Партийность, ангажированность и «частичная идентификация» как методологические стратегии: проблемы и противоречия

Методология социального исследования Марии Миез характеризуется такими центральными понятиями как «собственная ангажированность», «партийность» и «частичная идентификация». По ее мнению, исследовательницы, которые как женщины сами испытали дискриминацию в какой-либо форме, обладают «double consciousness» — двойным сознанием, приступая к изучению ситуации женщин: они являются одновременно исследовательницами и пострадавшими. Тем самым, по ее мнению, «методический постулат свободы от ценностей, так называемой объективности, вертикального, асимметричного и нереципрокно-го (не взаимного) отношения между субъектом и объектом исследования, т. е. основополагающего методического постулата позитивистской науки... ведет к шизоидной ситуации, когда применяется ангажированными женщинами в высшей школе».⁵

Вместо этого Миез требует рассматривать «идентификацию с собственной дискриминируемой группой не как тормозящий фактор, а как методологическую возможность анализировать ситуацию дискриминации шире — то есть лучше понимать и сторону дискриминируемой» и «осознанно вводить в исследовательский процесс собственную субъективную вовлеченность».⁸ Другими словами, Миез замещает постулат свободы от ценностей осознанной партийностью. Эта партийность должна быть достигнута путем так называемой «частичной идентификации» с «объектами» исследования: как исследовательница, так и «обследуемая» понимаются порожденными определенным социальным контекстом, причем, по мнению Миез, частичная идентификация исследовательницы не должна предусматривать различий между ними. «Понятие частичной идентификации преж-

⁵ M. Mies, «Methodische Postulate zur Frauenforschung», in Sozialwis-
senschaftliche Forschung und Praxis fur Frauen e.V. (Hg). Beitraege zur
feministischen Theorie und Praxis Bd. 11. (Koln, 1984): 7-25, S. 10.

⁶ Ibid., S. 10.

де всего означает, что мы исходим из собственного противоречивого состояния бытия и сознания. Это означает, что не только «другие» женщины, но и я сама имею проблемы. Далее это означает, что я больше не хочу вытеснять эти противоречия. И это позволяет познавать как связывающее нас, меня и «других» женщин, так и разделяющее нас. Итак, частичная идентификация, которая исходит из double consciousness, означает, что мы осознаем себя как-исследовательниц объективных структур, внутри которых мы живем и работаем».⁷

Эти тезисы вызвали противоречивую дискуссию в феминистской методологии. Так, Бляйх, Янц и Лейдесдорф наиболее радикально критиковали выдвинутые Миез требования социального женского исследования. Хотя они и соглашались с тем, что наука не свободна от ценностей, но в политизации исследования они видели угрозу «сталинизации» женских исследований. «Хотя исследовательница и может находится на службе движения, но результат для соответствующего движения может быть разочаровывающим».⁸ По мнению Бляйх и других, наука, целью которой должно быть познание, должна по отношению к политике, целью которой является действие, оставаться автономной. В научном исследовании требуются объективность и контролируемость. Собственная ангажированность и идентификация как основа женского исследования рассматривается как мотивирующий исходный момент, который обосновывает, почему преимущественно исследовательницы занимаются изучением женщин. На самом деле это, по их мнению, не прерогатива женского пола.

Другое интересное замечание к постулатам М. Миез сделала Хайде Геттнер-Абендрот. Она в принципе согласна с тем, что женские исследования своим исходным моментом имеют субъективную ангажированность или вовлеченность исследовательниц. Несмотря на все различия, существующие в жизни женщин, остается «зримым общий фактор в жизни исследовательницы и женщины, которую она опрашивает». «Из рефлек-

⁷ Ibid., s. 56.

⁸ A. Bleich, U. Jansz, S. Leydesdorf, «Lob der Vernunft», in Sozialwissenschaftliche
Forschung and Praxis fur Frauene.V. (Hg). Beitrage zur feministischen Theorie
und Praxis Bd. 11. (Koln, 1984): 26-34, S. 27.

202

сии об интерсубъективной биографии возникает осознанная партийная позиция по отношению к ситуации женщины как собственной ситуации».⁹ Подобная партийность для Геттнер-Абендрот означает, что женское исследование становится инструментом самопомощи для женщин. В то же время она подчеркивает социальные различия в ангажированности или вовлеченности, поскольку женщины различных социальных слоев не обязательно в равной степени затронуты дискриминацией. Эти различия, по мнению Геттнер-Абендрот, ведут к формированию разнообразных и дифференцированных феминистских социальных теорий. Однако в рамках собственно научной работы, формулировки и методически-систематического исследования проблем ангажированность, по ее мнению, более не востребована.

Сходна и позиция Кристины Вослер де Панафье, для которой собственная вовлеченность — также исходный момент женского исследования, означающая прежде всего способность вообще войти в положение женщин. В то же время, по ее мнению, существует методологическая опасность свести ангажированность к собственному опыту и игнорировать противоречие между женщинами. Другими словами, собственная «задетость* темой дискриминации — необходимое, но не достаточное основание для женского исследования, считает де Панафье: требуется изучение «социально-политических опосредовании в их изменчивости». «Ангажированность не является реальностью per se и соответственно автоматически истиной».¹⁰

Понимая ангажированность как отношение личного рода к объектам исследования, Суламифь Рейнхарц видит в ней залог «валидизации исследовательницы как феминистки и человека».¹¹ «Отношение» символизирует для нее сестринство, способность к интервьюированию и этическую позицию. Однако, по ее мнению, сильная концентрация на поддержании отношений может вес-

⁹ H. Goettner-Abendroth, «Zur Methodologie von Frauenforschung am Beispiel
Biograpie», in Sozialwissenschaftliche Forschung und Praxis fur Frauen e.V.
(Hg). Beitrage zur feministischen Theorie und Praxis Bd. 11. (Koln, 1984):
35-39, S. 36.

¹⁰ С. Wosler de Panafieu, «Wie «weiblich» kann Wissenschaft sein?», in Psychologie
heute, N 7, 1981: 30-34, S. 32.

¹¹ Sh. Reinharz with L. Davidman, Feminist Methods in Social Research (New
York, 1992), p. 265.

ти к романтизации или стереотипизации исследуемых женщин, которые иногда не заинтересованы впускать исследовательницу в свою жизнь. Там, где эти отношения возникают, они зачастую объясняются либо общностью социального происхождения и взглядов, либо изолированностью и одиночеством исследовательницы.¹²

Совершенно иначе к теме ангажированности подходит Тюр-мер-Рор. Ее критика обращается против «смешивания моральной и методической сторон». С ее точки зрения, нужно, с одной стороны, «различать общность/ангажированность/партийность как политическую категорию, и, с другой — переживание единения, связанности, близости и симпатии».¹³ При практическом применении постулата об ангажированности Тюрмер-Рор видит опасность предъявления сверхтребований обследуемым и исследовательницам. Очень часто, по ее мнению, дискриминируемые женщины не ощущают свою ситуацию как унижающую их, поскольку по возможности используют все силы для приспособления к status quo. Кроме того, «ангажированность не является длительным состоянием. Кто превращает ее в основной мотив исследования, часто сталкивается с потерей ангажированного интереса».¹⁴ Возможны и другие последствия — нивелирование иерархий, идентификация с потерпевшей вплоть до утраты собственной идентификации. Исследовательница рискует растерять собственные исследовательские вопросы и оценки, подчиняя себя другой реальности, осознавая, но уже не оценивая ее. Неуклонно ища общесвязывающее, исследовательница обрекает себя на очень селективное внимание и — тем самым — вовсе не обязательно на реалистичное восприятие другой реальности. «С такими предпосылками исследовательницей расставляются произвольные акценты, которые в первую очередь характеризуют не ситуацию другой женщины, а ее собственную». Поэтому осторожная позиция Тюрмер-Рор выражена следующим образом: «Это ведь освобождение, если мы можем сказать: с определенными женщи-

¹² Ibid., p. 266.

¹³ С. Turmer-Rohr, «Der Chor der Opfer ist verstummt», in Sozialwissenschaftliche
Forschung und Praxis fur Frauen e.V. (Hg). Beitrage zur feministischen Theorie
und Praxis Bd. 11. (Koln, 1984): 71-84, S. 76.

¹⁴ Ibid., S. 75.

204

нами я не хочу иметь и искать ничего общего».¹⁵ Общность женщин, по ее мнению, состоит «только в нашем дискриминируемом прошлом и настоящем как женщин, а также в неизменном, нас задевающем опыте восприятия нас со стороны мужчин... Но эта редукция не затеяна самими женщинами, а навязана им извне».¹⁶ Таким образом, Тюрмер-Рор аргументирует против общего определения женщин как жертв и против жертвенной идентификации, вместо этого признавая факт со-участия, влекущий за собой решения, различение и разрыв.

2) «Взгляд снизу»

Другой методологический постулат Марии Миез, «взгляд снизу», отвечает и логически связан с последовательным применением партийной позиции, поскольку «ангажированные социальные исследовательницы не могут иметь объективного интереса «сверху», потому что они в противном случае должны были бы одобрить собственное подчиненное положение как женщин».¹⁷ Этот постулат имеет для Миез как научное, так и этико-политическое значение. Например, трудность сбора и замера данных среди дискриминированных лиц, не доверяющих целям исследования, может быть значительно снижена в исследовании, открыто демонстрирующем свою партийную позицию; то есть «взгляд снизу» ведет к валидным результатам исследования. В то же время целью партийно ориентированного исследования является не только получение отражающих реальность данных, поскольку «женское исследование осознанно поставлено на службу упразднения подчинения и эксплуатации» и только таким образом можно предостеречь от «методических инноваций, направленных на стабилизацию отношений господства и используемых в кризисном менеджменте».¹⁸ В целом для Миез эта позиция не означает поглощения исследовательницы женским движением, а «творческую переработку ею социальной проблематики и осознание собственной ангажированности в качестве исходного пункта исследования».¹⁹

¹⁵ Ibid., S. 82.

¹⁶ Ibid., S. 82.

¹⁷ M. Mies, Ibid., S. 12.

¹⁸ Ibid., S. 13.

¹⁹ Ibid., S. 15.

Тюрмер-Рор, в отличие от Миез, сомневается в том, что исследовательница может постоянно и безусловно иметь «взгляд снизу». Она осторожно выступает за возможно более близкое к реальности познание этой другой реальности, для чего востребованы профессиональные и научные способности. «Исследовательница и обследуемая» не должны становиться, по ее мнению, ни подругами, ни сестрами. «Феминистская наука, — считает Тюрмер-Рор, не может отвечать политическим целям, ее задача и возможности состоят в том, чтобы максимально тщательно, дифференцированно и систематично отражать ситуацию женщин — во всем их различии, анализировать и познавать общие закономерности патриархальной реальности с точки зрения женщин — при всем их различии».²⁰

Другая часть проблемы «исследования вне иерархий» — угроза эксплуатации доверия и интимности в социальном исследовании. Опыт этнографического обследования двух семей и конфликтов вокруг авторской версии событий и предания гласности частных фактов в исследовании Джудит Стэси показал, что, чем выше уровень интимности, кажущейся взаимности отношений исследовательницы и информантки, тем выше опасность эксплуатации этого доверия.²¹ Более того, Стэси в статье «Возможна ли феминистская этнография?» констатировала неразрешимость дилеммы объединения феминистских принципов и этнографических методов.²²

3) Исследование и акция: отношения женского движения и «башни из слоновой кости»

Из постулата «взгляд снизу» вытекает требование связи исследования с действиями в пользу женского движения, что, по мнению Миез, позитивно сказывается как на изменении в лучшую сторону самой практики, так и совершенствовании теории.

²⁰ С. Turmer-Rohr, «Der Chor der Opfer ist verstummt», in Sozialwissenschaftliche
Forschung und Praxis fur Frauen e. V. (Hg). Beitrage zur feministischen Theorie
und Praxis Bd. 11. (K61n, 1984): 71-84, S. 79.

²¹ J. Stacey, Brave New Families. Stories of Domestic Upheaval in Late Twentieth
Century America (New York, 1991), p. 201.

²² J. Stacey, «Ist eine feministische Ethnographie moglich?», in G. Rippl, ed.,
Unbeschreiblich weiblich. Texte zur feministischen Anthropologie (Frankfurt/
Main, 1993): 196-208.

206

Исходным пунктом в каждом отдельном случае должно быть стремление к изменению существующих отношений, в которых женщины «потонули как объекты».

В противоположность Миез, Бляйх и другие ратуют за относительную автономию женского исследования от женского движения. Их мотивация связана прежде всего с наблюдением, что хотя женские исследования вряд ли развивались бы вне связи с движением, тем не менее исследовательницы отличаются от активисток движения. Последние ответственны за формулирование исследовательских подходов, отвечающих интересам женского движения.²³ Кроме того, по мнению X. Просc, «социальные движения, в том числе и женские, борются за власть. А это вынуждает к конспирации и тактической смене взглядов. Движение, вовлеченное в этот процесс, не свободно».²⁴ Отсюда вытекает опасность влияния на исследование вне-научных сил.