Размышление о медитации. Будда описывал медитацию памятования дыхания следующим сравнением:

Будда описывал медитацию памятования дыхания следующим сравнением:

«Как в последний месяц жаркого сезона, когда клубы пыли и грязи поднимаются в воздух, а грозовые тучи сезона дож­дей разгоняют их и тут же успокаивают, так и сосредоточе­ние с помощью памятования дыхания, — когда воспитано и облагорожено, — подобное нектару, спокойное и возвы­шенное пребывание, что развеивает и тут же успокаивает нездоровые состояния, когда бы они ни возникли»¹⁹.

Это сравнение подразумевает целительное свойство уравно­вешенного внимания. Когда осознавание успокоено на таком предмете без свойств, как дыхание, тревожные мысли тут же ис­чезают, а ум делается мирным, утонченным и счастливым. Эти качества возникают не из предмета осознавания — дыхания, а из природы ума в состоянии равновесия. Такой настрой в ис­целении ума сродни целению физического тела. В приведенном сравнении с грозовой тучей Будда имеет в виду, что и ум, и тело обладают врожденной силой самоисцеления. Уделяя ясное вни­мание предмету без свойств, никак его ни желая, ни отталкивая, мы позволяем уму исцелять себя.

Поскольку на третьей стадии воспитания внимания силь­ное возбуждение все еще превалирует, вероятно, полезно про­должать счет дыханий. Некоторые учители Тхеравады, вто­ря ученому и созерцателю V века Буддагосе*, предлагают две

Буддагоса (санскр. Буддагхоша). Индийский просвещенный V века, автор труда «Путь очищения», или Вимудхимарга. (в данной работе мы придерживались палийского написания его имени, учитывая его принадлежность к традиции Тхеравада).

возможности «ловкого счета». В первой — считать от одно­го до десяти с каждым полным кругом дыхания. Во второй — с каждым полным кругом дыхания считать «один, два, три, четыре, пять; один, два, три, четыре, пять, шесть; один, два, три, четыре, пять, шесть, семь;... восемь;... девять;... десять»²⁰. Арья Асанга предлагает считать дыхания в обратном порядке, от десяти до одного. После этого можно считать два дыхания за одно, четыре за одно и т. д., замедляя шаг счета и объединяя в один все большее количество вдохов-выдохов. Какую бы вер­сию вы ни предпочли, когда внимание обретает такую устойчи­вость, что в нем более не возникает прорех, и вы не пропускаете ни на одного вдоха и выдоха, счет можно прекратить. Эта вре­менная подпорка сыграла свою роль. Но Асанга замечает, что различные способы счета дыхания хороши не для всех. Они помогают некоторым противодействовать вялости и возбуж­дению, но иные могут сосредоточивать внимание на дыхании весьма действенно и без счета. Таким людям приведенные выше способы счета ник чему.

По мере того как ум успокаивается, дыхание утончается, и ощущения дыхания блекнут. Чем глубже вы предаетесь этой медитации, тем тоньше становятся ощущения дыхания. Вре­менами оно будет настолько легким, что его невозможно за­метить. Это заставляет усиливать яркость внимания. Иначе говоря, чтобы не потерять предмет медитации — дыхание, необходимо уделять все более пристальное внимание его ощу­щениям²¹. Здесь отрабатывается некая биологическая обратная связь. Если ум отвлекается, и вы в плену у непроизвольных мыслей, дыхание грубеет, производя более сильные ощуще­ния, которые легче различить. Но как только ум снова успо­каивается, следом утончается и дыхание, и ощущения, а это, в свою очередь, заставляет добавлять яркости. Памятование

дыхания имеет это уникальное свойство «биологической об­ратной связи».

В медитации возможны разные физические ощущения. Иногда можно почувствовать, что руки и ноги невероятно тя­желы и плотны. Иногда тело ощущается громадным. Л можно и почувствовать, будто вы лежите на воде, как поплавок, или левитируете. Нередки и ощущения покалывания, дрожи или жара. Может случиться телескопическое видение, когда вы смо­трите на свое тело словно издалека. Особенно если медитируете по много часов в день, вы можете почувствовать в теле прану, или жизненные энергии, которые перемещаются, освобождая очаги напряжения. Когда вы предаетесь памятованию дыхания, эти энергии уравновешиваются и текут естественно. Это требу­ет времени, и пока энергии перераспределяются, их движение вызывает разные ощущения. Не волнуйтесь о них и не при­давайте им особой важности — это естественные следствия медитации.

Медитация шаматхи ведет к необычайному вниманию. За­частую, когда ум расслаблен, внимание вяло, а когда внимание крепчает, возникает состояние напряжения, зажатость тела и ума. Но в этой медитации чем прочнее внимание, тем глуб­же расслабляется ум. У шаматхи есть такое качество — отно­сительное отсутствие эго; иные действия, которым требуется высокий уровень собранности, нуждаются в усилиях и часто на что-либо нацелены, шаматха же предполагает почти полное бездействие. Вы бездеятельно уделяете внимание ощущениям дыхания, не управляя ими. За это время эго почти выходит из строя за ненадобностью, тело дышит само по себе, а вы при­кладываете лишь легчайшие усилия, чтобы уравновесить вни­мание, когда оно впадает в вялость или возбуждение.

Приобретая навык в медитации, удлиняйте каждое занятие созерцания и сокращайте число занятий в день. Всегда предпо­читайте качество количеству.

Непрерывность медитации насущно необходима. Пред­ставьте, что вы разжигаете огонь, потирая две деревяшки: если вы трете их всего несколько секунд, затем отдыхаете, потираете несколько секунд, и вновь отдыхаете — этим можно заниматься годами, не добыв ни единой искры. Также и с медитацией: если вы намерены пройти все девять стадий, проверенный време­нем путь роста — в корне упростите жизнь, на время уйдите в отшельничество и там сполна и подолгу предавайтесь этой медитации. Не оставив густонаселенных мест, всегда шумных и суетливых, обрести блаженство шаматхи непросто. А на при­роде, в местах, удаленных от людской суеты, созерцателю легко успокоить ум и покорить высоты созерцательной устойчивости.

Внимательный образ жизни

Главная трудность на этой стадии медитации — выбрать стиль жизни, способствующий воспитанию равновесия внимания, при котором внимание в промежутках между занятиями не раз­рушается. Чтобы добраться до третьей стадии приверженному созерцателю потребуется принять медитацию как призвание и медитировать дни и недели, ведя созерцательный образ жиз­ни в спокойном, тихом окружении. А медитируя лишь один или два раза в день, ведя в то же время деятельную жизнь, ино­гда можно почувствовать, что обретено длительное внимание третьей стадии, но прочно закрепиться на этой высоте трудно. Вторгается суета дня, ум рассеивается, и, скорее всего, строй­ность внимания, обретенная в занятии, улетучится.

Современный мир неустанно твердит нам, что мы — «об­щественные животные», и мало способствует длительному уединению и не вдохновляет на него. Многие даже думают, что длительная уединенная медитация асоциальна или служит примером поведения, связанного скорее с умственно неполно­ценными людьми, чем с теми, кто стремится достичь необычай­ного равновесия ума. Уединенность и затворничество у многих ассоциируется со скукой, одиночеством, страхом и депрессией. Неудивительно, что уголовные системы во всем мире, нака­зывая неисправимых осужденных, помещают их в одиночные камеры. Но почему люди зачастую находят уединение и от­сутствие занятости такими гнетущими? Без отвлечений мы оказываемся один на один со своим умом, и, если он серьезно расстроен, мы остаемся без защитного слоя отвлечений, пере­живая беспощадные симптомы этих умственных нарушений, и сбежать нам некуда.

Люди в наше время почти совсем перестали ценить уедине­ние, но всегда были сторонники простого стиля жизни, в каком можно посвятить себя спокойному созерцанию. Генри Дэвид Торо объяснил, почему он ушел в отшельничество у Уолденско- го пруда: «Я ушел в лес потому, что хотел жить разумно, иметь дело лишь с важнейшими фактами жизни и попробовать чему- то от нее научиться, чтобы не оказалось перед смертью, что я во­все не жил»'²². Уединенная медитация не служит причиной расстройств ума, но раскрывает их. Скука может возникнуть, особенно если ум склонен к вялости, а беспокойство возникает при возбуждении. Приложив настойчивость, можно выйти далеко за пределы этих нарушений равновесия и обнаружить

Цит. по: Торо, Генри Дэвид, «Уолден, или Жизнь в лесу». М.: Наука, 1979, пер. 3. Александровой. — Прим. ред.

благополучие, коренящееся в уравновешенном уме. Но что­бы лицезреть своих внутренних бесов нужна отвага и усердие в медитации — вопреки смятению чувств, которое непременно возникнет в этом обучении.