Глава 7. О благородстве моей породы и великолепных качествах лабрадоров, рассказывать, конечно, приятно

О благородстве моей породы и великолепных качествах лабрадоров, рассказывать, конечно, приятно. Но спустимся с небес на землю. Некоторым людям глубоко плевать на все эти качества и титулы. Будь ты хоть королевских кровей, могут взять тебя и запросто продать, например, за… Ладно, слушайте, что произошло.

Забрели мы с Полиной Фотеевной как-то в подвал под пятиэтажкой. Ну, вы же понимаете, что не я её туда завёл, а она потребовала, чтобы я проводил её в это тректлятое подземелье. Я сразу догадался: у её товарищей в том месте намечался какой-то «корпоративчик». Спустились мы вниз, под потолком висит тусклая лампочка, посреди подвала стоят в верх дном какие-то ящики, а на них бутылки и закуска – селёдка, консервные банки, огурцы, помидоры и всякая другая всячина. Стакан, правда, на всю компанию один. Они, не долго думая, начали праздновать. Я смотрю на Полину Фотеевну и думаю: «Дорогая моя старушка, ты бы не увлекалась, как же я тебя буду вытаскивать из этого бункера?» А ей хоть бы хны. Один стаканчик пропустила, потом второй, третий. Стали петь. Орут кто в лес, кто по дрова. По-моему, даже одновременно три разных песни пели. У меня от такого хора даже голова разболелась. Но что делать, прилёг у ног своей бабушки и пытаюсь дремать.

И вот тут началось самое интересное. Вдруг один подвыпивший бородач говорит моей подопечной:

- Полька, вот скажи мне, пожалуйста, а на фига ты везде за собой эту псину таскаешь? Ты же…

- Как это на фига? – перебил другой мужчина. – Это же поводырь…

- Не у тебя спрашиваю! – возмутился бородач. – Не перебивай меня. Полька, так что? Ты же сама раньше ходила с палочкой, и ничего. На фиг тебе эта собака?

Полина Фотеевна откашлялась в кулак, произнесла шёпотом какое-то непонятное слово и говорит:

- А тебе какая разница? Он что тебе помешал? Или закуску твою сожрал? Чего тебе надо?

- Да нет, не помешал, - стушевался бородач, - просто интересуюсь. Зачем она тебе? Это же лишние проблемы, её кормить надо, ухаживать, ну и всё такое.

- Не переживай, - махнула рукой Полина Фотеевна, - всё нормально. Я справляюсь.

«Это, ты Полина Фотеевна, - думаю, - конечно, привираешь. Справляешься плохо, но что нужно этому человеку? Для чего он затеял этот странный разговор. Что-то мне такой оборот не нравится…»

И я не ошибся. После очередной порции спиртного бородач вдруг громко говорит:

- Польк, а продай мне своего кобеля!

- Ты чё, Гриня, с дуба рухнул? – фыркнула моя подопечная.

«Вот молодец старушка!», - мелькнуло у меня в голове, но тут же я разочаровался.

- Это же не моя собака! – говорит Полина Фотеевна.

- Как не твоя? – Гриша аж от удивления поперхнулся. – А чья же? Ты ведь с ней всё время тусуешься?

«Вот негодяй! Это ж надо такое словечко придумать – «тусуешься»! Тоже мне, тусовщика нашёл. Надеть бы на тебя мою шлейку, посмотрел бы я, как ты тусовался!»

- Он меня тока обслуживает.. ик.. эта… ик… ну, типа провожает меня, лужи обходит, столбы всякие, - поясняет захмелевшая старушка, - понял?

- Ни фига не понял, - замотал головой Гришка. – Я понимаю, что обслуживает…

«Представляете, как обидно слышать о себе такие рассуждения – я обслуживаю! Нашли официанта.»

- … я спрашиваю, - продолжает мужчина, - собака чья? Кто ейный хозяин? Не ты, что ли?

- Я, - кивает Полина Фотеевна. – А кто же ещё?

- Ты чего мне голову морочишь, - возмущается Григорий, - то моя, то не моя. Ты что? Чья это собака? Говори уже!

- А ты не ори на меня, - прикрикнула Полина Фотеевна. – Ты чего разорался? А то щас как натравлю на тебя Трисона, он мигом тебе мозги вправит. Ты знаешь, какой он жестокий? Ты не смотри, что он мирно дремлет, он тебе вмиг задницу надерёт.

«Ну, ты даёшь, Полина Фотеевна! Ты чего ж это такое о поводыре рассказываешь?»

- Да ладно заливать, - не поверил Гриша. – Знаю я этих лабрадоров. Они мирные.

- Мирные до поры до времени, - возразила старушка, - недавно мой Трисон нашего дворника так потрепал что того на «скорой» увезли.

«Ужас какой! Так врать! Так врать!»

- И за что же он его потрепал? – удивился, молчавший до этого мужчина.

- Грубить стал! – уверенно отвечает Полина Фотеевна.

- И что?

- А то! – старушка цокнула языком. – Я предупредила. Тот не понял, давай дальше меня оскорблять, ну и я и говорю: «Трисон, фас!» И всё. Теперь этот грубиян в больнице. Не веришь? Спроси у Николая. Они с нашим дворником соседи.

Николай, дремавший здесь же у ящиков, приподнял голову и испуганно спросил:

- Что? Что случилось?

Все рассмеялись. А Гриша спросил:

- Коль, это правда, что вашего дворника в больницу увезли?

- Правда, - кивнул, потирая глаза, Николай. – А чё? Вы хотели его позвать к нам? Так он же не пьёт! У него… это…

- Да никто его не собирается звать, - перебил Григорий, - ты скажи, и сильно он его?

- Ну, так прилично! – отвечает Николай.

«Ничего не могу понять! Сговорились они, что ли, с Полиной Фотеевной. Что несут? Народ и правда подумает, что я людоед какой-то. Что же это такое происходит?»

- Вот собака! – присвистнул Григорий. – Так он же получается, опасный.

- Да нет, - замахал руками Николай, - никакой он неопасный. Просто Игнатьич по своей дворничьей привычке наехал на него, ну а тот сразу в морду.

- Он, что морду ему поранил? – открыл рот Гришка.

- Угу, в кровь! – подтвердил Николай.

«Послушайте, о ком они говорят? Я ничего не могу понять. Какая морда? Какая кровь? Что они болтают?»

- Его надо на цепи держать, - возмущённо произнёс Григорий, - а он по улице ходит.

- Да он вообще-то добрый, он… - улыбнулся Николай.

- Да что же это за доброта такая? – перебил Григорий. – Зверюга.

- Да ладно тебе, с кем не бывает, - махнул рукой Николай. – Ему нельзя больше трёх стопок наливать, понимаешь.

- А он что, ещё и водку пьёт? – вытаращил глаза Григорий.

- Немного, - кивнул Николай, - по чуть-чуть, он знает свои заскоки, потому больше трёх не пьёт. Но иногда проскакивает…

Гриша с опаской посмотрел на меня и спрашивает:

- А вы сегодня ему не наливали?

«По-моему, эти ребята говорят о разном и на разных языках!»

- Не! – говорит Николай. – Сегодня, он как стёклышко.

- Ну и дела у вас, - покачал головой Григорий. – Но я бы всё равно надел на него намордник. Так, на всякий случай.

- Ты что, Гриня, - выпятил губу Николай, - в своём уме? Ты на себя лучше намордник надень.

- А зачем он мне? Я же на людей не бросаюсь!

- Фу, какой ты нудный. Я же тебе объясняю, по пьяни это произошло, понимаешь? Ну, с кем не бывает?

- А зачем вы вообще этому псу наливаете? – возмутился Гриша.

- Ты это… - Николай погрозил пальцем, - выбирай выражения. Давай без оскорблений. Он всё-таки мой друг.

- Так это ты, значит его хозяин? Ты Польке его в аренду, что ли, сдал?

- Я чё-то, Гриша, сегодня тебя не понимаю. Что это у тебя за рабовладельческие замашки такие? «Хозяин, аренда». Ты что?

- Да я просто хочу знать, кто его хозяин? При чём тут замашки?

- А у тебя кто хозяин? – нахмурился Николай и, сжав кулаки, стал приподниматься с ящика.

- Э-э! Ребята! - вмешался мужчина помоложе. – Только давайте без рук. Не хватало нам ещё тут драки.

- Умолкни! – стиснув зубы, зарычал Николай.

- Ладно тебе, - замахал руками Гриша, - успокойся. – Давай сменим пластинку. Чёрт с ним с этим псом.

- Грыня, предупреждаю, - говорит Николай, - ещё раз назовёшь его псом, поедешь к Игнатьичу в больницу. Понял?

- Мужики, что с вами сегодня? - жалобно произнёс Григорий. – Что же мне его теперь по имени отчеству называть.

- По отчеству не обязательно, - икнул Николай, я и сам не знаю, как его по батюшке, а вот по имени изволь!

- Полька, как ты сказала, его зовут? – спросил Григорий.

- Что? Чего? – проснулась Полина Фотеевна.

- Как зовут его, спрашиваю, - повторил Григорий.

- Трисон! – отвечает старушка.

- Кого? – удивился Николай.

- Мою собаку, - отвечает Полина Фотеевна.

- А при чём тут своя собака? – удивился Николай.

- Как это при чём? – Григорий привстал. – А ты о ком всё это время говорил?

- О Ваське Вурдалаке.

- О каком Вурдалаке? – вскрикнул Григорий. – Я же у тебя о лабрадоре полькином расспрашивал.

В подвале повисла тишина. А через минуту вся компания валялась по бетонному полу и хохотала так, что с ящиков закуска начал падать. Ну, и я под шумок закусил селёдочкой – сами ведь угостить не догадаются.

Успокоившись, компания вдруг обнаружила, что выпивка закончилась. Кто-то предложил расходиться. Дескать, что поделаешь, денег больше нет, а сидеть в подвале трезвыми никто не хотел. И тут Григорий снова заговорил о моей купле-продаже. Точно рабовладелец какой-то, правильно Николай его охарактеризовал.

- Мужики, - громко заявил Григорий, - предлагаю сделку. Хотите выпить?

- Не откажемся, - хором ответила компания.

- Уговаривайте Полину, - говорит Гриша. – Я покупаю её Трисона и проставляюсь.

Честно говоря, я думал, что Полина Фотеевна сейчас возмутится и громко скажет, что мол, друзья не продаются или что-то вроде этого. Но тут меня постигло разочарование.

- А скока ты за него хочешь? – спросила старушка.

- Твоя собака, ты и предлагай! – говорит Григорий.

- Тридцать тыщ, - отвечает предприимчивая бабулька.

- Да ты что? – охнул Григорий. – За эту дворнягу тридцатник? Ты в своём уме?

«Не знаю, в каком уме Полина Фотеевна (может, она, конечно, шутит?), но за дворнягу, я точно тебя пару раз куснул бы. Какой отвратительный тип этот Гриша!»

- Сам ты дворняга, - отвечает старушка, - это учёная собака. Поводырь. Мне её дали бесплатно, но стоит она больше машины. Понял?

- Да на «птичке» таких поводырей три штуки за эту цену куплю, - ухмыльнулся Гриша.

- Ну, так и поезжай на «птичку», - съязвила Полина Фотеевна. – Чего ко мне привязался?

- Давай за двадцатку! – предложил Григорий и добавил: - Плюс, литрухой проставляюсь!

В подвале снова повисла тишина.

- Не согласна, - спустя минуту сказала Полина Фотеевна. – Двадцать пять!

«Она что, и в самом деле хочет продать меня Грише? Во даёт! А как же школа? Что ты скажешь в школе? Куда делся Трисон? Полина Фотеевна, дорогая, одумайся!»

- Давай, давай, не жадничай, - стали раздаваться голоса. – Собака-то хорошая.

- Двадцатка, - стоял на своём Григорий. – Больше не смогу. Больше просто нет.

- А ты в кредит, - посоветовал Николай.

- Да зачем мне это нужно? – не соглашался Григорий. – На мне и так кредит висит, купили с женой телевизор, целый год ещё выплачивать.

- За двадцать не отдам, - отрубила Полина Фотеевна.

- Поль, - обратился Николай, - да ладно тебе, отдай уже. Он ещё литруху поставит.

- Нет! – ответила старушка.

«Да она просто решила посмеяться, - думаю, - никого она не собирается продавать. Ну, мы что в зоомагазине или на «птичьем рынке»?»

- Давайте так, - предлагает вдруг Григорий, - двадцать тысяч рублей и два литра водки! Идёт?

Компания дружно выдохнула. Вот так поворот! Кто-то тихо произнёс:

- Два литра – это уже серьёзно.

- Два с половиной, - произнесла Полина Фотеевна. – Бутылку одну с собой заберу. Ко мне завтра сестра приезжает, чтобы было чем угостить.

- Хорошо, согласен! – махнул рукой Григорий. – По рукам?

- По рукам, - кивнула Полина Фотеевна.

«Ну вот! Отблагодарила меня старушка. Продала, как китайского плюшевого медведя. Эх, вот она жизнь собачья. И что же теперь дальше?

А дальше подробно не стану рассказывать. Страшно было! Скажу сразу, что остался я при Полине Фотеевне. Водку, которую приволок Гриша, компания уничтожила. Не подумайте, что они объявили войну алкоголизму. Нет, конечно. Имею в виду, уничтожили - выпили. После чего прямо здесь в подвале все и уснули. После коллективного «отдыха» торговцы передрались, перебились и разошлись. Оказывается, моя старушка напрочь забыла, о чём они с Григорием договаривались. Сдаётся мне, схитрила она, потому что по дороге домой всё время бормотала себе поднос: «Нашёлся мне купи-продай, каждый норовит обмануть пожилую женщину… негодяи… алкашня проклятая…»