![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Глава 10. После оживленной партии в карты мы с Релмом пересели на диван посмотреть фильм в компании нескольких парней и девушек
После оживленной партии в карты мы с Релмом пересели на диван посмотреть фильм в компании нескольких парней и девушек. Я прильнула к Релму. Медсестры ничего не сказали и не попытались нас рассадить. Можно было делать что хочешь, и это оказалось очень приятно. Впервые за долгое время я была сама себе хозяйка. Когда медсестра Келл велела расходиться по палатам, Релм повел меня в другую сторону. – Хочешь у меня посидеть? – спросил он, показав дальше по коридору. Я пожала плечами, держа его под руку. В палату он пропустил меня первой и выглянул в коридор, прежде чем закрыть дверь. – Прикольно потихоньку смыться, – сказал он. – Еще бы. А мне казалось, ничто не перебьет действие таблеток, – засмеялась я. У Релма, однако, сделалось серьезное лицо. Он присел на кровать, а я в кресло, лицом к нему. Мне было неуютно – я знала, что сейчас он заведет разговор о Роджере. – Слоун, я должен спросить… Он тебя изнасиловал? – Что? – вздрогнула я. – Нет. – А что тогда? Я почувствовала, что отрицать бесполезно. – Он предложил сделку. – О боже… – Всего лишь за поцелуй и… прикосновения, но я сразу врезала ему коленом, поэтому все ограничилось поцелуем. – Меня замутило, и я опустила голову, не желая, чтобы Релм видел мое лицо. – А взамен? – Он дал мне таблетку. Сказал, что она поможет сохранить воспоминания. Релм выругался себе под нос и сильно потер лицо. – Я его убью, – процедил он. – Я ему говорил оставить тебя в покое. – Он и с другими это делал? – спросила я. Релм кивнул, с болью глядя на меня: – По-моему, это не вчера началось. Я болезненно сморщилась, представив, как девушки терпели секс с этим уродом, и не понимала, как позволила ему дотронуться до меня. Я хотела сохранить что-то из прежней жизни и за это готова была вываляться в грязи. Разобиженная, я обхватила себя руками. – Таблетка не поможет, – продолжал Релм. – Если воспоминание вырвано из контекста, оно не возвращается или остается непонятным. Не принимай ее. Я вздрогнула, как от удара. Позволила Роджеру меня лапать, а теперь не получу обещанного? Все было зря? Я зря терпела? – Не помогает? – напряженным голосом спросила я. Релм покачал головой. Мне показалось, что мир вокруг рушится. Пропала последняя надежда. Я все отдала за то, чтобы сохранить воспоминания. От меня ничего не останется. – Отдай лучше мне эту таблетку, – сказал он. – Не могу, – прошептала я. – Я ее уже приняла. Лицо Релма исказилось от гнева. – Идиотка! – закричал он. – Ты же в ящик могла сыграть! Пораженная его резкостью, я опустила взгляд и встала, чтобы уйти, но Релм быстро схватил меня за руку. – Слоун, извини, – сказал он. – Я не хотел тебя обидеть. Не уходи. Я просто разозлился. – Когда я снова посмотрела на него, он с облегчением выдохнул. – Извини, – повторил он, убирая руку. – Не будем больше об этом. Идти мне было некуда, поэтому я снова опустилась в кресло. – Проехали, – сказала я. Релм удивительно легко принимает Программу, с готовностью отдавая им свое прошлое. Но я, в отличие от него, не хочу меняться. Релм подвинулся, похлопав по одеялу. – Посидишь со мной? – спросил он. Я кивнула и перебралась на кровать. – Все будет хорошо, – тихо сказал он. – Уже почти все закончилось. Я смотрела на него. Из меня словно вышел воздух. – Мне что, ожидать, пока я останусь пустой оболочкой? Он печально улыбнулся: – Когда забудешь, уже не будет больно. Это единственное, что может нас спасти. – Он уперся лбом мне в лоб и прошептал: – Иначе нельзя. У тебя здесь огромная дыра, – он положил ладонь мне на грудь слева. Прикосновение вышло душевным и почти успокаивающим, без всякого романтического подтекста. К Релму я ничего такого не испытывала, но от его прикосновения почувствовала себя живой. – Не знаю, выдержу ли я, – сказала я, закрывая глаза. – Ты выдержала большее. Главное, что ты не умерла, правильно? – Отодвинувшись, он приподнял мое лицо под подбородок. – Теперь давай ты меня утешай, – пошутил он, прижав меня к груди и пристроившись на подушках. – Хорошо, что здесь есть ты, – продолжал он, играя моими волосами. – Не то пришлось бы мне обниматься с медсестрой Келл. Я засмеялась, слушая его сердце и удивляясь, как быстро оно бьется. – Нервничаешь? – спросила я. – Я же в кровати с красивой девушкой! Это неконтролируемая реакция. Я села. Релм передвинулся и улегся спиной на кровать. Опираясь на локоть, я рассматривала его лицо. Синяк под глазом стал бледнее, кожа выглядит более здоровой, чем во время нашего знакомства. Шрам на шее практически зажил. Интересно, давно ли он появился? Я провела указательным пальцем по припухлой розовой линии, и Релм встретился со мной взглядом. – Еще болит? – спросила я. Релм облизал губы, но ответил не сразу: – Каждый день. Я задержала палец под подбородком. – Мой тоже. Релм притянул меня к себе, и я не отстранилась. Мне так одиноко и плохо, что я уже не стану прежней, но рядом с кем-то можно ненадолго забыться. Релм ко мне добр, он мой друг. Но когда он подался ко мне, внутри все сжалось, я отвернулась, и его губы скользнули по щеке. – Не могу, – пробормотала я. Релм не мой бойфренд. Он не Джеймс. Я закрыла глаза и уткнулась ему в грудь, обнимая и надеясь, что он меня не выгонит. Не хочу сейчас быть одна. Релм начал извиняться, но я его остановила. – Дело не в тебе. Я… Я же с Джеймсом, – сказала я, соображая, не слишком ли жестоко это прозвучит. – Я люблю его. Релм улегся иначе, но не отстранил меня – наоборот, обнял крепче. – Я понимаю, – прошептал он. – Я его найду, – говорила я, получалось, что себе. – Программа не сотрет Джеймса из моего сердца. Я знаю, что не сотрет. – Ну, если вам суждено… – сказал Релм совсем как моя мать. В его словах угадывалась обида. Я не ответила, лежа в его объятиях и зная, что не должна этого позволять. Никто не прогонял меня в палату, и когда я начала засыпать, чувство вины отпустило, пусть и ненадолго. По телу разливалось приятное онемение чувств.
|