Культура как биологическое оружие

Теперь же, логически суммируя все вышеизложенное, мы неминуемо приходим к узловой части нашего исследования, а именно: к психологическому и невропатологическому влиянию культуры одного расового типа на другой, ибо ценности, нормы и принципы мировосприятия, как мы убедились, есть биологические константы. Созданные наследственной массой одной расы, при перенесении в лоно жизнедеятельности другой они неминуемо приводят к искажению генетической программы ее существования, подрывая таким образом сами основы жизнеустойчивости. Основоположник русской академической школы психиатрии Сергей Сергеевич Корсаков (1854–1900) в своей фундаментальной монографии «Курс психиатрии» (М., 1901) подчеркивал: «Нужно всегда взвешивать влияние расовых особенностей, потому что многое, что считается аномалией для людей одной расы, составляет явление нормальное для людей другой расы».

Современный американский ученый Э. Ф. К. Уоллес в работе «Психические заболевания, биология и культура» из тематического сборника «Личность, культура, этнос» (Современная психологическая антропология, М., 2001) развивает данную точку зрения в еще более конкретной форме: «Стимулируют ли различные культуры развитие различных форм психических заболеваний? Да, различные культуры стимулируют развитие различных форм психических заболеваний». В том же сборнике Джон Хонигман, обосновывая новейшие принципы психологической антропологии, также ясно постулирует свои воззрения: «Биологическое выживание — это одна из целей, которым служит культура».

Но если культура есть результат функциональной жизнедеятельности структуры мозга конкретных представителей определенной расы, то будет вполне естественным заключить, что культуротворчество одной расы никогда не будет способствовать возвеличиванию другой расы и ее психическому здоровью. Стиль архетипа одной расы, то есть комбинация ее генетического кода, не соответствует ключу функционирования другой, и именно поэтому все культурологические уловки либеральных обществоведов методически почти всегда походят на дилетантство начинающих жуликов, пытающихся приспособить один и тот же набор отмычек к нарушению сохранности квартир различного уровня достатка.

Каждому — свое: эта сакральная фраза неизбежно звучит как пароль за каждой комбинацией генов.

В контексте нашего повествования уже совершенно не выглядит удивительным, что сам термин дегенерация был впервые предложен к употреблению в 1803 году великим немецким естествоиспытателем Готфридом Рейнхольдом Тревиранусом (1776–1837) сразу же после утверждения идеалов Великой Французской революции. А когда в конце XIX века в морально разложившемся обществе Европы возникли идеи декаданса, то передовая часть антропологов и психологов принялась создавать теоретические концепции и разрабатывать комплекс практических мер по борьбе с проявлениями дегенерации в обществе и культуре. Англичанин сэр Фрэнсис Гальтон (1822–1911) создал евгенику — науку об улучшении человеческой породы. В Германии Вильгельм Шальмайер (1857–1919) и Альфред Плетц (1860–1940) создали сходное учение, назвав его расовая гигиена. Крупнейший итальянский ученый Чезаре Ломброзо (1835–1909) провозгласил создание криминальной антропологии, объявив почти каждого преступника дегенератом и почти всякого дегенерата преступником. Его соотечественник и ученик Энрико Ферри (1856–1929) развил идеи своего учителя, создав целое фундаментальное направление, получившим название криминальная социология. Согласно его концепции революции и иные социальные потрясения — это всецело дело рук наследственно отягощенных людей. Борьбу с причинами вырождения во Франции возглавил невропатолог и анатом Жюль Дежерин (1849–1917), а в Швейцарии — невропатолог и психиатр Август Форель (1848–1931). Россия, объятая на рубеже XIX и ХХ веков «революционными вихрями», не осталась безучастной и явила миру свою активную позицию здоровой общественности, дав славную плеяду ученых: С. С. Корсаков, А. И. Сикорский, В. П. Сербский, И. П. Мержеевский, Э. Ю. Петри, П. И. Тарновская. Все они посвятили значительную часть своей научной деятельности вопросам диагностики вырождения и созданию адекватных мер по его предупреждению.

Практически все указанные корифеи науки выводили нездоровые психические проявления, как социальные, так и культурные, из нарушений в морфологии нервной системы, то есть, по их мнению, анатомический факт всегда предшествует факту психическому. Чезаре Ломброзо формулировал главный тезис своего учения так: «Существует известный процент анатомически изуродованных людей, которые вследствие своего анатомического уродства думают, чувствуют, ощущают, радуются и унывают иначе, чем нормальный тип современного человека. Криминальная антропология доказывает, что есть аномалии неизлечимые, поэтому об исправлении, или вернее об излечении, преступника речи быть не может».

В книге «Новейшие успехи науки о преступнике» (1892) Чезаре Ломброзо дал описание этих аномалий. В мозгу наследственных дегенератов и преступников наблюдается повышенный процент аномалий извилин, частичная атрофия лобных извилин, а также увеличение размеров мозжечка в сравнении с величиной мозга. К аномалиям черепа относятся прежде всего асимметрия, преждевременное сращение швов, непропорциональное развитие надбровных дуг, скул и нижней челюсти. В скелете наследственных дегенератов и преступников также часто наблюдаются патологии, например, нарушение числа ребер и позвонков. Этим субъектам свойственны пониженные болевые ощущения, наименьшая тонкость вкуса, нарушение почерка и жестов, а в их походке левый шаг длиннее правого. У них нарушен обмен веществ, что даже легко определяется по естественным отправлениям. Морщины, расположенные вертикально посередине щеки, в криминальной антропологии получили название морщин порока… Среди наследственных дегенератов и преступников очень часто можно обнаружить людей с аномалиями ушей. «Ушная раковина занимает первое место среди органов, указывающих на вырождение», — писал Ломброзо. Огромный интерес и актуальность представляют его указания на связь между психическими и физическими признаками: «Умственное вырождение черпает в наследственности многочисленные и разнообразные формы своих превращений. Умственное вырождение всегда сопровождается вырождением физическим. Нет ни одной формы помешательства, которая не платила бы дани преступлению».

В этой части Ломброзо делает свое наиболее существенное открытие, ибо начинает анализировать политическое преступление как явление с антропологической точки зрения. Таким образом устанавливается прямая причинно-следственная связь между идеей, порожденной анатомически изуродованной нервной системой дегенерата, и ее политическим воплощением.

Самому факту изучения наследственных политических преступников посвящена его книга «Политическая преступность и революция» (1906). В ней автор отмечает: «В истории мы встречаем множество примеров совмещения политической преступности с врожденной. Да нам, к несчастью, и не нужно никаких цифр для того, чтобы убедиться в удобосовместимости самых прогрессивных идей с самыми преступными наклонностями. Прирожденные преступники выступают обыкновенно в бунтах и при начале революций, заражая своим примером слабых и нерешительных — порождая настоящую подражательную эпидемию».

Более всего врожденным политическим преступникам, по мнению Ломброзо, присущ «нравственный идиотизм». Согласно его наблюдениям, почти все зачинщики Великой Французской революции были дегенератами, так же как позднее и коммунары: «Сумасшедшие в большом количестве входят в состав политических преступников, потому что наклонность к преступлениям разного рода, обуславливаемая уже отсутствием нравственного чувства, усиливается в них еще и умственной неуравновешенностью, отсутствием рассудка, преувеличенным самомнением, идеями величия и преследования. Достаточно взглянуть на портреты некоторых политических преступников, чтобы, не будучи специалистом, увидеть, что они были сумасшедшими».

Самый же смелый вывод Ломброзо звучит так: «Среди антропологических факторов политической преступности на первом плане стоит влияние расы, что ярко иллюстрируется при сравнении резко выраженного революционного духа некоторых народностей с абсолютной апатией, проявляемой другими, живущими при такой же климатической и социальной обстановке». Сегодняшняя криминальная ситуация в большинстве мегаполисов наглядно подтверждает это утверждение итальянского ученого, ибо и в абсолютном и процентном отношении лидируют представители темнопигментированных расовых групп. Ломброзо отмечал, что блондины дают больший процент изобретателей и ученых, но гораздо меньший процент наследственных преступников, в том числе и политических, по сравнению с брюнетами. Кретины и эпилептики среди блондинов вообще составляют исключение.

Для определения психически дегенеративных людей, в том числе и среди политических преступников, Ломброзо предложил использовать термин mattoide — маттоид, что в переводе с итальянского буквально означает «помешанный». Политические преступники часто пишут мемуары, особенно модным это занятие стало среди них последнее время. О том, как распознать маттоида по его сочинениям, не будучи знакомым с ним лично, Ломброзо оставил нам подробную инструкцию: «Маттоидизм — это сочетание слабоумия с манией величия, представляет чрезмерное развитие гордости и честолюбия, на почве слабоумия. В их сочинениях встречаются стремление к несбыточному, постоянные противоречия, многословие и над всем этим царит хвастовство. У всех маттоидов замечается скорее недостаток, чем излишек вдохновения. Деморализованные излишним развитием собственного „я“, они, как и истинные гении, способны легко отрешиться от традиции и привычек, отличаются нетерпимостью. Они способны играть известную политическую роль. Множество цареубийц — маттоиды, так же как и многие предводители партий».

Дегенеративные идеи всегда зарождаются в дегенеративных же мозгах, а их существование легко улавливается по общей дегенеративности конституции тела и психического поведения.

Последователь Ломброзо, его соотечественник Энрико Ферри основав школу криминальной антропологии, существенно развил и дополнил взгляды своего учителя, увязав воедино дегенерацию, политику и искусство. В книге «Преступные типы в искусстве и литературе» (1907) он давал такое определение сущности новой науки: «Позитивная школа уголовного права перенесла свои исследования с преступления на преступника, то есть с юридической сущности на того, кто производит само действие».

Для определения наследственного помешательства Ферри предложил использовать термин pazzia ragionante, что означает «рассуждающее сумасшествие». Сегодня, чтобы понять, что это такое, достаточно включить телевизор и послушать дебаты о легализации наркотиков и прославлении гомосексуализма или посетить сборище искусствоведов в модном салоне. Любое вручение крупных международных премий в области моды, киноискусства, литературы сегодня имеет политический оттенок с ярко выраженным привкусом маттоидности, а несколько минут открытой предвыборной кампании помогут даже неспециалисту поставить диагноз устроителям шоу. Энрико Ферри писал: «Политический преступник может быть также прирожденным преступником, который прикрывает флагом политического идеала, более или менее спорного, удовлетворение своих преступных инстинктов обмана и насилия. Чаще всего политические преступники бывают преступниками сумасшедшими (в явной или рассуждающей форме); они появляются в те моменты общественных волнений, когда светлые идеалы проникают в общественное сознание и нарушают умственное и нравственное равновесие лиц, уже расположенных к подобного рода аномалиям. Партия — это безумие всех на пользу немногих».

Прения и дебаты в политических кулуарах — нормальная форма функционирования маттоидов, а их стремление отменить смертную казнь во всем мире — способ осуществлять это занятие неограниченно долго. В современной истории России «перестройка» — это биологический процесс, не имеющий к политике никакого отношения, ввиду того, что до легализации многопартийной системы в стране была проведена кампания повышения лояльности по отношению к умалишенным. Будучи выпущенными на свободу, они влились в ряды только что зарегистрированных десятков политических партий, ибо ничего другого, как бесконечно предаваться «рассуждающему помешательству», они не умеют. Так называемая политическая свобода убеждений помогла легализовать весь спектр существующих диагнозов. Лишь общество, не имеющее ни малейшего представления о теории наследственной политической преступности, может свыше десяти лет рассуждать о причинах распада СССР. Любой инквизитор, начавший постигать средневековую заплечных дел науку, едва завидев чело создателя перестройки, украшенное «печатью дьявола», моментально рассказал бы зазубренный урок о признаках демонов, подлежащих аутодафе. В НКВД времен Л. П. Берии учитывали те же признаки для вынесения приговоров врагам народа, то есть наследственным политическим преступникам.

Русский ученый Игнатий Закревский в своей монографии «Об учениях уголовно-антропологической школы» (Харьков, 1893) перенес проблему врожденной патологии на формирование религиозных воззрений. «Часто прирожденная преступность сливается с революционной деятельностью, открывая возможность удовлетворять противообщественным побуждениям под видом заботы об общем благе. Известна форма психического расстройства, которую следует назвать политической эпилепсией; при ней гениальные мысли перемежаются с галлюцинациями. Магомет, по-видимому, может служить представителем подобного типа».

В самом конце XIX века концепция дегенерологии оформилась уже окончательно, выдающийся немецкий психиатр Эмиль Крепелин (1856–1926) указывал: «Термин „вырождение“ означает появление таких передающихся по наследству качеств, которые затрудняют или делают невозможным достижение основных жизненных целей». Другой корифей данного направления Пауль Юлиус Мёбиус оформил практическую сторону воззрений, через создание патографии, то есть системной методики изображения морфологических признаков психического вырождения. Он также определял дегенерацию как «нецелесообразное отклонение от типа».

Наконец, и такой знаток проблемы, как Август Морель, указывал, что «дегенерация и болезненное отклонение от нормального человеческого типа — это одно и то же». В медицинский обиход из психологии, психиатрии и антропологии проникли такие понятия, как rassekrueppel (калеки расы), stigma degenerationis (признаки отягощения), abarten (видоизменение).

Крупнейший немецкий невролог Освальд Бумке в книге «Культура и вырождение» (М., 1926) сформулировал тезис, согласно которому не только отдельные пласты творчества этнических и социальных групп, но и целые культуры в мировом масштабе бывают дегенеративными, то есть являются порождением больных мозгов. Он подчеркивал: «В обыденной жизни слова „вырождение“ и „выродок“ — равносильны моральной оценке, моральному суждению». Его русский коллега Г. И. Россолимо в своей программной книге «Искусство, больные нервы и воспитание» (М., 1901) выступил с недвусмысленным призывом: «Наука во всеоружии должна вступиться за тех, кому грозит опасность от патологических течений в современном искусстве; она должна указать на тот вред, который может произойти как для нравственности, так и для состояния нервной системы, от разнузданности воображения, от культивирования и разработки болезненных мозговых процессов, от крайнего преобладания работы фантазии над деятельностью интеллектуальной». Мало того, классик русской, а позднее и советской науки призывал к «массовой гигиене эстетического восприятия». Все массовое современное искусство, телевидение, мода, а шире — и стиль мировосприятия с ценностными установками, то есть весь тип цивилизации, согласно установкам Россолимо и других классиков неврологии, должен быть признан дегенеративным, порожденным деятельностью мозга, наследственно «анатомически изуродованных людей, которые вследствие своего анатомического уродства думают, чувствуют, ощущают, радуются и унывают иначе, чем нормальный тип современного человека», как отмечал Ломброзо. И следовательно этот тип цивилизации должен быть уничтожен, как «затрудняющий или делающий невозможным достижение основных жизненных целей», по мнению Крепелина.

Современная наука, как психологическая антропология, уделяет большое внимание исследованиям в области такого распространенного явления, как измененные состояния сознания (ИСС). Причем, что особенно важно подчеркнуть, основной упор делается на изучение психического здоровья личности и этноса в контексте конкретной культуры. Процитированный нами выше современный ученый Э. Ф. К. Уоллес в своей работе «Психические заболевания, биология и культура» из сборника «Личность, культура, этнос (Современная психологическая антропология)» (М., 2001) утверждает: «Всякая физическая дисфункция мозга предполагает некоторую психическую дисфункцию. Некоторые физические дисфункции вызывают дезорганизацию нервной системы, большая часть компонентов которой остается неповрежденной». Поэтому одной из основных задач психологической антропологии должно являться «изучение анатомии и физиологии центральной нервной системы, где она рассматривается как целое». Именно такой подход дает возможность классифицировать культуры как более или менее патогенные. «Таким образом, в будущем может стать возможным рассматривать частоту, распределение и формы психических болезней человека в обществе как индекс его культуры». Причем, что особенно важно, культурные ценности на прямую связаны с реакциями индивидов на психические болезни, то есть каждый тип культуры по-разному поражает психику различных этнических и расовых групп. А возникшие психические дисфункции отдельных частей нервной системы приводят затем к глобальным нарушениям всей системы в целом, что находит свое отражение уже в нарушениях физического функционирования мозга. Большинство этнических психозов как таковых, по мнению Уоллеса, связано с неспособностью одной этнической группы приспособиться к культурным ценностям другой.

Другой автор данного сборника Эрика Бургиньон в работе «Измененные состояния сознания» отмечает, что символы культуры действуют не только на мышление, но и на биологическую систему человека. Символы своей культуры синхронизируют и гармонизируют действие эндокринной системы представителей данной расы, в то время как инорасовые ведут к разбалансировке процессов жизнедеятельности, что и проявляется в увеличении числа психозов.

Известный писатель Олдос Хаксли в этой же связи отмечал: «Ни один человек, как бы он не был высоко цивилизован, не сможет длительное время слушать африканского ударника, монотонное пение индейца и остаться цельной, критичной и сознательной личностью. Если воздействие тамтамов и индейского пения будет достаточно продолжительно, то любой из наших философов в конце концов начнет скакать и голосить с дикарями». Здесь можно согласиться с признанным мастером художественного слова, ибо многие современные культурологи, проповедующие универсальность «общечеловеческой культуры» под воздействием инорасового психического воздействия, физически изуродовали свой мозг и утеряли способность мыслить и чувствовать категориями своей расы. Именно поэтому в среде пропагандистов современного авангардного искусства процент людей с психическими и сексуальными отклонениями существенно выше, чем среди консерваторов, отдающих предпочтение эстетическим пристрастиям предков.

Инорасовая культура — главный источник психических инфекций в среде доминирующего расового типа в обществе. Человек, выросший на философии Шопенгауэра и Ницше, не сможет сохранить психическое здоровье, если длительное время будет окружать свой мозг зулусскими сказками или примется вдыхать фимиам восточного оккультизма с его эзотерическим развратом и вседозволенностью.

Результаты воздействия культуры одной расы на другую иногда могут быть сравнимы с боевой психической травмой.

Оперы Вагнера, цыганский романс и шансоны не совместимы, так как рождены на свет типами мозга, имеющими различную культурную механику. Еще раз процитируем слова классика русской неврологии и психиатрии С. С. Корсакова: «Многое, что считается аномалией для людей одной расы, составляет явление нормальное для людей другой расы».

Рассмотрим теперь вкратце влияние так называемых «культурных норм» одной расы на другую. Сегодня принято считать пропаганду сексуальных свобод частью европейской системы ценностей, основанной на всех немыслимых и противоестественных извращениях, в значительной степени имеющих откровенно патологический характер. Однако крупнейший отечественный психолог В. П. Осипов в своем фундаментальном сочинении «Курс общего учения о душевных болезнях» (Берлин, 1923), основываясь на данных сравнительной психиатрии и психорефлексологии, доказывал, что массовый гомосексуализм и педерастия происходят с Востока, преимущественно из географических ареалов, где соприкасались большие расы и где хаос смешения кровей неминуемо выливался в повсеместное торжество самых противоестественных форм поведения, в том числе и сексуального. Смешение рас ведет к смешению систем ценностей с неизбежной последующей их утратой.

В. П. Осипов подчеркивал: «По свидетельству сведущих лиц, педерастия на Востоке настолько приобрела право гражданства, что в среднеазиатских ханствах мальчики-танцоры (бачи) принимали участие в официальных процессиях, а Саади и другие поэты воспевают их красоту в своих стихах. Бачи обучаются танцам, пению, носят полуженскую одежду, кокетливы и умеют возбудить своих клиентов; богатые люди считают хорошим тоном иметь на содержании бачей, если даже и не пользуются ими. Одни пользуются бачами за неимением женщин, оставляя неестественный способ при первой возможности, другие же остаются педерастами навсегда; сами бачи, большинство которых принадлежат к пассивному типу, с появлением бороды обыкновенно оставляют свое ремесло, иногда женятся и живут нормальной жизнью, некоторые же не могут уже освободиться от уранического влечения и в свою очередь прибегают к помощи бачей. Бачи вырабатываются как результат специального, большей частью насильственного полового воспитания в определенном направлении; они профессионалы полового извращения, которому подчиняются и которое культивируют, и которое вырастает в истинное гомосексуальное влечение, свойственное их дегенеративной конституции».

Сегодня достаточно включить телевизор или посетить салон модного искусства, чтобы убедиться в том, что характерный вид дегенеративной физиономии в совокупности с гомосексуалистскими ужимками сделался признаком хорошего тона, и никакие рассуждения о высоком искусстве уже давно не обходятся без подобного антуража. Эстетизм стал парадной прихожей гомосексуализма.

Ни в русских народных сказках, ни в сказках других народов, принадлежащих к исходному индоевропейскому культурному кругу, нигде нет и намека на половые извращения. А в таких классических арийских религиях, как индуизм и зороастризм, гомосексуализм считается самым тягчайшим преступлением, подлежащим наказанию не только в этой жизни, но и во всех последующих воплощениях. Существуют специальные древнеперсидские трактаты, детально описывающие технологию ритуального убийства половых извращенцев и принесения их в жертву. В войсках СС также расстреливали за мужеложество.

Вместе с тем турецкий султан Мехмед II, сокрушивший Византию в 1453 году и превративший христианские храмы и дворцы Константинополя в груду дымящихся развалин, был ревностным мусульманином, несшим всюду слово пророка Мухаммеда, но при этом открыто содержал два гарема; один состоял из женщин разного возраста, а второй был укомплектован мальчиками. Данный факт никак не входил в противоречие с «культурными» нормами ислама и не мешал проповеди истины Аллаха.

Несколько глав в своей замечательной книге В. П. Осипов посвятил описанию всех видов половых извращений, процветавших в библейские времена, из чего становится окончательно ясно, что для понимания «духовных красот» Ветхого Завета нужно предварительно обзавестись учебником по криминальной сексологии.

Крупный итальянский антрополог и психолог Паоло Мантегацца весьма оригинально объяснил генезис гомосексуализма, который, по его мнению, возникает в результате анатомо-физиологической аномалии, выражающейся в распространении периферических нервов половых органов на прямую кишку, включаемую таким образом в эрогенную область. Обилие магазинов, торгующих «марсианской» механической техникой для удовлетворения аномально экзотических сексуальных наклонностей, делают эту гипотезу вполне достоверной. Причем, что характерно, количество этих магазинов в крупнейших городах Европы и Америки увеличивается параллельно общей демократизации общества и борьбе за права человека, а это полностью вписывается в контуры нашей концепции, согласно которой для восприятия и распространения каждого типа идеологии необходим определенный тип нервной системы. Движения за гуманизм, феминизм, права сексуальных и иных меньшинств нуждаются в особом типе нервной системы, функционирующей через соответствующий массаж аномальных периферических нервов половых органов. Демократические ценности по уровню и характеру агитации все больше напоминают предписания практолога.

Работы крупного русского психолога и физиолога Григория Николаевича Бренева сегодня совершенно забыты, однако его труд «Доисторическая цветная цивилизация» (1935) весьма актуален в контексте современной культурной ситуации, так как ее сущность этот русский ученый, бывший одним из любимых учеников И. П. Павлова, раскрыл сквозь призму полового рефлекса и языка, то есть соотнес основной инстинкт продления рода с одним из главных орудий культуры, что означало революцию в науке. Он писал: «Рефлекс является сигнализатором био-процессов в прошлом. Современный русский рефлекс „колыбели“ Белого человека не сломался, а оброс, впитал в себя мировые идеи цветного соревнования всех своих цветных врагов. Русский язык поэтому — это вечный часовой всех цивилизаций, всех эпох и всей нервной энергетики человечества. Русский язык все видел, все слышал и решительно все рефлекторно выстрадал и запомнил. Язык — это воплощение нервной энергетики народа».

Постижение и истолкование мировой истории, по Бреневу, вообще возможно лишь через сравнительное изучение рефлексов различных рас, ибо только тогда становятся понятными и очевидными мотивы их поведения, преследуемые цели и культурные ценности: «Современное положение в России может быть понято только на точном знании рефлекса крови белого и цветного людей». Для изучения биологической сущности извечных врагов России Бренев предложил ввести специальный научный предмет — «цветное крововедение». Духовное же состояние современного русского человека, обросшего противоестественными рефлексами цветных соседей, он метко назвал «колонизированной психикой»: «В современной экспериментальной России всюду „переключка“ рефлекса, отсюда океан Русских терзаний, крови и слез».

Согласно его концепции, звуко-знак языка служит своего рода «радиоаппаратом», а принимающей антенной служит безусловный рефлекс крови человека. Язык все время осуществляет корректировку и настройку рефлекса крови и одновременно служит индикатором биопроцессов. Все это легко наблюдать в повседневной речи. Так, просторечное выражение «Бог шельму метит» опять же свидетельствует о физических отметинах на теле дегенератов, как, например, в случае с основателем «перестройки». Выражение «подложить свинью» раскрывает суть ритуального скотоложства, практикуемого некоторыми небелыми народами, что известно еще из Ветхого Завета. Фраза: «Держать в черном теле» — свидетельствует об исконно презрительном отношении белых людей к черным.

Г. Н. Бренев пишет по этому поводу: «Белый рефлекс никогда не признавал равенства цветной расы и никогда не признает, так как кровосмешение рефлекторно отравляет психику; коллизия разной крови снижает нравственные достоинства Белой Расы и физически ведет к вырождению и уходу „ублюдков“ в небытие. Требование Цветного Интернационала старее мира».

Выдающийся отечественный ученый В. П. Осипов неустанно подчеркивал: «Все без исключения психические акты развиваются путем рефлекса». Это означает, что расово-чуждые, а также откровенно извращенные дегенеративные идеи всегда будут оказывать негативное воздействие на развитие естественных рефлексов в лоне преобладающей расы. Человек, мозг которого сконструирован для восприятия полотен Дюрера, всегда будет испытывать физиологический дискомфорт при виде «живописи» Шагала.