Балтимор Девятый день Раннее утро

— Я ждал вас двадцать пять лет, — сказал Шерман.

Он сидел в инвалидной коляске, по щекам его текли слезы.

— Фрэнк, — мягко сказала Дэйна. — Успо­койтесь, пожалуйста.

— Да, да... — старик вытащил платок, приподняв очки, вытер глаза. — Извините.

— За что? -- Малдер улыбнулся.

— А-а... — Шерман спрятал платок и махнул рукой. — Старики вечно скулят. Бо­лезнь, горе, радость — нам все годится, лишь бы немного похныкать. И Фрэнк Шерман ничем не лучше других. Разве что из ума не совсем выжил...

— Вы сказали, что ждали нас двадцать пять лет... — сказала Скалли.

— Да, девочка. Я вышел на пенсию в шестьдесят восьмом, а в полиции я служил с двадцатого года. Сорок восемь лет. И за со­рок восемь лет я не видел убийств страшней, чем те, в Полхеттен Милл. Я тогда шерифом был и повидал много застреленных, повешен­ных, утонувших... Но до этого я всегда мог как-то отвлечься, пойти домой, подать пару бейсбольиых подач сынишке... — Он взгля­нул на фотографию молодого лейтенанта в форме времен второй мировой. — Да... И спокойно заснуть. А вот после тех убийств... Если я тогда с ума не сошел, то теперь меня уже ничто не возьмет, наверное. Помню, как только я вошел в ту комнату, я сразу почувствовал это... — старик замолчал.

— Что — «это»? — спросил нетерпели­вый Малдер.

— Руки немели. Сердце останавлива­лось... Потом я такое чувствовал, когда был после войны в Освенциме. Те же самые ощу­щения... В этом было что-то жуткое, нечело­веческое... Как будто вся ненависть, жесто­кость и мерзость собрались воедино и впита­лись в стены... И сейчас — слушаю

репортажи о Боснии — и сразу вспоминая ту комнату. Господи... Как будто все ужасы, на которые способен человек, слились воеди­но и породили... чудовище, — Шерман поже­вал губами. — А почему я ждал вас? Моло­дой человек, возьмите вой ту коробку в углу и поставьте ее на стол, пожалуйста... Да, вот так, — старик взялся за колеса своего кресла и подъехал к столу. — Здесь улики, которые мне удалось собрать — официальным путем или неофициальным...

— Неофициальным? — нахмурилась Скалли

- В шестьдесят третьем году я уже не мог участвовать в расследовании убийств, меня посадили бумаги разбирать. Но я знал, что убийства шестьдесят третьего года и убийства в Полхеттсн Милл совершила одна и та же тварь. Поэтому я провел свое собственное не­официальное расследование...

Скалли вынула из коробки большую запа­янную колбу, в которой плавал кусок печени.

— Это человеческая?.. — спросила она.

Да, он это выронил, когда убегал, я нашел это в канализационном стоке в квар­тале от места убийства... Но, кстати, это не единственное, что он уносил с собой. Почти всегда пропадали какие-нибудь мелкие вещи. Родные Уолтерса заметили, что не хватает его расчески. После убийства Тейлора пропа­ла кофейная чашка...

Вы когда-нибудь слышали имя Юджин Виктор Тумс? — спросил Малдер.

— Я следил за ним какое-то время, — Шерман запустил руку в коробку и выудил оттуда серую картонную папку. — Вот фото­графии, которые я тогда сделал. Вот это — Тумс. — Шерман выбрал одну фотографию и протянул ее Малдеру.

Судя но фотографии, в шестьдесят третьем году Тумсу было лет двадцать. На снимке он стоял возле открытой двери фургона с эмб­лемой службы отлова бродячих собак.

— Так он выглядел тридцать лет назад, — сказал Шерман.

Скалли изумленно покачала головой. Если верить снимку, за прошедшие тридцать лет в мире изменилось все, кроме Юджина Викто­ра Тумса.

— А вот фотография квартиры, где он жил, — Шерман протянул Малдеру следую­щий снимок.

— Это дом номер шестьдесят шесть но Эксетер стрит? — спросил Малдер.

— Да, — сказал Шерман. — С вами при­ятно работать, молодой человек, вы все схва­тываете на лету. Тумс жил в квартире номер сто три. К сожалению, к тому времени, когда я убедился, что он имеет отношение к убий­ствам, он успел исчезнуть... А других нито­чек к убийце мне найти не удалось.

— Вы нашли не ниточку, вы нашли убий­цу, — сказал Малдер.

— Вы так думаете? — спросил Шерман.

— Я это знаю, Фрэнк.

— Ну что ж... — Шерман по-стариковски пожевал губами. — Я его нашел, но упустил. Закончите то, что я начал, ребятки. Возьмите его за задницу... — он помолчал, но потом все-таки добавил: — Или просто раздавите...

В дверь постучали.

— Да! — откликнулся Шерман.

В комнату вошла девушка в синем платье.

— Здравствуйте, Генерал, — сказала она. — Я пришла вас побрить.

— Здравствуй, Милли, — ласково отве­тил Шерман.

Уходя, Малдер оглянулся. Милли сидела на корточках перед стариком и, что-то тихо говоря, своим платком вытирала ему слезы.