В в е д е н и е

Актуальность темы исследования. В современных условиях, когда важнейшее значение для выхода нашей страны из кризиса имеет возрождение нравственно-духовных ценностей общества, особую роль играет историческая наука. Опыт истории должен служить правильному пониманию явлений современной общественной жизни, научному предвидению. Вглядываясь сегодня в прошлое, мы осмысливаем его, открываем и оцениваем заново имена, факты и события.

Взгляд в прошлое, в историю должен быть в существенной мере обращен к ее поучительным урокам, главный из которых – взаимопонимание и тесное взаимоотношение, взаимодействие людей разных национальностей, вероисповедований, культурных и ментальных традиций, что так необходимо для нашего наполненного большими и сложными событиями времени. На наш взгляд, важное значение для гармонизации межнациональных отношений, формирования истинных понимания, доверия и дружбы народов может иметь изучение долгих и тесных, многогранных связей северокавказских народов между собой, в частности кабардинцев и вайнахов (чеченцев, ингушей, карабулаков).

Важность обращения к этой теме особенно возрастает в связи с демократизацией общества, вскрывшей необходимость всестороннего и объективного исследования истории малочисленных народов и " окраинных" регионов. И как уже давно отмечалось исследователями[1], не только позднесредневековая история Кабарды, но и всех народов Северного Кавказа изучена явно недостаточно по сравнению с историей племен предшествующих эпох указанного региона.

Чеканная формулировка академика Л.И.Кузеванова – " Без истории провинций (во всех ее проявлениях) нет истории России" [2] – справедливо ассоциируется современными исследователями с аналогичным местом Северного Кавказа в процессе создания и сохранения Российского многонационального государства. " Северный Кавказ – составная и неотъемлемая часть российской государственности, а следовательно, и ее многовековой истории" [3].

Притом, именно эта обширная " контактная", " буферная" зона всегда отличалась чрезвычайной этнической пестротой, сложностью и глубиной межэтнических связей и взаимодействий, пристальное внимание к которым и непредвзятое изучение таковых является сегодня одним из общепризнанных приоритетов[4].

В общей региональной панораме выделяются наиболее действенные и проблемные " узлы" и в их числе те, что сконцентрированы в исследуемой нами тематике. Более 20 лет назад В.Б.Виноградов писал об этом так: " Берега Терека и его притоков во все периоды были населены необычайно пёстро по этническому составу, с редкой прочностью связей между соседними группами... Именно тут активно осуществлялись наиболее жизненные, интимные контакты между соседями". Называя кабардинцев в числе народов-партнеров вайнахов (ингушей, карабулаков, чеченцев), он подчеркивал: " Любые попытки национального самовозвеличения, приписывания исключительных заслуг той или иной этнической группе немедленно оборачиваются здесь несправедливостью по отношению к другим народам..." [5]

Все последующие годы научно-преподавательский интернациональный по составу коллектив его кавказоведческой школы продуктивно наполнял содержанием этот тезис, подтверждением чему может служить и представленная ныне работа. Ее своевременность определяется прежде всего тем. что подобного цельного и обстоятельного исследования еще не написано, а во всех коллективных обобщающих трудах по истории конкретных республик и краев, как и всего Северного Кавказа, поднимаемая проблематика или не освещается, или затрагивается вскользь, бегло, базируясь на традиционном узком фундаменте источников и специальной литературы. В последнем 10-летии минувшего века в Ингушетии и Чечне иссяк сколько-нибудь глубокий интерес к истории пребывания кабардинцев на р. Сунже.

Между тем, кабардино-вайнахские многовековые взаимоотношения несут в себе высокий потенциал научно-познавательного свойства, востребованность опыта которого чрезвычайно важна для решения сегодняшних задач северокавказской и общероссийской действительности.

Актуальность выполненного исследования мотивируется и тем, что оно отвечает следующему основополагающему принципу: " Изучая вопросы взаимоотношений народов в прошлых веках, мы обнаруживаем их двойственный характер: дружба, сотрудничество и вражда, польза и вред, благоприятствование и препятствование тесно переплетаются взаимно... Нужно иметь мужество смотреть фактам в лицо и другим не закрывать на них глаза, какого бы характера они не были, не обходить молчанием и не затушевывать факты..." [6]

Территориальные границы исследования. Географический ареал данной диссертации определяется, прежде всего, выявлением зоны прямых контактов и соседства между кабардинцами и прямыми предками ингушей и чеченцев. Известно, что адыги в эпоху позднего средневековья сперва сезонно присутствовали, а затем и прочно расселялись на обширных пространствах равнинной зоны Северного Кавказа, от Прикубанья на западе, до бассейна реки Сунжа на востоке. В определенный отрезок истории самая восточная ветвь адыгов – освоила немалую часть земель на правом берегу Терека, в том числе и на предгорно-плоскостной территории исторических Ингушетии и Чечни, находившейся ранее под контролем русского старожильческого населения (гребенских казаков), обитавших в этом малонаселенном до поры микрорегионе[7].

Е.Н.Кушева отмечает: " В 1570 г. русский посол в Константинополе Новосильцев говорил, что земля Темрюка Айдаровича большого князя Кабарды простиралась " по Терке, по реке и до моря (Каспийского, - С.Ш.)", прибавив: " и зверь бил, и рыбу ловил". Это утверждение надо принять в том смысле, что на Терек в среднем и нижнем его течении заходили кабардинские рыболовы и охотники" [8]. Следует учитывать, что в составе населения русского Терского города в устье Терека кабардинский компонент присутствовал постоянно, находясь в непосредственном соприкосновении и с вайнахскими группами, появившимися здесь. Однако, основная территория исследования должна определяться в районах побережья р. Сунжи, а также северного створа Дарьяльского ущелья. Именно здесь источники фиксируют наличие зоны довольно длительной " встречи" кабардинцев и вайнахов.

Последние в рассматриваемую эпоху плотно заселяли горную зону многочисленных правых притоков рек Терека и Сунжи, начиная от Армхи и вплоть до Аксая, Ямансу и Балансу на границе Чечни и Дагестана. Подобная локализация бесспорно обосновывается специальными исследованиями[9] и признается в обобщающих трудах[10]. Притом, в интервале между серединой XVII – второй пол. XVIII в. происходит постепенное продвижение вайнахских историко-этнографических групп вниз по ущельям и долинам терско-сунженских притоков (на север)[11], где они и вступают в прямое соприкосновение с кабардинцами, начиная теснить, выдавливать их с ранее освоенных территорий.

В сущности, речь идет о заметной части земель той самой Малой Кабарды, проблемы которой до сих пор не во всем решены достаточно подробно и основательно. Если же говорить о собственно географических ориентирах, то территория нашего исследования охватывает пространство у подножья Черных гор от Тарской долины до берега реки Фортанги с учетом прилегающих районов вплоть до среднего и нижнего течения реки Терек.

Хронологические рамки. Довольно длительное пребывание кабардинцев на плоскостных землях бассейна Терека имело свои хронологические пределы. Не вдаваясь тут в дискуссию по поводу времени начала освоения кабардинцами выше обозначенной территории, констатируем, что XVI век, особенно с его середины, дает достаточно веские доказательства стабильного пребывания кабардинцев в этих местах, что и определяет нижнюю хронологическую границу выполненного исследования.

Примечательно, что не позднее рубежа XVI-XVII вв. происходит интенсивное формирование так называемой Малой Кабарды, связанное с деятельностью князя Шолоха Таусултанова, отчего эта область получила у кабардинцев второе название " Таусултания" [12]. Население Малой Кабарды в самых тесных взаимосвязях с окрестными обитателями (в том числе вайнахами) сыграло значительную роль в исторических событиях начального периода межкавказской интеграции, протекавшей со всевозрастающим влиянием Российского государства[13].

С другой стороны имеются достоверные и разнохарактерные свидетельства того, что в середине XVIII в. и в ближайшие последующие десятилетия процесс постепенного перемещения кабардинцев под напором конкретных обстоятельств завершился тем, что " последние кабардинские жители ушли с Сунжи", и места их прежнего обитания временно " обезлюдели" [14].

Следовательно, данное диссертационное исследование протекает в хорошо обоснованных хронологических рубежах XVI – середины XVIII в.

Объектом настоящего диссертационного исследования являются кабардинцы, самая восточная их ветвь, населявшая Малую Кабарду, проникавшая в некоторые близлежащие районы Ингушетии, Чечни, в бассейн реки Сунжа; а предметом – историческая специфика и функциональная роль восточной группы кабардинцев в многогранных и длительных контактах с полиэтничным окружением, их соседями и партнерами на долгом пути исторического развития.

Ограничив исследование изучением характера и содержания кабардино-вайнахских взаимоотношений, автор надеется получить ответы на более общие вопросы, связанные с историей многонационального Северо-кавказского региона, как органической части Родины, когда объективно освещается вся сумма межэтнических связей, которыми так наполнен Кавказ.

Цель и задачи исследования. Учитывая, что история кабардино-вайнахских взаимоотношений в XVI – середине XVIII в. еще не становилась предметом монографического исследования, автор поставил перед собой цель: представить и раскрыть важные с точки зрения анализа обозримого прошлого историко-этнографические параллели и виды взаимоотношений трех современных кавказских народов. В рамках поставленной цели автор пытался решить следующие задачи:

1. Предпринять максимально полную мобилизацию разнообразных источников, оценив их содержательную информативность в контексте детального изучения накопившейся к сегодняшнему дню обширной (часто и противоречивой) историографии.

2. Осветить вопросы хронологии и динамики кабардинского обитания на границах расселения вайнахских племен.

3. Показать характер и содержание внутрикавказских взаимоотношений на конкретном географо-межэтническом примере, в контексте эпохально мотивированного возрастания места и роли адыгов и вайнахов в политике России на Кавказе[15].

Методологическая основа диссертации. В основу исследования был положен принцип историзма, рассматривающий все произошедшие события в процессе их возникновения и развития в конкретно-исторической обстановке, с выявлением их значения для последующей исторической перспективы. Это требует изучения всех событий в хронологической, содержательно-смысловой последовательности. Применение принципа объективности подразумевает рассмотрение явлений прошлого без пристрастий, что, по крайней мере отчасти, достигается использованием " метода многообразия и исторической достоверности фактов", применяемых в кавказоведческой школе В.Б.Виноградова[16].

Ряд научных методов:

- историко-системный;

- историко-сравнительный;

- аналитический

позволили более глубоко изучить исторические процессы, протекавшие в XVI-XVIII вв. на территории Кабарды, Ингушетии и Чечни.

Метод комплексного использования источников помог дать более правдивую, глубокую оценку внутрикавказским межэтническим связям (от первичных контактов до эффективных элементов взаимовоздействия).

Метод визуального восприятия исследуемого объекта дал возможность ощутить, осознать значение и роль археологических и историко-культурных материальных памятников в освещении многих вопросов исторического прошлого.

Академик И.Д.Ковальченко недавно писал: " Вся история человечества – это растущее общение, взаимосвязь и взаимовлияние народов" [17]. В контексте новой периодизации всемирной истории, апробируемой с 1993 г. научно-педагогической школой В.Б.Виноградова, к которой принадлежит и автор, исследуемый нами период вписывается в IV этап таковой (XVI-XIX вв.) – время строительства и расцвета межконтинентальных интеграционных процессов, что вполне соответствует ситуации на Кавказе, в которую и кабардинцы, и вайнахи внесли свой эпохально обусловленный вклад, будучи отнюдь не только объектами приложения сил могучих держав – Османской Порты, России и Персии[18]. Объективный подход к этой проблеме возможен лишь на основе синтеза названных методологических подходов.

Источники и историография изучаемой темы специально рассмотрены и проанализированы в первой главе, поскольку от их состава и качества зависит уровень конкретного исследования, имеющего свою серьезную специфику. Она состоит прежде всего в многообразии, разнотипности привлекаемых источников: письменных (документальных и нарративных), картографических, эпиграфических, изобразительных, археологических, антропологических, фольклорных, топонимических, лингвистических, попытке синтезировать, обобщить их содержание по проблеме кабардино-вайнахских взаимоотношений XVI-середины XVIII вв., что никогда не предпринималось ранее.

Во-вторых, как это уже отмечалось выше, при всей внушительности доступного круга специальной литературы, так или иначе затрагивающей поднимаемые вопросы, сводного, монографического труда по исследуемой теме нет. Дело ограничивается пространной россыпью частных публикаций, небольших и часто поверхностных обзорных статей и этюдов, имеющих ярко выраженную " предметную", узко дисциплинарную или локальную историко-этническую доминанту с привлечением выборочной и традиционно ограниченной фактологической базы. Отсюда вытекает задача создания работы комплексного, интеграционного характера с достойной полнотой осмысления и демонстрации важного предмета общеисторического полотна северокавказского средневековья.

Положение определяется сегодня и состоянием региональной исторической науки конца минувшего и начала нынешнего столетия. Объективные исследования проблем генеральных межэтнических взаимоотношений и взаимодействий уступили место (за редчайшим исключением) естественному, но в чем-то и нарочито педалируемому, этноцентрическому, " национальному" подходу со всеми присущими ему достоинствами и издержками[19].

Автор диссертации намерен предпринять усилия по преодолению обозначенных негативных тенденций.

Научная новизна выполненной работы состоит в двух основных аспектах:

- впервые предпринята попытка синтеза (предельно возможного на данном уровне развития науки) разнообразных и разнохарактерных источников и результатов их анализа в специальной литературе для наиболее полной и всесторонней реконструкции истории пребывания кабардинцев в бассейне р. Сунжа и их взаимоотношений с вайнахами;

- сама эта история впервые исследуется не " вообще", а в территориально-хронологических рамках строго определенной зоны обитания достаточно представительной и компактной группы кабардинцев, сыгравшей собственную, весьма значительную и многомерную роль в северокавказском историческом процессе на переломном этапе в генезисе интеграционных тенденций у горских народов региона в сопряжении их с объективным ходом построения российско-кавказского государственного единства.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее положения, материалы и выводы могут быть использованы для написания обобщающих трудов по истории Кабарды, Ингушетии, Чечни, Осетии, истории Северного Кавказа, а также включены в труды, касающиеся истории других народов. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке спецкурсов по отечественной истории, регионоведению, археологии, этнологии и т.п.

Уже опубликованные научные разработки автора находят свое применение в статьях и книгах других специалистов, изучающих смежную проблематику.

Апробация научных результатов диссертации производилась на заседаниях кафедры регионоведения и специальных исторических дисциплин Армавирского госпединститута, в процессе обсуждения докладов и сообщений автора на международных научно-просветительских конференциях " Из истории и культуры линейного казачества Северного Кавказа" (Армавир, 2000; 2002), региональных научно-практических конференциях " Историческое регионоведение Северного Кавказа – вузу и школе" (Армавир, 1999; 2001), " Археология, этнография и краеведение Кубани" (Краснодар, 2001; 2002), на аспирантско-преподавательских семинарах кафедры РСИД АГПИ (Армавир, 2000; 2001), в виде статей в сборниках научных трудов " Вопросы северокавказской истории" (Вып. 5, 2000; Вып. 6, 2001).

Всего по диссертационной теме вышло в свет восемь публикаций (статьи и тезисы докладов), отразивших основные положения и выводы работы.

Структура диссертации. Она состоит из введения, трех глав, заключения, а также списка использованных источников и литературы.