Ангельское сердце

Она растаяла в его обьятиях, Кингсли поцеловал её первым и, когда их губы встретились, Мими закрыла глаза. Это было так, как будто они никогда не целовались, как будто они целовались в первый раз. Его губы были мягкими; когда она ответила ему, они упали на неё с жадностью, Мими и Кингсли прижались друг к другу с такой страстью, с такими эмоциями, которых не было раньше. Если Мими никогда не сомневалась в своей любви, то сейчас она была уверена в ней. Она скрестила ноги сзади него, он, на сильных руках, понес её в свою комнату и закрыл ногой дверь.
Затем он прижал её к стене. Она задыхалась от желания, но все же, она - Мими Форс, и поэтому, когда он подошел поцеловать её в шею, она взяла его за волосы, подтянула его ухо к своим губам и зарычала:

- Ты давно не пил.

- Я не хочу … - он попытался закончить свою фразу, но вместо этого, резко вздохнул.

Все было в порядке. Она находилась рядом, мягко гладила его волосы на затылке. Но Кингсли боялся, его тело дрожало. Мими еще крепче стала держать его и успокоила:

- Я только подразнила тебя.

Кингсли закрыл глаза и прижался лбом к ней.

- Я никогда не думал, не мечтал, что ты придешь ко мне. Я никогда больше не ожидал тебя увидеть снова. Но когда я увидел тебя в клубе, то не смог в это поверить. Я до сих пор не верю, что ты здесь. – Он стиснул зубы. – Я не думал, что ты здесь из-за меня. Я думал, что ты здесь из-за чего-то другого. Я не понимаю…

Мими чуть не рассмеялась. Все это время они играли в игру собственных решений. Кингсли думал так же, как она – он питал такие же сомнения, потому что заметил, что они никогда не признавались друг другу, в том, что чувствовали. Если бы он никогда не сказал те слова, не открыл её своё сердце, то и она бы не смогла.

Она обхватила его лицо руками и посмотрела в его глаза. Исчезло все: высокомерность сердцееда, гладкость криминального авторитета, нестареющий Венатор, невозмутимый Герцог Ада. Существовал только лишь Кингсли Мартин: просто юноша, влюбленный в девушку. Влюбленный в неё.

- Я люблю тебя, - повторял он снова и снова, когда целовал её лицо, глаза, нос, рот, шею, плечи. – Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя.
Мими говорила то же самое, их голоса смешивались в хоре: «Я люблю тебя, я люлю тебя, я люблю тебя». Как будто они наверстывали всё упущенное время.

Они всё еще целовались, когда его рука скользнула под рубашку, она улыбнулась, думая, что также уязвима, как теперь он, а он – Кингсли.

- Може помочь тебе с этим? – Спросила она, и, передвинувшись, позволила ему снять свою одежду через голову, а затем помогла раздеться ему, сняв пиджак, растегивая рубашку. Теперь она хотела чувствовать его, кожа к коже. Она нуждалась в нем, и сейчас он её.

Кингсли отнес её на кровать, они помогли друг другу раздеться, после чего застенчиво улыбались и еще раз поцеловались.

- Ты так прекрасна, - сказал он.

- Ты считаешь так после всех мегер и сирен? Не говори мне, Кингсли Мартин, что ты был верен. – Дразнила она его, покалывая по шее.

- Это было лекго. Никто из них не был тобой.

Она положила руки на его плоский живот, прослеживая тонкие мыщцы живота и дрожа на его шрамах. Он посмотрел на неё так, как если бы с него содрали кожу: шрамы пересекали его живот через торс и обратно.

- Что случилось? – Спросила она, чувствуя слезы на своих глазах, текущие в ущерб причиненной ему боли.

- Это происходили при близком приближении к сабвертио.

- Они как осколки стекла, - сказала она, отслеживая их нежно. – Тебе больно?

- Да.
Теперь она не могла сдержать слез. Она поцеловала каждый шрам, желая исцелить своей любовью.

- Нет, - сказал он. – Я не могу видеть тебя печальной.
Она закрыла глаза и кивнула.

- Я просто… Я так люблю тебя.

Он закричал, когда вошел в неё, Мими выдохнула и стала держать его еще крепче. Они качались друг против друга; его слезы упали на её лицо, когда они целовались, словно вкус соли и жертвы, она потеряла себя в совершенном удовольствии от его тела и его любви - осуществлявшейся на высоте до экстаза, которого она прежде не чувствовала.
Лежа вместе в постели, положив голову на сгибе его плеча, Мими чувствовала себя миром. Кингсли спал рядом с ней. Она прижалась к его щеке и подарила спящий поцелуй.

Мими не могла вспомнить, когда чувствовала себя также счастливо. Счастье было глубокоим, и она поняла, что теперь, после бесчисленных лет на земле, она никогда не чувствовала себя так же. Никто так не любил её, полностью и основательно. Она ни с кем и никогда не разделяла такой момент и любовь, которую испытывала к Кингсли, являлась драгоценным даром – замечательным пузырем, охватывающий их двух, но выросший до пределов мира, не прошедшим мимо Королевства мертвых и Райских садов. Она любила, она любила – это все, что имело значение. Как просто. Это было то, почему она приехала в подземный мир? Её душа – спокойна. Она – счастлива и довольна жизнью. Все получилось. Она получила все, что хотела.

Существовало еще что-то, весьма неожиданное, темное, агрессивное, гневное и ненавистное, то, с чем она жила больше года, но оно исчезло. Это исчезло. Мими посетила другая мысль: новая и такая удивительная, что она не могла поверить в то, о чем думала. Но все же, она позволит Джеку жить. Она любила так Кингсли, что ей достаточно любви в своем сердце. Незачем тратить свою энергию, искать Джека, чтобы в заговоре убить его. Она освободит его от связи. Не будет суда крови. Нет необходимости.

- О чем ты думаешь, Форс? - Спросил Кингсли. – Ты выглядишь серьёзно.

Она повернулась к нему и подарила еще один поцелуй.

- Я думаю, мы должны сделать это снова.

Так они и сделали.