Психопатология монотеизма

Однако не только тип идеологии, но даже тип мировоззрения, детерминированного расой, имеет жесткое естественно-научное объяснение.

Свыше 90 % информации человек получает посредством зрения, однако различные расы видят мир по-разному, причем не в переносном, но именно в прямом смысле. Статистика расовых различий в области цветового восприятия также накапливается уже десятки лет по всему миру и невольно наталкивает нас на новые размышления и выводы. Для объективности анализа сошлемся на отечественные работы. К. Б. Булаева и С. А. Исайчев в статье «Популяционно-генетический анализ некоторых параметров цветового восприятия» (Вопросы психологии, 1984 № 4) пишут: «В современной психогенетике основное внимание исследователей обращено прежде всего на выявление роли генетических факторов, обуславливающих формирование и развитие таких интегральных характеристик психики и высшей нервной деятельности, как интеллект, темперамент, восприятие, память, ЭЭГ, свойства нервной системы. Перспективным может оказаться поиск и выбор в качестве объекта генетического анализа таких компонентов психической или высшей нервной деятельности, которые имеют явную генетическую детерминацию и влияют на формирование более сложных свойств и параметров, функционально связанных с этими компонентами».

Таким образом, выясняется, что количественные характеристики нервной системы определяют свойства психики, а та в свою очередь связана с типом мировоззрения.

Значит, для его идентификации и выявления необходим статистический учет параметров на расовом и этническом уровне. К. А. Булаева и С. А. Исайчев развивают эту мысль так: «Известно, что генотипическая архитектоника полигенных и моногенных систем, лежащих в основе формирования структур и функций организма, зависит от генетической структуры популяции в большей степени, чем от генетической природы самого признака. Поэтому генетический анализ любого количественного признака с полигенной системой детерминации требует прежде всего учета генетической структуры популяции в целом».

Количественные характеристики, генетическая природа которых хорошо изучена, называются маркерами. Одним из широко известных параметров, удовлетворяющих этим условиям, является феномен аномальности цветового зрения — так называемая цветовая слепота. В Европе частота встречаемости этой аномалии составляет от 2 до 8 %. Одним из важнейших показателей аномального цветовосприятия является «восприятие чистого зеленого цвета», измеряемое в нанометрах. «Частота аномалий цветового зрения в некоторых изолятах значительно отличается от средней частоты аномалий в Европе. Такая высокая концентрация рецессивного гена зеленой слепоты свидетельствует о специфике и интенсивности протекания микроэволюционных процессов в генофондах малых, изолированных популяций человека и их глубокой дифференциации. Дискретный характер вариационного распределения признака „восприятия чистого зеленого цвета“ обусловлен влиянием генетического фактора — двумя доминантными генами G1 и G2, имеющими один локус в Х-хромосоме» — пишут авторы статьи и приводят результаты полевых исследований в Дагестане, согласно которым, население данной территории поражено дальтонизмом восприятия чистого зеленого цвета на 21 %. Но Дагестан — это территория ислама.

А теперь если мы обратимся к фундаментальному многотомному труду «Генофонд и геногеография народонаселения» (Генофонд населения России и сопредельных стран, СПб, 2000, том I), изданному Академией наук под редакцией крупнейшего отечественного ученого профессора Ю. Г. Рычкова, то обнаружим, что среди всего населения указанных обширных территорий по числу генетически пораженных дальтонизмом особенно выделяются евреи и арабы.

В случае с исламом как религией, зародившейся именно среди арабов, получается, что зеленый цвет флагов пророк Мохаммед выбрал именно как маркер, позволяющий выбирать «своих» по принципу цветовой слепоты.

Вообще, предварительный неврологический анализ основных религиозных доктрин дает большую пищу для размышлений. С началом изучения библейских текстов на научной основе, приблизительно к середине XIX века возникла такая самостоятельная наука, как критическая библеистика, в которой довольно быстро оформилось направление исследований, политический монотеизм. Непредвзятый анализ текстов вскрыл противоестественность и даже искусственность самой идеи Единого Бога, возникшей стараниями египетских жрецов в XIV веке до нашей эры при дворе фараона Аменхотепа IV. Когда в 1907 году американский археолог Теодор Девис обнаружил запечатанную гробницу фараона в Долине Царей, то на фресках, по традиции изображавших жизненный путь царя, можно было отчетливо видеть, что с детства это был хилый и болезненный мальчик, с чрезмерно большой по сравнению с телом головой, тяжелыми, сонными веками, сентиментальным, безвольным выражением лица и пухлыми женскими губами. Профессор Эллиот Смит, проводивший медицинское освидетельствование мумии фараона, дал однозначное определение, что по неестественной форме черепа можно заключить: Аменхотеп IV страдал эпилепсией и скончался ненасильственной смертью в возрасте 30 лет. Историки же, восстановившие жизнь древнеегипетского фараона и, в частности, тот факт, что одна из трех его дочерей умерла в детстве без видимых внешних причин, дают нам теперь окончательный ответ — фараон был наследственным дегенератом.

Практически в каждом учебнике по психиатрии указывается, что основным симптомом эпилепсии является бред мономании. Не удивительно, что впервые при дворе этого египетского фараона пышным цветом расцвели религиозный шовинизм и нетерпимость: изображения других Богов начали уничтожать и стали сжигать богослужебные книги.

Примечательно, что культ Единого Бога впервые развился и оформился в долине реки Нил, то есть в естественной впадине. Заострим внимание на этом геофизическом факте.

Религиозный переворот Аменхотепа IV, впрочем, потерпел крах одновременно с его скоропостижной смертью, но зловредная религиозная ересь монотеизма, порожденная при дворе фараона-эпилептика, не исчезла, так как приблизительно сто лет спустя ее реанимировал беглый жрец Моисей, изгнанный из коллегии жрецов за убийство. На Севере Аравии в оазисе Кадеш он заключил договор с племенем беглых каторжников хабиру и реанимировал проект, предложив им вновь идею Единого Бога.

По мнению многих независимых исследователей Ветхого Завета, Моисей также был эпилептиком, в книге «Исход» он сам о себе пишет: «Я тяжело говорю и косноязычен».

Современный отечественный писатель и историк религии С. Н. Плеханов пишет: «Единобожие возникло вовсе не из-за более высокого уровня осмысления действительности — оно скорее отражает убожество мира, породившего его. Вспомним, где оно возникло — в пустыне однообразной и унылой. У дикарей-кочевников, ведомых Моисеем, беглым жрецом из Мемфиса, в течение десятилетий была перед глазами эта унифицированная природа, вот и родилось убеждение в том, что ею повелевает какая-то одна сила. В тех краях, где жили культурные народы древности, ландшафт был куда богаче — леса, горы, моря, реки. Оттого религиозные воззрения сложились иные — мир виделся не как сольная партия творца, а как симфония, бесконечно длящееся действо, огромная арена борьбы многих сил».

Крупнейший французский историк религии Альберт Ревиль также свидетельствовал: «На голых скалах Синая не было элементов для сколько-нибудь богатой мифологии». Его соотечественник Эрнст Ренан в свою очередь писал о возникновении идеи Единого Бога, как о «монотеизме пустыни».

В то время как все арийские религии зародились на возвышенных местах, горах или плоскогорьях, религиозное творчество семитического духа в противоположность этому проистекало во впадинах: устье Нила, оазисе Кадеш в Аравии, берегах Мертвого моря, где зародилось христианство. Арийский дух всегда стремился населить величественные горы множеством Богов. Греческий Олимп, плоскогорье в Центральной Азии — эпицентр возникновения зороастризма, наконец, горы Непала — родина Будды. Древние германцы, славяне и кельты, исповедывавшие многобожие, также в культовых целях насыпали курганы. Неудивительно, что в мизерном блюдце оазиса, окруженного раскаленными песками, мог поместиться только один Бог, другим уже просто не нашлось бы места.

В этом и следует искать признаки ревнивой капризности иудейского Бога Яхве, при всей браваде могуществом которого, тем не менее, создается впечатление, что ему просто не хватает места. Все действия в Библии с участием сверхъестественных сил напоминают склоку на кухне в коммунальной квартире — максимум страстей в минимуме объема. Великий немецкий поэт Генрих Гейне, будучи по национальности евреем, в пылу гнева оплакивал религию своих предков, как «долины нильской цепкую заразу, нездравую египтян древних веру». Крупнейший древнеримский историк Корнеллий Тацит с возмущением писал, что идея Единого, исключительного Бога — это одна из самых омерзительных идей на свете. Известный английский историк ХХ века Арнольд Дж. Тойнби объявил, что библейский монотеизм — это источник современного экологического кризиса. Боги, люди и природа составляют единое целое в любом языческом политеизме, в Библии Бог не являет себя в мире и никак поэтому не зависит от него. Бог Ветхого Завета — это капризный деспот, вольный делать все, что угодно со своими творениями и миром. Освальд Шпенглер считал монотеизм продуктом особой души, которая разработала специфическую магическую концепцию двойной вселенной, иного мира, мира Божества. Согласно этой концепции, смысл событий, происходящих в этом мире, простирается за его пределы. Современный языческий бельгийский философ Кристофер Жерар считает: «Говорить о единичном значит быть слепым к иным реальностям, и в этом смысле монотеизм — настоящее духовное уродство, усугубляемое его авторитарностью на практике. Благочестие языческих эпох не имеет ничего общего с монотеистическим бесчестием, которое ведет к разрушительному нигилизму». Мексиканский писатель Октавио Пас назвал монотеизм «одной из величайших катастроф человечества». Наконец, даже Лев Николаевич Толстой в период своих религиозных исканий высказал следующую радикальную мысль: «Бог какой-то странный — дикий, получеловек, получудовище, по прихоти сотворил мир, какой ему хотелось, и человека, какого ему хотелось, и все приговаривал, что хорошо… Но вышло все очень нехорошо. Человек попал под проклятие и все его потомство».

В наиболее ясной и последовательной форме отношение критической библеистики к концепции Единого Бога было высказано русским ученым Н. М. Никольским: «Проблема, нами поставленная, решается ясно и последовательно в смысле решительного разгрома тенденциозной концепции об извечном еврейском монотеизме. Не только еврейский монотеизм есть легенда, но и всякий монотеизм есть легенда. Иудаизм был монотеизмом в богословских формулировках, но он не был монотеизмом в своей сущности. В действительности же догмат монотеизма является одной из самых фантастических легенд, одним из самых больших обманов религии».

Оценивая психофизиологию создателей обмана, отечественный ученый В. М. Кайтуков весьма метко назвал этих людей «негативными пассионариями».

В случае со следующей семитической религией — христианством ситуация выглядит аналогично. Крупнейший итальянский библеист Аброджио Донини так описывает откровенно патологическую среду его возникновения: «Зона расположена неподалеку от древнего города Иерихона к югу от долины реки Иордан на 300 метров ниже уровня Средиземного моря. Почва этой пустыни бесплодна и разъедена ядовитыми отложениями солей, оставшимися после морских вод, некогда покрывавших все это пространство. Поверхность ее изборождена руслами многочисленных потоков, сухих летом и бедных водой в короткий период дождей. Это те самые места, где по евангельскому преданию проповедывал Иоанн Креститель и куда Христос удалился для сорокадневного поста в пустыню».

Мертвое море, район не пригодный для жизни, ландшафт, не возбуждающий своими красками здорового возвышенного воображения и не стимулирующий развитие мифологического мышления: смертоносные соляные отложения, резкий переход от солнцепека к тени, а также впадина, расположенная ниже уровня моря. Даже из курса школьной физики и природоведения известно, что такая нездоровая атмосфера могла воздействовать на экзальтированные фанатичные умы первых последователей Христа, состоявших сплошь и рядом из отбросов общества. Самое же главное заключается в том, что нервная система человека, длительно находящегося на местности, расположенной ниже уровня моря, претерпевает необратимые изменения, что ведет к развитию многочисленных патологий.

Бесноватым и невменяемым Христа считали иудеи, а также и римский наместник. Создатель христианской церкви апостол Павел был эпилептиком, так же как и создатель ислама Мохаммед. Не нужно быть большим знатоком истории, чтобы знать элементарные факты, свидетельствующие о нетерпимости и жестокости адептов христианства и ислама. Но в свете обобщения естественно-научной и религиоведческой информации закономерно получается, что возникновение и распространение самой идеи Единого Бога прежде всего связано с патологическими факторами строения нервной системы, предопределяющими развитие бреда мономании, а также с повышенной агрессивностью и дальтонизмом. Именно сочетание этих негативных признаков и способствует созданию пирамиды монотеистической философии. Бессознательная и беспричинная жестокость вкупе с генетической неспособностью различать цвета и оттенки автоматически толкает людей в лоно концепции Единых Бога, Истины, дьявола или абсолюта. До всякой единственности нужно не дорасти, но опуститься, в том числе и в смысле идеологического убожества. Проблема арийского политеизма и семитического монотеизма — это не проблема свободы религиозного выбора, но прежде всего расово-архетипической конструкции мозга.