ОДИННАДЦАТЬ 7 страница

— Ох, мы попали в спальный корпус старших ребят. — Я сместила вес своего ящика. — Младшие — соседняя дверь.

— Да, но госпожа Дэвис живет в этом здании. Давай-ка я разыщу ее и спрошу, куда нужно отнести ящики. — Он осторожно поставил свой ящик. — Сейчас вернусь.

Проводив его взглядом, я тоже поставила свой ящик. Прислонившись к стене, я осмотрелась и едва не подскочила, разглядев всего в паре футов от себя моройскую девочку. Она стояла так неподвижно, что раньше я не заметила ее. На вид ей было лет тринадцать-четырнадцать; высокая, гораздо выше меня, что лишь усугублялось ее худощавостью. Волосы напоминали облако темно-каштановых кудрей, на лице веснушки — большая редкость у бледнокожих мороев. Увидев, что я смотрю на нее, она широко распахнула глаза.

— О господи! Ты ведь Роза Хэзевей?

— Да, — с удивлением ответила я. — Ты меня знаешь?

— Кто же тебя не знает? В смысле, о тебе все слышали. Что ты сбежала, а потом вернулась и убила двух стригоев. Это так круто! У тебя есть знаки молнии?

Она тарахтела с такой скоростью, что едва успевала дышать.

— Да. Два.

От мысли о крошечных татуировках на задней стороне шеи по коже побежали мурашки. Ее бледно-зеленые глаза распахнулись еще шире — если это было возможно.

— О боже мой! Класс!

Обычно меня раздражает, когда поднимают шум из-за моих знаков молнии. В конце концов, обстоятельства, связанные с их получением, крутыми не назовешь. Однако девочка была такая юная, такая... трогательная.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Джиллиан... Джил. В смысле, просто Джил. Не то и другое вместе. Джиллиан — мое полное имя. Все зовут меня Джил.

— Правильно, — сказала я, пряча улыбку. — Я так и поняла.

— Я слышала, морои использовали магию во время вашего сражения со стригоями. Мне хотелось бы стать такой же. Хорошо бы, кто-нибудь научил меня. Моя стихия — воздух. Как думаешь, можно использовать воздух в сражении со стригоями? Все говорят, я сошла с ума.

На протяжении столетий использование мороями магии для борьбы считалось греховным. Все были убеждены, что ее нужно применять исключительно в мирных целях. В последнее время некоторые усомнились в правильности такого подхода, в особенности после того, как Кристиан во время нашего спасения в Спокане продемонстрировал полезность магии.

— Не знаю, — ответила я. — Тебе нужно поговорить с Кристианом Озера.

Она потрясенно открыла рот.

— И он будет разговаривать со мной?

— Если ты поднимешь вопрос о сражении с помощью магии, то да, он будет разговаривать с тобой.

— Ух ты! Это был страж Беликов? — спросила она, резко меняя тему.

— Да.

Клянусь, я подумала, что она прямо тут, на месте, грохнется в обморок.

— Он еще симпатичнее, чем я думала. Он твой наставник? Твой персональный учитель?

— Да.

И где, интересно, он пропадает? Разговаривать с Джил было немного утомительно.

— Здорово! Знаешь, вы ведете себя не как учитель и ученица. Вы кажетесь... ну, друзьями. Вы общаетесь помимо тренировок?

— Ну, типа того. Иногда.

Я вспомнила, как недавно подумала, что я — одна из немногих, с кем Дмитрий общается за пределами служебных обязанностей.

— Понимаю! Я даже представить себе этого не могу — лично я рядом с ним все время просто тряслась бы от волнения. А ты такая крутая! «Да, я с этим потрясающим парнем, но вообще-то это не имеет значения».

Я рассмеялась вопреки собственному желанию.

— Думаю, ты считаешь меня лучше, чем я есть.

— Ни в коем случае. И знаешь, я не верю всем этим рассказам.

— Ммм... рассказам?

— Ну, о том, что ты подставила Кристиана Озера.

— Ну, спасибо.

Значит, слухи о моем унижении просочились даже к младшим ученикам. Зайди я в корпус малышей, и, вполне вероятно, какая-нибудь шестилетка выдала бы мне, что слышала, будто я убила Кристиана.

На лице Джил возникло выражение неуверенности.

— Но вот насчет другой истории я не знаю, что и думать.

— Какой другой истории?

— О том, что ты и Адриан Ивашков...

— Нет, — прервала я ее, не желая выслушивать всякие гадости. — Что бы ни болтали, все это неправда.

— Но это так романтично.

— Тем более это неправда.

Лицо у нее вытянулось, но она очень быстро взбодрилась снова.

— Эй, ты не можешь научить меня драться?

— Постой... Что? Зачем тебе это?

— Ну, если собираюсь сражаться с помощью магии, то неплохо уметь драться и обычным способом.

— Думаю, тебе не ко мне нужно обращаться, — ответила я. — Попроси, скажем... своего преподавателя физкультуры.

— Я просила! — Она, казалось, просто кипела от возмущения. — И он ответил «нет».

Я опять невольно рассмеялась.

— Я пошутила насчет этого.

— Перестань, это наверняка поможет мне когда-нибудь сражаться со стригоями.

Мой смех стих.

— Нет, на самом деле не поможет.

Она прикусила губу, все еще отчаянно желая убедить меня.

— Ну, по крайней мере, поможет против этих психов.

— Что? Каких психов?

— Тут постоянно кого-нибудь избивают. На прошлой неделе Дейна Зеклоса, а всего день назад Брета.

— Дейн... — Я попыталась оживить в памяти генеалогию мороев. Тут была целая прорва Зеклосов. — Это младший брат Джесси...

Джил кивнула.

— Ага. Одна из наших учительниц ужас как разозлилась, но Дейн не сказал ни слова. И Брет тоже.

— А Брет у нас кто?

— Озера.

Я не врубилась.

— Озера?

Она, судя по всему, была счастлива поведать мне о том, чего я не знала.

— Он бойфренд моей подруги Айми. Вчера он весь был в синяках... и даже как будто в рубцах. Или что-то вроде этого, такой странный вид. Может ожоги? Но Дейну пришлось еще хуже. И когда госпожа Каллахан спросила Брета, он убедил ее, что это так, пустяки. Ну, она его и отпустила. И еще у него было отличное настроение — что тоже странно, поскольку у человека должно испортиться настроение, если его изобьют, верно?

Ее слова пробудили воспоминание где-то в глубине сознания. Существовала некая связь... но вот какая? Со всеми этими призраками, Виктором и полевыми испытаниями удивительно, что я вообще могла вести связный разговор.

— Так, может, ты поучишь меня, чтобы мне тоже не досталось? — Судя по тону Джил, она считала, что сумела убедить меня. И вскинула вверх кулак. — Это же просто! Сжимаешь вот так пальцы и бьешь?

— Ммм... На самом деле это немного сложнее. Нужно научиться правильно стоять, а иначе тебе вреда будет больше, чем противнику. И еще нужно уметь действовать локтями и бедрами, и тоже не абы как.

— Пожалуйста, покажи мне! — умоляюще сказала она. — Спорю, ты все это умеешь.

Я и вправду все это умела, но пока в моем личном деле не было записи о том, что я порчу младших, и я предпочла бы, чтобы она не появилась.

По счастью, тут как раз вернулся Дмитрий с госпожой Дэвис.

— Эй, здесь есть кто-то, жаждущий познакомиться с тобой, — сказала я. — Дмитрий, это Джил. Джил, это Дмитрий.

Он выглядел удивленным, но улыбнулся и протянул ей руку. Она зарделась и в виде исключения утратила дар речи. Едва он отпустил ее руку, она пролепетала слова прощания и умчалась. Мы закончили с госпожой Дэвис и направились обратно к церкви за следующими ящиками.

— Джил знает, кто я такая, — сказала я Дмитрию по дороге. — Она типа считает меня героиней, достойной преклонения.

— Тебя это удивляет? То, что младшие ученики смотрят на тебя снизу вверх?

— Не знаю. Никогда об этом не думала. По-моему, на роль эталона я не гожусь.

— Не согласен. Ты отзывчивая, преданная и заметно выделяешься во всем, за что ни берешься. Ты заслуживаешь большего уважения, чем думаешь.

Я искоса взглянула на него.

— Но, по-видимому, недостаточно, чтобы принять участие в судебном разбирательстве над Виктором.

— Только не начинай снова об этом.

— Да, снова об этом! Почему до тебя не доходит, насколько это важно? Виктор чрезвычайно опасен.

— Знаю.

— И если он окажется на свободе, то снова начнет осуществлять свои безумные планы.

— Знаешь, маловероятно, что он окажется на свободе. Слухи о том, что королева отпустит его, это просто... слухи. Ты лучше любого другого должна знать, что не стоит верить всему, что слышишь.

Я с каменным выражением смотрела прямо перед собой, отказываясь признавать его доводы.

— Все равно ты должен взять нас туда. Или... — я набрала полную грудь воздуха, — хотя бы Лиссу.

Выговорить это оказалось труднее, чем следовало бы, но я должна была это сказать. Не думаю, что я из тех, кто ищет славы, как выразился Стэн, но какой-то частью души я всегда стремилась быть в гуще схватки. Хотела действовать, делать то, что правильно, и помогать другим. Соответственно, хотела участвовать в суде над Виктором. Хотела взглянуть ему в глаза, хотела сделать все, чтобы преступник не ушел от наказания.

Но время шло, и в то, что это произойдет, верилось все меньше. Никто не собирался брать нас туда. Может быть, однако, — всего лишь может быть — они позволят поехать одной из нас, и в таком случае пусть это будет Лисса. Именно на нее нацеливался Виктор, и, хотя идея отпустить ее одну растревоживала беспокойные мысли о том, что, может, она вообще не нуждается во мне как в страже, я предпочитала рискнуть. Пусть едет — если получится.

Дмитрия, так хорошо понимающего мою потребность действовать, казалось, удивила моя необычная покладистость.

— Ты права — она должна быть там. Но повторяю — я бессилен что-либо сделать. Ты продолжаешь считать, что я контролирую ситуацию, но это не так.

— Но ты делаешь все, что можешь? — Я вспомнила слова Адриана во сне — о том, что Дмитрий мог бы сделать больше. — У тебя большое влияние. Должна быть какая-то зацепка. Хоть какая-то.

— Я не настолько влиятелен, как ты считаешь. Здесь, в Академии, я занимаю высокое положение, но в остальном мире стражей меня все еще считают почти юнцом. И да, я высказывался в вашу пользу.

— Может, нужно было громче высказываться.

Я почувствовала, как он замкнулся. Он готов был обсуждать со мной разумные вещи, но не поощрял меня, когда я вела себя как последняя сука. Ну, я постаралась высказаться более разумно.

— Виктор знает о нас. И может рассказать.

— С этим судом у Виктора есть проблемы серьезнее, чем мы с тобой.

— Да, но ты же знаешь его. Он не всегда действует как нормальный человек. Если он почувствует, что потерял всякую надежду вырваться на свободу, то может учинить нам неприятности просто из мести.

Я так и не смогла рассказать о своих отношениях с Дмитрием Лиссе, а вот наш злейший враг знал о них. Это было еще удивительнее, чем то, что о них догадывался Адриан. Виктор вычислил это, просто наблюдая за нами и собирая всякие сведения. Думаю, если ты мерзавец, привыкший строить козни, то должен преуспевать в таких вещах. Правда, он никогда не высказывался по этому поводу публично. Просто использовал против нас заклинание вожделения, основанное на магии земли. Такого рода заклинания срабатывают только в том случае, если влечение уже существует, они просто усиливают его. Нас с Дмитрием внезапно страшно потянуло друг к другу, мы были всего в полушаге от секса. Очень хитроумно со стороны Виктора — отвлечь нас таким способом, не прибегая к насилию. Если бы на нас напали, мы сумели бы достойно ответить. Но сделать так, чтобы мы думали только друг о друге, забыв обо всем на свете? Сопротивляться этому было очень трудно.

Дмитрий какое-то время молчал, понимал, конечно, что в моих словах есть смысл.

— В таком случае нам придется уладить это наилучшим возможным способом, — заявил он, наконец. — Однако если Виктор надумает рассказать, он сделает это независимо от того, будете вы свидетельствовать на суде или нет.

Ну что на это скажешь? Я молчала до самой Церкви. Когда мы там оказались, отец Андрей заявил, что, разобравшись немного с вещами, решил отослать госпоже Дэвис еще только один ящик.

— Я отнесу его, — решительно сказала я Дмитрию, как только священник отошел достаточно далеко, чтобы нас не слышать. — Ты вообще не обязан был приходить.

— Роза, пожалуйста, не надо кипятиться из-за этого.

— Как это — не надо кипятиться? Ты, похоже, так и не въехал, насколько это важно.

— Да все я понимаю. Неужели ты и вправду думаешь, что я хочу видеть Виктора на свободе? Хочу, чтобы все мы снова оказались в рискованном положении?

Тут я впервые за долгое время почувствовала, что он вот-вот выйдет из себя.

— Я уже говорил, что сделал все, что мог. Просто в отличие от тебя не устраиваю сцен, если не получается по-моему.

— И я тоже.

— Ты прямо сейчас делаешь это.

Он был прав. В глубине души я знала, что перехожу черту... но просто, как во всем в последнее время, не смогла остановиться.

— Зачем ты вообще пришел помогать мне сегодня? — выпалила я. — Зачем ты здесь?

— Это так странно? — спросил он почти с болью в голосе.

— Да. В смысле, ты что, шпионишь за мной? Хочешь понять, почему я сплоховала тогда, со Стэном? Хочешь проследить, чтобы я не вляпалась в новые неприятности?

Он смотрел на меня, откинув волосы с глаз.

— Почему непременно должны быть какие-то скрытые мотивы?

Мне хотелось выпалить тысячу разных вещей. Например, что, если нет никакого мотива, это означает, что он просто хотел провести время со мной. А это не имеет смысла, поскольку мы оба знаем, что между нами могут быть лишь отношения учитель — ученица. Он сам мне об этом сто раз говорил.

— Потому что у всех есть мотивы.

— Да. Но не всегда такие, как ты думаешь. — Он открыл дверь. — До встречи.

Глядя, как он уходит, я стояла охваченная смятением и злостью. Не будь ситуация такой странной, я сказала бы, что у нас сегодня было свидание.

ДЕСЯТЬ

На следующий день мои обязанности стража при Кристиане возобновились. И снова мне вменялось забыть о собственной жизни ради другого человека.

— Как прошла твоя епитимья? — спросил он, когда мы шли по кампусу от его спального корпуса.

Я подавила зевок. Этой ночью спала я плохо, отчасти из-за своих чувств к Дмитрию, отчасти из-за того, о чем рассказал отец Андрей. Тем не менее, я зорко поглядывала по сторонам. Именно здесь Стэн дважды набрасывался на нас, и, кроме того, у стражей хватило бы вредности напасть на меня именно сегодня, когда я чувствовала себя такой усталой.

— Нормально. Священник рано отпустил нас.

— Вас?

— Мне помогал Дмитрий. Думаю, из сочувствия, что на меня навалили еще и эту работу.

— Или ему просто делать нечего — сейчас, когда ваши дополнительные занятия отменены.

— Может быть, хотя сомневаюсь. В общем и целом день прошел неплохо.

Если не считать вновь обретенных знаний о злобных призраках.

— А у меня был просто замечательный день, — заявил Кристиан с едва различимым оттенком самодовольства в голосе.

Мне хотелось закатить глаза, но я сдержалась.

— Догадываюсь.

Он и Лисса использовали преимущества дня без охраны для того, чтобы пообщаться друг с другом. Полагаю, я должна была радоваться, что они удалились куда-то, пока мы с Эдди не толклись рядом, но, по множеству причин, для меня это не имело значения. Правда, в бодрствующем состоянии я могла блокировать детали, но все равно знала, что происходит. Зависть и гнев, овладевшие мной в прошлый раз, когда они были вместе, вернулись. Снова та же проблема: Лисса имела то, чего я была лишена.

Я умирала от желания позавтракать. Чувствовала запах французских тостов и горячего кленового сиропа. Углеводы, завернутые в другие углеводы. Ммм... Однако, Кристиан желал крови еще до нормального завтрака, и его потребности перекрывали мои. Они на первом месте. Вчера он, по-видимому, пропустил свою ежедневную дозу крови — скорее всего, чтобы удлинить время, отданное романтике.

В помещении для «кормления» народу было немного, но нам все же пришлось ждать.

— Эй, ты знаешь Брета Озера? — спросила я. — Вы ведь родственники?

После встречи с Джил я, в конце концов, сложила вместе отдельные части головоломки. Брет Озера и Дейн Зеклос выглядели так, как Брендон в день первого нападения Стэна. Неприятности, связанные с этим нападением, заставили меня полностью забыть о Брендоне, но это совпадение внезапно расшевелило мое любопытство. Всех троих избили. И все трое отрицали это.

Кристиан кивнул.

— Да, но в том смысле, в каком мы все родственники. Я плохо знаю его — он мне не то троюродный, не то четвероюродный брат. Его семья мало общалась с моей с тех пор... ну, ты понимаешь.

— Я слышала насчет него кое-что странное.

Я пересказала ему слова Джил о Дейне и Брете.

— Действительно странно, — согласился Кристиан. — Однако драки — обычное дело.

— Да, но здесь есть какая-то странная связь. И члены королевских семей в драках обычно не оказываются проигравшими — как эти трое.

— Ну, может, тут дело вот в чем. Ты же знаешь, многие королевские отпрыски злятся из-за того, что простые морои хотят изменить систему распределения стражей и научиться сражаться. В этом весь смысл маленького дурацкого клуба Джесси и Ральфа. Они добиваются того, чтобы члены королевских семей по-прежнему все решали. Некоролевские морои, соответственно, злятся и дерутся с ними.

— Выходит, это что-то вроде «комитета бдительности»[5], заставляющего королевских мороев расплачиваться?

— И это не самое странное из того, что происходит, — заметил Кристиан.

— Чертовски верно, — пробормотала я.

Вызвали Кристиана.

— Смотри-ка, — довольно сказал он. — Опять Алиса.

— Не понимаю, чем она тебя так очаровала, — сказала я, пока мы подходили к старой «кормилице». — Лисса тоже всегда приходит в восторг при виде ее. Но Алиса же чокнутая.

— Знаю, — ответил он. — Это-то и хорошо.

Алиса приветствовала нас. Кристиан сел рядом с ней, я прислонилась к стене, скрестив руки на груди.

— Алиса, пейзаж не изменился. В точности тот же самый, что в прошлый раз, — надменно заявила я.

Она обратила на меня затуманенный взгляд.

— Терпение, Роза. Ты должна быть терпеливой. И готовой. Ты готова?

Неожиданная смена темы слегка сбила меня с толку. Все равно что говорить с Джил — только не такой безумной.

— Ммм... Готова к чему? К пейзажу?

Она посмотрела на меня с таким выражением, словно из нас двоих это я не в своем уме.

— Вооружена. Ты вооружена? Ты ведь должна защищать нас?

Я достала из внутреннего кармана куртки учебный кол, полученный на время полевых испытаний.

— С этим тебе нечего бояться.

На ее лице мгновенно возникло выражение облегчения; по-видимому, она не видела разницы между настоящим колом и фальшивым.

— Хорошо. Теперь мы в безопасности.

— Это правильно, — заявил Кристиан. — С Розой, да еще вооруженной, нам не о чем беспокоиться. Морои могут отдыхать.

Алиса его сарказма не уловила.

— Да. Нигде не бывает безопасно.

Я убрала кол.

— Мы в безопасности. Нас защищают лучшие стражи в мире, не говоря уж о магических кольцах защиты. Стригои сюда не проберутся.

Я не стала говорить о том, что выяснилось совсем недавно, а именно: стригои используют людей, чтобы разрушать магические защитные кольца, представляющие собой невидимые линии силы, создаваемые с помощью всех четырех стихий. Это делается так: четыре мороя, знающие каждый свою стихию, ходят вокруг области, которую нужно оградить, и оставляют на земле магические круги, создавая защитную границу. Моройская магия насыщена жизнью, и ее сильное поле не пропускает стригоев, поскольку в них жизни нет. Такие защитные магические кольца часто выкладывают вокруг моройских жилищ, а уж сколько их вокруг Академии, и не счесть. Серебряные колы тоже насыщены силой всех четырех стихий, и если провести колом через оградительную линию, это разрушит ее и сведет на нет эффект защиты. Раньше по этому поводу никто особенно не беспокоился, поскольку стригои не могут прикасаться к колам. Однако во время их последних нападений люди, состоящие на службе у стригоев, разрушали магические защитные кольца. Мы считали, что убитые мной стригои главари банды, но уверенности не было.

Алиса вглядывалась в мое лицо затуманенными глазами с таким видом, как будто знала, о чем я думаю.

— Нигде не безопасно. Защита слабеет. Стражи умирают.

Я бросила взгляд на Кристиана, но он лишь пожал плечами, как бы говоря: «Чего ты хочешь от нее?»

— Если вы, девушки, закончили свой разговор, могу я, наконец, поесть? — спросил он.

Алиса была счастлива выполнить его желание; сегодня это был ее первый кайф. Очень скоро она забыла и о защитных кольцах, и обо всем остальном, просто растворившись в экстазе укуса. Я тоже забыла о защитных кольцах. Я человек ограниченный, если разобраться: меня по-прежнему волновало, реален Мейсон или нет. Если оставить в стороне устрашающие объяснения священника, следовало признать, что визиты Мейсона не выглядели угрожающими, просто пугающими. Если он находился здесь, чтобы добраться до меня, то у него это плохо получалось. И невольно уже в который раз более вероятной начала казаться версия стресса и усталости.

— А теперь время и мне поесть, — заявила я, когда Кристиан закончил.

Сейчас я отчетливо ощущала запах бекона. Кристиану это наверняка понравится — он завернет в него французский тост.

Только мы вышли из комнаты, как столкнулись с Лиссой, за которой следовал Эдди. Ее лицо светилось возбуждением, хотя, судя по чувствам, которые я ощущала через нашу связь, нельзя сказать, что она была счастлива.

— Слышали? — спросила она, тяжело дыша от быстрого бега.

— Что слышали? — спросила я.

— Быстро... Идите и складывайте свои вещи. Мы едем на суд над Виктором. Прямо сейчас.

Никто не счел нужным предупредить нас, когда состоится суд над Виктором, не говоря уж о том, что было принято решение о нашем участии в нем. Мы с Кристианом обменялись быстрыми пораженными взглядами и заторопились в его комнату, чтобы собрать вещи.

Это не заняло много времени. Моя сумка была уже готова, а Кристиану понадобилась минута, чтобы покидать барахло в свою. Меньше чем через полчаса мы были на взлетно-посадочной полосе Академии. Там стояли два частных самолета, один из которых уже разогревал двигатели и ждал взлета. Вокруг сновали два мороя, заканчивая последние приготовления с самолетом и взлетной полосой.

Никто, казалось, не понимал, что происходит. Лиссе просто сообщили, что она, Кристиан и я будем свидетельствовать на суде и что Эдди может лететь с нами, чтобы не прерывать полевые испытания. Никаких объяснений по поводу этой внезапной перемены, в воздухе ощущалась атмосфера напряженности и опасений. Мы все хотели, чтобы Виктора держали за решеткой, но сейчас, когда нам предстояло встретиться с реальностью судебного разбирательства и с ним самим... это пугало.

Несколько стражей стояли рядом с трапом. Я узнала среди них тех, кто помогал захватить Виктора. Скорее всего, им предстояло не только быть свидетелями, но и защищать нас. Невдалеке я заметила Дмитрия и поспешила к нему.

— Мне очень жаль, — выпалила я. — Мне очень, очень жаль.

Он повернулся ко мне, сохраняя на лице то идеальное выражение нейтралитета, которое так хорошо ему давалось.

— Чего тебе жаль?

— Жаль, что я наговорила тебе вчера все эти ужасные вещи. Ты сделал это... действительно сделал это. Убедил их послать нас туда.

Я, конечно, нервничала из-за Виктора, но все же меня переполняло ликование. Дмитрий сделал все от него зависящее. Я всегда знала, что он беспокоится обо мне... но это было еще одно доказательство. Не будь вокруг столько народу, я обняла бы его.

Выражение его лица не изменилось.

— Это не я, Роза. Я не имею к этому отношения.

Альберта просигналила, что пора подниматься на борт; он отвернулся и зашагал к остальным. На мгновение я замерла, глядя ему вслед и пытаясь понять, что же произошло. Если не он вмешался, тогда почему мы летим? Дипломатические усилия Лиссы не дали никаких результатов. Что изменилось?

Мои друзья были на борту, и я заторопилась туда же. Едва оказавшись в салоне, я услышала, как меня окликнули:

— Маленькая дампирка! Давно пора.

Адриан, с бокалом в руке, махал мне. Прекрасно. Нам пришлось умолять, чтобы нас взяли, а вот Адриан каким-то образом просто втерся сюда. Лисса с Кристианом сидели вместе. Ну, я и устроилась рядом с Эдди, в надежде держаться подальше от Адриана. Эдди уступил мне место у окна. Адриан встал, занял кресло перед нами и без конца поворачивался, чтобы поговорить со мной; это было все равно что сидеть рядом с ним. Его болтовня и бесцеремонный флирт свидетельствовали о том, что он начал прикладываться к коктейлям задолго до того, как мы поднялись на борт. Я и сама была не против выпить бокал-другой, когда мы поднялись в воздух. Почти сразу же у меня дико разболелась голова, и я тешила себя фантазиями о водке, способной заглушить боль.

— Мы будем при дворе, — болтал Адриан. — Тебя это возбуждает?

Я закрыла глаза и потерла виски.

— Что именно? Двор или суд[6]?

— Двор, конечно. Ты платье прихватила?

— Никто не надоумил меня сделать это.

— Так... Значит, «нет».

— Да.

— Да? Я подумал, ты имеешь в виду «нет».

Я открыла один глаз и сердито уставилась на него.

— Я имею в виду «нет», и ты прекрасно понимаешь это. Нет, я не взяла с собой платье.

— Ничего, мы раздобудем его для тебя, — великодушно заявил он.

— Собираешься поводить меня по магазинам? Думаю, тебя вряд ли можно рассматривать в качестве надежного спутника.

— Поводить по магазинам? Зачем это? Прямо там живут портные. Тебе сошьют что-нибудь по специальному заказу.

— Мы долго там не пробудем. И неужели мне вправду нужно платье для того, ради чего мы отправляемся туда?

— Нет, мне просто хочется увидеть тебя в платье.

Я вздохнула и отвернулась к окну. Боль все еще пульсировала в голове. Наверно, давление воздуха на высоте другое. Периферийным зрением я заметила какую-то вспышку и удивленно повернулась в ту сторону, но за окном не было ничего, кроме звезд.

— Что-нибудь черное, — продолжал Адриан. — Атлас, мне кажется... может, с кружевной отделкой. Тебе нравятся кружева? У некоторых женщин они вызывают зуд.

— Адриан...

Это было как молот — молот снаружи и внутри моей головы.

— Или бархатная отделка. От нее зуда точно не бывает.

— Адриан...

Казалось, у меня болят даже глазницы.

— И разрез на боку — чтобы продемонстрировать твои великолепные ноги. Он может доходить почти до бедер и идти так слегка по дуге...

— Адриан! — Взрыв внутри моей головы. — Можешь заткнуться хоть на несколько мгновений?

Я вопила так громко, что, наверно, даже пилот услышал меня. На физиономии Адриана появилось редкое для него выражение крайнего изумления.

Альберта, сидящая напротив Адриана через проход, вскочила.

— Роза, что происходит? — воскликнула она.

Я стиснула зубы и потерла лоб.

— У меня чертовски жуткая головная боль, а он никак не заткнется.

Я только спустя несколько секунд осознала, что выругалась, отвечая инструктору. Опять где-то сбоку, но с другой стороны я, кажется, увидела еще одну тень, пронесшуюся сквозь самолет, и вроде бы с черными крыльями. Вроде летучей мыши или ворона. Я закрыла глаза.

— Господи, почему она никак не проходит?

Я думала, Альберта выбранит меня за мой взрыв, но вместо этого услышала, как Кристиан сказал:

— Она сегодня не успела поесть, хотя была очень голодна.

Я открыла глаза. На лице Альберты появилось выражение тревоги, за ее спиной маячил Дмитрий. Все новые и новые тени проносились в поле моего зрения. В основном расплывчатые, но, клянусь, я видела нечто похожее на череп в обрамлении тьмы. Я быстро замигала, и все они исчезли. Альберта обратилась к одной из стюардесс:

— Не могли бы вы принести ей что-нибудь поесть? И обезболивающую таблетку?

— Где болит? — спросил Дмитрий.

Со всем этим проявленным ко мне вниманием мой взрыв казался совершенно неуместным.

— Голова... Уверена, это пройдет... — Под внимательным взглядом Дмитрия я ткнула пальцем в центр лба. — Как будто что-то разрывает череп изнутри. И позади глаз боль. И еще все время такое чувство... ну, будто что-то попало в глаз. Вижу тени или что-то в этом роде. Когда я мигаю, они исчезают.

— Ах, это симптом мигрени — когда проблемы со зрением, — сказала Альберта. — Это называется аура. Такое иногда бывает перед приступом головной боли.

— Аура? — испуганно спросила я и глянула на Адриана.

Он смотрел на меня поверх спинки своего кресла, обхватив ее руками.

— Это не то. — Улыбка тронула его губы. — Просто названия одинаковые. Как двор и суд. Аура мигрени — это образы и свет, которые появляются перед ее приближением. Она не имеет ничего общего с аурой людей, которую я вижу. Но я скажу тебе... аура, которую я вижу сейчас... та, что вокруг тебя... она потрясающая.

— Черная?

— И не только. Это очевидно даже после всего того, что я выпил. Никогда не видел ничего подобного.

Я не понимала, что из этого следует, но тут вернулась стюардесса с бананом, батончиком гранолы[7] и ибупрофеном. Этой еде, конечно, было далеко до французского тоста, но мой пустой желудок обрадовался и ей. Я все съела, проглотила таблетку и прислонила подушку к окну. Закрыла глаза, надеясь, что засну и головная боль пройдет до того, как мы приземлимся. По счастью, все вокруг молчали.