Одиночество

1.

Рука жутко саднила. Вот уже второй день она не даёт забыть о себе в самом неприятном месте – в центре ладони. Наконец, я смог поменять бинты, и улицезрел незажившую, но, слава Богу, не гноящуюся рану. Перекись сильно зашипела и запенилась, жестоко прокалывая рубец вновь и вновь, будто та самая злая ветка снова и снова протыкала мне руку. Приходилось терпеть, сжимая зубы. К счастью, со мной рядом всё время был Газ, который и в этот раз с энтузиазмом пришёл мне на помощь.

Перевязкой мы занялись как раз когда вышли из города. Мы были далеко не одни. В середине дня на прогулку вдоль побережья отправилось много желающих прекрасно провести время и развеяться. А нам было не до этого. Предстоял долгий путь, который, по словам Газа, мог продлиться с неделю. Верить в это не хотелось, но Газ сейчас пребывал в плохом расположении духа, и расспрашивать его я не стал.

Трудно было понять, что он держал в себе. Я плохо представлял, какие душевные муки он испытывает, переживая потерю родителей. Я знал, что не смогу понять его, ведь в тот момент, когда я должен поддерживать его, всё шло не так. И я боялся, потому что знал, что рано или поздно он не сможет сдержать свои эмоции, но ещё больше пугало то, что я никак не смогу помочь другу. Как я не старался начать разговор, я боялся сделать неправильный шаг, и мучился сам. Мне не хотелось обидеть друга своей хладнокровностью, но, зная его характер, надоедать ему было нельзя. И я пребывал в замешательстве и смущении. К тому же, не смотря на проделанный огромный путь, предстоящее путешествие меня очень пугало. Неужели, неделя? Одни, в лесу? Тяжело было с этим смириться, и, не смотря на припекающее солнышко, что освещало побережье своими яркими лучами, ноги мои холодели и немного тряслись от того, что я начал представлять себе. Какие только мысли не лезли мне в голову! Наверное, всё, что произошло со мной в последнее время, даёт о себе знать. Ведь даже ночью, ложась спать, я вспоминаю всё самое плохое, что случилось недавно. Погони, споры, драка… Страх… Наверное, всё катится к чёрту…

- ***, ***! – обращался ко мне Газ, пока я задумчиво шёл позади.

Я взглянул на товарища, ещё не покинутый мыслями, и даже не ответил ему. (Так я показываю, что гг очень помогает Газ, он не даёт ему боятся.) Немножко замявшись, Газ сказал:

- Я понимаю, что моё состояние очень… пагубно влияет на обстановку…

Я продолжал идти следом, и даже когда Газ посмотрел на меня на ходу, моё лицо не изменило своей растерянности. Я лишь вопросительно взглянул на него, ожидая чего-то.

- Так продолжаться больше не может, - друг остановился. – Путь нам предстоит нелёгкий, и я знаю, как это угнетает, так что я не хочу, чтобы ты переживал за меня. У тебя и своих проблем по горло.

- Ты прав, я в замешательстве, - ответил я. В голове проскочила мысль сказать: «Я боюсь», но достоинство ли, эгоизм, или что-то ещё не позволило.

- Не нужно замешательства. Об этом я и хочу тебя попросить, – сказал Газ, положив мне руки на плечи и взглянув мне в глаза. – Перестань обдумывать произошедшее! Ещё вчера это могло помочь тебе, - продолжал говорить Газ, медленно и чётко смакуя слова, чтобы выглядеть как можно убедительнее, - но только не сегодня, уже нет! Выбор сделан, ставки поставлены… Игра началась.

Я молча слушал друга, но смотреть в глаза ему не мог.

- Пойми, уже ничего не изменишь! Думать слишком поздно, теперь пора действовать! Понимаешь, не всё можно предугадать в этой жизни! Тебе не будет всегда так везти, как раньше. Поэтому, прошу тебя, не терзай себя мыслями и сомнениями, они уже не к чему! Думай не о том, как правильно жить, а о том, как стать сильнее. Н..., - друг запнулся и продолжил. – Нравственность уже не поможет. Просто пойми и подумай, - сказал Газ, развернулся и замолчал.

Движение возобновилось. Стало не по себе. После слов друга мне действительно было страшно. Газ становился всё более странным. Стало весьма понятно, что он действительно хотел успокоить меня. Я бы на его месте поступил бы точно так же. Газ знал меня и видел насквозь и понимал, что только вопросы о выборе, неизвестности и душевных переживаниях доставляют мне настоящую боль. И он хотел огородить меня от них. Но в его словах было что-то категоричное, то, что переступило черту не только моего понимания, но и облика моего друга. Он был уже не таким прежним Газом, которого я знал. Но что-то, что-то говорило во мне, что это он, не тот он, которого я знал, а он, настоящий Газ, который скрывается за задумчивостью и молчаливостью. Это та эмоциональная личность, которая стала пробуждаться, вскрывая сухую скорлупу своей оболочки. И я не мог выполнить просьбы моего товарища. Я думал. Думал и думал. Он ведь знал, что я не смогу выполнить его просьбу, знал, но попросил меня. Почему? Может, Газ сильно нервничает и не хочет хранить молчание и так он пытается высказаться? Он просто не знал, что сказать, и ляпнул что попало? Скорее всего, ибо оставаться спокойным в его положении было просто нереально. Что с этим делать – я не знал. Поэтому, подчиняясь начатому разговору, я захотел узнать, куда мы направляемся, на что Газ предложил мне подробно ответить, когда мы сможем поудобнее устроиться. Нет, он не такой, не мог он говорить необдуманное. Я точно увидел это в его поведении. Он выглядел уверенным и спокойным, когда говорил со мной, а в мелькнувшем взгляде его я увидел, сколь сильно он ждёт от меня впечатления. А оно было произведено.

На этом все разговоры и закончились, что не могло не взвинтить мне нервы ещё больше. Казалось, куда уже больше! Мне нужны были ответы. Что делать с другом? Как найти пропавших Алу и Балто? Куда мы идём и с какой целью? Но ответам неоткуда было взяться. Мы были предоставлены себе самим, своему выбору и свободе, но я не задумывался об этом, я просто шёл следом за Газом, который выглядел довольно лучше, чем я. Как будто и не было этой свободы, не было красоты вокруг, а была лишь массивная спина ведущего, к которой был прикован мой глупый задумчивый взгляд.

Мы ни разу не остановились, ни о чём не говорили. Весь день мы шли по побережью залива, но у нас не было усталости. Но я уверен, что все-таки нас обоих мучило время, неизвестность там, впереди и совесть друг перед другом, что было намного хуже физической усталости. Очень скоро уследил я это чувство в поведении друга. Он всё чаще мельком взирал на меня, взгляд его поостыл, стал грустным и даже пугливым. Мне казалось, я понял всё… Ничто не грызёт больнее совести, ничто сильней не сдерживает нас. Наверное, именно это чувство сплотило нас в этом походе. Нет, это была не дружба, а именно совесть. Не столько дружеское понимание, сколь взаимно-солидарное сочувствие говорило внутри: «Нужно помочь, ему сейчас тяжело!». Но теперь это чувство стало очевидным. Мы уже доказали его действием, и слова остались лишними. Только от этого на душе стало неспокойно. Казалось, что эта солидарность превратилась в обязанность друг перед другом, от чего создавалась неуверенность в её искренности, которая пугала меня. Тогда я думал, что сомнения возникли у Газа по отношению ко мне. Но вскоре появился шанс осознать свою ошибку.

Наверное, судьба не зря даёт нам испытания. Это шанс реализовать то, чего сделать в повседневной жизни мы не можем. Испытания, переворачивающие жизнь с ног на голову, мутят и тот омут, что осел на дне души нашей. Поэтому они так сложны, ведь всё хорошее и плохое, всё, из чего мы сделаны, возноситься в круговороте маленьких песчинок, которые раскручиваются и мутят воду в душах наших. И снова нужно всему найти своё место, вновь взвесить то, чем было устлано дно, и то, чем мы жили раньше. Взвесить и проанализировать. Создание круговорота – есть шанс, а что оставить в душе и что опустить на дно – это выбор. И испытание даёт этот выбор, но только от нас зависит, каким он будет.

Весь день прошёл мельком. Каким бы не был красивым и завораживающим мир вокруг нас, я не мог любоваться им. Я думал и думал. Мы шли по набережной в округе Теллера, по мягкому песку, мы шли по дорогам, которые выходили на берег и вновь пропадали в глубине леса. Долго путь наш лежал по каменистому берегу, который, не смотря на солнце, целый день висевшее у нас над головой, был холодным и непреступным. Каждый камень мешал следующему шагу, каждый раз нога неустойчиво скользила под подошвой. Но когда солнце уже покраснело и приблизилось к горизонту, под ногами уже была влажная болотистая земля. Справа лес поредел и перешёл в холмы, высокие и местами скалистые, а залив резко уходил влево, и там дальше снова возвышались хвойные гиганты.

- Ничего, - нарушил молчание Газ. Его голос эхом разнёсся по холмам и улетел куда-то вглубь материка. – Ещё пара миль, не больше!

Я не стал спрашивать до чего, Газ сам мне ответил:

- Скоро будет деревушка рыбацкая. Там и переночуем.

- А может, туда и Балто с Алу направились?

- Вряд ли, - расстроил меня Газ. – Судя по твоему описанию они пересекли залив, а мы с тобой ещё только половину пути прошли.

- Так, тогда я не понял, зачем нам такой крюк!? – возмутился я, и даже по лицу скользнула яростная испарина.

- Не бойся, я уже давно всё рассчитал. Нам не нужно обходить залив полностью.

- Но мы что, не будем искать Балто и Алу? Зачем нам отклоняться от маршрута?

- Ну, я же не могу сказать наверняка, куда поплыли наши друзья, верно?

- Верно. Извини, я что-то опять нервничаю.

- Ничего. Тебе не стоит беспокоиться. Алу не пропадёт вместе с отцом, уж поверь мне.

- Как же я хочу на это надеяться! – вырвалось у меня наболевшее.

- Поверь, даже если они переплыли залив и добрались до Шелман-Крика, то нам нет смысла туда идти.

Я предоставил моему товарищу время для объяснений.

- Я почти уверен, что вместе они отправились неспроста, а значит что-то пошло не так. В городе их сразу же нашли бы преступники, поэтому они вряд ли задержатся там. Нет смысла нам отправляться туда. Завтра на рассвете мы направимся в сторону озера Имерек. Оно находится на территории огромного заказника. Хочу надеяться, что туда лапы преступников не дотянулись.

- Стоп, зачем нам идти вглубь континента, зачем идти так далеко?

- Всё расскажу потом.

- А…

- А в деревню надо потому что так надо, - просто чудом прочитал мои мысли Газ.

- Зачем?

- Ну, для того хотя бы, чтобы убедиться, что Балто и Алу не остались там ночевать.

- Ты же говорил…

- Но я же и не говорил, что этого не может быть? Нет ничего невозможного!

Солнце уже село. Атаковали комары, всё вокруг потеряло чёткость в сумерках. Но за время разговора и при приближении к деревне Газ повеселел. Даже я, не смотря на своё ужасное состояние на время забылся и смотрел на чёрное уходящее вдаль море. Хотелось побыстрее прибыть в деревню, ибо Газ посеял в душе моей огромную интригу и ещё большую надежду.

2.

Лес по правую руку всё густел и густел. Чёрные ветви как когтистые лапы свисали с могучих стволов и тут же расплывались в глазах и растворялись в черноте чащи. Мы двигались быстро. Метров на десять вглубь леса уже было ничего не видать. Но тьма эта была спокойная и согревающая. С моря дул прохладный ветерок, а от леса ещё парило дневным теплом лета. Да и нечего было бояться леса. Как бы ветки не тянулись к нам, их колючим иголкам никак было нас не достать. Хотя местами полоса берега сужалась так, что нам с Газом приходилось ступать по воде. Меня почему-то впервые за долгое время покинуло чувство, что за нами кто-то следит. Не было этих глаз, которые смотрели на меня из чащи и строили козни по наши души. А когда ветерок стал теплее, то на душе совсем стало спокойно. Казалось, что сама Матушка-Природа успокаивала меня и желала мне всего наилучшего. Но вскоре мне показалось, что ветер потеплел не просто так. Впереди была деревня. Запах дыма и уютного очага разносился по всей округе. Очень скоро показались тусклые огоньки мерцающего пламени. Создалось ощущение, что большое кострище согревало всё вокруг, и даже касалось наших душ. Хотелось поспешить. Уставшие и голодные, мы с Газом должны были попасть туда, где заморившиеся рыбаки травили свои байки, туда, где посвистывают и потрескивают накалившиеся угольки, туда, где после заката солнца ещё не всё засыпает и кажется, что больше ничего не нужно на свете.

И вот мы преодолели этот путь. Ноги жутко ныли, хотелось завалиться около костра и не вставать больше, но спать, не смотря на жуткую усталость, совершенно не хотелось. Хотелось обсудить всё то, чем так заинтриговал меня Газ.

Когда мы вошли в деревню, то, к моему удивлению, действительно застали рыбаков, развалившихся вокруг костра. Кругом пахло рыбой. Не удивительно – везде, куда ни глянь, висела сушёная рыба: на стенах домов, нанизанная на широкую верёвку, рядом с постиранным бельём, что висело на бечёвке, свежая рыба лежала на специальных длинных столах, висела над ними и под ними. То, что Газ называл деревней, представляло собой собрание из штук пятнадцати домов. Все они стояли на сваях и вообще выглядели странно. В них было что-то дикое, неопрятное, хлипкое. Казалось, что стоит только ударить по стене, как дом сложится. Но нет, на удивление даже ни одна ступенька под ногами не скрипнула, когда мы с Газом поднялись в первый дом, чтобы попроситься переночевать.

Дверь нам открыла пожилая женщина-эскимоска. На её старом морщинистом вытянутом лице не было никакого удивления от встречи с двумя молодыми незнакомцами. Газ попросился переночевать, но тщетно. Нам спокойно ответили «Нет, извините!» и закрыли перед носом двери.

- Нда уж, гостеприимно! – заметил Газ, но ничуть не был этим расстроен.

- Думаю, мужики-то нас лучше поймут, - заметил я.

- Согласен.

Мы подошли к широкому кострищу. Оно располагалось совсем недалеко от берега. Вокруг костра собралась уютная мужская компания. Их было семеро, пятеро эскимосов и двое белых, молодёжи среди них не было. Разговор у них шёл вяло, а когда мы подошли, то все разом замолкли.

- Доброй ночи! – обратился я, подходя. Все семеро обернулись в нашу сторону.

- А вы кто такие будете? – спросил меня белый седой мужчина, сидевший перед костром на коленях лицом к нам.

- Да не здешние мы, - решил я взять инициативу на себя.

- Знаем мы вас, не здешние! – хотел прошептать один, лёжа на боку, но закашлялся, от чего все слова его были нами услышаны.

- И какой чёт вас сюда приволок? – спросил тот, что на коленях.

- Дело у нас, - грубым голосом заявил Газ.

- Знаем мы ваши дела, - уже намеренно вслух прохрипел лежащий и снова закашлялся.

- А не пошли бы вы с вашими делами! Век не платили и сейчас платить не будем! – вспылил один, приподнявшись на коленях и махнув твёрдо рукою, кажется, самый младший из всех.

- Угомонись! – вальяжно протянул самый старый, эскимос, сидевший дальше всего от нас с Газом. Мы с другом так и стояли, внимая столь «тёплому» приёму.

- Ну ничего, найдётся же на вас управа! – пробубнил один себе под нос, но не осмеливаясь поднять на нас глаза. Он так и сидел, согнув ноги и положив руки на колени.

- Ух, шли бы вы, подобру-поздорову! – грозил нам ещё один кулаком.

Секунд на двадцать поднялся шум, пока я, будучи весь на нервах, не сорвался:

- Какая, к чёртовой матери, управа? Какие деньги? На кой Вы, уважаемые, простите, мне сдались? – говорил я спокойно, повышая тон только тогда, когда кто-то хотел меня перебить.

Наконец, все замолкли.

- Мы путники и путь наш не близкий. У нас свои дела и в Ваши лезть я не намерен.

Молчание было нехорошим. Кажется, я переборщил.

- Нам бы это, переночевать, - с неловкостью вступил в разговор Газ, но грубости голоса своего не изменил.

- Негде нам вас расположить, - ответил тот самый седой, что начал разговор. – Самим бы при жилье остаться!

- А в чём беда-то? – поинтересовался Газ.

- У вас свои дела, а у нас свои, не так ли? – обратился ко мне седой.

- Именно! – с надменным спокойствием ответил я ему в глаза. – Спокойной вам ночи!

Мы ушли вглубь деревни, и никто перед нами не извинился. Кроме нескольких домов на самом берегу, (в один из которых мы постучались ранее), было ещё чуть больше десятка таких же домиков на сваях. Они тесно расположились вокруг центральной площади, скрывая за собой свои участки, почти не отгороженные заборами. А за ними был непроглядный тёмный лес. На широкой и просторной площади располагалось широченное кострище, гораздо больше того, что было на берегу, а вокруг стояли те самые столы с рыбой. Всё кругом располагалось так безалаберно и хаотично, что кроме домов, стоящих вокруг площади, ничто не выглядело рациональным. Странное место да и только! Место странное и люди странные.

Однако осматриваться нам долго не пришлось. Откуда не возьмись закапал дождик. Сельчане начали расходиться по домам, бросив кострище догорать. Мы же с Газом пересекли площадь полностью и увидели дорогу, ведущую через лес.

- Туда завтра пойдём, - указал на неё Газ. – А ты смотри, смотри, на засовы с замками позапирались, - кивнул Газ в сторону домов, за дверьми которых весело бренчали замки. – Что за люди?

- Да не в людях тут дело…

- Тоже заметил? Странно всё это… Однако, скоро совсем распузырится, - заметил Газ, - пошли вон там устроимся!

Друг указал на дом. На дверях висел огромный замок, хозяев, видимо, сейчас здесь не было. Под домом среди свай были наставлены груды ящиков. Мы поснимали рюкзаки и покидали их под дом. Дождь действительно становился сильнее. Залезть было некуда, и нам пришлось быстро, но тихо и аккуратно переставить коробки. Судя по запаху и весу, они доверху были набиты солёной рыбой. Благо ящики были крепкие и герметичные, поэтому они почти не пахли, но были очень тяжёлыми. Наставив как можно больше ящиков под самый край нависавшего дома, мы расчистили себе небольшую площадку для сна. Наконец-то можно было разложиться, поесть и поговорить.

- Ты молодец, что сорвался, - начал Газ. – Так будет лучше.

Но меня очень волновало моё поведение.

- Хм, странно всё это, очень странно… - сказал Газ и, жуя кусок хлеба с мясом, уставился на дождь, который превратился в ливень.

- Так, вот мы здесь, сидим на земле, благо что не под дождём. Ты говорил, что нам нужно в деревню, зачем?

- Ну, во-первых, мы убедились, что ни Балто ни Алу здесь нет, и вряд ли бы им позволили скрываться здесь, ты сам видишь, – кивнул Газ в сторону костра. - А во-вторых, - Газ снова посмотрел на дождь. – Когда-то с отцом я бывал здесь. Я был совсем ещё маленьким. В заказнике, в который мы сейчас направляемся, отец проработал чуть больше года. А сюда мы часто приезжали рыбачить по этой дороге, - Газ указал на дорогу, по которой нам завтра предстояло отправиться в путь. – В том доме, в который я постучался, мы всегда останавливались на ночлег. Там жили другие, добрые люди. Всё сейчас по-другому, никого из тех, кто был здесь, не осталось в деревне.

Я примолк и перестал жевать, слушая друга.

- Мы не сразу осели в Номе. Времена были тяжёлые, сам знаешь. Вот и метались по всей Аляске, - Газ замолчал и дал мне этим молчанием понять, что я могу говорить.

- Так, может, расскажешь мне, куда мы идём?

- А идём мы, мой дорогой друг, как два маленьких хоббита, прямо в Мордор к Роковой горе.

- Значит, ты знаешь, где можно найти преступников?

Газ наклонился ко мне поближе и со сверкающими глазами ответил:

- Да я знаю о них всё! Я знаю, где их база, где их оплот, понимаешь? Центр, из которого они координируют все свои действия. Это огромная система! От центра во все стороны направляются сети, везде в округе! Их больше, чем ты думаешь! В каждом городишке, в каждой деревеньке может оказаться по одному из них, поэтому мы должны быть крайне осторожны! То, что мы пришли сегодня в деревню, это большой риск, чтобы не случилось, постараемся так больше не делать, договорились? Я просто думал, что встречу здесь тех самых знакомых из детства, а они уж нас скоординируют. Но я ухожу от дела, - Газ вёл себя очень странно. Он эмоционально размахивал руками и сильно восклицал, что было на него не похоже. А глаза… Глаза его горели каким-то страстным удовлетворением от того, что он был на шаг впереди. – Так вот, - продолжал он. – В любой момент сорваться и покинуть место временного проживания может каждый из преступников. У них нет больше ни единого постоянного лагеря, кроме одного, которого им нет смысла покидать. Их там просто некому ловить! Поэтому это единственный оплот, связывающий их всех, и если его разрушить, то можно порвать все остальные связи, с любыми городами!

- Ты совсем спятил? – удивился я наивным словам товарища. – Ты что, предлагаешь голыми руками, в одиночку разрушить лагерь преступников, которых может быть сотни?

- Конечно же нет! – обидчиво воскликнул Газ. – Но мы можем узнать о них всё, смотри! – Газ повернулся и извлёк из своего рюкзака не очень маленький, но и не очень большой бинокль.

- Ты думаешь, что это путешествие имеет смысл? – усомнился я, хотя точно знал, что должен идти дальше. Ради Алу.

- Конечно! А ещё знаю, что Балто непременно направляется именно туда! Он знает об этом месте и не может ошибиться.

- Откуда ты всё это знаешь?

- Да это не важно! Важно, что мы сможем найти Балто и Алу, и вместе с ними найти ответы на все наши вопросы.

- По-моему, ты слишком самоуверен. Ты сам мне говорил, что теперь ничего предугадать нельзя. Да и вообще всё в любой момент может рухнуть в тартарары!

- Ты прав. Не могу не согласиться, но поверь мне, то, что есть у нас здесь, – Газ указал на нагрудный карман своей куртки, в котором лежали какие-то бумаги. - И здесь, - он приставил согнутый палец к виску. – У меня вот здесь! – постучал он пальцем по виску. – Даёт нам право сделать первый ход, даже походить два раза подряд! Игра началась!

Я понял, что спорить не нужно. Нет смысла. «Он повёрнутый» - сказало что-то внутри меня.

- Ладно, я тебя понял, мне надо всё обдумать.

- Конечно! – согласился он.

- Давай ляжем спать, а завтра, на свежую голову, ты всё мне подробнее расскажешь, хорошо?

-Ну… Хорошо, - ответил Газ удивлённо и немного обиженно, как бы говоря: «Ну надо, так надо!».

Как бы я не пытался придти в чувства, я не мог. Мой внутренний голос уверенно твердил мне: «Мой друг слетел с катушек!». Ну как так-то? Только что, пару минут назад он был тем самым Газом, которого я знал, а теперь… Нет, дело не в его словах. Он предлагал мне авантюру не более опасную, чем наша вылазка в администрацию, чем вызволение Коди. Просто… он стал другим. Может, последние события изменили его? Или же нет? Может, это и есть настоящий Газ? Просто что-то сломало его флегматичную оболочку и показало нам его истинный облик? Не знаю. Не знаю, что и думать и что с этим делать не знаю. Казалось бы, другой на моём месте отнёсся к этому спокойно, но не я. Я знаю Газа, или… знал того самого Газа. Он не такой, поэтому мне кажется, что всё дело в нервах. Ох, как бы он не натворил лишних глупостей. Сейчас, когда друг в таком состоянии, и когда ситуация накалилась… я не знаю, что с ним делать!

Я так и рассуждал, сжавшись в комок и уставившись в стоящие передо мной ящики. Прислушался. Друг уже вовсю посапывал, пребывая в полном спокойствии. А мне не спалось. Спать очень хотелось, но уснуть я не мог.

Я привстал и огляделся. Друг мой лежал на спине, подложив под голову руки, и безмятежно спал и, как мне показалось, даже немного улыбался. Я сел и уставился на дождь. Мне было холодно, зябко и сыро. Но на душе – ещё хуже.

Скверно. Наверное, я всё воспринимаю близко к сердцу. Может, нужно прислушаться к словам Газа? Возможно, он прав - мне не стоит думать. Мне нужно делать. Мне нужно действовать. Только как, как? Что я могу? Ничего. Я бессилен. Я не знаю, куда двигаться дальше. Я не знаю, как правильно поступить. Что будет с нами, когда мы дойдём? Что будет с нами завтра? Через час? Я не знаю.

А время шло. Два часа ночи. Дождь не прекращая лил, и мне становилось всё холоднее и страшнее. Казалось, что дальше нельзя. Надо вернуть прошлый день и начать всё сначала! Но это невозможно. Нет пути назад. Нет и неоткуда ему взяться! Меня держала преданность к моим друзьям, к Алу и Балто, которых я должен был найти, к Газу, которому очень нужна моя помощь. Но мне казалось, что у меня не было сил двигаться дальше. По щеке пролилась одинокая слеза отчаяния, и я понял, что нужно ложиться спать. Нет, я не должен был допускать паники, не должен! Всё, хватит этой меланхолии! Я высказал себе всё, что мог, я пожалел себя, хватит! Я не должен быть эгоистом! Я был им раньше, там, в России, у себя на родине, и сейчас я им остался. Тряпка! Всё, достаточно, это не стоит моих нервов!

Я лёг спать, но всё равно всплакнул о себе, как тот самый эгоист, которым я был. Я ещё не знал, что утром я проснусь уже другим.

3.

Еле продрав глаза, я взглянул на часы. Уже десять утра! Странно, что Газ меня не разбудил. Кстати, а где он? Я оглядел наше лежбище. Вещи Газа были здесь, правда он ничего не сложил. После ночлега спальник оставался размотанным, рюкзак расстёгнутым, а куртка лежала рядом. Но где же сам неаккуратный хозяин? Ну да ладно, Бог с ним, где-то неподалёку, раз вещи оставил.

Я выполз из-под дома, чтобы наконец-то выпрямиться. Блаженство! Я вылез и разогнулся. Желая пойти в сторону деревни и поискать своего друга, я сделал несколько шагов к углу дома, но остановился. Зевота заставила меня расставить руки в стороны и громко зевнуть, получая при этом колоссальное наслаждение. Хорошо-то как! Проснулся я выспавшийся, кругом сияло солнышко, и от этого сияния всё казалось ещё более насыщенным. Листья кустарников вокруг казались слишком зелёными, сосны пушистыми, а земля блестела ещё не высохшими лужицами, от чего создавалось впечатление, что на дороге разбили огромное зеркало. Красота! Да и пейзаж вокруг сам по себе был замечателен, особенно дорога, уходившая куда-то влево и вверх на холм, туда, в неизвестность, к которой сегодня мы сможем приблизиться. Птицы щебетали вовсю, но не пели. Они, скорее, были взволнованы чем-то, но я не обратил на это никакого внимания, ибо шум этот был красив и приятен. Не смотря на то, что солнце ещё не совсем встало, в воздухе уже было душно. Да уж, я не знавал такой Аляски раньше! Наверное, глобальное потепление очень сильно действует. И это было нам на руку. Лучше уж тепло, чем холодно. Замёрзнуть в этом походе совсем не хотелось, хотя этого и не предвиделось, лето же!

Так, оглядывая всё вокруг и позёвывая, я медленно, ещё потягиваясь, двинулся к углу дома. Выйдя за угол, я обратил внимание на движение на побережье, на большие катера, что стояли там, на людей и антропоморфов, что ходили по берегу. Я хотел было разглядеть, что там происходит, как вдруг чья-то твёрдая пушистая рука схватила меня и затянула обратно за угол. Шуметь я не стал, пока не убедился, что это был Газ.

- Ты меня так до смерти перепугаешь! – возмутился я, но не громко, понимая, что всё это неспроста.

- Чщщ! – тихо прошипел Газ, приложив палец к губам. Он отодвинул меня подальше от угла дома, а сам заглянул за него. Резко отдёрнувшись, он прошипел. – Ну всё, приплыли! Бегом, собирайся! – Газ толкнул меня в спину, догоняя, и буквально зашвырнул меня под дом.

Я ещё ничего не соображал и не хотел соображать. Думать было некогда. Но больше всего волновало то, что я ещё не проснулся. Нет, я всё таки не выспался! Всё валилось у меня из рук, я медленно собирал рюкзак. Я понимал, что нужно торопиться, но что-то не давало мне ускориться. На лице выступила испарина. Всё горело, голова закружилась, я запаниковал. Благо, что Газ мигом скрутил и мой спальник, взял его в руку, другой схватил меня и поволок из-под дома на улицу. Вокруг всё плыло перед глазами. И Газ, и я спотыкались, я упал прямо около дома. Хотелось просто не вставать. Мне надоела эта беготня, мне казалось, что я отяжелел, что нет у меня больше сил, и я должен сдаться. В голове застучали виски, пронзая болью всё во мне, не давая даже встать. Но друг быстро, хоть и не без труда, поставил меня на ноги, и уже спустя секунд пятнадцать мы скрылись в лесу, хотя мне казалось, что я окончательно застряну в кустах и свалюсь без памяти. Этот короткий путь был очень страшен. Казалось, что кто-то непременно выстрелит в спишу. Но выстрела не было, позади лишь послышался крик.

- Нет, никого здесь нет! – кричали так близко, что мы с Газом и не знали, что делать. Мы понимали, что следы нашего постоя заметят. И уж тем более заметят, как мы сбили росу с кустов, да и к тому же изрядно их помяли. Надо было убираться отсюда, но делать это прямо сейчас рискованно. Нас могут услышать. Заскочили в лес, и то ладно.

В этой ситуации мы понимали друг друга без слов. Сердце выскакивало из груди снова, ох, как знакомо стало мне это чувство! Но к нему добавилось ещё и головокружение. Всё вокруг качалось из стороны в сторону, глаза застилал горячий пот, что выступал у меня с тех пор, как я пытался побыстрее собрать свои вещи. И ещё это нехорошее предчувствие. Нас определённо заметили, и сейчас нас пойдут искать. Кусты разворотили, да и поцарапались к тому же. Дела плохи. Я приподнялся, чтобы выглянуть из-за кустов. Метрах в девяти, около самого нашего ночлега стоял мужчина. Он нагнулся, посмотрел внимательно на ящики, потом встал, и, повернувшись лицом к лесу, стал оглядывать всё вокруг. Я пригнулся, и, затаив дыхание, стал ждать. Газ был не менее взволнован, и серьёзная гримаса не сходила с его лица. Дышать стало тяжело. Каждый выдох казался мне очень громким, и я пытался вздыхать как можно меньше и медленнее. Кислорода не хватало. Началась паника. Газ тихо сжал моё плечо, чтобы я обратил на него внимание. Он кивнул на меня, как бы спрашивая: «Ты как?». Секунд семь я смотрел на него. Это помогло мне отвлечься от своего дыхания. Я кивнул в ответ, мол, всё хорошо, после чего Газ посмотрел в сторону дома, а я последовал его примеру. Мужчина, с большой лысиной на голове, весь в тёмной и грязной одежде, смотрел совсем в другую сторону. Он вышел из-за угла дома и махнул рукой, подзывая кого-то. Я понял, времени нет. Сейчас подойдут другие, тогда нас точно услышат. Нужно уходить немедленно. Схватив Газа за рукав, я пошёл в сторону, но друг не поддавался. Почему-то он не хотел идти. Я его дёрнул ещё пару раз, до тех пор, пока мужчина не вернулся и не начал разглядывать кусты. Мы снова притаились. Не знаю, где я взял моральные силы на это, но я понял – надо действовать дерзко и быстро. Благо, что на земле оказался массивный камень. Я подобрал его и со всей силы швырнул куда-то вправо. Ветки и кусты зашуршали. Конечно, звуки эти были неестественны, но этого было достаточно, чтобы мужчина полностью отвлёкся от своего осмотра. Он сделал шаг в сторону упавшего камня, и больше я его не видел. Я тянул Газа за рукав, и тот нехотя поддавался мне. Очень медленно и осторожно мы отошли от дома. Ускорив темп, мы продолжали красться, и только отойдя метров на двести от деревни, заговорили шёпотом.

- Они? – спрашивал я, как бы надеясь на что-то.

- Они, - уверенно подтвердил Газ.

- Что делать будем? – спросил я. – Думаю, они нас просто так не оставят! Они знают, что мы здесь были, точно знают!

- Нда, - ответил мне друг, осматриваясь кругом. Его ответ не нёс никакого смысла, а просто подтверждал, что собеседник меня слушает. Но по глазам Газа, по его поведению я понял, что он что-то затеял.

- Так что ты предлагаешь делать?

- Надо осмотреться.

- Зачем?

- Это лучше, чем быть в неведенье.

- Мы рискуем, надо сматываться! – уверял я.

- Да ты сам посуди: если они захотят пойти нас искать, то мы хотя бы будем знать, что они намереваются делать и куда собираются идти.

Несмотря на секундную паузу, что выдерживал Газ, ожидая моего решения, я молчал, давая другу продолжить мысль.

- Если мы будем знать, где и как они нас будут искать: мы сможем скрыться.

- Ну да, рационально.

- Да брось, дружище! – уверял Газ. – Что-то ты уже не такой неугомонный парень, которым был в Номе?

Я не ожидал услышать от друга таких слов, расценивая их и как оскорбление и как совет. Всё внутри меня вскипело и погорячело ещё больше. Я молча стоял, начиная обдумывать услышанное.

- Отойди ещё немного в гору вместе с вещами, метров на сто, - сказал мне Газ, видя моё состояние, но не обращая на него никакого внимания. «Пускай он сам разбирается со своими проблемами», - казалось мне, думал он. – Жди меня там. А я пойду, - после этого Газ сбросил с себя свой рюкзак и вещи, оставив даже свой охотничий ножик, чтобы он не бренчал. – Если услышишь преступников, которые будут приближаться – уходи влево, но в гору не поднимайся, чтобы я смог тебя потом найти, всё понял?

- Всё.

- Тогда за дело.

Газ развернулся и быстро двинулся в сторону деревни. А я не спешил. Мне было совсем скверно. Горячий пот и краска, что были на лице, сейчас остывали. Потихоньку организм начал отходить от стресса, и я покрылся мокрой ледяной испариной. Меня затрясло приятной дрожью: я успокаивался. Всё становилось на круги своя. Только вот нервы. Неужели, я так перенервничал? Это всё из-за того, что я не мог быстро собраться. Неужели Газ прав? Я стал настолько пуглив? Да нет, просто я встретился с новой преградой на пути к нашему спасению и окончанию нашей «операции». И сколько таких испытаний ещё выпадет на мою долю? Да уж, не знаю, что и думать.

Упёршись в колени, я простоял какое-то время, а затем встал, подхватил рюкзаки и двинулся выше по склону. Поднявшись метров на сто выше, я увидел дорогу, ту самую, что вела из деревни. Опасаясь её, я решил уйти левее. Лес был пестрее и зеленее сегодня, но, на удивление, это меня совершенно не волновало. Я был погружён в раздумья. Точнее нет, думать-то как раз совсем не получалось. Было нужно, а не получалось. Всегда оно так: когда не надо – мысли так и лезут в голову, ну а сейчас… Да уж, денёк сегодня не задался, а из-за моей неповоротливости мы чуть не попались. Что-то не так со мною. Всё поменялось слишком быстро, слишком. И нельзя сказать, что в худшую сторону, просто… Изменения эти очень уж странные. То, как нас встретили в деревне, то, как ведёт себя Газ – всё это странно. И поэтому страшно. Но почему же я того боюсь...

Тщетно я пытался найти ответ на этот вопрос. Сколько я не думал, сколько доводов не приводил, сколько не рассуждал, я не мог оправдать себя. И от этого стало ещё страшнее. Я взглянул на часы. Прошло 20 минут. Газа всё ещё не было, и, вспомнив о нём, я задумался о его словах. И тут наступило прозрение. «Думать слишком поздно, теперь пора действовать!»- прозвучали в голове моей слова Газа. Точно – пора!

Обойдя всё вокруг, я наконец таки нашёл небольшую канавку. Рюкзаки поместились в ней удачно, так что со стороны их не было видно. Кинув сверху пару веток, так, чтобы даже они не привлекали внимания, я одел вместо своей чёрной кофты камуфлированную куртку, и, глубоко выдохнув, отправился в сторону деревни.

Газ прав. Думать некогда, нужно действовать. А страх… От него не избавиться никогда, но если я поборю его сегодня – я стану сильнее. Я смогу бросить ему вызов завтра. А завтра будет хуже, поэтому слабеть мне никак нельзя.

С этими мыслями я крался в сторону деревни. Идти было недалеко, поэтому в каждом шаге необходимо было проявлять осторожность. Лицо моё вновь налилось краской и теперь горело неистовым пламенем. Я приостановился. Прислушался, и мне не показалось: голоса. Мысли вмиг отбросились в сторону. Я оглядывал всё вокруг, но не наблюдал ни одного человека поблизости. Передо мной встал вопрос: уходить, или идти дальше? Но я решил подождать. Продолжая слушать еле доносившиеся голоса, я понял, в какой стороне их источник. Ломая самого себя, я решился и двинулся вперёд. Не зря же я отправился на борьбу со своим страхом!? И только по пути я решил, что геройство моё может превратиться в глупость, но было уже поздно. Я находился на открытом пространстве, и, двигаясь громко и неуклюже, кое-как приближался к деревне и недосягаемым голосам. Преодолев узкий но длинный пустырь, обойти который я не догадался сразу, я остановился за широким деревом и стал пробираться ползком к соседним кустам. Я был около самой деревни, и голоса уже были совсем рядом со мною. Я слышал каждое слово и каждый шаг тех, кто скрывался за зелёными ветвями кустарника. Капюшон, который я накинул, когда переходил пустырь, казался мне сейчас крематорием: я весь взмок и горел, волнуясь, слушая, как кровь шумит в ушах моих. Контролируя каждое свое движение, каждый вздох и выдох, я пробирался вперёд. Это происходило ужасно медленно, но удивительно тихо. Я подобрался к самому корню растения и лёг около него. Отдышавшись и вслушавшись, я понял, что я в безопасности, и медленно дрожащими пальцами раздвинул ветки. Передо мной, метрах в десяти, там, где мы с моим другом недавно прятались за кустами, стояли двое мужчин. Один из них, тот, что первым пришёл на место нашей с Газом ночёвки, разъяснял что-то товарищу в серой кепке с коротким козырьком. Говорили они тихо, но слышно их было далеко. К сожалению, я был так сосредоточен на своей бесшумности, что это не помешало мне прослушать их разговор. Только теперь я смог расслабиться и навострить уши на речь, которая становилась всё тише и тише.

- Да я говорю тебе, они недалеко! – заявлял лысый, уже мне знакомый.

- Всё под контролем, уже подняли ребят, - отвечал ему другой, оглядываясь в мою сторону, но, к счастью, не замечая меня.

- Да ты сам видишь, роса только сбита, следы свежие, они не могли далеко уйти!

- В лесу их никто не найдёт, - уверенно заявил тот, что в кепке. – Да это нам и не важно. Поэтому парни сейчас прочёсывают всё вокруг деревни.

Я начал осознавать, что происходит, и от этого сердце застучало ещё сильнее.

- А что они здесь забыли? – не понимал лысый.

- Да ребятки не промах, - отвечал ему собеседник, продолжая оглядываться по сторонам. – Сам понимаешь, где кто словечко лишнее проронит, а ушки на макушке, тут как тут! Или ты не помнишь, что было в Номе?

- Да, Джонни рассказывал, - согласился лысый.

- Хех, я удивляюсь! Всё больше и больше! И самое главное: что они здесь делают, в деревне? Видать знают что-то, кто-то уже проболтался. Не ты ли?

- Так я это… Чего? – недоумевал лысый.

- Да шучу я, шучу! – весело отозвался мужик в кепке и дружески похлопал собеседника по спине, уводя его куда-то направо. – Пора и нам честь знать! Поможем ребятам!

- А с той стороны что? – поинтересовался лысый, тыча пальцем влево и при этом оставив недоумевающее выражение на своём лице.

- Ничего, всё прочесали. Только если здесь теперь – развёл рукой мужчина.

Собеседники ушли направо, замолкая и расходясь в разные стороны. Теперь рассуждений о моём дальнейшем пути и быть не могло – нужно выручать Газа. Только вот как прорвать цепь искателей и предупредить товарища? Ответа на этот вопрос я не знал, однако импровизировать был вынужден.

Аккуратно выбравшись из-под куста, я встал на ноги и, оглядевшись, двинулся бегом направо. Конечно, бегом мою походку назвать было нельзя, но я продвигался огромными шагами, стараясь не нашуметь. Поэтому мой старт от дерева к дереву с последующей оглядкой выдался ловким. Очень быстро я догнал собеседников. Они двигались к берегу, а неподалёку шуршали в кустах другие. Слева сквозь заросли леса виднелась деревня. Преступники дойдут до берега слишком быстро. Нужно выручать Газа.

Кроме двоих собеседников я никого не видел, а только слышал, что кто-то идёт по правую руку. Двое шли метрах в двадцати друг от друга. Всё вокруг обросло густым кустарником и высокими лиственными деревьями, от которых в лесу было темно. Да уж, нечасто встретишь такие заросли. Но любоваться нет времени. Лучшего шанса искать было некогда. Я двинулся вперёд, прямо между двумя преступниками.

Проскользнув к кустам, я услышал громкий треск веток и шелест листвы слева и справа от меня. Решившись, я двинулся вперёд. Раздвигая ветви густого кустарника, я начал пробираться сквозь заросли параллельно преступникам. Спины их скрылись от моего взора. Теперь я слушал не себя: я навострил уши и сосредоточился на шагах тех, что были так близко от меня. К моему удивлению мне не было слишком страшно. Я старался поменьше шуметь и двигаться одновременно с преступниками. Но этого было мало. Нужно было обогнать их, чтобы быстрее добраться до Газа. К счастью, реакции на мой шелест у преступников не было. Я продолжал двигаться. Казалось, что прошла целая вечность. Но я догнал их. Теперь мы шли максимально близко друг к другу, и мне требовалось обогнать их.

- Давай левее! – произнёс тот, что в кепке, справа от меня.

- Это не я, я далеко, - отозвались слева.

Виски налились кровью. Всё, я влип. Нужно выкручиваться.

-Эрик, это ты?

- Да, - ответил я, стараясь спародировать хрипловатый голос бугая. И у меня это получилось, ибо от волнения горло моё запершило и пересохло, в лёгких начались свисты, и я изрёк это «Да» не своим голосом.

- Там загрузились уже? – спросили справа.

- А? – хотел я притвориться, что не расслышал. Нужно было что-то делать, хоть что-то!

- Загрузились, говорю?

- Ага, - ответил я.

Пот застил глаза. Нужна было обгонять их, а тут ещё завязался разговор. Одно лишнее слово, один лишний звук, и я пропал. Но идея, спасительная идея промелькнула у меня в голове. И снова на помощь мне пришёл камень. Кое-как найдя его под ногами, я взял его в руки.

- Эрик, я вот так и не понял, мы едим в заказник, или нет? – спросили меня слева.

Но я не ответил. Не сбавляя темпа, чтобы никто и ничего не заподозрил, я на ходу развернулся и бросил камень назад, прямо сквозь ветки. Шелестящий звук получился правдоподобным, особенно когда камень сломал пару веток. Я решился, набрал полную грудь воздуха и вскричал:

- Атас! Вон он, сзади!

- Где? – почти одновременно спросили с обеих сторон.

- Сзади! – вскричал я и сделал пару быстрых шагов в обратную сторону.

Слева и справа послышался жуткий треск, и преступники ломанулись назад вслед за мной. Я бросил ещё один камень, чтобы у моих соседей не возникло сомнений. Треск усилился, тот, что в кепке, закричал другим:

- Держи, все сюда!

А мне уже было не до этого. Пора. И я, что было мочи, полетел сквозь кусты в сторону берега. Позади слышались крики, треск, недоумение. Я не знал, раскусили меня или нет, я просто бежал оттуда, бежал как можно быстрее. И я был доволен собой – я выиграл немного времени. Наконец, я вырвался из кромешных зарослей кустов, попав в обычный лес, где кусты встречались всё реже и реже. Но это меня не остановило. Я продолжал бежать.

- Да стой же ты! – послышалось слева от меня, прямо со стороны деревни.

Я, не сбавляя темпа, оглянулся. Только когда я убедился, что это Газ, я остановился. К нам уже бежали со стороны деревни. Останавливаясь, я прочертил тормозной путь своей ногой и мигом подскочил к другу.

- Бежим за мной, быстрее!

Я схватил друга за руку, вытянул его из-под куста, за которым он прятался. Он было вначале не поддавался, но увидав, как к нам бегут мужики из деревни, повиновался.

- Газ, давай за мной, пока нас в кольцо не взяли!

- Понял.

Я не знал, что умею так быстро бегать. Газ понял мой намёк, он знал, куда бежать, он понял, что происходит. Он антропоморф, к тому же очень быстрый бегун, поэтому мог бы меня обогнать и уже через пару секунд он бы скрылся в лесу. Но друг не бросал меня. Зато он оглядывался, пытаясь увидеть преступников.

- Справа, справа заходят, поднажми! – указывал он, и, обогнав меня, сам прокладывал для меня, немощного человека, путь.

Те, что прочёсывали окрестности, теперь набегали справа. Ясное дело, они хотели добраться до берега, чтобы взять нас в кольцо. Тогда мы будем отрезаны ими справа, морем слева и деревней позади. Путь вперёд оставался последней надеждой, если они его ещё не перекрыли. Сил у меня уже не было, дыхалки тоже. Но я бежал, и даже не обращал на это внимание. Я видел перед собой только стоящие торчком уши друга и его пушистый серый хвост. Сосредоточившись на них, я бежал какое-то время, избавив себя от лишних мыслей.

А тем временем позади и справа всё чаще и чаще слышались крики, призывы и приказы. Нас загоняли, как стадо кабанов на охоте. Мы приблизились вплотную к берегу. Он был очень высокий, песчаный и отвесный. На берегу, сползая вниз к воде, но не дотягиваясь до неё, свисали сосновые корни. Сами деревья были небольшими, а лес постепенно редел, как-то резко превращаясь из тёмного лиственного в светлый и песчаный хвойный. Смотреть влево было даже страшно. Мы бежали совсем близко к обрыву, который метров на десять вверх возносился от моря. В деревне, как мы знаем, никакого обрыва не было, поэтому сейчас мы бежали в гору, от чего утомились не только мы сами, но и преследователи.

- Кажись, отстали! – воскликнул Газ.

И действительно, крики были уже где-то далеко. Наверное, мы смогли-таки выбраться из окружения. Но темп снижать было нельзя. Конечно, Газ пробежал бы ещё не одну милю, но я сдавал позиции. Мне просто не хватало воздуха.

- Ну, давай, дружище, шевелись! – подбадривал меня друг. – Уже оторвались, ещё чуть-чуть!

И мы продолжали бежать. Не знаю, какое дыхание у меня открылось, потому что и второе, и третье, и даже четвёртое уже я задействовал. Я замотался, забегался за все эти дни, но так я ещё не бегал. Казалось, что мы пробежали около двух километров, но это было не так. Ещё совсем недавно справа слышались голоса, а прочёсывали лес только около самой деревни. Значит, не более полумили. А я выдохся очень сильно. Быть может, просто я начал раньше бежать, ещё выбегая из кустов, но в этом я не видел своего оправдания. Во всём виноваты моя человеческая сущность и страх, который сверлил меня и делал меня слабым ещё до моего спринта.

А спринт мой продолжался. Газ попустил меня вперёд, а сам решил посмотреть, что происходит позади. Голоса удалялись от нас, но темпа я не снижал. Вокруг мелькали маленькие сосёнки, сквозь которые я пробегал как по лабиринту. Вокруг были только сонны, которые всё сильнее и больнее кололи и царапали мне лицо и руки. Снова я уворачиваюсь от сосны, снова закрываю, как боксёр, лицо руками, снова поворачиваю к берегу. Но вдруг произошло непредвиденное.

Словно бревно мелькнула у меня перед лицом чья-то полусогнутая рука. Она почти не приближалась ко мне, я сам летел на неё с бешеной скоростью. И, конечно, за эти секунды я не мог остановиться.

Из глаз полетели искры. Теперь я понял, откуда взялось это выражение. От удара я полетел навзничь, сильно ударившись головой? спиной и копчиком, пролетев по инерции ещё с полметра. Только теперь я почувствовал боль. Казалось, что у меня сломан нос. Началась даже паника. Очень сильная боль сковала нос, переносицу, лоб, отдавая даже в скулы и верхнюю челюсть. При этом я пытался отдышаться и, закусывая нижнюю губу, стонал от боли. Она была действительно адской. Особенно болела переносица, а сам нос стягивало ноющей отвратительной болью. Я держался за лицо, которое не только болело от удара, но и горело адским пламенем от боли, волнения и бега. Не знаю, что сделал бы со мной преступник, если бы не бегущий за мною Газ. Таким я ещё не видел друга. Его лицо поразил злой, но зрелищный оскал. Не знаю, что именно, но что-то напомнило мне в нём Алу. Газ на всей скорости подпрыгнул и, словно дикий зверь, яростно набросился на противника. Да, он был похож на дикого волка, который готов был вцепиться в горло своей жертве, прекращая её жизнь своим могучим прыжком. И сколько же силы теплиться в моём друге! Он слёту ударил преступника, одним ударом повалив его наземь и заставив лежать там, задыхаясь и кашляя. Наверное, Газ попал ему грудь, в район солнечного сплетения. Более он не мог встать и навредить нам.

- Ты как? – спросил друг, и, не дожидаясь ответа на вопрос, приказал: - Вставай!

А я не мог. Я почти что не видел и не слышал ничего вокруг, так сильна была моя боль.

- Давай, бегом, надо уходить! – приказывал Газ, сжимая и немного скаля зубы оттого, что тщетно пытался поднять меня на ноги. – А то придётся действовать по моему плану.

Я через силу сел, чтобы потом подняться, но было уже очень поздно. Прямо на спину Газу налетел ещё один. Друг мой упал, по всей видимости, тоже от боли, но не от столь сильной, ибо сразу же он начал бороться с нападавшим, который ловко оседлал Газа и пытался ударить его по лицу. И я помог другу в борьбе. Собрав всю силу в кулак, утерев слёзы, что вместе с искрами посыпались у меня из глаз после удара по носу, я накинулся на спину нападавшего. Тот вздрогнул от неожиданности, но не успел отреагировать. Я сбросил его с друга на землю, придавив своим телом. Но сделал только хуже. Преступник ловко вывернулся и мгновенно дважды ударил меня по лицу. И снова я ничего не мог сделать, и вновь я беззащитно лежал на земле. Саднило правую скулу, видимо, бил меня левша. Но невыносимую боль причинил удар по переносице, которая и так горела от боли.

Газ же снова набросился на нападавшего и, сделав пару зверских ударов по лицу, вырубил его. Я совсем не узнавал своего друга. Он был в ярости. В зверской ярости, какой я ещё не видел в своей жизни. Это был не тот Газ, которого я знал. Это была его звериная сущность, то, что текло в его жилах, что-то далеко не собачье. И это вырывалось наружу. Глаза его полыхали огнём, зубы блестели в утреннем солнце, а оскал, с которым он причинял боль преступнику, был диким и бессердечным. Вот теперь я действительно испугался. Казалось, что я познал то, чего знать не должен. И скоро за это придётся платить. И слава Богу, что Газ сегодня на моей стороне.

Я задыхался. После пробежки и драки я совершенно не мог отдышаться. И поэтому я не сумел встать на ноги, сколько я не пытался. Друг пришёл мне на помощь, но тщетно. К нам приближались. Я слышал крики и восклицания, слышал, как люди бежали сквозь сосны, как шуршали их куртки и топали сапоги. Времени не было.

- Газ, я не встану!

- Встанешь! – восклицал друг и снова тянул меня под руки. Он не смог поставить меня, и после этого зачем-то потянул меня к берегу.

- Дышать нечем! Больно! – воскликнул я, паникуя от нехватки кислорода, стараясь схватить себя за ноющий нос.

- Жить будешь? – на полном серьёзе спросил меня Газ.

- Да. Беги! – приказал я, кое-как силясь сказать что-нибудь.

- Нет, сработаем по моему плану, - ответил мне Газ. Казалось, он был абсолютно спокоен, только в глазах его ещё бегали огоньки ярости. Вот она, его жуткая, но красивая сущность. Она была ему к лицу. Теперь я понял – это настоящий Газ.

Друг положил меня около самого обрыва. Я видел синее, чистое небо, безоблачное и красивое, слышал звуки океана, что бурлил подо мной. А небо было поразительно чистое и безоблачное. Вчерашний дождь не оставил на нём ни тучки, ни облачка. Казалось, что небо это своей чистотой подтверждает мои мысли о Газе.

- Они близко! Беги! – прикрикнул я.

- Молчи! – приказал мне Газ. – Держи, это им знать ни к чему! – усмехнулся друг лёгкой улыбкой, от которой мне сразу стало легче. Я на секунду забыл о боли.

Газ достал из нагрудного кармана бумажки, которые он на протяжении всего пути свято оберегал. Он мигом вложил мне их в мой нагрудный карман и застегнул его, не смотря на то, что времени у него совсем не оставалось. Потом он всучил мне палку, что валялась рядом со мной.

- Всё, я смогу бежать! – воскликнул я, понимая, что это не так.

- Нет, не нужно. Главное – забери свой рюкзак, ты поймешь когда. Давай, с Богом! Только держись, прошу тебя! – Газ посмотрел на меня как-то по-матерински, снова довольно улыбнулся и толкнул меня в левый бок.

Я покорно перевернулся. Зависнув на секунду на правом боку, я увидел залив, на противоположном берегу которого виднелся, как маленькая точка, порт Теллера. Но после этой секунды умиротворения последовал испуг. Я начал падать вниз, и передо мной уже была не водная гладь, а песок, который посыпался мне в лицо. Я сразу забыл о боли и отдышке. Надо было спасаться. Я хотел было занести руку с палкой, чтобы воткнуть её песок, но тело моё переворачивалось, скатываясь вниз. Дважды перевернувшись, я, открывая засоренные глаза, с размаху воткнул палку в мокрый песок, и, слава Богу, меня остановило, резко развернув ногами вниз. Я повис на палке и снова зажмурил глаза: песок продолжал сыпаться после моего падения.

Наконец, всё закончилось. Я посмотрел вверх. До уступа было метров пять. Он был очень крутой, и никакого шанса выбраться наверх не было. Благо, я находился на покатом месте, так, что даже смог бы стать на колени. Я взглянул вниз. Метром ниже подо мной бурлила вода, окатывая мне ноги холодными каплями. Мне очень повезло: я воткнул палку в мокрую песчаную почву, поэтому она и задержала моё падение. Иначе я бы оказался в воде. Я начал успокаиваться. Снова пришла боль на лице, но отдышки как не бывало. И только теперь ко мне пришло осознание ситуации. «Какого лешего, Газ? Ты меня угробить вздумал?». Не смотря на эти мысли, я не был зол на товарища. Но с этим разбираться было некогда – нужно было выбираться наверх.

Я привстал на колени и окончательно отдышался. Я был весь в грязи, одежда была сырой, но лучше уж так, чем если бы я свалился в океан. И только теперь я услышал то, что происходило наверху.

- Только без рук, только без рук! – отчётливо слышал я голос Газа.

- Где второй? – спросили сверху. Газ было хотел что-то сказать, но его перебили.

- Всё, убежал. Вон следы.

- Это так?

- Да, - ответил Газ, пытаясь сделать испуганный голос. Но у него не получалось, я то уж точно слышал, что он фальшивит.

- Где твои вещи?

- Спрятал, - честно ответил Газ.

- Где?

- В полукилометре отсюда. *** уже с рюкзаком был. Мои вещи он спрятал.

- Ладно, чёрт с ним, а вот ты-то нам и нужен. Вежи его, ребят, хорошенько, а то дюже прыткий! В деревне поговорим.

На этом разговоры закончились. Послышались медленные, спокойные шаги, и вскоре я слышал только шум прибоя и пронзительные крики птиц, что летали над морем. Вот и всё. Всё. Газа поймали, а я один. Совсем один в холодном лесу. Вот теперь точно всё.

Я, было, начал впадать в панику, и, просидев минут десять на коленях, обдумывая свои дальнейшие действия, решил уже было возвращаться в Ном. Но тут я вспомнил слова Газа: «Главное – забери свой рюкзак, ты поймешь когда». Теперь я понял когда. Сейчас!

Надо было скорее выбираться отсюда. Оглядевшись, я нашёл то, что мне нужно. Слева, метрах в пятнадцати, по песку свисали корни небольшой сосны, что стояла на самом обрыве. Не знаю, выдержит ли она меня, или нет, но нужно было попробовать.

Я аккуратно начал вытаскивать палку из земли. Это было тяжело, потому что вогнал я её неслабо. Чуть не свалившись вниз, я, с горем напополам, вытянул палку и, опираясь на неё, начал двигаться на коленях в сторону сосны. Вскоре уступ стал более покатым, а до корней оставалось ещё около метра. На коленях я держаться уже не мог, и приходилось опираться на палку, что вручил мне Газ. Я огляделся ещё раз. Справа корней не было видно, слева берег уходил за угол. Я не видел, что могло быть там, поэтому выбора у меня не было. Я вонзил мыски сапог в мокрый песок, вытянул палку и приготовился к прыжку. Вздохнув и не дыша, я прыгнул. Получилось. Палка вонзилась в субстрат, и я повис на ней, свесив вниз ноги. Теперь оставалось дотянуться до корней. Слегка раскачавшись, я поставил левую ногу на уровне пояса и левой рукой схватил корни. Вроде держат. Я смело вытянул палку и воткнул её чуть повыше, рядом с корнями. Но тут произошла неожиданность. Под моим весом палка сломалась, и я в панике начал хвататься за корни. Но и они, не выдержав резкой нагрузки, оборвались, и я заскользил вниз. Перекатившись влево, я сразу оказался на спине и, о счастье, не полностью погрузился в воду, а упёрся ногами в наносы, что долго смывались с песчаного берега. Я стоял лишь по колено в воде, даже в сапоги не набрал. Только лишь брызги от моего падения намочили меня. Палка приземлилась рядом со мной, и я сразу же подхватил её. Но меня беспокоила моя ладонь, пробитая еловым суком. После того, как я схватился ею за корни, она адски засвербела, а белая повязка налилась кровью. Плохи дела, но выбора нет. Быстрее бы только выбраться с этой, чтоб её, пропасти!

Но теперь я действовал смелее. Опёршись правым боком на берег, я зашагал по дну. Я завернул за угол и, вот удача, увидал огромную сосну с огромными корнями, что свисали до самой воды. Кое-как я добирался до неё. Наносов становилось меньше, и теперь я проваливался чуть ли не по пояс, благо, меня спасали болотники, и только полы куртки были мокрыми от воды. Наконец, я добрался до корней. Когда я начал двигаться вверх, то проколотая ладонь защипала режущей болью. Палку пришлось бросить, она ничем мне уже не поможет. И я пополз вверх. Это было очень тяжело. Ноги упереть было некуда, поэтому они только мешались, и я продолжал тянуть себя на руках, одна из которых не справлялась со своей задачей. Кровь аж закапала через повязку. Я застонал. Больно.

Повиснув на пару секунд на одной руке, я понял, что такими темпами не выберусь. Присмотревшись, я нашёл один длинный одинокий корень. Недолго думая, я намотал его конец на запястье больной правой руки, и, проверив прочность, задействовал правую руку. Сойдёт. Больно, но уже не так. Держит. Дав пару секунд левой руке на отдышку, я полез вверх, стараясь хоть немного упираться ногами в осыпавшийся песок. Левой рукой я хватался за новый корень. Правой же я придерживался за длинный корень, который постепенно наматывал на предплечье. После проделанной операции я повисал на правой больной руке, и, подтягиваясь, перемещал левую всё выше и выше. Таким нехитрым способом я взобрался наверх. Наконец, когда я был уже на уступе, я схватился правой рукой за огромный корень, левой обхватил ствол могучего дерева, и, последний раз подтянувшись, закинул себя на землю. Я сел, свесив ноги, и сразу же упал наземь, обессиленный. Я так и лежал, свесив ноги вниз, с намотанным на правую руку корнем. Но, как ни грустно, надо было спешить.

Я привстал и подтянул тяжёлые ноги наверх. Правая рука была не моя. Под тяжестью моего тела корень пережал её, и за пару минут подъёма она замлела, но не просто замлела, а онемела. Кроме того, везде, где корень обхватывал руку, я чувствовал страшную боль. От тяжести моего тела корень очень сильно пережал мне руку, буквально въевшись в неё. Почувствовав после подъёма эту боль, я сразу же принялся разматывать корень. Ножа с собою не было, поэтому пришлось повозиться. Задрав рукав повыше, я увидел, что вся правая рука до самого плеча покрыта красными полосами, кое-где полопались сосуды, предвещая синяки. Ладонь же была вся влажная от пота, воды и крови, которая сочилась сквозь повязку. При этом я весь был во влажном песке, грязный и мокрый. Руки стали рыжими от песка, на болотниках повисли куски грязи, очень похожей на глину. С куртки всё ещё капала вода, да и вообще ей досталось больше всего. Кроме того песок чувствовался под футболкой, в волосах, на зубах. В общем, состояние моё было плачевным, а правая рука вообще свисала камнем. Она обессилила и казалась неподъёмной, но я старался сжимать и разжимать пальцы, шевелить запястьем и всеми фалангами. Но сидеть было некогда. Сейчас нужно было бежать за рюкзаком, пока ещё не поздно. Остаться без провианта в лесу в одиночку было бы самоубийственно. Всё, последняя пробежка, а потом отдых.

Правда, на человеческую пробежка моя была не похожа. Наверное, со стороны я выглядел, как ходячий мертвец. Я почти не бежал, а, скорее, мерными дёргаными шагами перемещался, иногда припадая к стволам деревьев. Меня носило со стороны в сторону, пару раз я падал на землю, думая, что сейчас лягу и ещё долго не встану, но, понимая, что нужно двигаться дальше, я с огромным усилием вставал и двигался дальше. Правая рука свисала вниз, с ладони очень редко падала на сырую землю капля крови. Всё лицо моё было в песке, а на лбу синело после драки.

Кое-как не сбившись с пути, я обошёл кусты, сквозь которые около полутора часа назад пробегал. Пробежал пустырь, не боясь и не задумываясь о том, что меня могут заметить. Но никому до меня не было дела, и я оставил позади коварную деревню. Прибыв на место, где я оставил рюкзаки, меня затрясло от страха. Я боялся подойти к яме, опасаясь увидеть там пустоту. Но, к величайшей моей радости, что каким-то чудом ворвалась в мой ужасный день, оба рюкзака и моя кофта были на месте.

Я мигом достал всё из ямы. Забросив за спину свой рюкзак и подхватив кофту, я достал из ямы рюкзак Газа и задумался. Что же с ним делать? Про рюкзак Газ рассказал преступникам, поэтому я оставлю его на видном месте, чтобы у друга не было проблем. Хотя, у него и так большие проблемы, очень большие. Только вот я задумался, стоит ли мне взять у него консервов? Этот вопрос меня озадачил. С одной стороны, я не знал, на сколько затянется моё путешествие, не знал, что может случиться со мною в походе, который уже преподносит мне ужасные сюрпризы, а с другой… Его могут не кормить в плену, но могут отдать его запасы. А если мой друг сможет сбежать? Что тогда? Как он отреагирует на опустошённый рюкзак, если он прибежит его забирать?

Я был уверен, что запасов мне не хватит. Нет, не хватит, их очень мало. Путь не близкий, а у Газа всё было схвачено. Я же не знаю нюансов, которые знает он. Но… Нет, нельзя. Я не трону его запасов. Единственное что… Я задумался, и, расстегнув рюкзак друга, достал оттуда бинокль. Без него всегда можно выжить, а в плену он ему ни к чему. Только хуже будет, если в его рюкзаке найдут бинокль, тогда уж точно к шпионажу причислят. А мне он ещё сможет послужить, если я действительно доберусь до базы бандитов.

И я оставил рюкзак друга посреди леса, так, чтобы его было видно издалека. Нужно было уходить, и я, недолго думая, отправился вверх по склону, потому что вернуть друга сейчас уже было невозможно.

4.

Да, было уже невозможно. Наверняка его сейчас расспрашивают, и скоро придут за его рюкзаком. Я ничем не мог бы помочь ему, да и тем более в таком состоянии. Нужно было срочно найти укромное местечко для того, чтобы привести себя в порядок. Задерживаться около деревни было нельзя, и я, двигаясь вверх по склону, вышел к дороге. Газ говорил, что завтра по ней мы отправимся в путь. Меня пока не интересовало куда. Меня мучила только боль во всём теле. Казалось, я за сегодня поцарапал всю свою кожу, отбил себе всё, что только можно отбить, и теперь не хотел ничего, кроме как зализать свои раны и спокойно подготовить себя к путешествию.

Однако, выйдя к дороге, я насторожился. Выходить на неё я бы ни в коем случае не стал. Она была здесь одна, и начиналась в деревне, которую оккупировала знакомая нам банда. Несомненно, если бы они захотели, то пошли бы выслеживать меня именно по этой дороге. Поэтому стоит держаться от неё подальше, но не терять её из виду. Газ говорил, что дорога эта должна привести нас к какому-то заказнику, надеюсь, что в бумагах, что он мне передал, найдётся хоть что-то полезное. Ещё он рассказывал о каком-то озере Имерек, наверное, оно тоже что-то значит. Ладно, пройдусь ещё немного, а там посмотрим.

И я шёл, пошатываясь и постепенно приходя в себя. Правая рука вновь ожила, кровь перестала капать с ладони, а нос с переносицей уже не ныли, а только дёргали чуть более сильной, но нечастой болью. Так, пробираясь сквозь брёвна, сучья и овраги лиственного леса, я прошёл чуть больше двух километров. Теперь ещё и ныли уставшие ноги. И тут я приметил хорошее место для привала. Дорога резко уходила вправо, вверх по склону. Слева же, метрах в пятидесяти от дороги, возвышался покатый холм. С него-то наверняка видно не только дорогу, но и всё вокруг. Отличное местечко, там-то я точно буду в безопасности!

Конечно, пока я взбирался на крутой пригорок, я сорок раз припомнил сегодняшний подъём по корням. Да уж, это было что-то с чем-то. Но, взобравшись, я испытал невероятное удовлетворение. Я сел на зелёную траву и приступил к своим делам.

Костра разводить я не стал – побоялся. Сперва я снял мокрую и грязную куртку. Оглядевшись, осмотрев дорогу и убедившись, что никого нет вокруг, я хорошенько вытряхнул куртку. Звук эхом разнёсся по лесу. Отражаясь от стволов деревьев, он ударялся о мои уши звонкими и рез