Глава 12. Как это было интересно и захватывающе

Путь

1.

Как это было интересно и захватывающе! Мы с Газом отправлялись в большое путешествие! Но не стоило забывать, сколь важным оно было для меня – я обязан был отыскать Алу. Конечно, дядя мог бы сделать это быстрее, ведь он отправился раньше меня, да и тем более один. Поэтому мы с Газом решили в меру не торопиться, то есть, по пути делать привалы и не бежать сломя голову, куда глаза глядят. В то же время забывать про Алу и про то, что преступники не задержаться в Теллере, было нельзя. Но, не смотря на это, путь наш только начинался.

Когда мы вышли из пещеры, то отправились не по пляжу, а через лес. Дорога на Теллер была долгой, где-то дня три, если спать по ночам и организовывать пару-тройку привалов. По побережью пришлось бы делать огромный крюк, по которому можно было двигаться, пожалуй, не меньше недели! Но вот незадача… Идти сквозь лес, сквозь незнакомую чащу… По берегу можно было идти и не ошибиться, а вот в лесу можно заблудиться, причём так, что не найдут и через год. Честно сказать, было страшно. Но подавать виду я не хотел, и оставил друга за «рулевого».

Как только мы зашли в лес, то пришлось идти по холму, который перерастал в огромную гору где-то перед нами. Из дома моих друзей открывается замечательный вид на неё. Газ, поначалу, шёл как-то робко, но потом стал увереннее, что не могло не обрадовать. Я полностью надеялся на своего товарища, и шлёпал за ним, гордо задрав нос.

Вскоре я услышал знакомый мне звук. Это была вода из той самой речки, над которой лежал старый прогнивший мост. Только теперь мы находились многим выше по течению. Когда мы с Газом подошли к реке, то оказалось… что мы были на самой вершине водопада! Того самого водопада, который казался мне грандиознейшим. Теперь я понял, что он таким и был. Мы стояли на склоне и смотрели вниз, на бурлящую воду у подножия, на мост, далеко от нас. Отсюда, даже сквозь густую чащу и широкие кроны, просматривалась гладь на удивление спокойного океана. Голова кружилась от взгляда к подножью бурлящей реки, а переда нами стояла радуга, блестящая в брызгах водопада. Даже стоя в стороне от реки, ушли мы оттуда все мокрые. Погода сулила благодать на несколько дней, которых нам вполне должно было хватить на путь до Теллера. Это хорошо!

- Так, а теперь направо! – скомандовал друг.

- Что, опять под горку? – понадеялся я на обратное.

- Да, ***, где-то тут должен быть мост.

- Ну, хорошо.

Вздохнув поглубже свежий воздух, наполненный радугой, что блестела над водопадом, я пошёл вдоль берега вслед за Газом. Он постоянно смотрел себе под ноги и что-то искал, а я вглядывался в противоположный берег, усеянный кустарниками, и вперёд, наблюдая за тем, как река делает плавный поворот влево от нас.

Наконец, мой друг остановился. Я врезался в него, и поинтересовался, что случилось.

- Не спеши, - посоветовал он мне. – А то успеешь!

- Ага, - согласился я. Ничто не могло испортить мне моего чудесного настроения!

- Ну, значит, здесь, - произнёс Газ.

- Что значит: «Здесь» - недоумевал я, глядя на лежащую через реку сосну и до последнего надеясь, что это не так.

- Здесь будем перебираться на другой берег, - скомандовал Газ, подтвердив мои худшие ожидания.

- Может, найдём другой путь? – попытался я предостеречь друга.

- Нет, нужно переходить здесь.

- Почему? – удивился я.

- Дерево устойчивое.

Я ещё раз оглядел ветвистый ствол, по которому неудобно переставлять ноги, который провисал дугой, как мне казалось, под собственной тяжестью.

- Не сказал бы, - усомнился я.

- А вот я уверен, - продолжал сопротивляться Газ.

Мы приостановились.

- Хух, ладно, я пойду первым, - произнёс Газ-доброволец. - Будь добр, сядь-ка на ствол на всякий случай, чтобы не крутился, а то мало ли что.

Я последовал совету друга, и тот ступил на дерево. Конечно, с рюкзаком тащиться было крайне неудобно, но другого выхода не было. Газ, стоя на ногах, медленно пробирался по скользкому стволу. В нём во всём я не увидел ни капельки страха и боязни, хотя на самой середине он чуть не упал вниз. Я вспомнил кричащего Джонатана, всплеск падающего тела и мне стало не по себе. Выжил ли он тогда, после падения? Жуть какая! Ладно, мысли прочь, мне пора идти. Газ схватился за макушку сосны с другого берега, и подтвердил, чтобы я начинал двигаться. Ступать ногами по бревну я так и не решился, и пополз вверх по стволу, обхватив его ногами. Примерно на середине, над самым бурным потоком, появились ветки, и ползти дальше я уже не мог. Дерево лихо прогнулось под моим весом, а я медленно поднимался, чтобы преодолеть вторую половину пути. Честно говоря, трясло не только ноги – я трясся весь сам. Когда глубоко под тобой разрывается бешеный поток с ледяной водой и каменным дном, падать совсем уж не хочется! И вот, немного пошатываясь, я ступил на ноги, опираясь на ветки. Ещё чуть-чуть… Есть! Теперь можно продолжать движение. Как только я сделал первый шаг, то подо мной и позади меня что-то подозрительно захрустело. Это мне совсем не понравилось. Я взглянул на Газа, но тот уверенно кивнул мне, мол: «Так и должно быть, всё в порядке». Проглотив комок в горле, который бился в нём и стучал, желая выбраться на свободу, я сделал ещё один шаг. Вроде бы – ничего, второй, третий, но позади хрустело всё сильнее и сильнее. Я понял, что надо торопиться. На четвёртом шагу дерево покачнулось и стало прогибаться вниз.

- Беги! – вскрикнул Газ, но я уже сам выполнял его приказ.

В темпе переставляя ноги по скользкому стволу, я мчался к спасительному берегу, если можно назвать столь быстрое передвижение по бревну скоростным. Я не успел и заметить, как пробежал уже метра три, как дерево подо мной прогибалось сильнее и сильней, и вот, до берега оставалось всего ничего, но я упал. В надежде я тянул руку к берегу, и… надежды мои оправдались. Газ не раздумывая бросился за мной и схватил мою руку. Больно ударившись боком о хлипкое бревно, я повис на нём в таком положении. Оно перестало хрустеть после моего падения, и на пару секунд повисла немая пауза. Потом Газ затянул меня на берег, а я не вставал – было очень больно в боку.

- Ну, что, надёжное твоё деревце? – саркастически спросил я.

- Да уж, просто кто-то слишком много ест! – подшутил отошедший от стресса Газ.

- Да ну тебя, я серьёзно!

- Ну, во всяком случае, Балто отметил именно его.

- В смысле? – не понял я.

- В прямом! Он прошёл по нему, и оставил тебе знак, да и раньше он так делал, я думал, что ты заметил.

- Нет, - честно признался я.

- Эх ты! Чтобы ты без меня делал! – заявил Газ, но в тоне его не было ни капли гордости. Вот что мне в нём и нравится. – Балто оставил дырки шестом на земле, видишь? – указал мне друг вперёд.

И действительно, на земле сияла маленькая дырочка, которую было трудно заметить, если не искать.

- Угу.

- Вот видишь!

Мы поднялись на ноги и привели себя в порядок.

- Ну что, теперь пути назад нет? – кивнул Газ на надломившееся бревно.

- Да, пора жечь мосты за собой, - подтвердил я. По бревну пошла огромная трещина.

- Думаешь, преступники пойдут по этой дороге?

- Не знаю, Газ, всё может быть.

- Ладно, ***, пошли.

И мы двинули дальше.

- Кстати, неплохо Балто придумал! – завёл Газ новый разговор. – Оставлять тебе пометки шестом почти не заметно, и быстро: можно даже не останавливаться.

- Да, ловко он это, - подтвердил я. – Слушай, мы ведь скоро на дорогу выйдем?

- Агась, метров семьсот, и выйдем. Там полегче будет. Думаю, что лучше по ней крюк небольшой сделаем, чем через лес тащиться. Быстрее будет.

- Не знаю – посмотрим! – ответил я. – Кстати, погодка не может не радовать!

- Да, это точно!

Так мы и продолжали своё путешествие.

Вскоре мы вышли на дорогу, и идти стало намного легче. Конечно, той самой дорогой, которую представляет себе любой городской житель, назвать её было нельзя. Это были две глубокие колеи, над которыми нависали огромные деревья, а чуть пониже – кустарники с травой и крапивой. Колеи были слишком глубокими и заросшими, из чего сразу стало понятно, что дорогой почти никто не пользуется. Идти внутри них было неудобно, поэтому мы шли друг за другом посередине дороги: впереди Газ, а за ним я. Сначала мы продолжали разговор, и я не обращал особого внимания на то, что окружало меня. Я смотрел только под ноги, и иногда на спину друга, и просто вёл с ним беседу. А потом мы немного замолчали и я огляделся. Какая красота вокруг! Кроны были густыми, но сквозь них пробивались лучики солнца, которые освещали моховую подстилку леса. Мхом была покрыта и земля, и пни, и упавшие деревья. В солнечных лучах подстилка казалась насыщенной от зелени. Среди веток кружились птички, которые уже отпели весной, а сейчас лишь мимолётно чирикали.

Так мы и шли. Дорога тянулась всё выше и выше, поэтому темп наш был не велик. Временами дорога виляла, а иногда уходила вправо, где слышался шум знакомой речки. А солнце опускалось всё ниже и ниже, и уже другой свет лился сквозь густую крону. Сначала оранжевый, потом розовый, синий, фиолетовый. И вот, солнце уже совсем скрылось, но луна ещё не появилась. Самое неприятное время, когда ничего не видно даже перед своим собственным носом.

Газ остановился.

- Ну, вот тут, как видишь, Балто и свернул, - сказал он, указывая сквозь кусты крапивы.

И действительно: дальше не виднелось дырок от шеста, и высокая крапива была примята к земле. Путь дяди шёл через глубокий лес, в котором было ещё чернее. Он напоминал какую-то бездну, до которой был всего лишь шаг. Идти туда мне совсем не хотелось. Нет, я не боялся черноты и того, кто мог в ней оказаться, я боялся заблудиться, ведь потерять след дяди в такой темноте раз плюнуть, а других ориентиров у нас не было.

- Ну, так что, пойдём по следу, или по дороге? – спросил Газ, когда я проанализировал ситуацию. Он явно хотел идти по дороге.

В принципе, крюк, который мы делали по дороге, был не столь велик, но идти было проще и удобнее. С другой стороны, мы могли не найти следа Балто потом. Это волновало больше всего. А если ждать луны, то можно потерять уйму времени. И я решил настоять на своём.

- Нет, нужно двигаться по следу, - сказал я. – Так будет надёжнее.

- Да ладно тебе, может, лучше по дороге? Проще будет.

- Нет, я… чувствую, что лучше по следу.

- Ну, по следу, так по следу, - не особо огорчившись, ответил друг.

А я чувствовал, что надо идти по нему, может, боялся потерять след Балто? Нет, тут было что-то другое, но что… не знаю.

Мы двинулись сквозь придорожные заросли. Они сразу обдали нас холодной росой. Я засучил болотники повыше, привязал их к ремню, и более трава не беспокоила меня. Тем более, что вскоре мы полностью погрузились в темноту леса, среди которой высокой травы почти не было. Шли очень медленно, боялись упустить след дяди. Мы продолжали идти, надеясь, что когда выглянет луна, то идти будет легче и виднее. Но, к сожалению, когда луна взошла и сквозь крону начал проникать её голубой свет, то его оказалось недостаточно. Мы решили, что продолжать путь будет неудобно, и спустя минут сорок после того, как сошли с дороги, остановились. Найдя подходящее место, мы сняли сумки и разложили спальники. Конечно, мы находились на склоне, и лежать было не очень удобно, но от этого было некуда деваться. Костра разводить мы не стали, и перекусили холодной закуской, чтобы пораньше лечь спать и набраться сил. Газ поставил где-то у себя будильник на шесть утра, так что выспаться нам не придётся.

Когда мы улеглись, то я ещё долго лежал и глазел на чудесный лес в ярко-голубом цвете луны. Но чудесный свежий воздух сморил меня своим дурманом, и я так и не успел погрузиться в свои мысли и провалился в сон.

2.

Утро было туманным. Но туман этот не только покрыл своим белёсым молоком всё вокруг, но и присутствовал в голове моей, ибо я совершенно не выспался и устал. Но мысли о возвращении просто не могло быть. Вперёд, только вперёд, к приключениям! Поспали мы часа три-четыре, и Газ был опухшим не меньше, чем я. День предвещал быть очень жарким, ибо солнце блистало даже сквозь густую крону, что нависала над нашими головами. Мало того, было влажно и душно, поэтому, чтобы поменьше таскаться по жаре, мы решили хорошенько поесть после полудня, а сейчас лишь слегка перекусить.

А тем временем лес медленно просыпался и наполнялся всё новыми и новыми звуками и ароматами. Нежный солнечный свет становился всё ярче, а мы с Газом уже топали по следам Балто, натянув болотники до ушей, чтобы не вымокнуть в холодной утренней росе. И нам было хорошо, не смотря на усталость и наше безмолвие, в котором мы прибывали всё утро. Это безмолвие компенсировал пейзаж вокруг нас, от которого совершенно не хотелось отрывать глаз. Мы продолжали двигаться вверх по склону, навстречу неизвестности и приключениям, а вокруг нас всё чаще появлялись полянки, заросшие высокой травой. И каждый стебелёк и колосок, каждый колокольчик и цветок блестели в ранних лучах, прогибаясь под тяжестью грузных разноцветных капель, а туман, что нависал над полем, становился разноцветным и радужным от цветов, ароматов и пёстрых эмоций, что он вызывал.

Шли мы, судя по компасу и карте, прямиком на Теллер, и уже почти преодолели половину пути. А это уже полсотни километров! Грандиозная цифра, значение которой чувствовали только больные ноги и голодный желудок.

- Думаю, к вечеру доберёмся до вершины, а там уже полегче будет, - поделился я с Газом своими расчётами, достав карту и разглядывая её.

- Согласен. Хотелось бы успеть до последней горы добраться. Там и заночуем. Вот, гляди! – указал мне Газ на возвышенность, которая была выделена на моей карте.

- Думаешь, мы пройдём тридцать километров сегодня? – усомнился я.

- Надеюсь. Во всяком случае, в Теллере отоспимся. Если повезёт, даже доедим или долетим до Нома обратно.

- Ну да ладно, давай сначала на гору поднимемся, до неё ещё километров двадцать.

Путь наш был не лёгок. Склон становился всё круче, и, казалось бы, не столь огромный путь в двадцать километров превращался в целое испытание. Попадались уже и скалистые местечки, которые приходилось обходить, или взбираться на них, если это было безопасно и удобно. В общем, пройдя километров десять, мы решили сделать долгожданный полноценный привал, которого у нас не было с самого начала пути.

Мы расположились на высокой, но очень покатой скале, на которую без труда забрались, и сейчас же скинули рюкзаки и улеглись на горячие камни, чтобы отдышаться после тяжёлого подъёма. Я смотрел на чистое, без единого облачка, небо, на его светлую синеву, и улыбался, не смотря на отдышку. Хорошо было, как хорошо и приятно! Здесь, на скале, дал о себе знать ветер, который сразу же подул на нас, взмокших и уставших, и стало хорошо. Он был тёплый и ласкающий, без резких порывов он накатывал, ударяясь о наши бока, обволакивал и ласкал, как материнская рука. Не было ничего в тот миг, ничего вокруг, только ветер, и небо, синее-синее, и чистое, какое столь редко раскрывается над нашими головами.

- Да уж! – первым произнёс я.

- Хух, хорошо-то как! – подтвердил Газ, отдышавшись.

Мы встали. Скала немного возвышалась над лесными макушками, и перед нами раскрывался чудесный простор бесконечного леса. Красота-то какая! Конечно, макушки загораживали нам основной обзор, но если бы их не было, мы бы увидели всю прелесть бескрайнего простора. Солнце светило очень ярко и сильно припекало, так что мы поснимали болотники и оставили их сушиться, вывернув наизнанку резину. Газ сварганил костерок, а я тем временем разложил нашу с ним скромную, но довольно сытную провизию. Казалось, что и не было нашего путешествия, мы просто пришли отдохнуть.

И отдых действительно выдался на славу! Мы нажарили сосисок с чёрным хлебом, на ореховых шампурах разместилась колбаса и кусок сала, которое Газ очень любил и слопал за обе щёки. Зелёный лук, огурцы, хоть и помятые, но очень вкусные помидоры пошли вприкуску к горяченькому. На десерт были запеченные яблоки, с которыми мы долго возились. Казалось, что до этого я не ел неделю! А сейчас было не только вкусно, но и здорово, потому что атмосфера явно была праздничной. Газ тоже заметно повеселел, травил анекдоты, и к слову, и просто так.

- Эх, сейчас вздремнуть бы! – замечтался я.

- Нет, нельзя нам, - очень уж грустно ответил солидарный Газ. – Отоспимся вечером, думаю, успеем до следующей горы к ночи.

- Пожалуй, успеем, - подтвердил я.

Пора было продолжить путь, и так наш привал отнял больше часа. Нехотя собравшись и разморившись, мы натянули болотники и отправились дальше штурмовать эту гору, которую уже так давно хотели перейти.

Идти и не сдаваться… Говорить легко, а делать сложно. Как много целей мы ставим пред собою, но так часто всё идёт коту под хвост. А для чего эти цели? Для лучшей ли жизни, или для её смысла. А может, так просто надо, судьба велит нам делать шаг вперёд. Но кто бы как ни ставил цель перед собой, для всех важен результат. Быть может, Вы увидите в героях их собственный взгляд на цели, и поймёте, какой путь Вам ближе.

К счастью, с пути Балто мы не сбивались, но уже осмеливались местами сходить с него, находя более удобный путь, и вновь выходили на след. Конечно, шли мы не в саму гору, а, так сказать, пересекали её, как хорда окружность. Хотя эта хорда показалась нам диаметром. Несмотря на все эти метафоры, довольно высокая и местами скалистая вершина была правее часа на три от нашего направления. До неё уже было относительно близко, но гора сама по себе была очень раскидиста, и поэтому мы с Газом со вчерашнего дня шли вверх – медленно и уверенно.

Мы забирались всё выше и выше, и пейзаж вокруг нас менялся, как это было и раньше. Теперь же, после появления скал, стал редеть и лес. Он был другой, иной, но даже более красивый. По сути, мы двигались уже не по лесу, а по поляне, на которой пока ещё часто располагались деревья. Солнце уже шло на закат, и широкие ели отбрасывали свои тени на яркий зелёный мох, что устилал частые камни и землю. Как это было красиво! Я не мог передать этого словами, и наверняка остановился бы, если бы не запах. Я как раз шёл впереди, и услышал этот чудесный запах. Мы зашли в прохладный лесок, который полукругом уходил по обе стороны от нас, и запах почувствовался сильнее. Появилась высокая трава, заставившая нас натянуть повыше болотники, лесок начал редеть, и тут я увидел источник этого запаха. Мы с Газом выбрались из лесочка прямо на цветочную поляну, которая была покрыта частыми, но совершенно разными цветами, которые пахли так, что голова закружилась после глубокого вдоха! Хотелось дышать, дышать, и не выдыхать совсем, чтобы во мне, столь грязном и ужасном существе мира сего, хоть на минуту появилась его гармония и свежесть, его насыщенность и красота, его чистота. Но чистыми нам не быть никогда, и приходится выдыхать.

Налево наш лесок уходил несколько ниже, а чуть выше располагались редкие пушистые от ярко-зелёной хвои деревья, которые были окутаны розоватыми цветами вокруг, как простынёй, которая, казалось, удержит тебя, если ты упадёшь, своею воздушностью. Среди этого розово-жёлто-сине-белого одеяла всё жужжало и двигалось, красиво блестело в лучах заходящего солнца, которое стремилось налево, на запад. Вдруг передо мной вспорхнула красивая и огромная жёлтая бабочка, вроде нашего махаона, и полетела направо. Мой взгляд, прикованный к столь божественной и безгрешной красоте, полетел за ней следом. Справа поднималась огромная скала, которая переходила в вершину горы уже совсем рядом с нами, а я даже не заметил, как мы очутились так высоко! У неё был очень покатый, почти вертикальный край, подножие которого располагалось метрах в двадцати от нас. Бабочка погрузилась в нежность травы у самой скалы, и тут же вспорхнула вместе с клубочком своих друзей и подружек, и полетела куда-то вверх. Я проводил её взглядом, и только тут понял, что не вижу там, выше, земли пред собою! Вот оно, то, к чему мы так долго стремились!

И я побежал, забыв про Газа, про всё, что есть только на этом белом свете кроме того, что я видел перед собою. Я бежал, а из-под ног моих вспархивали всё новые и новые бабочки, жуки и стрекозы. Я бежал, а цветы, своим густым ковром нежности ласкали мои сухие и грязные, не достойные этой ласки ладони. Но мне было всё равно, мне ведь дали ту ласку, и я принимал её, как только мог, такой, какой её преподнесла самая главная мать на этом свете – мать природа.

Я бежал наверх, вслед за бабочками, туда, где была уже вершина, пик наших с Газом стараний. Вот она, вершина! Боже! Я не могу поверить глазам своим! Боже! Столь прекрасной красоты я не видел, и не увидел бы на всём белом свете, коли б случай меня не завёл сюда. Столь далёких просторов я ещё не видал! Видел я, как направо уходят горы, и не очень огромных холм, на котором собрались мы сделать ночёвку, видел я впереди лес, сколь прекрасны были его вершины! Он казался бескрайним, если бы там, поодаль, не виднелся бы тёмно-синий залив. А левее залива того, прямо вдаль океана уходила коса, куда и лежал путь наш. Там, на этой косе и расположился городок под названием Теллер, и даже отсюда, казалось, я видел его вечерние фонари. А слева… А то что было слева – я не мог передать словами! Холмистые горы уходили от нас, становились всё ниже и ниже, ибо наша гора была выше всех. Океан был поближе, и блестел огромным красным облаком, что расплылось на множество миль и даровало нам шанс любоваться собой. Как кровь, алой была вода, отражающая последние солнечные блики, и бабочки летели туда, вдаль, к тёплому и приветливому солнышку, что всегда их согреет, и для них было не важно, что нас повстречали, где были и небыли, они просто летели к солнцу, сгорая в небесном зареве, что несло их навстречу переменам и торжеству, что заключает самое важное… они улетали жить.

3.

Ах, красота! Какая ты, чертовка? Ты разбиваешь сердца, но ты лечишь души, ты – подлая воровка, но ты и хорошая находка. Всё есть в тебе, и душа, и вдохновение, только жалости и сострадания в тебе нет. Как же ты коварна, Красота, неуступчива! Коли воспользуешься тобой, то будь осторожен: ты предашь, покинешь, уничтожишь изнутри. Многое сотворить ты способна, но душа может больше. Больше, я знаю! И на неё, на неё мы должны опираться, а не на то, что разрушает нас изнутри. Но бывают исключения у любых правил. И вот она – природная красота – исключение на лицо. Столь чистая и безвредная красота, что лечит наши души! Её послал нам Господь, её мы должны сохранить, должны! И те идеалы, что предстали предо мною там, на вершине, наталкивают на мысль о столь прекрасном будущем, которого мы никогда не добьёмся. Потому что мы не умеем ценить. Мы не щадим не только природу, окружающих, но и души свои не щадим. Мы беспощадно загрязняем их. Разучились мы ценить то, что есть у нас, мы привыкли тянуться за лакомым куском, что там, впереди, забывая о том, что позади. Мы не ценим любовь и заботу родных, пока они с нами, а потом вдруг понимаем, когда их уже нет, насколько нам не хватает их, и, самое главное, как мы не ценили их труды для нашего блага. Хочется попросить прощения, да прощать уже некому. И в эти горестные секунды любовь возвращается к нам, ведь это не только чувство, это ещё и умение прощать. Нельзя прощать только своих собственных ошибок – их надо искупать. А ошибки близких прощать мы должны, какими бы они не были, ведь только тогда мы научимся любить.

И я понял, что держать зла на Алу я не смею, а вот свою ошибку перед ней должен искупить. Но как – я не знал и понять того не мог. Быть может, Газ сыграет в моей истории незаменимую роль. Вот он, идёт рядом, как всегда туманный и задумчивый, и даже пейзаж на горе не смог выпросить у него улыбки, и хмурость совеем нависла над ним.

С каждым часом мой друг становился всё холодней и молчаливее. Если я шёл бодрый и беззаботный, то по нему было видно, что он много думал и рассуждал о чём-то, что тревожило его. Эта тревожность выражалась в рассеянности и глазах, которые метались как белка в колесе. Он попросил меня побыть штурманом за него, а на вопросы мои не отвечал.

- Газ, у тебя ничего не болит? – спросил я, на что мой друг отрицательно помахал головой.

Сейчас я не смог добиться его внимания своими тщетными силами, и понял, что должен поговорить с ним на привале вечером.

Но с привалом дела были плохи. Когда мы спустились с горы, то оказались в болоте, которого сперва не заметили. Деревьев становилось всё меньше и меньше, и луна освещала болотные кочки своим голубым светом. Звуки ночи здесь были другими, и вместо маленьких и шумных птиц здесь чаще слышался филин да бульканье выпи. Воды было по щиколотку, и только кочки мешали идти прежним темпом. Мы продолжали уверенно двигаться в сторону маленькой горы, на которой планировали заночевать.

Но воды становилось всё больше и больше, и теперь мы наоборот старались идти по кочкам, чтобы не провалиться. В конце концов, когда воды стало выше колена, то мы поняли, что пройти не получится, и начали искать места для ночлега. Газ уже оживился, и скакал по кочкам с энтузиазмом, как будто вышел из гипноза своих дум и размышлений. Он побежал правее, а я продолжал двигаться прямо, всё глубже и глубже утопая в болоте. Но вдруг кочки кончились, и внезапно передо мной раскинулось небольшое озерцо, которое питало болото. Прямо на противоположном берегу шла вверх та самая гора, на которую мы хотели взобраться. Но, к сожалению, обойти озерцо не получалось – было слишком глубоко.

Меня окликнул Газ. Я пошёл на его голос и, о счастье, он стоял на островке, сухом, просторном и прочном. Здесь и заночуем.

- Отлично! – искренне обрадовался я и скинул с себя неподъёмный рюкзак.

Пока я разложил еду, мой друг развёл костерок. Он получился довольно большим, и я с радостью решил просушиться. Но ещё счастливее оказались комары, которые прилетели к нам на огонёк. Как назло мне пришлось сидеть без кофты и меня всего покусали. Наконец я оделся, и мы начали трапезничать.

- Ну, как оно? – на удивление, первым разговор начал Газ.

- Ух, хорошо, только холодно, - пожаловался я.

- Нормально, - равнодушно заявил друг. – Эх, а ведь Балто знал об этом болоте, а!

- Да, если бы мы не свернули с пути, то всё обошлось бы.

- Ну, чего уж теперь. Знать бы только где мы находимся?

- Не мудрено знать, - похвастался я. – Кода я вперёд прошёл, то к холму нашему вышел. Так что мы почти дошли до места, только вода мешает – не добрались бы.

- Тогда прекрасно, - выдохнул Газ. – Утром встанем, по солнышку глянем, гора справа, да и выйдем в лес.

- Эх, так бы завтра после обеда уже б на месте были, - расстроился я.

- Ничего, будем, - успокоил Газ. – Ты, это, прости, что я такой сегодня, - начал друг.

Но я промолчал, ожидая, что он назовёт причину. Только Газ упрямо молчал.

- Так что с тобой? – напрямую спросил я. Эх, что за привычка в последнее время – всё делать напрямую.

- Да, - с душой махнул рукой Газ. – Ну его!

- Ну, хоть повеселел, - ободрил я скорее себя, чем друга.

- И то верно! Эх, сколько там на часах?

- Полпервого, - ответил я. – А спать сосем неохота.

- Во-во! Давай партеичку? – предложил Газ, доставая из рюкзака колоду карт.

- А давай! – согласился я.

- Ну, на, тогда, сдавай, а я пробегусь – веток насобираю.

И Газ пошлёпал болотниками по воде, потом послышался хруст веток, потом опять шаги, и скоро он пошёл по кочкам и плеск стих.

Я давно раздал карты, разложил спальник и, подумав, залез в кармашек и достал оттуда спичечный коробок. Вот он, большой и широкий, вспомнил почему-то родные балабановские. Просто смешно и не вовремя. Но это только потому, что я колебался. Подумав ещё немного, я выдвинул коробок наружу. В нём лежали две записки. Одну из них Алу оставила мне под канем лично, а вторую у себя под подушкой. Я развернул первую…

«***.

Прости меня. За всё, за всё прости меня, прошу! Может, я была дурой с самого начала, может, из-за меня схватили Кодиака. Может быть, всё из-за меня, но я есть, какая есть. Я говорю это, потому что доверяю только тебе. Не думай, что я лестно о тебе отзываюсь, но это так. К несчастью, это может быть только из-за того, что мне больше просто некому доверять, прости! Прости за то, что заставила тебя лезть в администрацию, а ты сделал это только из-за меня, я знаю! Прости, что заставила тебя спасать Коди, прости, что в этой драке не смогла прикрыть тебя, прости! Я так много натворила и так много бед принесла тебе, что не знаю, как искупить свою вину перед тобой. Прости!

А ещё я очень многое скрывала от всех, и даже от тебя. Да, я сказала, что доверяю тебе, но… так получилось, я снова виновата. При встрече, что, дай Бог, ещё случиться, я расскажу тебе всё. Дай Бог мне ещё раз увидеть тебя! Хоть на минуточку! Я знаю, быть может, ты уже у себя на Родине, быть может, ты уже решил забыть всех нас и порвёшь это письмо, но знай, что я никогда не порву твои письма. Увидеть бы тебя, только чтобы наяву извиниться перед тобой.

Хоть я просила вас всех не волноваться, знай – всё может пойти наперекосяк, и поэтому прости. Если я дорога тебя, прости меня за то, что я так поступила, что я рискнула. А я тебя давно простила, и надеюсь, что ты меня поймёшь, ведь Tout comprendre, c’est tout pardoner. [3]

Слишком много «прости» в одном письме, но оно совсем не может выразить тех чувств, что я испытываю, и за это я вновь прошу извинений.

До свидания, или же прощай, мой милый Друг.

Твоя Алу.»

Ох, как я виноват перед ней! Не Алу виновата, а я, я! Я не видел, что твориться в её душе, не поддержал, не помог. Как часто я хотел поговорить, а случай не давал нам… Но нет, нельзя оправдывать себя случаем, виноват только я, я! И я должен был найти её и извиниться, не она, а я!

После письма мне стало совсем плохо. Дурные мысли и воспоминания лезли в голову, и я заплакал. Тихо, без всхлипов и голоса. Даже лицо моё не исказилось, а слёзы текли и текли. Газ ещё был далеко, и продолжал искать деревья, коих на болоте было мало, и я оставался наедине со своими дурными мыслями.

Я вспоминал самые неприятные моменты: драку, погоню в переулке, даже неприятные моменты из детства.

Я вспомнил, как дядя подарил мне на день рождения большую блестящую машину с педалями. Это было бесподобно! В мой четвёртый день рождения я весь день не слезал с неё, и мои друзья так же счастливо катались на моей машине. В тот же день её переехал пьяный мужчина на грузовике, который врезался в наш забор. Я выбежал на улицу на звук мотора, и увидел, как моя блестящая, новенькая машинка торчит своим покореженным остовом из-под колеса пьяницы. Сначала я закричал и сразу же заревел навзрыд. Я плакал, и не снаружи лились слёзы мои, а внутри. Эти детские слёзы запомнил только я, а тот мужчина, что вывалился из кабины и сразу упал на землю, не способен был проявить никакого сочувствия. До ночи я плакал, пока не заснул, а наутро прибежал похмелившийся водитель, починил нам забор и предложил мне купить другую машину. А я сказал, что не нужно. Не нужно, потому что другой такой нет, и не будет. Я простил его. Он не смог бы мне сделать такого подарка, который сделал мне Балто, искреннего, от всего сердца. Он не мог подарить мне тех чудесных минут за рулём, не мог утереть моих детских слёз, что весь вечер лились внутри меня. Не тех солёных, из маленьких глаз, а тех горьких, что ныли и резали душу внутри.

Поэтому искупить свою вину никогда не получиться так же прекрасно, как просто не совершать дурного поступка. Я помнил это и понимал сейчас. Понимал положение своё и Алу. И от этого стало совсем скверно и пакостно внутри.

Немного подумав, я развернул вторую записку. Начал читать: «… что… что!?»- не понял я. Так родители Газа не пропали, они живы! Они работают на Стила? Что за?

- А что это мы тут читаем? – поинтересовался голос Газа над самым моим ухом. Я поёжился, и в самую душу ударил страх.

4.

- Ливень, как он надоел, чёрт его подери! Не весна, а черти что! – злостно и громко прикрикнул папа.

- Петь, да замолчи же ты, наконец! – пригрозила мама. – Тише надо, тише, а то соседей разбудим!

- Молчу, молчу… - ответил отец и продолжил снимать с себя мокрую одежду.

- Вы надолго, мам? – поинтересовался я, тщетно тая надежды.

- Нет, Газ, как всегда на три дня, - не без сожаления ответила мама.

Когда родители оделись, они прошли в зал. Всё оставалось на своих местах с их последнего прихода.

На стене висел огромный ковёр, грубой, но разноцветный и пёстрый. Бревенчатые стены были покрыты лаком, из-за чего они блестели и казались насыщенно-жёлтыми. На потолке висела простенькая широкая люстра, которая, не смотря на огромные размеры комнаты, прекрасно её освещала. А с мебелью всё как всегда: ковёр у дивана, огромный ящик-телевизор напротив, незаметный шкаф в дальнем углу. На деревянном полу лежала огромная медвежья шкура.

- Отдыхайте, я сам всё приготовлю, - предложил я родителям.

Войдя на скромную кухню, я подогрел заранее мною сготовленный ужин и поставил чайник.

- Ну, как вы, мам? – спросил я, когда вошёл в зал. Родители уселись на диване и смотреть на них было грустно. Они даже не включили телевизора. Просто молча и обессилив лежали, даже не задумываясь о предстоящих трёх днях отдыха.

- Не очень, Газ, - подтвердила мама мои ожидания. – Отец не очень.

Я продолжал разговор, раскладывая на чайном столике ужин.

- Да и ты тоже, почему? Ты же повар?

- Ну, не целый же день сковородками махать, - ушла от ответа мама. – На делянке всякое бывает.

- Например? – не унимался я, но родители мне не ответили.

Я вошёл в их комнату и приготовил постель. Зачем они пошли работать лесорубами? Люди-то образованные, способные. Только что кадров в Номе мало, да и платят нашим лесорубам прилично, ибо лес берём очень далеко. Я не знал, что ещё могло их удерживать на столь трудоёмкой работе, но это же люди, может, я чего-то не понимал. Пётр рубил лес, а мачеха была поваром у лесорубов, но, по её рассказам, и сама брала в руки пилу. Да, я ничуть не ошибся словами. Эти люди стали для меня настоящей семьёй, которая и заботилась, и любила, и доверяла мне. И я не мог не называть их мамой и папой. Конечно, многие люди не понимали таких обращений, ведь я пёс, а они нет. Но Тётя Поли и Пётр не обращали внимания на косящиеся взгляды. Они растили меня как настоящего, родного сына, как человека. И я тоже любил их, но помнил… помнил своих настоящих родителей. Папа был высокий, широкий, кажется, с чёрным окрасом шерсти, но с белой душой внутри, а мама… Я помнил её, маленькая, но красивая, а самое главное теплая и ласковая. Но их сейчас нет. Они ушли куда-то, и не вернулись больше никогда. Так объясняли мне, малышу, отчим и мачеха, Пётр и Поли, что приютили меня и стали мне настоящей семьёй. Никто и не знал о моих настоящих родителях, это было нашей маленькой тайной. Тайной, завесу которой даже я не смог приоткрыть.

Я постелил постель, и родители сразу пришли спать. Я знал, что и они хотели поговорить со мной, но утомление брало своё.

Я с грустью вздохнул и отправился к себе в комнату. Завтра надо было вновь рано вставать и идти в библиотеку, а на другие два дня я, как всегда, договорился о моей замене.

И так каждый месяц было и будет. Я уже так привык оставаться в одиночестве, что забыл о том, что существует другая жизнь. Я так мечтал о путешествиях, быть может, о сказках, что рассказывала мне моя настоящая мама. Но сказок не было. Была лишь обыденная жизнь, в коей нет ни утешения, ни сострадания. Казалось, что хуже уже некуда. Но самое страшное в моей жизни вновь повторилось. Отчим и мачеха пропали.

5.

Я думал, что меня кто-то проклял. Что за чертовщина твориться? Я остался совсем один, и больше не было никого, никого, кроме пыльных книжек и пустого дома. Поначалу, я даже потерял счёт дням, и пару раз пришёл в библиотеку в нерабочий день. Но время шло и лечило, и вскоре в Ном приехал мой старый друг ***. Он был хорошим другом, с достаточно хорошим характером, только я считал его глупее себя. Он был слишком прост, как ребёнок, и наивен, что, все-таки, делало его душу чище! Он умел доверять, а я теперь совсем разучился.

Поэтому, когда мы все оказались ввязаны в дело с документами Балто, я чувствовал, что только он мне доверяет. Алу же вскоре мне перестала верить, она видела меня насквозь, да и, пожалуй, ей всё было известно, но что именно, я расскажу потом.

Как я и говорил, мои новые родители меня любили и доверяли мне, поэтому я всё знал о документах. Пётр всегда был под угрозой, именно до него хотел дотянуться Стил в своё время. И я был уверен, что пропажа родителей связана именно со Стилом и его бандой, которая решительно начала действовать. Может быть, именно поэтому они рассказали мне о документах, потому, что они в любой момент могли покинуть меня.

И тогда я был настроен решительно. После того, как мы достали письмо преступников, я сам вызвался положить его на место. Пора было действовать.

- Тогда давайте мне письмо скорей! – потребовал я. - Уже почти шесть часов, скоро рабочий день на почте закончится. Если они меня увидят, то вряд ли заподозрят, думаю, они толком не знают меня. Я подброшу письмо в ящик. Просто вы же знаете, я быстро бегаю.

И я бежал действительно быстро. Мне было не важно, наткнусь ли я на преступников, главное – чтобы они не ушли к моему приходу. Я вложил записку в ящик и ждал. И дождался. Пришёл пёс-преступник. Он был худой и низкий, и это добавило мне решимости. В одном из переулков я подловил его.

Я яростно схватил его за шиворот и приставил к стенке.

- Я знаю, кто виноват в пропаже моих родителей! – взревел я. – Где они?

- Скоро ты их увидишь, - загадочно произнёс преступник.

- Только прикоснитесь к ним пальцем! Я не верю тебе!

- Я говорю честно, - уверенно заявил преступник. – Сегодня ночью они будут дома.

- Что за бред? Я не верю! – прикрикнул я.

- Увидишь, - оскалился он и выбил мою руку с его плеча. – Ты как чувствовал, они уже пару дней в Номе.

Я ошарашено глядел на него, а преступник, воспользовавшись моментом, пошёл своею дорогой. Отойдя немного, он развернулся, и заявил:

- Мы позволили на свой страх и риск им свидание с тобой. Они важны для нас, а ты нет, так что если хоть кто-то узнает, - ухмыльнулся преступник.

- То что? – нагло спросил я.

- Увидишь, - ещё шире улыбнулся преступник, развернулся и пошёл прочь.

6.

Пару секунд болото молчало своею звенящей тишиной. Я только слышал дыхание Газа и бешеный стук своего сердца. Я спрятал записку под себя, где-то понимая, что уже поздно. Газ уловил суть содержимого.

- Прости, - извинился я, не зная, за что.

- Ничего, - расстроено выдохнул Газ, встал во весь рост и сел на своё место.

Страх убежал, оставив только лёгкую дрожь, но пришло, чтоб его, любопытство. Как всегда не вовремя.

- Газ, что с твоими родителями? – прямо спросил я.

- Наверное, давно следовало всё тебе рассказать. Прости, что я не доверял тебе.

- За это нельзя извиняться, думаю, это разумно, - поддержал я Газа, не зная сам, прав я или нет.

- Не совсем, - честно опроверг Газ. – В общем…

***

Преступник уходил, а я стоял и не верил ушам своим. Родители… я был уверен, что они не погибли, но вот так… Бред какой-то!

Я позвонил Алу и ***, и мы встретились. Я надеялся, что вечером я буду ожидать родителей, но произошёл инцидент с Кодиаком. Тогда-то я и получил ответ на очень тревожащий меня вопрос.

Когда *** отправился отворять дверь в подвал, я решил проследить, куда преступники таскают ящики. Спуск был очень покатым, и ступать приходилось очень осторожно, чтобы меня не услышали. Кое-как, почти кубарем, я спустился с горы к побережью. У берега, привязанный к ближайшему дереву длиннющей верёвкой, стоял большой катер, который подкидывали высокие волны, что нагоняла ненастная погода. Преступники грузили в лодку ящики и уходили, а тем временем на берегу кипели другие преступники.

- Эх, Эрик, успели бы с отпуском договориться – уехали бы с нами.

- Не уехали бы, - заявил чей-то грозный голос. – Нам ещё пол океана переплыть. Через неделю, дай Бог, домой явимся.

- Ничего из-за океана не слышно? – поинтересовался нам знакомый Эрик.

- Неа, молчат наши «товарищи», - сделал особый акцент на последнем слове преступник.

- Ладно, хорош лясы точить, веди давай! – приказал грозный голос. – На базе ещё увидитесь.

- Хорошо, хорошо – раздражительно ответил Эрик. – Давайте, парни!

- Давай, до скорого! – отвечали ему.

- Пошли, - приказал Эрик кому-то.

Из лодки вылезли двое и направились в сторону Нома. Да это же… это же мои родители! Преступник не соврал мне! Они, наверное, пойдут сейчас домой, так что мне надо было торопиться.

И я торопился как мог. Благо, *** прекрасно справился и спас Коди в самом прямом смысле этого слова. Его могли схватить, но он остался прикрыть нас, пока мы бежали к пещере. Может, из-за таких поступков я безмерно уважал ***, закрывая глаза на его детские глупости? Но, как видно, его утопическая сентиментальность иногда выкидывает полезные штучки. И всё-таки ему нужно поменьше мечтать и жить настоящей жизнью, я думаю.

Но времени рассуждать у меня больше не было, и дома я был уже скоро. Я боялся, что опоздал, но сухой порог, без мокрых следов, доказывал обратное. И я начал ждать. Ждать очень тяжело, когда ты ждёшь чуда. Да именно чуда, которое должно было случиться. И я думал обо всём, думал, что скоро всё могло закончиться, думал, что Алу теперь стала доверять мне, хотя вся заслуга по спасению Коди лежала у *** на руках. Но тут я подумал, что всё это могло быть подставой. А вдруг, преступники хотят шантажировать меня родителями? Хотят забрать и меня, чтобы я на них работал? А мои родители были в заложниках и работали без своей воли, в этом я уверен. Для чего я мог им понадобиться, я не знал, но решил принять меры на всякий случай.

В комнате родителей было темно и сыро. Она пустовала уже не один месяц. Я достал ключик из-под папиной подушки, залез под кровать и извлёк сейф, длинный и тяжёлый. Ключ ловко вошёл в замок и мгновенно распахнул железную дверцу. Отцовский карабин и вертикалка. Я взял ружьё и зарядил пулю и дробь. Я хотел было поставить его около входа, как в дверь постучались. Я даже не успел придумать подходящего плана! Стало страшно, и меня бросило в пот.

Из комнаты я вышел в маленький коридор, который у нас переходил в зал, но свет зажигать не стал. В дверь опять постучали. Сглотнув комок, я потянулся левой рукой к двери, в правой же я придерживал ружьё за цевьё. Под шум замка я щёлкнул предохранителем и, когда рука моя сделала последний оборот, я отскочил назад и нацелил ружьё в сторону дверей.

Мама знала, какой оборот был последним и вмиг отворила дверь. На секунду картина застыла: я стоял с ружьём в руках, а на прицеле у меня была моя мачеха, тётя Поли. Позади неё стоял отчим а за ним широкоплечий Эрик.

- Мамка! – кинулся я к ней, обняв её ружьём.

- Сынок! – вскрикнула она.

Тем временем вошли отец и Эрик.

- Да уж, если ты будешь так встречать гостей, то ты так пол Нома перестреляешь, - усмехнулся Эрик и закрыл за собой двери.

Но я не обращал внимания на преступника. Мама меня не отпускала из своих объятий, немного приподнимаясь на мысочки, чтобы достать до меня. Вдруг она засунула что-то мне за шиворот, и только тогда отпряла и посмотрела на меня убедительным взглядом. Я понял, что это знак и одобрительно взглянул на неё. Поздоровавшись с папой, мы все прошли в зал. Следом вошёл и Эрик, который даже не поленился снять обувь. Я взглянул на маму, на папу, на Эрика, который держал руки в джинсовых карманах и, поймав мой брезгливый взгляд, обратился ко мне:

- Ну, что, пойдёшь с нами? Нам такие бойкие ребята нужны, - указал он головой на ружьё, которое уже разрядил отец.

- Не дождётесь, - сухо ответил я.

- Мы, кажется, не учили тебя грубить, - пригрозила мне мама.

- Да что происходит, в конце - концов! Вас все уже похоронили!

- Живые, как видишь, - улыбнулся Эрик и пошёл осматривать дом.

- Всё хорошо, Газ, так надо, - спокойно уверял меня папа.

- Да как так? – возмутился я. – Вы пропадаете чёрте на сколько, а теперь говорите, что всё хорошо, так надо?

- Да, Газ. Так надо. Почему – я не имею права объяснять. Но мы зарабатываем деньги, - уверяла меня мама, хотя взгляд её явно не отражал настоящих эмоций, которые она испытывала.

- Я знаю, как они… - указал я на двери в кухню, за которым скрылся Эрик. - Зарабатывают деньги.

- Ты многого не понимаешь, сына, - сказал папа.

- Например? – я постарался успокоиться, но не мог.

- Нет времени объяснять, - ответила мама за отца.

- Вот деньги, - папа протянул мне пачку купюр, явно крупная сумма. – Тебе хватит на полгода, это точно.

Я посмотрел на пачку. Просто бумажки, ну и пусть очень ценные. Я знал, что вполне проживу на свою скромную зарплату, а, тем более, знал, что деньги эти не отмыть от грязи, ибо они наверняка получены нечестным способом.

- Я не возьму их, - твёрдо решил я.

- Бери, пока дают! – посоветовал Эрик из кухни.

- Я не возьму ни копейки!

- Спасибо! – прошептала мне мама, пока Эрик не слышал. Она была благодарна мне за эту честность, и взгляд её тронул меня до глубины души.

- Что, не берёт? – появился в зале преступник. – Ну и дурак, как хочет. Нам пора, выдвигаемся! – скомандовал он родителям.

- Как, уже? – отчаялся я.

- Да, нам пора, Газ, - пожал мне руку папа. – Мы ещё вернёмся.

- Знай, с нами всё будет хорошо! – набросилась на меня мама с объятиями. – Только не бойся за нас.

- Ну всё, всё, хорош уже, сопли разводить, - скомандовал Эрик, наблюдая, как родители снова покидают родной дом. Когда они вышли, он сказал мне:

- А ты, дружище, не разглагольствуй, говорливых не любят.

- Знаю, - подтвердил я без особой ненависти.

- Ну ладно, если надумаешь к нам, то, я думаю, ты уже знаешь, с кем связаться.

- Я скорее сам вас найду, - пригрозил я.

- Гляди, не добегайся! – оскалился Эрик. – Найдёт он.

- Это мы ещё посмотрим… - оскалив зубы, зарёкся я, глядя вслед родителям, уходящим в пелену дождя.

***

- Так вот почему ты со мной! – я был просто шокирован историей моего замкнутого друга. – Всё дело в родителях! Как я рад за тебя, они живы! – искренне радовался я.

- Да уж, живы… - задумчиво произнёс он. – Покойнички… живее всех живых.

- Как ты можешь! – остановил я друга. – Это же твои родители.

- Это НЕ мои настоящие родители, - отрёкся Газ.

- Я понимаю, но…

- Но я люблю их. Какими бы они не были, - сменил тон Газ. – Только… только как понимать их? Зачем? Им мало денег? Им не на кого больше работать?

- Но бывают всякие обстоятельства…

- Какие обстоятельства? – почти кричал Газ. - Какие обстоятельства могут заставить их работать на злейшего врага?

- Вот это ты и должен разузнать! – прикрикнул я на друга. Пожалуй, он осознал, что я прав, и успокоился.

Газ улёгся в спальнике, и отвернулся на другой бок.

- Прости, что накричал, - извинился он.

- Ничего, - ответил я, складывая карты.

- Костёр затушишь?

- Затушу.

- Ладно, спасибо, тогда спокойной ночи.

- Газ, так что за записку тебе мать передала, или это что-то личное? – поинтересовался я.

- Тебе мало? – грубо поинтересовался Газ. Повисла пауза. – Нет, не личное, придёт время – расскажу, а сейчас я хочу отдохнуть от всего этого хорошенько.

- Да, и я, пожалуй, тоже, - согласился я с другом и начал тушить костёр. – Можешь выключить будильник, так будет лучше.

- А как же Балто и Алу?

- Они справятся, я в них верю.

- Знаешь, что мне больше всего в тебе нравиться?

- Ну и что же? – спросил я.

- А то, что ты умеешь оптимистически верить, - ответил Газ, а потом про себя пробубнил: - А я нет.

- Не я такой, - начал я, немного поразмыслив. – Просто жить иначе не получится. Если ты не умеешь доверять, то знай, что и тебе не на кого будет положиться.

- Я это уже понял, - перебил меня Газ. – Спасибо тебе. Если бы ты перестал мне доверять, то… всё сложилось бы иначе.

- Не бойся правды, - сказал я. – Просто признайся, что теперь ты тоже умеешь доверять. Ты веришь мне.

С этими словами я оставил друга наедине с собой. Костёр уже был потушен, и я, закутавшись в спальник, отвернулся спиной к тёплому кострищу. Передо мной сияло болото, освещённое одинокой луной. Сквозь болотную марь звёздный свет не проникал вовсе, и луна-одиночка казалась какой-то зелёной и тоскливой до глупости. Почему же до глупости? Да потому, что бессмысленно было лить свет туда, куда он не проникает, и расстраиваться по этому поводу. А, быть может, этот свет сюда падал для нас, чтобы мы спокойно заснули и медленно перешли в объятия рассвета. Но только лишь думы да крикливый филин, что уселся на ветку над самым островом, не давали заснуть очень долго, а потом столь же долго не давали просыпаться.

7.

Казалось, на болоте стояло раннее утро, ибо солнце вяло пускало лучи в этот земной уголок, а на самом-то деле было уже за полдень. Ну и выспались! Газ, как и я, встал бодрым, но жутко помятым. Только часа в два дня мы смогли покинуть прекрасный и уютный островок, и вновь погрузиться выше колена в зелёную воду и топкую грязь. Ориентиром нашим стала гора, на которую мы хотели взобраться. Она как раз была по правую руку от нас, и мы продолжали наш путь по непролазной трясине. Казалось, что ей не будет конца, но закончилась она резко, уступив место густому непролазному лесу. Из болота вышли после четырёх, потеряв в километрах трёх больше двух часов. Благо, солнце светило ярко, а гора была видна, так что для ориентирования не приходилось разглядывать карты и компас.

Лес же встретил нас неприветливо, особенно непролазными повалами, коих тут было много, да еловыми суками, что столь опасно тянулись к нам и нашим рюкзакам. Охотничья поговорка гласит: «Не бойся ни тигра, ни медведя, а бойся елового сука!». Но как я его не боялся, мне пришлось поскользнуться и, благо рукой, а не животом, напороться на еловый сук. Газ помогал мне обработать рану на ладони. Она была проткнута, слава Богу, не на сквозь, но довольно глубоко. Кровь лилась не переставая, а перекись водорода долго продолжала пениться и шипеть на ладони. Сильно щипало. К тому же, я был правшой, и повреждение правой ладони меня совсем не радовало. Рану прочищали долго, потом бинтовали. Потратили на всё про всё около получаса.

Я продолжал путь в невесёлой обстановке, впрочем, мой напарник тоже не раскидывал счастливых улыбок и был погружён в свои раздумья. Но, всё-таки, нам удалось разговориться, и путь наш стал веселее. Мы осознавали, что скоро придём к нашей цели, и от этого становилось как-то весело внутри. Именно весело – другого слова не подобрать. Погода стояла солнечная, но в еловом лесу было прохладно и свежо, правда, немного сыро, поэтому мы зашагали скоро и уже к девяти часам вечера вышли на дорогу.

Вот она дорогая! Всё, больше не придётся идти по кочкам и ямками, по горам и, особенно, по болотам – теперь мы шли по долгожданной дороге. Теперь оставалось решить, где мы находимся, чтобы знать, куда лучше будет свернуть. Пока Газ возился с картами, я прислушался. Да, я слышал далёкий голос океана, что окружал полуостров, на котором мы находились. Я чувствовал запах не только хвои, но и солёный, прибрежный запах, по которому я уже успел соскучиться.

А тем временем Газ вынес вердикт: налево! Так мы и пошли, делая крюк в пару-тройку лишних километров, зато по ровной пыльной колее, где ничто не мешает под ногами, и в конце которой нас ожидал городок под названием Теллер.

Темп наш сразу же увеличился, и мы топали, весёлые и довольные, со спущенными болотниками по колее. А ночь тем временем вступала в свои права, и стало почему-то слишком холодно и зябко, отчего я постоянно ежился и дрожал.

Но не только мы были путниками на этой дороге. Вскоре, далеко позади, из леса вышли мужчина и пёс, которые поскреблись вслед за нами. Поначалу я не предавал этому особого внимания, но скоро сообразил, что они нас догоняют, видимо, поинтересоваться на счёт дороги.

- Молодые люди! – позвал мужчина.

Мы с Газом, как по приказу командира, остановились. Повернули головы, но догонявшие были ещё далеко. Я долго вглядывался в дорогу, которую освещала луна. Теперь она светила ярко и ясно, не то, что в лесу или на болоте. И свет её был особенно насыщен и ярок, так что всё кругом, и Газа, и камни на дороге, и иголки на ветках я видел отчётливо. Только лица догоняющих были мне неразличимы. Лишь силуэты их как-то знакомо, с осторожностью двигались в нашу сторону.

- Мне кажется, или… - начал, было, Газ.

- Да, Газ, - мы одновременно развернулись и потопали по дороге. – Похоже, что они.

- И как мы забыли! – сквозь зубы, наклонившись к моему уху, шептал Газ. – Это Эрик и Джонатан! Они же должны были идти почти с нами!

- Да знаю я! Хух, а Джонатан выжил, слава Богу! Прикинь, как он обрадуется, когда меня увидит, - шутливо прошептал я, вспоминая далеко не шуточное падение Джонатана с моста.

- Твои предложения? – спросил Газ.

- Я невидимка! Я невидимка! Я невидимка! – шутил я. Меня просто пёрло, как любила говорить Саба, и мне было весело, даже не смотря на опасность.

- Да тихо ты! – пригрозил Газ, и сам рассмеялся. Мы захихикали и обернулись. Преступники были совсем близко.

- Молодые люди, куда вы? – поинтересовались позади, и голос показался до боли знакомым и, что самое страшное, близким. – Нам бы дорогу спросить!

- До Теллера? – спросил я. – Так это вам в другую сторону! – дал я ложный совет. Так бы они шли часа на два-три дольше.

- Ага, но постойте, у вас нет закурить?

- Не курим, папаша! – вновь отозвался я. Думаю, что голос Газа наверняка знаком Эрику.

- Да постойте, ребята! – захотел подбежать к нам Джонатан.

Не знаю, почему, но мы с Газом снова вместе повернулись и взглянули на Джонатана. Он был совсем рядом, метрах в двадцати, а Эрик – чуть подальше. Когда мы повернулись лицом к преступникам, Джонатан тоже остановился.

- Оп-па! – произнёс он, будучи явно ошарашен.

- Ты в лес, я по дороге, - скомандовал Газ и мы ринулись наутёк.

Я спрыгнул с обочины и упал, приземлившись на кучу веток, поваленных дорожниками. Позади послышался голос Джонатана:

- Давай за ним, с этим у меня свои счёты! И не стрелять!

Пока он отдавал приказы, я успел свалиться с кучи и встать на ноги, но преступник уже быстро и аккуратно спускался с дороги. А я со всех ног ринулся в лес, натыкаясь на колючие еловые ветки. Всё повторялось вновь: тот же преступник меня догонял, тот же лес, только что незнакомый, то же бешеное дыхание, только вот жуткого страха не было. Был адреналин, ощущение погони, но теперь я видел её иначе. Казалось, что это игра в догонялки, и я уже не бездумно бежал, а с большим интересом выбирал себе путь, перепрыгивая через препятствия и стараясь заманить противника поглубже, да так, чтобы препятствий было побольше.

Я не думал, что это закончиться, но, на моё удивление, я скоро оторвался. Притаившись между упавшим лапником ели и широким кустом, я сел, и прислушался, насколько это было возможно. Дыхание я так и не смог затаить, и меня колотило от нехватки кислорода. Преступник, как ни странно, прибежал не скоро. Он долго шарил где-то в отдалении, но вскоре пришёл ко мне. И теперь мне действительно стало страшно. В руках у Джонатана блестел пистолет.

- Ну, где ты заныкался? – шептал он себе под нос, оглядывая окрестности.

А меня, тем временем, заколотило. Я осознал, что это не простые догонялки. Это жизнь, другая, опасная. От страха сердце моё забилось сильнее, и с дыханием совсем стало плохо. Я понимал, что шумно дышать нельзя, но ничего не мог с собой поделать. Мне казалось, у меня началась истерика. Кислорода не хватало, а я всё сильнее пытался остановить дыхание, но ничего не получалось. Джонатан подходил всё ближе и ближе.

Но, к счастью, меня спас случай. Ему позвонили, и он стал совсем неподалёку, так, что я даже слышал, что говорили из трубки.

- Ну? – спросил Джонатан.

- Ничего, - ответил, как я понял, Эрик. – Быстрый, зараза!

- Ладно, ты, главное, не стреляй, а то в городе кипишь поднимут.

- Понял. Что делаем?

- Ну, чего уж теперь, идём в город, там они от нас не скроются. Давай, топай по дороге, я через лес пойду.

После этого Джонатан положил трубку и пошёл в сторону города, достав компас из нагрудного кармана.

- Вот паршивец! – прикрикнул он на меня, будучи уверен, что я слышу. – Мы ещё встретимся!

После этих слов шаги стали удаляться, а я прислонился к стволу соседнего дерева и дышал. Я дышал так, что, казалось, воздух вокруг меня должен был весь поглотиться мною. Вставать мне не хотелось, всё тело ныло жуткой болью, а особенно ноги и лёгкие. Вскоре потёк холодный пот, шумное дыхание отрегулировалось, и меня затрясло в приятном отходнике. Хух, я чуть не попался. Ещё бы чуть-чуть, и… Благо, что с Газом всё обошлось. Надо было двигаться к городу, чтобы оказаться в безопасности. Там преступники не будут стрелять.

Кое-как я встал, достал компас (ибо карты остались у Газа) и, прикинув маршрут, поплёлся по лесу в сторону города. Джонатан явно был уже далеко впереди, и мне не следовало его опасаться. На удивление, путь оказался лёгким, и через час я услышал звук далёкой музыки. Это был город, вне сомнения! Судя по всему, там проходил какой-то концерт, и по всей округе раздавалось эхо от неразборчивых слов. Я вышел из леса. Вот он!

Передо мною раскинулось огромное поле, справа и слева я видел воды океана, окружающие полуостров. Я явно находился на возвышенности. Вдоль правого берега, уходя куда-то в сторону горизонта, раскинулся городишко, узкий и широкий. Это и был Теллер.

- Алу, я иду! – заявил я, и смело зашагал в сторону города, намокая в высокой траве.