Анализ языка тела

Исследования в этой сфере⁶² в поисках ключа к личности через невербальную коммуникацию неоднократно констатировали неоднозначность интерпретации языка тела и взаимосвязи между формами выражения и значением.

Эти проблемы подвигли к различению в коммуникативном поведении 1) интерактивно релевантного поведения и 2) информативного поведения (которое опосредует ключ толкования для

⁶² M. Zuckerman.M.S. Lipets.J.A. Hall.R. Rosenthal, «Encoding and decoding nonverbal cues of emotion», Journal of Personality and Social Psychology, 1975, N32, 1068-1076.

H.G. Wallbott, «Nohverbale Kommunikation», in R. Asanger & G. Wenninger, Handworterbuch der Psychologie (Weinheim: Beltz, 1988): 488-493.

воспринимающей личности, но может быть фальсифицировано). Было предложено различать невербальную коммуникацию в собственном смысле и невербальное поведение. Важное отличие в «кодировании» невербального поведения в противовес вербальному заключается в том, что вербальное поведение всегда ориентировано вовне, дискретно и инвариантно, а в случае выразительного поведения можно исходить из ориентированного вовнутрь, непрерывного и вероятного кодирования. Особенно важен момент вероятного кодирования: существует лишь вероятность соотнесения знака и значения. Т. е. сигналы языка тела неоднозначны и варьируются в зависимости от контекста.

Предыстория исследований невербальной коммуникации связана с этологией и этнологией, клиническими наблюдениями, психологией экспрессии, исследованиями семиотической коммуникации.

Современные исследования и лабораторные эксперименты с невербальной коммуникацией подтвердили следующие положения: ⁶³

1) невербальное поведение играет центральную роль в сфере выражения эмоций; удалось доказать универсалии мимического выражения и дифференцировать мимические образцы реакций;

2) невербальное поведение — важнейший индикатор межличностных установок; ориентирование тела и его положения отражают относительно однозначные индикаторы отношений статуса и симпатий между интерагентами;

3) утверждается, что могут быть обнаружены связи между качествами личности и ее экспрессивным поведением;

4) невербальное поведение играет решающую роль в управлении разговором и интеракцией.

Гендерные измерения языка тела.

Половая идентичность, воспринимаемая как естественно данная и закрепленная, прочитывается по знакам тела (одежде, прическе, проксемике (пространственном положении) и т. д.), которые интерпретируются в рамках общего культурно заданного образно-

⁶³ H. G. Wallbot, «Analyse der Korpersprache», in U. Flick, ed., et al., Handbuch Qualitative Sozialforschung (Weinheim: Beltz Psychologie Verlags Union, 1995): 232-236, S. 235.

го восприятия. Важно здесь то, что процедуры восприятия, приписывания значений и различения во взгляде на социальный пол совпадают. Как пишет Б. Тернер, «тело — наиболее универсальная, естественная, кроме того, осознаваемая человеком метафора, неисчерпаемый источник аллегорий порядка и неупорядоченности».⁶⁴ Но идея границ тела как метафора социальной системы закамуфлирована восприятием тела в первую очередь именно в его половой определенности. Концепция «doing gender» как бы разоблачает естественность такого восприятия, поскольку с ее помощью реконструируются на основе анализа микропрактик пола процессы инкорпорирования, «записей» социальных значений на теле индивидов, а также телесные репрезентации в социальной жизни. Речь о теле в нарративном интервью идет в различных форматах коммуникации и выходит далеко за рамки интенционально управляемых интересов изображения (событий) и их толкования рассказчиком. В процессе рассказа «ядром» истории или событийной фигурой, которая находится в центре внимания рассказчика и, соответственно, слушателя, косвенно всегда обозначается какой-то фон или пространство, которые содержат указания на рамки или сцену действия, на телесно-пространственное оформление и телесно-аффективные компоненты действия участвующих субъектов. Они не являются бессознательными, так как могут быть в любой момент вынесены в качестве когнитивной фигуры на авансцену. И все же, пока они остаются в «тени» и лишь условно подлежат рефлексивному управлению, знаки телесности и эмоциональности сообщают больше, чем сам рассказчик/ца в момент рассказа держит в фокусе внимания. В таком особом роде нарративного вовлечения прошлого в настоящее⁶⁵ (его осовременивание) лежит методический ключ к реконструкции эмоциональных и телесных аспектов биографического действия и переживания.

Другой корпус информации благодаря нарративному интервью касается речи «с и через тело», ⁶⁶ В интеракции face-to-face (лицом к лицу) в процессе интервью сказанное оборачивается не только материальным продуктом — текстом, транскрипцией диктофонной записи, но и содержит элементы социально-

⁶⁴ Тернер Б. Современные направления развития теории тела \\ THESIS
«Женщина, мужчина, семья». Вып. 6. 1994: 137-167, С. 154.

⁶⁵ P. Allheit, «Reading Body Stories», in P. Alheit, ed., u.a., Biographie und Leib
(Giessen: Psychosozial Verlag, 1999): 223-246.

236

го действия (речь со всеми ее паралингвистическими, невербальными и социо-коммуникативными аспектами). Говорящее тело или телесный язык отражают в ситуации интервью и определенные социо-структурные аспекты, встроенные в порядок (иногда и иерархию) интеракции в качестве сопутствующего до-рефлексивного элемента, как, например, правила биполярной конструкции полов, хабитус или вкус. Относительно последнего П. Бур-дье отмечал: «Вкус, или ставшая прирожденной культура класса, т. е. культура инкорпорированная, способствует формированию телесных характеристик класса. Этот инкорпорированный принцип классификации управляет всеми формами инкорпорирования, выбирает и модифицирует все, что тело любит, не любит и физиологически или психологически ассимилирует. Отсюда вытекает, что тело следует безоговорочно признать материализацией классового вкуса».⁶⁷ Как видим, анализ форм репрезентации тела в социальном пространстве может обогатить стратификационные теории в социологии. Что касается «следов» телесности в нарративном тексте, ⁶⁸ их заметность зависит от выбранного формата коммуникации, причем в сценическом рассказе тело еще «живее», чем в описании (например, особенностей тела) или теоретической аргументации (например, значимость идеала стройности для собственной биографии).

Язык тела может быть представлен как сумма двух гендер-лектов (по аналогии с диалектами), мужского и женского. Здесь участвует концепт аттрактивности в поляризации гендерлектов, ⁶⁹ индентифицируемых либо с автономией, самосознанием и властью (подчеркнутая мужественность), либо подчинением, самовниманием (подчеркнутая женственность).

Кодирование женского и мужского тела осуществляется по одежде, прическе, дисциплине тела, мимике, жестикуляции, голо-

⁶⁶ В. Dausien, «Geschlechtskonstruktionen und Korpergeschichten. Uberlegungen
zur Rekonstruktion leiblicher Aspekte des «doing gender» in biographischen
Erzaehlungen», in P.Alheit, ed., u.a., Biographie und Leib (Giessen: Psychosozial
Verlag, 1999): 177-200.

⁶⁷ P. Bourdieu, Distinction: A Social Critique of the Judgement of Taste (London:
Routledge & Kegan Paul, 1984), p. 190.

⁶⁸ W. Fischer-Rosenthal, «Biographie und Leiblichkeit. Zur biographischen Arbeit
und Artikulation des Korpers», in P. Alheit, ed., u.a., Biographie und Leib
(Giessen: Psychosozial Verlag, 1999): 15-43.

су, социально-проксемическому поведению.⁷⁰ Ритуалы доминирования и подчинения, прочитываемые по гендерлектам, отражают топологию власти в пространственном измерении. Право на физический контакт, ритуализация и иерархия прав на прикосновение отражают не только социальную стратификацию, они строятся в зависимости от гендерной практики социализации и системы полового диморфизма в целом.

Заключение: значение качественных методов для феминистской социологии

Итак, феминистских методов в узком смысле слова нет. Есть, скорее, феминистски обоснованный выбор адекватных предмету исследования методов. Предпочтение качественных методов сбора данных и их анализа в феминистском социальном исследовании может быть объяснено и легитимировано не «особенными» женскими структурами коммуникации и способностями, а состоянием феминистской теории и ее запросами эмпирии.

Востребованность качественных методов в ранней феминистской методологии была оправдана целями генерирования гипотез и формирования теорий относительно структур неравенства в гендерных отношениях, когда речь шла об открытии новых сфер социальной действительности и поиске осмысленных объяснений вне патриархатной парадигмы. Сегодня качественные методы применяются в феминистской социологии тогда, когда актуализируется проблематика не общего, но различия — изучение различий между женщинами, подробное исследование конкретных жизненных практик, жизненных миров и перспектив представительниц различных социальных и этнических групп.

⁶⁹ R. L. Birdwhistell, Kinesics and context (Philadelphia: University of
Pennsylvania Publications, 1970).

⁷⁰ Achs G. Muelen, Wie Katz und Hund. Die Korpersprache der Geschlechter
(Munchen: Frauenoffensive, 1993).

Гендерная проблематика в экономической теории

Елена Мезенцева

В большинстве развитых стран Запада 60-е годы XX века ознаменовались началом массового выхода женщин на рынок труда. Это обстоятельство поколебало незыблемость традиционных представлений о социальных ролях мужчин и женщин, вынесло гендерную экономическую проблематику на повестку дня женского движения, и, в конечном счете, оказало определенное влияние на формирование моделей государства всеобщего благосостояния.

Какие же гендерные проблемы привлекли внимание аналитиков и политических лидеров в тот период?

Во-первых, выявилась очевидная гендерная асимметрия на рынке труда, выражающаяся в профессиональной сегрегации по признаку пола;

Во-вторых, была обнаружена устойчивая корреляция между долей женщин, занятых в той или иной профессиональной группе, и уровнем средней оплаты труда, то есть выявилась проблема более низкой оценки женского труда в целом;

В-третьих, возник новый «формат» совмещения женщинами профессиональных и семейных обязанностей: из частной трудности незначительной части женщин это постепенно превратилось в проблему большинства женщин, причем на протяжении длительных лет;

В-четвертых, выявилось наличие дискриминации в занятости по признаку пола (как в открытой, так и в косвенной форме);

Наконец, в-пятых, было показано, что выход на рынок труда и экономическая независимость являются факторами, способствующими росту числа разводов.

Перечисленные проблемы положения женщин в экономике (а приведенный нами список, конечно же, далеко не полон) были поставлены в политическую повестку дня в 60-70-е годы, на

пике второй волны женского движения. Одновременно 60-70-е годы можно считать наиболее плодотворным периодом в плане теоретического осмысления гендерной экономической проблематики. Именно в эти годы были предложены принципиально новые теоретические подходы к анализу домохозяйства, гендерного разделения труда, дискриминации в оплате труда и пр., которые позволили вписать гендерную проблематику в основное течение (или «mainstream») современной экономической теории (именно так обычно обозначают неоклассическое направление в экономической науке). Исследования экономистов-неоклассиков дали мощный импульс развитию феминистской критики методологических основ экономической теории и способствовали оживлению дискуссии по поводу положения мужчин и женщин в экономике.

В те же годы гендерная экономическая проблематика нашла широкое отражение и в работах экономистов марксистского направления, пытавшихся искать ответ на вопрос о причинах угнетения женщин в рамках капиталистической системы.

Несколько позже — уже в 80-90-е годы гендерная проблематика начала постепенно осваиваться и представителями институциональной экономики, которые отталкивались в своих исследованиях от базовых разработок неоклассиков.

В итоге на сегодняшний день гендерная проблематика рассматривается экономической наукой с различных методологических позиций, а выводы зачастую носят противоречащий друг другу характер.

Неоклассическое направление уделяет основное внимание процессам, происходящим внутри домохозяйства (гендерное разделение труда внутри семьи, брачное и репродуктивное поведение), исследованию положения женщин на рынке труда (анализ причин и механизмов дискриминации и профессиональной сегрегации по признаку пола).

Марксистское направление исследует гендерную проблематику с точки зрения источников и механизмов гендерного неравенства, причин и форм эксплуатации женщин внутри семьи и вне ее.

Наиболее молодое из названных направлений — новая институциональная экономика — делает основной акцент на изучении брачных отношений (понимаемых как контрактные), анализе внутренней структуры семьи (например, участие супругов в совместном производстве «семейных благ»), роли государства в регулировании гендерных отношений и пр.

240

На стыке этих различных подходов и формируется в настоящее время такое научное направление как «гендерная экономика» («economics of gender», «gender economics»). Предмет ее изучения в самом общем виде можно определить как исследование источников, масштабов и механизмов проявления экономических различий между мужчинами и женщинами. Дж. Джакоб-сен, автор одного из наиболее полных учебников по гендерной экономике, конкретизирует это определение следующим образом: «предметная область гендерной экономики охватывает 3 типа экономических проблем:

теоретические модели, которые включают мужчин и женщин;

эмпирические исследования, направленные на исследование общности и различий в положении мужчин и женщин;

анализ экономической политики, которая различным образом затрагивает каждый из полов».¹