голод.

В этой деревне, как и в ряде других, был расквартирован республиканский

сторожевой отряд.

Она добралась до площади, где возвышалось здание мэрии.

И в этом селении тоже царила тревога и страх. Перед входом в мэрию,

около каменного крыльца, толкался народ. На крыльце какой-то человек, под

эскортом солдат, держал в руках огромный развернутый лист бумаги. Справа от

этого человека стоял барабанщик, а слева расклейщик объявлений, с горшком

клея и кистью.

На балкончик, расположенный над крыльцом, вышел мэр в трехцветном

шарфе, повязанном поверх крестьянской одежды.

Человек с объявлением в руках был глашатай.

К его перевязи была прикреплена сумка, знак того, что ему вменяется в

обязанность обходить село за селом с различными оповещениями.

В ту минуту, когда Мишель Флешар пробралась к крыльцу, глашатай

развернул объявление и начал читать. Он громко провозгласил:

-- " Французская республика единая и неделимая".

Тут барабанщик отбил дробь. По толпе прошло движение. Кто-то снял с

головы колпак; кто-то еще глубже нахлобучил на лоб шляпу. В те времена и в

тех краях не составляло особого труда определить политические взгляды

человека по его головному убору: в шляпе -- роялист, в колпаке --

республиканец. Невнятный ропот толпы смолк, все прислушались, и глашатай

стал читать дальше:

-- "...В силу приказов и полномочий, данных нам, делегатам, Комитетом

общественного спасения..."

Снова раздалась барабанная дробь. Глашатай продолжал:

-- "...и во исполнение декрета, изданного Конвентом и объявляющего вне

закона всех мятежников, захваченных с оружием в руках, и карающего высшею

мерой всякого, кто укрывает мятежников или способствует их побегу..."

Какой-то крестьянин вполголоса спросил соседа:

-- Что это такое: высшая мера?

И сосед ответил:

-- Не знаю!

Глашатай взмахнул бумагой и продолжал:

-- "...Согласно статье семнадцатой закона от тридцатого апреля,

облекающего неограниченной властью делегатов и их помощников, борющихся с

мятежниками, объявляются вне закона..."

Он выдержал паузу и продолжал:

-- "...лица, имена и клички коих приводятся ниже..."

Все прислушались.

Голос глашатая гремел теперь как гром:

-- "...Лантенак, разбойник".

-- Да это наш сеньор, -- прошептал кто-то из крестьян.

И по толпе прошел шопот:

-- Наш сеньор!

Глашатай продолжал:

-- "...Лантенак, бывший маркиз, разбойник. Иманус, разбойник".

Двое крестьян исподтишка переглянулись.

-- Гуж-ле-Брюан.

-- Да, это Синебой.

Глашатай читал дальше:

-- " Гран-Франкер, разбойник..."

Снова раздался шопот:

-- Священник.

-- Да, господин аббат Тюрмо.

-- Приход его тут недалеко, около Шапеля; он священник.

-- И разбойник, -- добавил какой-то человек в колпаке.

А глашатай читал:

-- " Буануво, разбойник. Два брата Деревянные Копья, разбойники. Узар,

разбойник..."

-- Это господин де Келен, -- пояснил какой-то крестьянин.

-- " Панье, разбойник..."

-- Это господин Сефер.

-- "...Плас-Нетт, разбойник..."

-- Это господин Жамуа.

Глашатай продолжал чтение, не обращая внимания на комментарии

слушателей.

-- "...Гинуазо, разбойник. Шатенэ, кличка Роби, разбойник..."

Какой-то крестьянин шепнул другому:

-- Гинуазо -- еще его зовут " Белобрысый", а Шатенэ из Сент-Уэна.

-- "...Уанар, разбойник", -- выкрикивал глашатай.

В толпе зашумели.

-- Он из Рюйе.

-- Правильно, это Золотая Ветка.

-- У него еще брата убили при Понторсоне.

-- Того звали Уанар-Малоньер.

-- Хороший был парень, всего девятнадцать минуло.

-- А ну, тише! --крикнул глашатай. -- Скоро уж конец. " Бельвинь,

разбойник. Ла Мюзет, разбойник. Круши-всех, разбойник. Любовинка,

разбойник".

Какой-то парень подтолкнул девушку локтем под бок. Девушка улыбнулась.

Глашатай заканчивал список:

-- " Зяблик, разбойник. Кот, разбойник..."

Крестьянин в толпе пояснил:

-- Это Мулар.

-- "...Табуз, разбойник..."

Другой добавил:

-- А это Гоффр.

-- Их, Гоффров, двое, -- заметила женщина.

-- Два сапога пара, -- буркнул ей в ответ парень.

Глашатай тряхнул бумагой, а барабанщик пробил дробь.

Глашатай продолжал:

-- "...Где бы ни были обнаружены все вышепоименованные, после

установления их личности, они будут немедленно преданы смертной казни..."

По толпе снова прошло движение.

А глашатай дочитал последние строки:

-- "...Всякий, кто предоставит им убежище или поможет их бегству, будет

предан военнополевому суду и приговорен к смертной казни. Подписано..."

Толпа затаила дыхание.

-- "...подписано: делегат Комитета общественного спасения Симурдэн".

-- Священник, -- сказал кто-то из крестьян.

-- Бывший кюре из Паринье, -- подтвердил другой.

А какой-то буржуа заметил:

-- Вот вам, пожалуйста, Тюрмо и Симурдэн. Белый священник и синий

священник.

-- Оба черные, -- сказал другой буржуа.

Мэр, стоявший на балкончике, приподнял шляпу и прокричал:

-- Да здравствует республика!

Барабанная дробь известила слушателей, что чтение еще не окончено. И в

самом деле, глашатай поднял руку.

-- Внимание, -- крикнул он. -- Вот еще последние четыре строчки

правительственного объявления. Подписаны они командиром экспедиционного

отряда Северного побережья, то есть командиром Говэном.

-- Слушайте! -- пронеслось по толпе.

И глашатай прочел:

-- "...Под страхом смертной казни..."

Толпа притихла.

-- "...запрещается оказывать согласно вышеприведенному приказу

содействие и помощь девятнадцати вышепоименованным мятежникам, которые в

настоящее время захвачены и осаждены в башне Тург".

-- Как? -- раздался голос.

То был женский голос. Голос матери.

III