Диагноз: наследственная агрессивность

Одной из важнейших причин несовместимости культур является различная наследственно обусловленная степень агрессивности их носителей. Эксперименты на приматах предельно ясно прояснили картину в этом вопросе.

Крупный отечественный ученый А. Р. Лурия в статье «Мозг человека и психические процессы» из сборника «Философские вопросы физиологии высшей нервной деятельности и психологии» (М., 1963) указывал, что после экспериментов над животными было обнаружено, что после разрушения области гиппокампа у них наблюдается нарушение аналитических способностей, повышается агрессивность и наблюдается нетормозимое сексуальное поведение. Область гиппокампа может рассматриваться как функциональный аппарат сличения ожидаемого и реального эффектов от той или иной стратегии поведения.

Крупнейшие мегаполисы Европы и Америки испытывают сегодня наплыв афро-азиатских мигрантов, социальное поведение которых для автохтонного белого населения может быть рассматриваемо как поведение расово-биологических групп, страдающих наследственным повреждением области гиппокампа. Данные криминальной статистики сегодня наглядно свидетельствуют о том, что среди темнопигментированных расовых групп процент немотивированных противоправных поступков, сексуального насилия и употребления наркотиков существенно выше, чем в среде белого населения. Так например, по официальным сводкам Министерства внутренних дел России выяснилось, что процент профессиональных оптовых торговцев наркотиками среди цыган выше, чем среди русских, в 60 раз (!!!). Если же мы будем сравнивать культурные и научные возможности этих двух народов, то статистика будет прямо противоположной. Но с точки зрения приматологии данный факт может быть легко объяснен, ибо, согласно изысканиям А. Р. Лурии, поражение лобных долей мозга приводит к таким формам поведения, которые нейрофизиологически описываются как «распад целенаправленной деятельности», «утеря инициативы», «нарушение критичности по отношению к своему поведению», «нарушение психорегуляторной деятельности», «замена инициативы на стереотипные действия». Именно поэтому наследственное недоразвитие лобных долей мозга у представителей отдельных расовых групп и приводит к тому, что при попадании в лоно современной цивилизации они выключаются из культурной жизни, тяготея к социальному паразитизму, а иногда и откровенно противопоставляют себя обществу, их принявшему. Напомним в этой связи слова другого корифея отечественной неврологии Л. С. Выготского, утверждавшего, что «локализация высших функций не может быть понята иначе как хроногенная, то есть отношения, которые характерны для отдельных частей мозга, складываются в ходе развития». Таким образом, становится совершенно очевидным, что как для осуществления полетов в космос, так и для профессионального распространения наркотиков нужно родиться. Те или иные гены, струясь сквозь историю, находят свои излюбленные русла и, прорастая в виде различных биотипов, находят свое проявление во всем культурном, социальном и политическом многообразии рода людского, эту историю творящего.

Крупнейшие современные генетики Ф. Фогель и А. Мотульски в своем фундаментальном трехтомном сочинении «Генетика человека» (М., 1990) уже на качественно новом уровне развили исследование наследственной агрессивности. «На основании полученных данных был сделан вывод о том, что антисоциальное поведение мужчин с генотипом XYY обусловлено присутствием дополнительной хромосомы. Мужчины с XYY-набором половых хромосом относительно чаще, чем нормальные XY-индивиды, проявляют антисоциальное поведение и входят в конфликт с законом. Преступники с данным аномальным набором хромосом, кроме того, обладают более низким коэффициентом интеллекта. Поскольку хромосомные аберрации часто приводят к снижению интеллектуальных функций и учащению поведенческих отклонений и поскольку электроэнцефалограмма в случае этих расстройств указывает на аномалии в развитии и созревании мозга, мы могли бы рассчитывать, что морфологические исследования предоставят нам данные относительно механизмов, с помощью которых такие аберрации повреждают функции мозга. Наиболее общими формами патологии оказались: недоразвитие передних отделов мозга, дефекты мозолистого тела, изменение ориентации пирамидальных клеток на 180° и отсутствие некоторых мозговых извилин, или нарушение их ориентации».

Современная генетика, таким образом, подтвердила положение И. П. Павлова, что «все открываемые подробности конструкции мозга рано или поздно должны найти свое динамическое значение». То есть все наследственные отклонения в строении мозга индивидов обязательно должны найти свое проявление в их неадекватном поведении. Закономерность эта справедлива для единиц, а также применима и к большим расовым и этническим сообществам, что первым наглядно показал еще Ч. Ломброзо.

В нашей стране сегодня активно проводится изучение наследственных основ агрессивности. Так, М. В. Алфимова и В. И. Трубников в статье «Психогенетика агрессивности» (Вопросы психологии, 2000, № 6) делают следующий вывод: «Тем не менее, учитывая, что генетические различия вносят существенный вклад в формирование склонности к агрессивному поведению, со временем, когда индивидуальная генетическая диагностика станет доступной, генетические данные можно будет использовать для оценки индивидуальной реактивности, провоцирующей агрессию, а значит — и для прогноза и профилактики агрессии».

От себя же добавим, что рекомендации медико-генетических консультаций сегодня повсеместно используются при рождении детей, но ведь, собрав статистику о психогенетических основах агрессивности среди различных этнических и расовых групп, можно легко установить, какие из них способны к комплиментарному сосуществованию в рамках единого государства, а какие заведомо нет? Можно будет, соответственно, ответить на вопрос: какие культуры могут дополнять друг друга, а какие даже взаимно не выносят расовой стилистики конкурента.

Наконец, используя данные тех же генетических исследований, можно с более высокой степенью вероятности подбирать честных чиновников, дабы не быть свидетелями очередных коррупционных скандалов, а также выбирать политических лидеров, максимально отражающих волю большинства.

Представляется, наконец, возможность превращения дорогостоящей и совершенно бессмысленной разовой процедуры выборов в простейшую и весьма высокоточную глобальную систему сличения баз данных геномов электората с геномом потенциального вождя. Расово-биологическая идентификация гораздо точнее отражает политические предпочтения избирателя, чем это делается методом шулерского одурманивания краплеными бюллетенями. Можно вбросить фальшивые бюллетени в урну для голосования, но нельзя влить другую кровь в жилы избирателей. Вожак и его стая должны быть одной крови, чтобы дополнять друг друга.

Возвращаясь к теме культуры и ее носителей, уместнее говорить поэтому не столько о наследственно отягощенных расах, а наоборот скорее о наследственно облегченных. Уже первые биохимические исследования крови у различных рас все поставили на свои места. Так, отечественный ученый В. Г. Штефко в статье «Биологические реакции и их значение в систематике обезьян и человека» (Русский антропологический журнал, том 12, книга 1–2, 1922) сделал многозначительный вывод: «Соображения, высказанные на основе экспериментальных данных, приводят нас к чрезвычайно важному и в высшей степени интересному заключению. Культурные расы человечества, как например европейцы, имеют более сложное строение белковой молекулы, чем низшие расы. Таким образом, с биологической, или вернее, биохимической точки зрения они являются более сложно организованными, чем вторые». Именно на основе такого рода естественно-научных открытий крупнейший немецкий расовый психолог Эрих Рудольф Енш (1883–1940) сделал уже более смелое обобщение, провидчески возгласив: «Раса и кровь; кровь и раса — это лежит в основе всего. От строения капиллярной сети и до мировоззрения протягивается единая прямолинейная нить. Учение о крови и расе доказывает примат человеческого общего бытия, включая и его элементарные, особенно врожденные детерминации, над миром идей. Это же самое доказывает и современная психология, устанавливающая нерасторжимую связь между самыми элементарными и низшими психофизиологическими процессами и самыми высшими формами идейной жизни. Идеи сами по себе бесплодны, если они не связаны с физическим бытием. Только в чистой плоти и крови могут благополучно развиваться чистые идеи. Необходим поход против старого смешного и бессильного идеализма. Достойны уважения только сильные идеи, которые могут господствовать и побеждать».

Еще до недавнего времени агрессию, в том числе и на уровне противостояния рас, народов, культур было принято объяснять воздействием социально-психологических факторов. Причины агрессии искали где угодно: в экономике, политике, различиях в культурном и образовательном уровне, даже на небесах среди симпатий ангелов и бесов, только не в наследственности различных расовых групп. Последние изыскания в данной области подвели черту и под этой вечной проблемой истории. Идеалистические представления о сущности добра и зла пророков и гуманистов окончательно утеряли под собой почву. Жестокосердие и мстительность, или, напротив, добротолюбие и всепрощение — отныне это не суть эмоционального порыва, но просто результат действия генов, концентрация частот которых различна во всех основных расовых группах, создававших базовые культурные ценности. Для того, чтобы создать, к примеру, величайшие изваяния Будды на территории Афганистана, или же их уничтожить, как это сделали бандиты из движения Талибан, нужно прежде всего родиться. Самая гуманная мировая религия — буддизм, так же как и самая агрессивная — ислам — это не абстрактное расхождение заповедей, а извечная борьба генотипов их создателей. Достаточно поверхностного изучения биографий создателей этих религий, чтобы осознать всю фатальность различий генетических эманаций, их породивших. Это два полюса наследственности, два разных генных пула, и все скудоумные рассуждения культурологов, пытающихся свести борьбу рас к взаимному недопониманию культурных норм, есть лишь крайняя форма запущенного идеализма.

Бобер, строящий плотину, никогда не задумывается о нюансах психологической жизни рыб, которым суждено погибнуть при ее строительстве. Плотина — это «культурная» норма бобра, а съеденные рыбы — ее следствие.

Изменять окружающую среду посредством наследственной воли есть приоритетная задача каждого живого организма, ежемгновенно осознающего свою племенную принадлежность. Фактор наследственного здоровья также играет огромную роль.

В 2000 году в МГУ им. М. В. Ломоносова известный отечественный ученый Лариса Валериановна Бец защитила диссертацию на соискание ученой степени доктора биологических наук на тему «Антропологические аспекты изучения гормонального статуса человека». Автор данного исследования, в частности, предлагает метод определения психических и сексуальных отклонений у человека на основе изучения концентрации гормонов. Метод прошел практическую апробацию, и достоверность его результатов приближается к 100 %.

Сегодня во всех так называемых цивилизованных странах, в том числе и в России, наблюдается повышенная активность сексуальных извращенцев (первертов) всех мастей, оказывающих все возрастающее давление на общественное мнение и культурные нормы. Причем консолидация извращенцев происходит сугубо на биологической основе, и никакая идеологическая ориентация не является помехой для лоббирования интересов этого клана. Во всех структурах России, в том числе и в Думе, эти многополые существа с нарушенным гормональным статусом создают партии и фракции. Их психически дегенеративное, маттоидное поведение и является подлинной причиной политической нестабильности в нашей стране. Гримасы современной власти — это не следствие политической незрелости демократии, как нас пытаются убедить журналисты, а следствие биологического распада общества, которое излечивается только биологическими радикальными мерами, а не прививками социологии в виде агитации и диспутов. Маттоиды, как мы помним, любят предаваться рассуждающему сумасшествию, но не терпят биологического выявления (люстрации).

Теперь мы имеем действенный метод для дезинфекции наших политических кулуаров. Ученые В. В. Яровенко и А. Н. Чистикин в брошюре «Дерматоглифика в криминалистике и судебной медицине» (Тюмень, 1995) указывают: «Предметом дерматоглифики являются генетические особенности состояния, функциональные свойства организма человека: склонность к определенным видам профессий; поведение человека в экстремальных ситуациях; предрасположенность к отдельным видам заболеваний; совместимость супружеских пар и др., отраженные в капиллярных узорах кистей рук. Для следственной практики имеют существенное значение определение генетических особенностей организма в плане склонности к совершению преступления и выработке конкретных предупредительных мер. В медицине является установленным фактом высокая достоверность дерматоглифической диагностики предрасположенности к заболеваниям — до 97 %, потому что причины, вызывающие развитие патологии, действуют во время формирования дерматоглифических признаков».

Все это говорит о том, что если раньше маги и астрологи предсказывали появление кровожадных тиранов по звездам, то теперь грядущее появление на свет любого наследственного политического преступника может быть выявлено на стадии обследования плода будущей роженицы. В. В. Яровенко и А. Н. Чистикин не стесняются писать о «профилактике преступлений» на основе своего метода. Кроме того, они отмечают: «Между биоритмами и папиллярными узорами имеется определенная связь. Определенным типам и видам узоров соответствуют „определенные биоритмы“». Но еще сто лет назад Чезаре Ломброзо писал: «У врожденных преступников бывает своеобразная аура, которая предшествует совершению преступления и заставляет предчувствовать его». Современные научные методики позволяют фиксировать биоритмы человека на любом уровне, а также производить цветную фотосъемку его ауры. Отпечатки пальцев у любого человека также можно брать незаметно для него самого. Маттоиды, как мы помним, отличаются и болезненной спецификой своих отправлений и выделений, поэтому установление соответствующих биохимических датчиков в местах проведения интересующих нас политических сборищ в совокупности с прочими вышеназванными методами поможет в кратчайшие сроки выявить всех наследственных политических преступников, а анонимность и системность измерений позволят сократить зону ошибочных показаний и предотвратить ответные действия вероятного биологического противника.

Идея использования отпечатков пальцев для установления диагноза принадлежит крупнейшему американскому антропологу Гарольду Камминсу (1894–1976), который первым ввел в употребление термин дерматоглифика. Его научная инициатива относилась к 1936 году. Более поздние изыскания в данной области полностью подтвердили обоснованность такой постановки вопроса. Крупнейший отечественный специалист Г. Л. Хить в статье «Окончание линии С у различных расовых групп» (Вопросы антропологии, вып. 59) указывает: «Признаки дерматоглифики не имели адаптивного характера на протяжении всей истории формирования монголоидного и европеоидного расовых стволов». В свою очередь Т. О. Жиленкова и Л. Г. Гольдфарб в статье «Дерматоглифика при вилюйском энцефалите» (Вопросы антропологии, вып. 64) подчеркивают: «Характер и степень выраженности тех или иных признаков дерматоглифики закладываются в генотипе и остаются неизменными в течение жизни индивида. При наличии у отдельного индивида какого-либо наследственного заболевания или предрасположения к нему дерматоглифические признаки могут выходить за рамки изменчивости в данной (здоровой) популяции».

Таким образом, вышеозначенные авторы подводят нас к мысли о том, что факторы дерматоглифики позволяют с весьма высокой степенью точности фиксировать и диагностировать основные аспекты расовой патологии.

И. С. Гусева, В. И. Казей в статье «Дерматоглифика при некоторых хромосомных аномалиях у человека» (Вопросы антропологии, 1970, вып. 35) при помощи дополнительных данных выстраивают стройную и обоснованную концепцию: агрессия имеет врожденную основу, причем не только на индивидуальном, но и на расовом уровне, а также поддается оценке и количественному измерению.

Данная точка зрения просматривается не только в этих работах, но и во множестве иных, причем исследования приобретают все большую общественную популярность.

Авторы большого тематического сборника «Папиллярные узоры: идентификация и определение личности» (М., 2002) свидетельствуют, что «накоплен огромный материал, позволяющий с достаточной определенностью говорить о признаках патологической дерматоглифики, указывающих на наследственно предопределенные нарушения в формировании человеческого организма и, в первую очередь, его нервной системы». Кроме того, по мнению тех же авторов, «кожный рельеф, наряду с общими признаками патологии имеет в каждом случае ряд собственных специфических черт, маркирующих совершенно различный фенотип поведения. Это позволяет говорить о перспективах использования дерматоглифических методов в психологии».

Таким образом, выстраивается радужная перспектива объяснения и предсказания социального, политического и криминального поведения тех или иных расовых групп на основе системной люстрации их дерматоглифических признаков.

Современный отечественный специалист в данной области Н. Н. Богданов в монографии «Постижение индивидуальности» (М., 2001), обобщая собственный опыт исследований и зарубежные публикации, свидетельствует, что «люди, обладающие узорами в области ладонных полей, в частности Th, действительно отличаются большей агрессивностью». Th — это индекс узорности первой межпальцевой подушечки, который относится к числу важнейших дерматоглифических параметров, и статистику его вычислений среди почти всех национальных и расовых групп проводят уже десятки лет. Накоплен огромный пласт достоверной информации, полученной в процессе длительных этнографических исследований.

Наше обращение к фундаментальному сочинению «Расовая дифференциация человечества» (М., 1990) отечественных корифеев дерматоглифики Г. Л. Хить и Н. А. Долиновой вновь иллюстрирует торжество принципов классической расовой теории. Судите сами. У большинства европеоидов индекс Th колеблется в пределах 8–9. Именно этот факт как нельзя лучше объясняет то, что многовековые войны в Европе почти совершенно не изменили в ней этногеографическую ситуацию. У тюркских и монгольских народов величина этого индекса уже существенно выше, что и находит свое историческое подтверждение в набегах половцев, хазар и печенегов на Русь, а также в распространении монголо-татарского ига и в агрессивной политике турецкой Османской империи.

Первоначальное победное шествие ислама в VII и VIII веках не вызывает никакого удивления, ибо у арабов-кочевников индекс Th — один из самых высоких в мире (20–21). Современные евреи Израиля никак не могут решить проблему арабского терроризма в силу того, что у них индекс Th равен 12, 5.

Зато у евреев-ашкенази, выходцев из России, он составляет 21, 5, а это в свою очередь объясняет причины большевистского изуверства во время гражданской войны, так как многие комиссары были евреями-ашкенази.

Но самыми агрессивными в мире по этому параметру дерматоглифики являются женщины из Урус-Мартановского района Чечни, участвовавшие в качестве террористок-смертниц на территории России во время многочисленных бандитских акций. Характерно, что само название Урус-Мартан, в переводе с чеченского, дословно означает «мертвая русская голова». Не очень отстают от чеченских женщин по характеристике наследственной агрессивности чеченские, дагестанские и азербайджанские мужчины, что подтверждается сводками криминальной статистики Министерства внутренних дел.

Абхазцы (5–7) менее агрессивны, чем грузины (10), а армяне (9) менее, чем азербайджанцы (12–14) и турки (12–16): эти аспекты криминальной дерматоглифики легко находят свое подтверждение в этно-территориальных конфликтах на Кавказе на протяжении всей истории.

Тихие и безобидные европеоидные айны (4) к началу ХХ века уже полностью были ассимилированы японцами (10). Китайцы (8-12) вполне закономерно оккупировали Тибет, коренное население которого имеет индекс Th, в пределах (3–6).

Сегодня представляется возможным объяснить всю мировую историю на основе интерпретации параметров отпечатков пальцев и ладоней народов, ее творящих.

Такие науки, как конфликтология и агрессология должны получить принципиально новое биологическое обоснование, а социология и политология старого классического образца должны претерпеть существенную ревизию. И данная перспектива тем более заманчива, потому что признаки дерматоглифики являются полностью наследственно детерминированными и не зависящими от влияний среды. Речь может идти о глобальной и системной реконструкции мировой истории на биологической основе.

Новейшие открытия в области генетики уточнили и скорректировали картину происхождения агрессии. Так, современный голландский ученый Хан Г. Брюннер в 1978 году выделил «ген агрессивности»-моноаминооксидазу (МАО), причем его исследования подтвердили концепцию связи хромосомной патологии с низким уровнем интеллекта. Люди с недостаточным содержанием моноаминооксидазы больше подвержены вспышкам беспричинного гнева и имеют коэффициент интеллекта ниже среднего. Наследственный недостаток ума компенсируется у них агрессивностью, и это правило справедливо не только для отдельных индивидов, но для целых этносов и рас. Менее культурные народы, попадая в социальную среду более творчески одаренных, вымещают на последних свой комплекс неполноценности через агрессивное поведение, что находит красноречивое отражение в данных открытой криминальной статистики.

Известный американский политик Патрик Дж. Бьюкенен в нашумевшей книге «Смерть Запада» (М., 2003) приводит ошеломляющие данные Министерства юстиции США. Так, в 1987 году белые преступники, совершившие тяжкие преступления, выбирали своими жертвами чернокожих лишь в 3 процентах случаев, тогда как последние совершили против белых не менее пятидесяти процентов общего числа тяжких преступлений.

В случае изнасилований белые преступники ни разу (из восьмидесяти трех тысяч случаев) не покушались на черных женщин, тогда как изнасилования черными белых составляют 28 процентов общего количества изнасилований.

При грабеже лишь 2 процента составляют ограбления черных, совершенные белыми, — против 73 процентов грабежей белых, совершенных черными.

Черные совершили в 1994 году 90 процентов межрасовых преступлений. Поскольку черные составляют 12 процентов населения США, отсюда следует, что вероятность совершения ими межрасовых преступлений в пятьдесят раз выше, чем для белых. Для черных вероятность совершениями группового изнасилования или группового нападения в 100–250 раз выше, чем для белых. Даже в категории «преступлений ненависти», куда относится менее одного процента межрасовых преступлений, вероятность того, что черный окажется преступником, а не жертвой, вдвое выше, чем для белого.

Некоторые политически ангажированные ученые пытаются объяснить эту криминогенную предрасположенность черной расы некими внешними социальными и даже экологическими причинами, сами того не понимая, сколь нелепа и смешна их аргументация. Американский биополитик Роберт Мастерс попытался объяснить агрессивность негров в США повышенной концентрацией свинца и других металлов в их жилищах (свинцовые белила, трубы и т. д.), а также действием алкоголя и соединений фтора, применяемых для обеззараживания воды.

Именно эти факты как нельзя лучше указывают на то, что у негроидной расы нервная система устроена иначе, чем у белой, ведь европеоиды, вдыхающие испарения свинцовых соединений и пьющие ту же воду и спиртные напитки не поддаются вспышкам беспричинной агрессии, как это наблюдается среди чернокожих.

Рост этносепаратизма и обыкновенного этнического бандитизма на территории России и бывших советских республик имеет ту же природу наследственной несовместимости различных расовых групп.

Кровожадность и изуверство чеченских боевиков, снимающих на видеокамеры пытки пленных, не могут иметь никакого социокультурного объяснения, ибо здесь мы имеем дело с биологическим фактом агрессии ради агрессии.