Священноинока Дорофея 4 страница

Вспомни, душа моя, преподобную Феоктисту Паросскую, которая была голодом и стужей, и зноем мучима, а питалась водою и дикими травами. И ни с кем не виделась, потому что около тридцати пяти лет жила в пустыне, беседуя только с Богом.

Вспомни Стефана Цареградского, который постоянно молился и один или два раза в неделю ел траву без соли. И, очистив себя таким образом, удостоился святительского сана. И, поселившись в разрушенной могиле, прожил там двенадцать лет. Выпали у него волосы головы и бороды, вывалились зубы, и вконец все тело его разрушилось, вот что случилось с ним. И вышел он из ямы, умертвив себя всецело. И когда на Господни праздники совершал богослужение, после отпуста съедал один плод13 и выпивал немного воды. И прожил, питаясь так, пятьдесят пять лет, следуя узким и тернистым путем постничества.

Вспомни, душа моя, преподобную Афанасию, пищей которой были ячменные зерна, и то вкушаемые лишь после захода солнца. А масла, других вкусных яств и вина она никогда не употребляла. Рыбу ела только на Рождество и на Пасху. Постом же ела лишь дважды, и ни одного часа не проводила без молитвы, простаивая иногда всю ночь. А постель ее сложена была из каменных осколков.

А преподобный авва Виссарион сорок лет не ложился на бок, но спал понемногу, стоя или сидя.

Вспомни, душа моя, мученика Феодора Тирона. Приказал мучитель положить его на живот и нанести семьдесят ударов по спине, а по животу – пятьсот. И оловянными цепами бить по шее, а потом снимать с его тела стружку. А снизу прижигать свечами, и черепками скоблить раны его. Потом бросили его в темницу и забили ноги в колодки. И провел там, голодая, пять дней. И был пригвожден к кресту за руки и за ноги. И слуги мучителя стреляли ему в лицо и глаза, но выпадали стрелы из зениц святого. Ты же, душа окаянная, разве не помнишь, что мучиться вызвалась и обещалась? А не страдаешь ничуть.

Вспомни, душа моя, Мелхиседека, который вернулся на гору Фавор и, придя в лесную чащу, провел там в уединении семь лет нагим, в чем мать родила, и спина его была словно львиная шкура. Пищей же ему служили дубовые побеги, а вместо воды, слизывал он росу в течение семи лет. Ты же, душа окаянная, хочешь питаться не только хлебом и водой!

Вспомни, душа моя, чудотворца Фантина, который бродил по пустыням и горам, голодал больше двадцати дней, и более четырех лет ходил нагим.

Вспомни, душа моя, как спросил Феодорит у Николая, повара Афанасия Афонского (оба были учениками Афанасия): «Удивляюсь, как это преподобная Евпраксия, молодая и слабая девушка, вынесла сорокапятидневное стояние и пост». И ответил ему Николай: «И я, брат, удивлялся такому терпению и долгостоянию блаженной Евпраксии и долгое время прельщался мыслью повторить ее подвиг. И сказал себе: начну сейчас! И начал стоять. Завершился день и, стоя ночью, был соблазняем: достаточно, мол, помолился, преклонив колена, – и прекратил. И тут почувствовал, что все мои внутренности, вплоть до колен, распадаются. И не покорился соблазну, а после пяти ночей и дней почувствовал, что внутренности мои снова укрепились, и был здоров все сорок пять дней моего стояния, даже ничего не ев столько дней». Ты же, душа моя, даже своего короткого правила не можешь исполнить, не переступая с места на место.

Павел Препростой, придя к Антонию Великому, провел три дня, стучась у дверей преподобного. И сказал ему Антоний Великий: «Что ищешь здесь, брат?» И сказал Павел: «Хочу быть монахом, вот и пришел сюда». Ответил Антоний Великий: «Сижу в одиночестве и ем лишь на пятый день. А ты стар, не выдержишь. Но если будешь хранить послушание во всем, можешь спастись здесь». И сказал Павел: «Сделаю все, что скажешь мне». И сказал Антоний: «Стой и молись, пока не выйду и не принесу тебе рукоделие». И Павел, неподвижно стоя целую неделю, сгорел от солнечного зноя. И семь дней провел голодным. Потом Антоний дал ему дело. Он истекал потом, стараясь, а тот велел переделать, сказав: «Плохо сплел». Потом поставил еду и сказал ему: «Садись за стол, но не ешь ничего, побудь еще голодным». Потом велел прислуживать братии и не разговаривать, потом снова велел разговаривать, и по-иному всячески испытывал его. Прошел год – и много чудес сотворил он. Ты же, душа окаянная, никогда не примешь послушания молча и безропотно. И не потерпишь от братии обидного слова.

Был некий старец, который сделал себе могилу и оплакивал душу свою, как мертвеца.

Вспомни, душа моя, Василия Великого. Никакого не имел имущества, только книги. И одну одежду и ветхую власяницу. Лежал на земле, бодрствовал, не умывался. А пищей имел хлеб и соль. И питье трезвенное – воду. И бодрствовал по ночам, в тайне от всех.

Вспомни и Иоанна Златоуста. Пища у него была безвкусная и скудная: толченый и просеянный ячмень. И ел его через день с водою, соблюдая определенную меру. И пил воду. Одеждой же ему служила ветхая власяница. А лишнего ничего не имел. И, составляя книги, так берег время, что принуждал себя спать стоя и помалу. Видишь, душа моя, как жили два этих великих учителя, побуждая себя к различным лишениям и бедности.

Вспомни, душа моя, царя Симеона и Савву Сербских. Один от старости ослабел коленями, от поста же так истощился, что не мог сесть на коня. А Савва ходил по пустыне и, преклоняя колени, за себя и за отца своего молился Богу. И когда от постоянного бодрствования и поста иссохла его утроба, селезенка и все внутренности его заболели, вызывая слезы и удерживая его от полноты. Видишь, душа моя, как и цари подвизаются, потому что знают святые: если плоть не умрет ради души, то душа умрет из-за плоти. Какого плача и рыдания неутешного стоит это. А мы с тобой, душа, как рассчитываем спастись и избавиться от страстей, избирая для тела вкусные яства? Врага своего кормим.

Вспомни, душа моя, труды Макария Великого. Если слышал он о чьих-нибудь трудных подвигах, то делал больше того. Назначил себе святой семь лет не есть ни печеного, ни вареного на огне, только сырую траву или моченую чечевицу. И ничего другого не ел за эти семь лет. А услышав о другом черноризце, употреблявшем только литру[19] снеди в день, и подражая ему, воздерживался от пищи и выпивал столько же воды. И другой подвиг назначил себе страстотерпец. Желая побороть сон, дал себе слово, что не войдет под кров двадцать дней и ночей, чтобы одолеть сон, днем сгорая от зноя, а ночью сжимаясь от стужи. И сказал святой: «Если бы вскоре я не зашел в келью и не поспал чуть-чуть, мой мозг так иссох бы, что я сошел бы с ума. Но насколько было в моих силах, одолел я сон!» И другой подвиг принял, сидя в болоте шесть месяцев нагим. Комары там были такие, что могли прокусить шкуру дикой свиньи, а шершни – большие, как воробьи. И так был ими искусан, что, когда возвратился через шесть месяцев в свою келью, его можно было узнать только по голосу. А однажды, когда он три недели бродил по пустыне голодным и уже изнемогал, ангел Господень привел его назад. Ты же, душа окаянная, ничуть не стараешься противостоять сладкому сну, и от укуса блохи беспокоишься.

Вспомни, душа моя, и Арсения Великого, который всю любовь устремил к небу. Пребывал телом на земле, а сердцем – с горними силами. Говорил: «Не могу оставить Бога и быть с людьми». Слезы текли из глаз его, как из источника.

Вспомни, душа моя, Пахомия Великого, который шестнадцать лет, в строгом воздержании, бодрствовании и трудах, сидел посреди кельи, даже не прислоняясь спиной к стене. И сам говорил так: «Знаешь ты, Господи, что с тех пор как принял иноческий образ, смирился пред Тобою и не насыщался ни хлебом, ни водой. И ничем иным из земного». Вот каким путем шли те, что стали великими.

А Макарий Римлянин питался побегами дуба. И некоторые другие питались ими же. И Раифские отцы финиками и дубовыми побегами питались.

Вспомни, душа моя, Илариона Великого, который съедал по пятнадцать смокв в день после захода солнца и бил себя сильно в грудь, усердно молясь Богу, чтобы искоренил непотребные мысли из сердца его. И говорил своему телу: «Я тебя, как скотину, измучаю, чтоб не рождало животных желаний. И кормить тебя буду не хлебом, а травой полевой. И уморю жаждой, а еще и многими трудами нагружу. И зноем, и стужей истощу тебя». И с тех пор еще более строгим житием иссушал плоть свою. Через два дня на третий ел немного полевой травы и меньше пятнадцати смокв, чтобы страданиями поста, многочисленными тяжкими подвигами и нерассеянными молитвами уняв телесные силы, сделать скверные помыслы бессильными. Копал землю, как и Антоний Киевский пещеру, и настолько истощил тело свое, что кости в нем едва держались. И поступая так, побеждал нечистые желания. Ты же, окаянная душа, всегда унываешь и жалеешь, когда исчезает полнота и измождается плоть твоя.

Вспомни, душа моя, страдания праведного Иова, скот которого угнали иноплеменники, а дети убиты были опорами дома, а сам он был покрыт гнойными язвами, но за все благодарил Бога.

Вспомни, душа моя, Прохора Печерского, который вверг себя в послушание и такое строгое воздержание, что, лишив себя даже хлеба, собирал лебеду и питался ею. И заготавливал ее ежегодно, чтобы обойтись без хлеба.

Был некий старец, который обмер, и снова пришел в себя: прозрел грядущее, и постиг непостоянство этой жизни, и решил не разговаривать с людьми, но затворился в келье и пребывал там, плача и рыдая, вплоть до самой смерти своей.

Вспомни, душа моя, отшельника Филимона, который внимательно прочитывал за ночь всю псалтырь и песни Моисеевы, и одного Евангелиста. А днем пел все положенные уставом службы и читал Евангелие и Апостол. И так весь день не переставая: то пел, то молился. И многократно возносился умом в видениях и не знал, на земле ли он. И не ел ничего кроме хлеба с солью и воды, и то через день, ничуть не заботясь о теле. Видишь, душа! Кто из людей, суетящихся и погруженных в житейские заботы, выдержит такое правило?

Вспомни, душа моя, Симеона Дивногорца, который накрепко забыл о теле и явил ангельское житие, не помня о прошлом и устремляясь к будущему. Изо дня в день избирая себе суровую жизнь, иногда читая по пятьдесят псалмов, иногда – по восемьдесят, а иногда и всю Псалтирь, весь день неумолчно славословя Бога. Загноились ноги и бедра его, и голени засмердели и прилипли к чреслам. И говорил Христу: «Ради Тебя и Имени Твоего пожертвовал я своими ногами». И преуспевал в постническом труде, и ангел причащал его каждую неделю. Иди, иди, душа окаянная вслед за ними, не останавливайся!

Вспомни, душа моя, Антония Великого, который повседневно скорбел, представляя небесную обитель и любя ее, и не обращая внимания на человеческую жизнь века сего. И питался лишь раз в день, после захода солнца. Иногда же раз в два дня ел, но чаще – раз в четыре дня. А пищей его были хлеб и соль, а питьем только вода. Для сна же довольствовался рогожей, но чаще ложился на землю. А ты, душа, ничуть не стараешься отвлечь свой ум от мирских волнений и забот, или хоть немного ежедневно воздерживаться от хлеба и воды.

Вспомни преподобного Виссариона. Как мужественно подвизался! Удалился в пустыню, словно бесплотный, и пренебрег телом, словно истлевшим. Сорок дней и сорок ночей стоял столбом, возведя руки и очи гор е [20].

Вспомни, душа моя, Македония. Избегая шума, сорок пять лет, не входил ни в хижину, ни в шалаш, но имел пристанище в глубокой яме. Когда же стал стар, накосили ему шалаш. И двадцать пять лет прожил в шалаше. И в сумме годы его подвижничества составили семьдесят лет. И питался сорок лет ячменем и водою.

Вспомни, душа моя, Иоанна Крестителя. Жил в пустыне безводной и безтравной. Поэтому не ел хлеба и не пил вина. Ничего мирского не имел. Жил не в доме, а в норе под камнем. И была ему и столом, и ложем – земля. И только вынуждаемый природой, один раз в день ел он акриды и дикий мед. Чашей же ему служили пригоршни, и питьем – текущая из камня вода. О, великий светильник и заря Великого Солнца! Еще на один подвиг решился: претерпел усекновение главы. Одежда же его – верблюжья власяница и кожаный пояс.

Вспомни, душа моя, Макария Великого, что пришел как-то в Венисиотский монастырь, переодевшись в мирское платье, желая проверить монахов. И увидел у каждого из творящих непрестанную молитву свой образ жизни. Этот ел вечером, тот на второй день, один через три дня, другой через пять дней, а иной стоял всю ночь на молитве без сна, а днем сидел за рукоделием. Преподобный же Макарий замочил себе финиковых побегов и стоял в одном из углов, пока не прошло сорок дней и не настала Пасха. Не ел ни хлеба, ни воды. Не преклонял колен, не сидел, не лежал, и не ел никакой другой пищи, кроме грубой зелени, и то только в воскресенье. Почему, душа, не стремишься ревностно за ними? Постись хотя бы по силе своей и кормись трудами своими, как и святые отцы.

Вспомни, душа моя, Марию Египетскую. Сорок семь лет скиталась, как зверь, по пустыне Иорданской, не имея ни еды, ни одежды. И сама рассказывала Зосиме: «Когда начинала есть, тотчас хотелось мне мяса и рыбы, и вина, которые были в Египте. Здесь же, не имея даже воды, жестоко раздражалась и сильно страдала, и упав на землю, не вставала, ни ночью, ни днем, плача. И провела так шестнадцать лет, десятками тысяч принимая мучения. С тех самых пор и до сегодняшнего дня помощница мне – Богородица. Она мне всегда помогает». Зосима сказал ей: «Да неужто же так и обошлась без пищи и одежды?» Она же отвечала: «Съев за шестнадцать лет три хлеба, кормилась травами и остальным, растущим в этой пустыне. Одежда же, которую имела, переходя Иордан, разорвалась и распалась. Много мучений претерпела от холода и зноя, сгорая на солнце, замерзая на холоде и дрожа. Поэтому часто, упав, лежала на земле, как бездыханная и недвижимая». Ты же, скверная душа, ни голода, ни холода, ни жажды не испытываешь, не падаешь от нужды. И чем же хочешь спастись?

Вспомни, душа моя, Андрея, Христа ради юродивого. Когда он молился, настала ночь, и, немного поспав, увидел во сне, будто находится он в царском дворце. И подозвал его царь к себе. Когда же он подошел и стал перед ним, сказал ему царь: «Хочешь ли служить мне всей душою? Сделаю тебя одним из самых почитаемых во дворце моем». Андрей же сказал ему: «Кто станет отказываться от хорошего? Хотел бы я службы такой». Сказал ему царь: «Ну, если так, попробуй пищу тех, кто мне служит». И с этими словами дал ему что-то маленькое, белое, как снег. Он же, взяв, съел. И было сладко. И сладость эта не постижима для человеческого ума и ни с чем не сравнима. И мало показалось ему этого, и, съев, начал умолять, чтобы дал ему еще того же самого, говоря, что когда это ел, думал, будто миро Божие превратилось в сладость эту. И снова дал ему есть небольшой кусочек, синий, как сажа[21], говоря ему: «Возьми, ешь». И, взяв, съел. И было плохо, и очень горько, хуже полыни. И стало его тошнить, даже тою – сладкой пищей. А царь, видя его дурноту, сказал ему так: «Видишь, не можешь вынести этой горечи. А пищу тебе дал, чтоб уразумел истинное служение мне. Это тесный путь, вводящий желающих во врата царства моего». А блаженный сказал: «Горькая это служба, господин. Кто же может это есть, служа тебе?» А царь сказал: «Про горькое понял, а про сладкое разве не понял? Не дал ли я тебе сперва сладкое, а горькое потом?» А он сказал: «Так, господин, но о горьком объяснил слуге своему, что это образ скорбного пути». Сказал царь: «Нет. Путь – между сладким и горьким. В горьком показано тебе вкушение страданий и недугов, которые принимаешь ты ради меня. В сладком же и лучшем пребывают, по моей благодати, тишина, покой и утешение для страдающих ради меня. Ведь не бывает постоянно только горькое или одно сладкое. Иногда это, иногда – то, сменяют друг друга. Так что ж, если хочешь, отвечай мне, чтобы знал я». И сказал Андрей: «Дай мне снова есть то же самое, и попробовав, скажу тебе». И он снова дал ему горькое, а потом сладкое. Святой же боялся горького вкуса и сказал: «Не могу я служить, питаясь этим, потому что это вещь горькая и трудная». Царь же, улыбнувшись, вынул некую драгоценность, которая по виду напоминала огонь, сильно благоухала и переливалась разными цветами, и сказал ему: «Возьми, ешь и забудешь обо всем, что видел и слышал». Он же взял и съел, и много часов от великой радости и сильного аромата стоял в забытьи. А придя в себя, упал к ногам великого царя и умолял его, говоря: «Смилуйся, добрый господин, не отринь меня от себя, слугу твоего. Понял, что воистину сладок путь служения тебе, и кроме него не подклоню шеи ни подо что». И он сказал ему: «Этой ли пище удивился? Поверь мне, что в том, что есть у меня доброго, это самое малое. А если послужишь мне, все мое будет твоим, и сделаю тебя другом, и царства моего святого причастником станешь и наследником». И говорил ему, словно бы посылая его на некое дело. И тотчас проснулся. И когда стал подвизаться, был совершенно наг телом, ни дома, ни одежды, ни подстилки, ни обуви. Наступила суровая зима и лютые морозы. И все живое готово было погибнуть от зимних бедствий. А ему негде было приклонить голову. И он лишился сознания и был унесен в рай на это время, и узнал красоту райскую и дивное пение райских птиц. Через две же недели сильный ветер прекратился, и он тотчас вернулся в себя. И с тех пор не спал ночами, принося Богу несмолкаемые славословия, целыми днями был среди толпы, насмешничая, притворяясь пьяным и толкаясь. Когда же бывал сильный солнечный зной, тогда, прикидываясь пьяным, приходил на припек и валялся. И, терпя огненный зной, по пути не ел и не пил. Одни били его, другие топтали ногами и толкали, одни палками пробивали ему голову, другие лупили по шее, таская за волосы, а некоторые, повалив, волокли за ноги. Ты же, душа моя, не страдаешь от телесной наготы ни зимою, ни летом, не голодаешь, не жаждешь, не только побоев от людей, но и слова иного вытерпеть не можешь. Как же ты хочешь спастись и надеешься получить жизнь вечную, окаянная?

Вспомни, душа моя, Петра Афонского, который нашел очень темную пещеру, заросшую сушняком и тернием. И было в ней так много змей, что превосходили числом и небесные звезды, и морской песок. А с ними угнездилось и множество бесов, которые причиняли святому бесчисленные беды, такие, что ни словами рассказать, ни воспринять на слух невозможно. И, поселившись там, благодарил Бога, каясь денно и нощно и совершая усердные молитвы. И уже вторую неделю не ел святой. Бесы же ненавидели подвиги его. И взял сатана все свое воинство со стрелами и луками, и сам вошел в пещеру, где блаженный совершал свой подвиг. А другие, находящиеся снаружи, швыряли на нее огромные камни, издавая вопль. И, увидев это, святой сказал: «Вот и пришла моя смерть, живым себя уже не считаю». А предводитель этих был внутри пещеры, остальные же, держа луки и стрелы, готовились выпускать их в преподобного. Но, по благодати Всевышнего, остался он невредим. И, когда вышел, увидел лукавых духов, стоявших вокруг пещеры и пугающих его безудержными воплями и страшными взглядами. И воскликнул святой громогласно: «Господи Иисусе Христе, Боже мой! Не оставь меня!» И после этого некоторое время вопли не слышались. Когда же прошло пятьдесят дней, бесы снова, приняв тот же образ, ополчились на него и подбили всяких змей, пресмыкающихся и зверей, которые жили на той горе, и пошли с ними в пещеру, наступая одни оттуда, другие – отсюда. Некоторые разевали пасти и хотели проглотить праведника живьем. А иные скакали, свистели и грозным видом пугали его. Но снова отогнал их, немощных и слабых, крестным знамением. Ангел же Господень приносил ему пищу небесную каждые сорок дней и ночей и указал ему манну в качестве пищи. Когда же он провел на молитве пятьдесят три года, исчезли и частые дьявольские наваждения, и ангел его. Столько же лет не видел он и живого человека. И не было у него иной пищи, кроме манны, ни одежды, ни одеяла. А земля – излюбленное ложе. И в жару сгорал, а в холода мерз.

Вспомни, душа моя, Марка Фракийского, который сам говорил Серапиону: «Девяносто пять лет провел в этом тесном загоне и не видел ни зверя, ни птицы, пищи человеческой не ел, в светское платье не одевался. Тридцать лет пребывал здесь в великом неудобстве и страданиях от голода, жажды, наготы и дьявольских нападок. Ел от голода пыль и пил горькую морскую воду. Двадцать лет из них ходил нагим и жил в больших неудобствах. И сговорились между собою до тысячи бесов утопить меня в море, и волокли меня с побоями до пологого склона горы, пока не осталось на мне ни кожи, ни мяса. И вопили, говоря: «Встань и уйди с нашей земли! Никто здесь не селился от начала мира. Как же ты посмел дерзнуть?!» Ходил наг и бос, пока не отстали кости мои от кожи на холоде. И солнце сожгло плоть мою. Бывало, лежал ничком, словно мертвый. Тридцать лет на этом месте, и не нашел здесь и одного корня от травы. Но тогда излилась на меня благодать Божия. И пищу приносит мне ежедневно ангел». Всех же лет его – сто восемь лет. Ты, же душа окаянная, не способна ни уединиться в дикой пустыне, ни терпеть мучения от бесов, даже от шума раздражаешься, не живешь в наготе, не страдаешь, не умираешь от нужды, не голодаешь и не жаждешь без хлеба и воды, не выносишь от людей обидных слов. И как же хочешь спастись? Разве не знаешь, окаянная, что ежедневно стоишь посреди полчищ лукавых бесов и нуждаешься в великом терпении.

Вспомни, душа моя, Онуфрия Великого, который сам говорил: «Вначале так трудно мне было, что ждал уже смерти, поскольку обрек себя на голод и жажду. От зноя дневного и ночного холода плоть тотчас изменилась. А этот финик приносит ежегодно двенадцать гроздей – по одной в месяц. Это и ем, с пустынными травами. А Бог повелел ангелу приносить мне ежедневно еду и немного воды. Шестьдесят лет провел, не видя человека». Видишь, душа моя, как через святых ангелов помогает Бог надеющимся на Него, трудящимся, обрекающим себя на смерть и отрекшимся от своей жизни имени Его ради! Ты же, окаянная, раздражаешься при любом деле, на любом месте, в любое время и без трудностей хочешь спастись.

Вспомни, душа моя, узников, о которых свидетельствует «Лествица». Согнувшись, до конца своей жизни целыми днями, сетуя, ходили. Смердели и гноились их телесные раны. Забывали, что такое хлеб, воду смешивали со слезами, а пепел и золу ели вместо хлеба, и кости их прилипли к плоти, иссохшей, как сено. И некоторые сами себя томили на жаре. А иные всю ночь неподвижно стояли на ровном месте. Некоторые стали пить воды так мало, чтобы только не умереть от жажды. А иные и хлеба ели мало, и далеко его рукой отбрасывали. И никакого покоя себе не давали. Слышишь, о нерадивая душа моя, как подвизались?

Вспомни, душа моя, блаженного Давида. Величайший среди пророков, славный среди царей. А плакать не стыдился. Говорил: «Утомлен я воздыханиями моими: каждую ночь омываю ложе мое, слезами моими омочаю постель мою» (Пс.6, 7). Иногда и жаловался: «…исчезли, как дым, дни мои, и кости мои обожжены, как головня; сердце мое поражено, и иссохло, как трава, так что я забываю есть хлеб мой; от голоса стенания моего кости мои прильпнули к плоти моей... Всякий день поносят меня враги мои… Я ем пепел, как хлеб, и питье мое растворяю слезами… и я иссох, как трава» (Пс.101, 4 – 6, 9, 10, 12). Иногда же, смиряясь, бодрствуя и молясь, говорил: «…не войду в шатер дома моего, не взойду на ложе мое; не дам сна очам моим и веждам моим – дремания, доколе не найду места Господу, жилища – Сильному Иакова» (Пс.131, 3 – 5).

Воистину, душа моя, спаслись, по слову Господню, все святые, ибо сказал Господь: «Кто будет во Мне, и Я в нем». Апостолы и мученики без жалости обрекли себя на многочисленные жесточайшие муки ради Христа. О, удивление! Как волны, ударясь о камень, возвращаются вспять, а камень остается невредимым и стоит на месте, так и все мучительные нападения не поколебали мучеников Христовых, с Божьей помощью. Так же и преподобные: поскольку подвизались, не щадя себя, постольку и Бог облегчал их страдания. И, как ветер от каменной стены, отразились все бесовские нападки.

О, окаянство наше и злые козни беса, противника нашего, омрачающего наши умы ничтожными заботами и беспечностью! Всегда слушаем и читаем священные книги и евангельские заповеди Христа, апостольские предания и святых отцов поучения, жития святых отцов и страдания мучеников – как спаслись; всегда читаем тропари и кондаки святым, славословия в их честь, а никогда не внимаем. Надеемся все спастись, а никогда не совершаем спасительных дел. Все желаем Царствия Небесного и грядущей радости, а никогда себя не заставляем и не заботимся. Все слышим, что телесный покой и вожделения ведут к мукам, а никак не избавимся от них. Все знаем, что плоть наша тленна, а никак не прекратим угождать ей. Все знаем, что смертны, а никогда не опечалимся, да еще и не бережем время, отпущенное для спасения. Хороним своих братьев так, словно не братья наши умирают, и сами живем, словно бессмертны.

Все мы слышим о нескончаемых муках, а ни разу не испугались. Все слышим, что настают уже последние времена и антихрист, а ни разу не ужаснулись. Все знаем, что пришествие Христово уже готово свершиться, а ни разу не встрепенулись. Словно не для нас написаны книги, словно не нас обличают, словно не мы слушаем и, читая, насмехаемся. О, помраченный наш разум! Воистину, званы все, а избранных мало. Но воспрянем же, постараемся и припадем к Господу Богу нашему, Ему же слава, и прежде бывшая, и ныне, и присно, и во веки веков.

Глава 13

Поучение о том, как идущему за Христом претерпевать страдания

Сказал Господь: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк. 8, 34). А отречься от себя и взять крест свой – значит беспощадно предавать себя несчастьям, не беспокоиться о себе, словно страдаешь не сам ты, а кто-то другой. Как если бы кто бросил друга, даже видя, что того бьют, пытают или ведут на смерть, и не страдал за него, не вступался и не выручал. Этого от нас и хочет Бог: чтобы, если причиняют нам боль, наносят раны, сжигают, не уклонялись, не жалели себя, но держались так, словно душа ничего общего с телом не имеет. И подвергали себя несчастьям, бедам и прочим мучениям за истину и справедливость, за исповедание Христа. И умерли для всего земного, не угождали плоти и не нежили ее, но были пригвождены к страху Божьему и любви Божией.

А не желающему терпеть здесь страдания говорит Господь, «…кто не несет креста своего и идет за Мною, не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 27). И «кто не отрешится от всего, что имеет, и самой жизни своей, не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 33). Желающему спастись необходимо следовать за Христом в Царство Небесное и не поворачивать назад. То есть, не любить ни отца, ни мать, ни братьев, ни сестер, ни жену, ни детей, ни власть земную, ни телесный покой, ни себя самого, но больше всего возлюбить Бога. И терпеть зло, как верному воину Христову. Не отказываться ни от нищеты, ни от людских обид и унижений. Поскольку через многие страдания подобает нам войти в Царство Небесное. Если хотим получить Царство Небесное, так уж надо полюбить неудобную, тяжелую и мучительную жизнь и не избегать несчастий и бед, печалей и страданий. Но все жестокое и мучительное, болезненное и горестное переносить мужественным умонастроением. И все заповеди Господни и повеления Его усердно исполнять. Только так, страдая, можно получить помощь от Бога.

Ибо тот, кто печали в нынешнем веке принимает с радостью, в будущем веке блаженство получит. А кто не хочет терпеть здесь горьких несчастий, тот сладости в грядущем веке не получит.

Одним путем следуй, не сворачивая. Держись Креста Господня, как тебе велено. Верен будь до смерти, о человек, терпелив до исхода души. И дам тебе, сказано, венец жизни, только соблюдай. По милосердию, о человек, еще оставлено тебе время. А не так, что все, как видишь, подвизаются, а ты, беспечный среди терний, мнишь себя мудрым.

О, в каком нуждаешься ты плаче! Ибо ныне ты взвешен, и не нашлось, что положить на весы, кроме маленького узелка. Не вышло бы, как говорят: «Хорошим был нам слугой, но впал в беспечность и лень», – ибо подобное тянется к подобному.

Если не склонится человек мысленно к смерти и не откажется от этой жизни, то не сумеет вынести никакие страдания и недуги, не сможет достичь совершенства и спастись. Тот из людей, кто избегает страданий, давая себе послабления и ища удовольствий, не получит пользы и не сможет спастись и достичь совершенства. Такой похож на человека, который одной рукой подбирает, а другой – роняет. Лишь претерпевший до конца спасен будет. Сможет обменять нынешнюю кратковременную жизнь на грядущую бесконечную. Этой пренебречь, а будущую получить, поскольку земная жизнь мешает жизни вечной. Кто пренебрежет этой жизнью, без труда вынесет любое искушение, тяготы и нужду, страдания и болезни. Потому что склонившийся к смерти выше всяких страданий и несчастий и удостаивается полной благодати. Вот граница и условие, и мера настоящего спасительного страдания: пока находимся в нынешней жизни необходимо постоянно страдать и терпеть. Даже в день разлучения души с телом следует трудиться и совершать обычное служение свое и правило, либо стоя, либо сидя, либо лежа.

О человек, держи это в уме, пока не умрешь в страданиях. Стань мужественно, как храбрый великан, ибо не увенчивают никого без победы над врагом. Не сходи с креста во все дни жизни своей, ибо один раз умираем. Бедствуй постоянно. Терпи все страдания и неудобства, ибо непременно примет это Бог как мученичество. Немедля войдешь в Царство Небесное и получишь венец жизни во Христе Иисусе Господе нашем, Ему же слава всегда была, со Отцем и со Святым Духом и ныне и присно и во веки веков.

Глава 14

Поучение о том, что желающему спастись, страданий избежать невозможно

Многие из православных христиан и иноков на словах и в мыслях хотят спастись и царствовать со Христом, а совершать добрые дела и заповеди Христовы соблюдать отказываются. Ни чистых молитв, ни трезвого и бодрого бдения, ни установленных постов, ни искреннего послушания, ни любви нелицемерной, ни духовного делания, ни смирения, ни отказа от заботы о плоти не хотят на себя принять. Ни терпения проявить, ни других добродетелей. И не беспокоятся о спасении своем. Поскольку не знают священных книг и не слышали об истинном учении. А некоторые и читают священные книги, но не слушают и не понимают. Другие же совсем не знают глубины книжной. Думают спастись и оправдаться перед Богом только крещением, тем что слывут и называются христианами. А телу своему всячески угождают различными удовольствиями и вожделениями. Мы, говорят, не иноки, с нас Бог меньше спросит, мы люди простые. А особенно женщины, на соблазн миру, украшаются и натираются румянами, ублажают и нежат телеса свои безмерно, полагаясь на свое христианство, и поэтому не заботятся о спасении своем. Я же говорю вам, что и мирским людям следует совершать все иноческие дела. Поскольку каждый православный христианин называется понуждающим себя ради Царства Небесного. Потому что отрекается при святом крещении от всех дел сатаны, неугодных Богу, и обещает соблюдать заповеди Господни и являть жизнь, подобную жизни Христа. И раны Христовы носить на теле своем. И с той поры имя его вписывается в Книгу Жизни, как жителя Царства Небесного. И, если исполнит обещание свое, удостоится бесконечной, невыразимой и неизреченной радости Царства Небесного. Если же нарушит обещание свое, то будет мучим сильнее не ведающих Бога, потому что, познав Бога и приняв святое крещение, не соблюдал заповеди Господни, апостольские и отеческие предания.