Паутина

Очень быстро вокруг домика миссис Клэй столпились люди. Шериф, коренастый седовласый мужчина по имени Джесс Мор, страдающий от утреннего несварения желудка, все время хмурился и издавал отрыжку за отрыжкой. Его сопровождали два помощника. Прибыло подкрепление от военных: первый лейтенант, два сержанта и пара рядовых. Через полчаса к ним присоединился майор Оливер Поул, смуглый офицер в очках, с черными тонкими усиками. Все первыми поприветствовали его – очевидно, он был главным среди них.

Солдаты и штатские сновали туда-сюда по дому, топая по ступеням тяжелыми сапогами и перешептываясь между собой. Они выпустили все тепло из дома и натащили в комнаты на сапогах снега и льда, нанеся тем самым непоправимый урон натертым воском полам миссис Клэй.

Шериф с помощниками были предельно сосредоточены, военные казались очень серьезными, а майор демонстрировал холодную учтивость.

Наверху майор Поул осмотрел пулевые отверстия в двери, стене и комоде, а затем приступил к телу.

– Вы узнаете его, доктор Коул?

– Никогда не видел его раньше.

– Значит, вы предполагаете, что он хотел вас ограбить?

– Понятия не имею. Все, что я знаю, так это то, что, когда я бросил ботинок в темноте, этот человек тут же выстрелил на звук, а я выстрелил в него.

– Вы обыскивали его?

– Нет, сэр.

Майор начал рыться в карманах убитого, выкладывая их содержимое на кровать. Найдено было немного: табакерка, скомканный засморканный платок, семнадцать долларов и тридцать восемь центов. А еще майор нашел там увольнительную, которую Поул вначале прочел сам, а потом передал Шаману.

– Это имя говорит вам о чем-то?

Увольнительная была выдана сержанту-майору Генри Боуману Коффу из штаб-квартиры восточного командования армии США, Элизабет, штат Нью-Джерси.

Шаман прочел ее и покачал головой.

– Никогда не слышал это имя прежде, – честно признался он.

Но через пару минут, спускаясь по лестнице, он понял, что это имя вызывало в нем подсознательное беспокойство, и очень скоро сообразил почему.

Ему не придется продолжать дело отца, о котором он не забывал до самой смерти, пытаясь разыскать человека, сбежавшего из Холден-Кроссинга в то утро, когда Маква-икву изнасиловали и убили. Шаману больше не нужно было разыскивать человека по имени Хэнк Кофф. Хэнк Кофф сам нашел его.

Затем пришел коронер, чтобы констатировать смерть убитого. Он холодно поприветствовал Шамана. Все в доме открыто показывали свою неприязнь, и он наконец понял, почему это происходит. Алекс был для них врагом; он бился против них, наверняка убивал северян, после чего попал к ним в плен. А теперь брат Алекса убил солдата в форме Союза.

Шаман успокоился, когда они погрузили тело на носилки, с трудом спустили его по ступенькам и вынесли из дома.

Начался серьезный допрос. Майор сидел в спальне, в которой произошло убийство. Рядом с ним, на другом стуле, принесенном из кухни, сидел один из сержантов, который записывал сведения, полученные в ходе допроса. Шаман примостился на краешке кровати.

Майор Поул спросил его о политической принадлежности. Шаман ответил, что за всю свою жизнь состоял лишь в двух организациях – Обществе в поддержку отмены рабства, когда учился в колледже, и в Медицинском обществе округа Рок-Айленд.

– Вы – тайный сторонник южан, доктор Коул?

– Нет.

– Не испытываете ни малейшего сочувствия к южанам?

– Я противник рабства. Я хочу, чтобы война закончилась и все эти страдания прекратились. Нет, я не поддерживаю позицию Юга.

– Почему сержант-майор Кофф явился в этот дом?

– Понятия не имею.

Он, почти не колеблясь, решил не упоминать то давнее убийство индианки в Иллинойсе и тот факт, что некие три человека и тайное политическое общество виновны в ее изнасиловании и смерти. Все это было настолько давно, настолько запутано. Он понял, что эта тайна лишь усилит недоверие этого неприятного офицера и навлечет на их головы тысячи новых опасностей.

– То есть вы хотите, чтобы мы поверили, что этот сержант-майор армии США был убит при попытке вооруженного ограбления?

– Нет, я не хочу заставлять вас верить во что бы то ни было. Майор Поул, неужели вы считаете, что я сам пригласил этого мужчину, чтобы он выбил окно в арендованном мною доме, незаконно проник в него в два часа ночи, поднялся по лестнице и ворвался в комнату моего больного брата, размахивая пистолетом?

– Тогда почему он сделал это?

– Не знаю, – ответил Шаман, и майор снова нахмурился.

Пока Поул допрашивал Шамана, в гостиной лейтенант допрашивал Алекса. Одновременно двое рядовых и помощники шерифа проводили обыск сарая и дома, досматривали багаж Шамана, рылись в комоде и шкафах.

Время от времени офицеры прерывали допрос, чтобы посовещаться между собой.

– Почему вы не сказали мне, что ваша мать родом с юга? – спросил майор Поул Шамана после одного из таких совещаний.

– Моя мать родом из Виргинии, но большую часть своей жизни прожила в Иллинойсе. А не сказал я об этом лишь потому, что вы не спрашивали.

– Это мы нашли в вашей санитарной сумке. Что это, доктор Коул? – Поул выложил на кровать четыре листа бумаги. – На каждом из них значится имя и адрес. Все – из Южных штатов.

– Это адреса товарищей моего брата по лагерю для заключенных Эльмиры. Эти люди заботились о моем брате и помогли ему выжить. Когда война закончится, я хочу отправить письма их семьям, чтобы таким образом отблагодарить их.

Допрос все продолжался и продолжался. Поул часто задавал вопросы повторно, и Шаман добросовестно повторял свои прежние ответы.

К полудню мужчины уехали, чтобы привезти что-нибудь поесть из лавки Барнарда, оставив на страже двух рядовых и одного из сержантов. Шаман пошел на кухню и приготовил жидкую кашу, после чего принес тарелку Алексу, который выглядел невероятно усталым.

Алекс сказал, что не хочет есть.

– Ты должен поесть, только так ты сможешь продолжить бороться! – настойчиво повторял Шаман, и тогда Алекс кивнул и отправил ложку вязкой каши в рот.

После обеда следователи поменялись местами – майор теперь допрашивал Алекса, а лейтенант – Шамана. Ближе к вечеру, вызвав тем самым раздражение офицеров, младший брат объявил перерыв и отправился сменить повязки на культе Алекса, не обращая внимания на вынужденных свидетелей процедуры.

К удивлению Шамана, майор Поул попросил его отвести трех солдат к месту, где он сжег ампутированную им часть ноги Алекса. Когда он указал им это место, они копались в снегу и оставшихся от костра углях, пока не нашли остатки белесых костей, завернули их в платок и спрятали.

Уехали следователи поздним вечером. В доме воцарилась долгожданная тишина, но чувство опасности по-прежнему не покидало братьев. Выбитое окно они завесили покрывалом. Полы были грязными, а в комнатах до сих пор стоял табачный дым и запах солдат.

Шаман подогрел мясной суп. К его радости, у Алекса вдруг прорезался зверский аппетит, он хорошенько поел овощей с бульоном и даже запил пивом. Шаман и сам сильно проголодался, поэтому после супа они поели хлеба с маслом и джемом, яблочного пюре, а потом он сварил кофе.

Шаман отнес Алекса наверх и уложил его в кровать миссис Клэй. Он поухаживал за братом и допоздна просидел на краю кровати. Когда Старший уснул, он ушел в гостевую комнату и без сил упал на кровать, пытаясь забыть о пятнах крови на полу. В ту ночь им удалось немного поспать.

Следующим утром их не почтили визитом ни шериф, ни его люди – зато приехали военные, как раз в то время, когда Шаман мыл посуду.

Вначале показалось, будто этот день будет таким же, как предыдущий, но какой-то незнакомый мужчина постучался в их дверь и представился Джорджем Гамильтоном Крокеттом, помощником комиссара бюро по делам индейцев города Олбани. Он сел рядом с майором Поулом и долго рассказывал ему что-то, показывая какие-то бумаги, к которым они обращались время от времени в ходе разговора.

Наконец, солдаты собрали свои вещи и надели шинели. Вместе с поникшим майором Поулом они покинули дом.

Мистер Крокетт ненадолго задержался, чтобы поговорить с братьями Коулами. Он сообщил им, что они стали главной темой множества телеграмм, полученных им из Вашингтона.

– Инцидент довольно-таки прискорбный. Армии сложно было смириться с тем фактом, что они потеряли одного из своих и что это произошло в доме, в котором находился солдат Конфедерации. Они привыкли убивать врагов, посягнувших на жизнь кого-то из юнионистов.

– Они ясно дали это понять своими допросами и настойчивостью, – ответил Шаман.

– Теперь вам нечего бояться. Слишком много улик в вашу пользу. Сержант-майор Кофф привязал лошадь в лесу, попытавшись спрятать ее. Следы сержанта-майора на снегу прослеживаются от лошади до самого окна. Стекло разбито, окно было оставлено открытым. Когда они осматривали тело, в его руке все еще был пистолет, из которого недавно дважды стреляли.

Он сделал паузу и продолжил:

– В пылу военных страстей результаты расследования и обнаруженные улики могли и скрыть, но не тогда, когда в исходе дела заинтересована сторона, обладающая достаточной властью для изменения ситуации в вашу пользу.

Крокетт улыбнулся и передал им сердечный привет от почтенного Николаса Холдена.

– Комиссар попросил меня передать вам, что готов приехать в Эльмиру лично, если того будет требовать ваше положение. Я буду рад сообщить ему, что личного вмешательства не потребуется.

На следующее утро майор Поул прислал одного из сержантов, чтобы попросить братьев Коулов не покидать черты города Эльмира до тех пор, пока расследование не будет официально закрыто. Когда Шаман спросил сержанта, на какие сроки они могут рассчитывать, тот довольно учтиво ответил, что это ему неизвестно.

Итак, они были вынуждены остаться в этом доме. Миссис Клэй прослышала о том, что случилось, и тут же примчалась домой, в ужасе осматривая разбитое окно, отверстия от пуль в мебели и остатки комода.

– Он принадлежал еще моей матери…

– Я прослежу, чтобы здесь все отремонтировали, – поспешил заверить Шаман. – Вы не посоветуете хорошего плотника?

Она прислала своего знакомого в тот же день – долговязого мужчину средних лет по имени Берт Клэй, кузена ее последнего мужа. Он попричитал над ущербом, нанесенным этому дому, но сразу взялся за работу. Принес и вставил новое стекло. С разрушениями в спальне дела обстояли сложнее. Обломки досок в полу нужно было заменить, а те доски, которые были залиты кровью, оттереть песком и заново отполировать. Берт сказал, что зашпатлюет дыры в полу и перекрасит комнату.

Взглянув на комод, он лишь покачал головой.

– Даже не знаю. Он сделан из «птичьего глаза». Может, и найду кусок такого, но это будет очень дорого.

– Найдите, я заплачу, – хмуро попросил Шаман.

На ремонт дома ушла неделя. Когда Берн закончил, пришла миссис Клэй и тщательно все проверила. Она одобрительно кивнула и поблагодарила Берта, похвалив его работу. Ее устроил даже комод. Но она довольно холодно говорила с Шаманом, и он понял, что ее дом уже никогда не станет для нее прежним.

По-иному к нему стали относиться все. Мистер Барнард больше не улыбался и не начинал разговор, когда Шаман приезжал в лавку. Он замечал, что люди смотрят на него, когда встречают на улице, и сразу начинают шептаться между собой. Эта всеобщая неприязнь начинала действовать ему на нервы.

В последний свой визит майор Поул конфисковал кольт, и теперь оба брата чувствовали себя незащищенными. На ночь Шаман клал возле своей кровати кочергу и кухонный нож. Он просыпался каждый раз, когда из-за ветра весь дом начинал ходить ходуном, и пытался уловить шаги чужака.

За три недели Алекс немного прибавил в весе и стал выглядеть лучше. Он уже горел желанием убраться отсюда подальше. Они обрадовались, когда Поул наконец прислал письмо, в котором сообщал, что они могут уехать из города. Шаман купил Алексу гражданскую одежду, помог брату одеться, заколол булавкой его левую штанину так, чтобы она не мешала ему при ходьбе. Алекс попробовал ходить с костылем, но у него не очень хорошо получалось.

– Трудно держать равновесие, когда от одной ноги почти ничего не осталось, – прокомментировал он, и Шаман заверил его, что он обязательно научится.

Шаман купил у Барнарда огромную головку сыра и оставил ее на столе для миссис Клэй, чтобы хоть как-то искупить свою вину. Он договорился вернуть конюху лошадь и повозку на железнодорожной станции, так что Алекс ехал до вокзала лежа на соломе – так же, как он уезжал из тюрьмы. Когда прибыл поезд, Шаман на руках внес его в вагон и посадил у окна под любопытными взглядами остальных пассажиров. Они немного поговорили, но как только поезд тронулся, Алекс положил руку брату на плечо, и этот жест был красноречивее любых слов.

Домой они ехали другим путем – поезд взял немного севернее, чем в тот раз, когда Шаман ехал в Эльмиру. Шаман взял билеты до Чикаго, а не до Каира, потому что он не слишком-то верил в то, что Миссисипи не замерзнет к тому времени, когда они доберутся до Иллинойса. Путешествие выдалось недолгим. Тряска в поезде все время причиняла Алексу мучительную боль. По пути им пришлось сделать много пересадок, и каждый раз Шаман носил брата из поезда в поезд на руках. Поезда почти никогда не прибывали точно по расписанию. Много раз гражданские составы загоняли на запасную колею для того, чтобы пропустить армейский транспорт. Однажды Шаман умудрился занять обитые тканью мягкие сиденья в вагоне первого класса, и целых пятьдесят миль они проехали с комфортом, но большую часть пути им прошлось проделать, сидя на жестких деревянных лавках.

К тому времени, как они добрались до Эри, штат Пенсильвания, в уголках рта у Алекса появились белые пятна, и Шаман понял, что его брату нужно отдохнуть. Он снял номер в гостинице, чтобы Алекс мог хоть немного выспаться в удобной кровати. В тот вечер, сменив брату повязки, он начал рассказывать Алексу кое-что из того, что прочел в дневнике отца.

Он рассказал ему о судьбах тех троих, кто изнасиловал и убил Маква-икву.

– Думаю, это я виноват в том, что Генри Кофф пришел за нами. Когда я был в Чикаго, я ходил в приют, в котором содержат Дэвида Гуднау; в тот день я слишком много рассказал об убийцах. Я спрашивал его об Ордене звездно-полосатого флага и о Хэнке Коффе… Кто-то из сотрудников приюта вполне мог оказаться членом этого ордена – да скорее всего, все, кто там работает, являются членами Ордена! Не сомневаюсь, они обо всем сообщили Коффу, и он решил найти нас сам.

Алекс некоторое время молчал, но потом обеспокоенно взглянул на брата.

– Но, Шаман… Кофф знал, где нас искать. А это значит, что кто-то из Холден-Кроссинга выдал ему тебя и рассказал, что ты уехал в Эльмиру.

Шаман кивнул.

– Я тоже подумал об этом, – тихо сказал он.

Они добрались до Чикаго через неделю после того, как уехали из Эльмиры. Шаман отправил матери телеграмму о том, что везет Алекса домой. Он предупредил, что Алекс потерял ногу, и попросил ее встретить их на станции.

Когда через час поезд прибыл в Рок-Айленд, Сара уже ждала на платформе вместе с Дагом Пенфилдом. Шаман снес Алекса на руках по ступеням вагона. Мать крепко обняла сына и, не произнося ни слова, зарыдала.

– Дай-ка я поставлю его на землю, он тяжелый, – взмолился Шаман и усадил Алекса на сиденье двуколки. Тот тоже плакал.

– Хорошо выглядишь, мам, – только и сумел проговорить он.

Мать села рядом с Алексом и взяла его за руку. Шаман взялся за поводья, а Даг сел на лошадь, привязанную сзади к двуколке.

– А где Олден? – спросил Шаман.

– Прикован к постели. Он совсем плох, Шаман, дрожь усилилась. Пару недель назад он поскользнулся и упал, когда вырезал прорубь на реке, – рассказала Сара.

Алекс жадно рассматривал окрестности, пока они ехали домой. Шаман последовал его примеру – почему-то он чувствовал себя не так, как раньше. Как дом миссис Клэй никогда не станет для нее прежним, так изменилась и его жизнь. Он убил человека. Казалось, мир перевернулся с ног на голову.

На закате они вернулись домой. Уложили Алекса в его старую кровать – он лежал с закрытыми глазами, его лицо выражало неописуемое удовольствие.

Сара приготовила роскошный ужин в честь возвращения своего блудного сына. Она накормила его жареной курицей и картофельным пюре с морковью. Не успел он доесть, как на Длинной тропе появилась Лилиан, которая везла с собой супницу с бульоном.

– Твои голодные дни сочтены! – сказала она Алексу, поцеловав его и поздравив с возвращением домой.

Она сказала, что Рэйчел осталась дома, с детьми, но обязательно приедет поздороваться утром.

Шаман оставил их одних, чтобы они могли спокойно поговорить – мать с Лилиан придвинулись к Алексу настолько близко, насколько это было вообще возможно. Когда он вошел в комнату, Олден спал. Шаман сразу почувствовал сильный запах крепкого виски. Он тихо вышел и поехал по Длинной тропе. Снег на дороге был хорошо утоптан, а потому покрылся ледяной коркой, и копыта лошади иногда скользили. Добравшись до дома Гайгеров, он увидел свет в окошке Рэйчел – она сидела и читала у камина. Женщина сразу отложила книгу, услышав, как он легонько постучал в окно.

Они поцеловались так, будто один из них был при смерти и этот поцелуй должен был стать последним. Она взяла его за руку и повела наверх, в свою комнату. Дети спали в гостиной внизу, ее брат Лайонелл чинил упряжь в сарае. Мать могла вернуться домой в любую минуту, но они все равно занялись любовью на кровати Рэйчел прямо в одежде – сладко, решительно, отчаянно.

Пока он ехал по Тропе обратно, все в его мире снова стало простым и понятным.