Тема 2.3. Понятие о рубежной коммуникативности и рубежной энергетике.

Одной из наименее изученных сфер регионоведения остается область границ (или рубежей) между различными типами регионовв географическом, историческом, социокультурном, экономическом, информационном и других пространствах. Возросшее в последние годы внимание регионалистов к осмыслению рубежной коммуникативности принесло хорошие результаты, показало большую перспективность этого научного направления. Результаты научного поиска могли бы быть еще значительнее, если бы разработчики чаще и основательнее обращались к естественным наукам, не ограничивали бы поиск стыков философии и морфологии культуры, этнологии, экономики, общественной географии.

При нанесении на географическую карту любых различающихся участков земной поверхности (т.е. регионов) воз­никает необходимость их разделения при помощи тех или иных ограничительных знаков. Сделать это не всегда легко, поскольку затруднения возникают при определении периферийных участков, которые носят переходный характер.

Характер линий границ зависит от того, о каких территориях идёт речь — обособленных или территориях сплош­ного или прерывистого распространения. Рубежи регионов, обязанных своим происхождением деятельности людей (политические, культурологические), обычно более чётки в сравнении с природными. Так, тайга переходит в тундру настолько «плавно», что появля­ется необходимость выделения лесотундры, а степь нередко «стыкуется» с лесом посредством лесостепи и т.д.

Однако могут быть и исключения. Например, край рудного тела, обнаженный сбросом, проступает резко и легко наблюдается в полевых условиях, хотя речь идёт о естественном рубеже, созданном природой без вмешательства че­ловека. С другой стороны, границы социокультурных регионов во многих случаях носят переходный, ярко выражен­ный «маргинальный» характер. Это явление можно проиллюстрировать не только зонами влияния поликлиник, сред­них школ, детских садов и т.д., но и границами культурно-исторических регионов. Так. Лангедок во Франции или Пьемонт в Италии представляются чётко очерченными только на большом расстоянии, но при близком рассмотрении распадаются на ряд ещё более мелких «типичных ареалов». Бесконечны споры вокруг понятий «Центральная Евро­па», «Восточная Европа». «Средний Восток», «Центральная Азия» и т.д.

Определённые проблемы возникают в связи с изображением на карте границы, не выражающейся в масштабе карты.

Поскольку на рубежах происходит соприкосновение, для пограничных регионов актуальной является проблема коммуникации. Латинский термин «коммуникация» (communicatio) означает форму связи, путь сообщения, процесс передачи ин­формации и т.д. Она наиболее активна в маргинальных (от лат. Marginalis – находя­щийся на краю) зонах (между океаном и континентами, биосферой, литосферой и атмосферой; рубежные отношения в системах Запад – Восток, Север – Юг, атлантизм – евразийство, ислам – христианство, западные и восточные цивилизации, город и деревня и т.д.).

С рубежной коммуникативностью тесно ассоциируется понятие рубежной энергетики.Принято считать, что именно маргинальные зоны несовпадающих природных, экономических, этнокультурных, информационных и других полей служат источником энергетических импульсов. Нетрудно видеть, что рубежная энергетика имеет непосредственное отношение к эмоционально-чувственной сфере и, таким образом, может быть не только стратегическим ресур­сом материального развития, но и ресурсом духовного возрождения социума, этноса, государства.

Среди наиболее часто упоминаемых в литературе объектов исследования рубежной коммуникативности – поли­тические (буферное, транзитное государство), экономические (свободная экономическая зона, маргинальная экономи­ка), социокультурные (маргинальная культура, биокультура, диаспора), природные (атмосферные фронты, контактные зоны суша – океан). Появились даже специальные термины для идентификации соответствующих явлений и струк­тур: геостраты (стратифицированные, наложенные друг на друга разнотипные пространства, геомары (энергоизбыточные граничные поля) и т.п.

Рубежная энергетика и «конфликт цивилизаций».

Линии раздела между цивилизациями как очаги рубежной энергетики, по мнению крупного американского поли­толога С. Хантингтона, заменят в XXI в. политические и идеологические рубежи времен холодной войны и станут источником кризисов и даже войн. Автор выступил с утверждением, что в «новом мире» коренные источники кон­фликтов будут лежать в сфере культурных, цивилизационных различий.

Противоборство цивилизаций, по Хантингтону, имеет место на двух уровнях: локальном и глобальном. На микро­уровне население соседних межцивилизационных регионов, «заряженное рубежной энергетикой», оспаривает терри­тории и демонстрирует превосходство своих культурных традиций. На глобальном уровне страны, принадлежащие к различным цивилизациям, соперничают в военной и экономической сферах, всеми силами утверждают свои духовные и религиозные ценности.

Наибольший энергетический потенциал якобы сосредоточен на границе между западной (христианско-иудейской) и исламской цивилизациями, борьба которых, по утверждению автора, продолжается около 1300 лет и не обнаружива­ет никаких признаков угасания. Он, как и многие его единомышленники, полагает, что христиане и мусульмане в будущем будут вести бой именно во имя цивилизационных уз и приверженностей.

Последователи Хантингтона обычно выделяют следующие цивилизации: европейская (включая североамериканскую), православная, исламская, конфуцианская, индуистская, латиноамериканская и африканская. По каким критериям выделялись подобные цивилизации, не совсем понятно (по религии, культуре, цвету кожи?). Ясно, что автор исходил из собственных субъективных соображений и геополитических интересов «западной цивилизации». Иначе чем можно объяснить отсутствие, наряду с исламской, иных «цивилизаций по религии» – христианской и буддистской? Куда пропали национальные религии – конфуцианская, синтоистская? Если допустить появление буддисткой цивилизации, то помимо Китая туда обязательно должны были бы войти многие страны азиатского региона (не исключая Индии) и наверняка Япония. Но Япония является ведущей мировой державой, во многом союзником Запада. Видимо, ставить Китай с Японией, да ещё в придачу с другими странами азиатского региона в качестве будущих союзников в «цивилизационной войне», Хантингтону не выгодно. Включить Россию с остальными православными странами в члены «западной цивилизации» автору традиционно неудобно, ведь ещё и придется относиться к России как к равноправной союзнице. Уж лучше иметь «православную цивилизацию» в качестве вероятного союзника (ведь христиане все-таки). Иудейская цивилизация замаскирована внутри европейской, хотя географически и семантически традиционно относилась к Ближнему Востоку. Наличие «африканской цивилизации» вообще смущает специалистов. В Африке имеется наличие многих разнообразных народов и культур, на некоторые из которых оказала большое влияние западная культура (бывшие колонии), на некоторые – исламская. Очевидно, автор не вполне последовательно соединил их, исходя из цвета кожи населения.

Автор теории придает большое значение глобализации экономических процессов, ведущих к ослаблению роли национального государства и одновременному усилению роста «цивилизационного самосознания» (т.е. понимания принадлежности к сходной группе культур, религии, традиций с соседними народами). С одной стороны, Запад, расширяя свою экспансию, находится в пике своего могущества, с другой противоречивые процессы глобализации порождают агрессию остальных народов, стремящихся сохранить свой специфический уклад жизни. Так в мире формируется «противостояние цивилизаций». Важная задача ведущих держав, куда входит Запад и Япония, по мнению автора, заключается в не допущении разрастания локальных конфликтов в крупные межцивилизационные войны.

Многим схема Хантингтона кажется слишком простой. Высказывается мнение, что до сих пор самые страшные и кровавые драмы имели место в рамках одних и тех же цивилизаций. Гитлеровцы истребляли европейцев – христиан и иудеев, большевики/маоисты и полпотовцы осуществляли геноцид в собственных странах. Конфессиональное и культурное родство Японии с Китаем и Кореей не мешало ей неоднократно воевать с этими странами. Гражданские войны прошедшего века обычно отличались наибольшей жестокостью.

Соотношение государственных и экономических границ.

Роль государственных границ при анализе глубинных вопросов мирового хозяйства отнюдь не очевидна. Здесь многое зависит от интереса самого исследователя, акцентирующего внимание или на совокупности национальных хозяйств, участвующих в интернациональном экономическом общении, или на международных экономических отно­шениях, составляющих основу, на которой зиждется мировое хозяйство. Часть ученых полагают, что мировое хозяй­ство вообще исчерпывается лишь мировыми экономическими отношениями, а материально-вещественные элементы – это атрибуты национальных экономик.

Так, в международных экономических отношениях государственные (географические) границы прежнего самодовлеющего значения в XXI веке уже не имеют. Роль государственных ру­бежей максимальна при анализе международных экономических отношений, выносимых за пределы территориальной среды определённого способа производства. Однако вследствие распада мировой социалистической системы формационная составляющая регионализации мира утратила прежнюю актуальность.

Таким образом, с одной стороны, существует несовпадение государственных и экономических границ, с другой – постепенное «стирание» экономических рубежей по мере количественного сокращения социально-экономических укладов и общественных формаций. Именно последние (а не государственные рубежи) выступали в прошлом разграничительными барьерами в мировой экономике.

В пассионарной теории Льва Гумилева предложена универсальная модель этногенеза, основанная на данных не только истории, но и географии, биологии (генетики). В фундаментальном труде «Древняя Русь и Великая степь» Гумилев пишет, что «полоса свободы» не освобождает личность от природных воздействий. Свобода выбора является тяжелым моральным грузом ответственности, измеряемой совестью – долгом человека перед природой. Энергетическая природа пассионарности посредством её носителей создает и разрушает ландшафты, народы и культуры. Пассионарность проявляется в способности человека жертвовать собой ради идеала.

Когда пассионарная энергия уменьшается, ведущее положение в обществе занимают субпассионарии, опошляющие прошлое и имитирующие настоящее ради мифического будущего. Неистребимая посредственность проматывает наследство предков. Эта фаза этногенеза на суперэтническом уровне совпадает с завершением очередного мирового или регионального геополитического цикла.

Коммуникационная сопряжённость многомерного пространства создает рубежную энергетику эффективного геопространства, разновидностью которого служат суперэтносы. Большие многомерные пространства суперэтносов характеризуются устойчивыми культурно-генетическими кодами и архетипами, доминирующей ролью менталитета и нравственных ценностей в противостоянии внешним вызовам.

Великие и региональные державы стремятся создать эффективное геополитическое пространство, но не всем это удается. Успех государственного строительства не всегда зависит от природного богатства. Часто процветающими становятся государства, не обладающие эффективной территорией и наличием крупных энергетических и других природных ресурсов. Здесь важна технология властвования, основанная на выявлении пропорций между различными коммуникациями на основе стратегического ресурса пассионарности – созидательной человеческой энергии.

В реальном мире поля природных, политических, экономических, социокультурных и информационных коммуникаций не совпадают в географическом пространстве и, накладываясь друг на друга, образуют напряжение энергонасыщенных рубежей многомерного пространства. Его коммуникационная природа может служить стратегическим ресурсом материального развития или духовного возрождения, или, в условиях утраты контактных функций, превратиться в непосильное бремя для страны. Тогда коммуникационная природа пространства разрушается, а государство распадается. Созидательная рубежная энергетика многомерного коммуникационного пространства государства, выявляющая скрытый потенциал пассионарности, рассматривается как главный стратегический ресурс национальной безопасности. Потенциально этим ресурсом обладает каждая страна, но воспользоваться им удается там, где политическая воля пассионариев способна выявить гармоническое соотношение между компонентами, характерное для данного места и социального времени. А это уже открытое греками искусство политики. В искусстве управлять людьми политическая мудрость есть результат высокого напряжения разума. Защитить не только материальные, но и духовные ценности можно только при наличии чувства достоинства и цивилизационной (в том числе конфессиональной) принадлежности.

По поводу теории пассионарности Лев Гумилев сказал, что «она укладывается в формулу: не все люди шкурники». Государства гибнут, если в них доминируют субпассионарии, не способные «к самопожертвованию ради бескорыстного патриотизма». Евразийское завещание Льва Гумилева – «надо искать не столько врагов – их и так много, а друзей, это самая главная ценность в жизни...»; «если Россия будет спасена, то только как евразийская держава через евразийство».