Франция в Х1-ХШ вв.

Особенности оформления феодальных отношений. Францию часто называют страной классического феодализма, подчеркивая тем са­мым законченность и выраженность его форм. Это определение, однако, приложимо лишь к северной и центральной частям стра­ны, где синтез римских и варварских начал получил наиболее пол­ное воплощение. Там же сложились и наиболее благоприятные условия для развития земледелия, в первую очередь зернового хо­зяйства. Территорию в бассейне рек Сены и Луары, в районах Парижа и Орлеана отличали благоприятные географические ус­ловия — наличие плодородных земель, рек и сухопутных дорог, относительно высокая плотность населения. К концу XI в. слой феодалов численно вырос и распался на несколько групп. От круп­ных сеньоров, нередко восходящих к потомкам каролингской зна­ти, отделились многочисленные боковые ветви, образовавшие зна­чительную группу средних феодалов. Количественно преоблада­ли мелкие феодалы, выходцы из слуг и вассалов короля и светских магнатов. Другим важным источником пополнения низших слоев феодалов были выходцы из сельской общины, ставшие воинами-профессионалами.

Уже в XI в. слой феодалов полностью отделился от других сло­ев, некогда питавших его истоки, и превратился в замкнутую при­вилегированную группу, принадлежность к которой определялась рождением. Феодалы монополизировали к этому времени прак­тически всю собственность на землю, что отразила господствую­щая в обществе правовая норма «нет земли без сеньора». Аллоды общинников составляли исключение даже на юге, где их было больше, чем на севере. Под власть сеньоров попали общинные угодья, использование которых для зависимых крестьян теперь было связано с уплатой определенных повинностей. Оформились баналитетные права сеньоров: монополия на печь, виноградный пресс и мельницу, которые раньше были коллективной собствен­ностью общины.

Важным показателем завершенности процесса оформления феодального слоя являлась сложившаяся в его среде последовательная иерархия — от низших групп «однощитных» рыцарей, не имев­ших вассалов, через 3—4 промежуточные ступени более состоятельных феодалов — к властителям значительных территорий: герцогам Нормандии, Бретани, Бургундии, Аквитании, графам Шампани. Иерархию французских феодалов отличала правовая норма: «Вассал моего вассала не мой вассал». Она охраняла при­вилегии магнатов от посягательств центральной власти, обеспечивая вместе с тем внутреннюю сплоченность этого слоя.

Реализовав монополию на землю, феодалы во Франции приоб­рели значительную политическую власть. Благодаря широко развитой практике субинфеодации, т.е. передачи сеньорами части своей земли вассалам, политические прерогативы распределились в среде феодалов преимущественно в зависимости от размеров и статуса их земельных владений. Главной политической прерогативой являлось право судопроизводства, судебные штрафы от которого служили важным дополнительным источником сеньориальных доходов. Крупные феодалы могли обладать правом выс­шей юстиции. В целом процесс оформления господствующего слоя во Франции прошел быстрее, чем во многих других странах За­падной Европы, и отличался большей законченностью.

Формирование феодально зависимого крестьянства происходило медленнее, но также завершилось в XI в. Основной категорией крестьян в XI в. являлись сервы, находившиеся в поземельной и в личной зависимости. Для многих групп крестьянства, однако, отсутствовало обязательное прикрепление к земле.

Изменения в аграрном строе в XI—XIII в. Внутренняя колониза­ция и положение крестьянства. Социально-экономическое развитие Франции в это время отличали заметные сдвиги и прогресс в развитии производительных сил, следствием которых явилось повышение продуктивности сельского хозяйства (см. гл. 19). Усовершенствованные за счет железных деталей орудия труда, многократная (до 4 раз) вспашка земли, использование лошадей на сельскохозяйственных работах существенно улучшили обработку почвы и ускорили темпы производства. Этому же способствовало и распространение на севере страны трехполья. В южных областях в силу особенностей климата и почв долго сохранялись двухполье и легкий плуг. Там наряду с зерновыми культурами боль­шие площади занимали виноградники, технические культуры и плодовые деревья.

Происходили массовые расчистки под пашню залежных земель и лесов, достигшие апогея во второй половине XII в. В результате реже стал голод из-за неурожая, засухи или наводнений. Заинте­ресованные в расширении пригодных для земледелия площадей феодалы и церковь нередко выступали организаторами расчис­ток. Однако подъем нови был делом главным образом самих кре­стьянских общин, которые и придавали ему подлинно массовый характер. Внутренняя колонизация, в ходе которой осваивались новые территории, возникали новые поселения, во Франции окон­чилась раньше, чем в других странах Западной Европы. Крестья­не-пришельцы (госпиты) имели более льготные по сравнению с сервами условия пользования землей. Они не несли барщины, уплачивая натуральный оброк и небольшую сумму денег, были лично свободны, оставаясь только в поземельной и судебной за­висимости от феодалов.

Расширение посевных площадей и значительный рост урожай­ности позволили крестьянину производить в собственном хозяй­стве не только необходимый, но и прибавочный продукт. Произ­водительность труда росла преимущественно в крестьянском хо­зяйстве, так как на своем участке крестьянин трудился гораздо усерднее, чем на барщине. Поэтому сеньорам стало выгоднее реа­лизовать феодальную ренту не в форме принудительных барщин­ных отработок, а в виде части урожая, собранного крестьянами в их хозяйстве. В XII—XIII вв. началась постепенная ликвидация барской запашки и раздача крестьянам в наследственное держа­ние земель, входивших до того в домен. Это привело к замене барщинных повинностей продуктовой рентой. Процесс сокраще­ния и даже ликвидации барской запашки получил наиболее вы­раженные формы именно во Франции и особенно в хозяйствах светских феодалов. В церковных землях эти перемены происхо­дили медленнее и в меньших масштабах.

Города в XI—XIII вв. Прогресс производительных сил и связан­ное с ним отделение ремесла от сельского хозяйства способство­вали развитию городов как экономических центров ремесла и тор­говли. Во Франции начиная уже с X в. расцветают старые город­ские поселения, основанные еще римлянами и пришедшие в упадок в V—IX вв. (Бордо, Тулуза, Лион, Марсель, Ним, Пуатье, Париж, Руан и др.). Появляются и новые городские поселения. К XIII в. в стране было множество крупных, средних и мелких го­родов, общее число которых в ходе последующего развития вплоть до XX в. увеличилось незначительно.

Особенностью развития Южной Франции в Х1-ХП вв. был имен­но ранний расцвет ее городов. Этому способствовали их торговые связи со Средиземноморским регионом, а также участие в крестовых походах.

Активная внешняя торговля благоприятно отразилась и на состоянии ремесла, особенно суконного. Ним и Монпелье, например, славились производством тонкого сукна, идущего на экс­порт. Широкие возможности сбыта товаров, ослаблявшие необходимость детальной регламентации ремесла, определили такую специфическую особенность социально-экономического развития южных городов, как почти полное отсутствие цехов до конца XIV в. В условиях так называемого «свободного ремесла» контроль не столько за объемом производства, сколько за качеством товаров осуществляли органы городского управления.

Южные города рано приобрели и политическую самостоятель­ность, чему способствовали не только их экономический подъем, но и традиции позднеантичного муниципального устройства.

В процессе освобождения из-под власти сеньора южные города использовали в основном не средства вооруженной борьбы, а фи­нансовые сделки, выкуп. Это обстоятельство наряду с вовлечением части южного дворянства в торговлю смягчили противоречия между горожанами и дворянством и сделали возможным их политический союз на юге Франции.

В течение XII в. почти во всех южных городах была установлена коллективная форма власти консулат (правление консулов — выборных лиц от проживающего в городах дворянства и духовенства, а также от ремесленной верхушки). Управление принадлежало Большим советам, которые состояли из полноправных горо­жан, т.е. жителей, имевших собственность в городе и плативших налоги. Процесс этот шел без участия далекой от южных городов королевской власти. Обретя большую степень самостоятельности и ориентированные по преимуществу на внешнюю торговлю, юж­ные города не сыграли значительной роли в деле государственной централизации Франции. Напротив, их подъем питал сепаратистские тенденции в развитии южных провинций.

Иначе сложилась историческая судьба городов Севера. Эконо­мический подъем наиболее значительных из них — Арраса, Бовэ, Санлиса, Амьена, Нуайона, Дана и Реймса — наметился лишь к XII в. и был связан с развитием в Северо-Восточной Франции главным образом производства суконных и льняных тканей. Ос­новным средством достижения политических и экономических прав городов на Севере явились восстания, часто неоднократные, приобретавшие особенно ожесточенные формы в тех случаях, ко­гда борьба шла против духовных сеньоров. В ходе восстаний в этих городах против горожан выступала организованная сила церк­ви, которая использовала, в частности, такое распространенное и испытанное средство, как интердикт (запрет богослужения).

Обычно горожане заключали тайный союз, члены которого бы­ли связаны присягой. Борьба сопровождалась изгнанием сеньора и его рыцарей из города или их убийством. В случае успеха фео­далы были вынуждены предоставлять городу большую или мень­шую самостоятельность, часто расценивая эту уступку как вре­менную меру.

Серию кровопролитных восстаний в городах Северной Фран­ции, развернувшихся с конца XI и в начале XII в. и получивших название коммунального движения, открыл город Камбре. После ряда попыток (967, 1024, 1077) он получил коммунальную хартию на самоуправление. Его примеру в XII в. последовали Сен-Кантен, Бовэ, Нуайон, Дан, Амьен, Суассон, Корби, Реймс и др. В ходе движения города добивались неодинаковых результатов. Не­которые из них получили права коммуны (см. гл. 8). Другие горо­да, как правило, игравшие менее значительную экономическую роль, добивались только некоторых привилегий экономического или политического характера: права личной свободы жителей, при­вилегий в области торговли или управления (города Лорисс, Бо-мон). Города, таким образом, вступали с сеньорами в договорные отношения, условия которых были зафиксированы в хартиях го­родских вольностей. Данные сеньорами, они утверждались королем.

Освобождение обычно шло в несколько этапов, и бывало так, что борьба с сеньорами осложнялась внутренними противоречия­ми в городе — между ремесленниками и патрициатом или проти­воречиями в ремесленной среде. Борьбу облегчала, как правило, принадлежность города нескольким сеньорам, как это случилось в Бовэ, где власть над городом делили епископ, капитул и шателэн, представлявший интересы короля.

Коммунальное движение положило начало политическому союзу городов с королевской властью. Города при этом искали помощи у короля в борьбе против сеньоров и часто находили ее, так как монархия желала ослабления власти крупных феодалов. В этом союзе города всегда находились на положении подчиненного и неполноправного партнера, который платил налоги, покупал хар­тии привилегий и их подтверждение новым королем, предостав­лял государству займы, которые оставались безвозвратными ссу­дами. Король же получал от городов военную, денежную и поли­тическую помощь в борьбе с внешним врагом и во внутренней политике, направленной на ослабление политического могущест­ва крупных феодалов.

На территории своего домена французские короли избегали да­вать городам права коммуны, уступая им лишь часть привилегий под контролем назначенного центральной властью чиновника, как это случилось с Парижем, Орлеаном и Буржем. Таким образом, результативность борьбы городов за самостоятельность определя­ем, не только их экономической или политической значимостью, но и принадлежностью города королю или иному сеньору. Поддержка королем городов носила не всегда последовательный ха­рактер, так как он руководствовался финансовыми или политическими расчетами.

Завоевание городами политической самостоятельности способ­ствовало быстрому росту их экономического могущества. Основу его составляло развитие ремесла, которое привело к возникнове­нию новых специальностей и цехов. В городах Северо-Восточной Франции существовало 25 специальностей только в сукноделии. В Амьене число ремесленных специальностей, организованных в цехи, равнялось 80, в Аббевиле — 64, в Сен-Кантене — 53. Во второй половине XIII в. по решению прево (должностное лицо короля) Парижа Этьена Буало записываются уставы 100 цехов («Книга ремесел Парижа»), в частности, 22 цехов только в области производства металлических изделий. К началу XIV в. число зарегистрированных цехов в Париже достигло 350.

В Северной Франции развивалась хозяйственная специализа­ция областей, послужившая здесь в отличие от Юга основой для формирования внутренних экономических связей. Торговля железной рудой, солью, скотом и сукном из Нормандии, полотном, сукном, высококачественным вином из Шампани и Бургундии, разнообразными ремесленными изделиями из Парижа с ориента­цией на внутренний рынок делала эти области экономически зависимыми друг от друга и таким образом связывала их. Проявле­нием торгово-экономических межгородских связей явилась организация в начале XIII в. в Париже «Ганзы речных купцов», объединившей руанских и парижских купцов, торговавших по Се­не. К ней присоединились купцы Бургундии с Верхней Соны и Йонны. Затем появилось товарищество купцов, торгующих по Луа­ре. Деятельность торговых объединений стимулировала рост про­изводства в городах по Сене, Уазе, Марне, Сомме, Верхней Соне и Средней Луаре. Эта особенность экономического развития северофранцузских городов позволила им сыграть решающую роль в централизации страны.

К XIII в. относится расцвет знаменитых шампанских ярмарок, которые проходили в городах, расположенных на Марне и Сене с их притоками (см. гл. 8). Присоединение Шампани в 1284 г. к королевскому домену закрепило ее экономические связи с Парижем. В XIII в. определилось место Парижа как крупнейшего экономи­ческого центра Северной Франции и политической столицы государства. Его население было весьма многочисленным: 70 тыс. жителей; в Руане проживало около 50 тыс. человек, но большин­ство других городов было среднего размера — до 5—6 тыс. жителей.

На фоне экономического подъема в городах начинается процесс имущественной дифференциации, который не в состоянии были предотвратить цеховые ограничения. Из среды горожан выделяется зажиточная купеческая и ремесленная верхушка, владевшая дви­жимой и недвижимой собственностью и захватившая в свои руки городское управление. Ей противостояла основная масса ремеслен­ников и торговцев, ущемленных в политических правах и лишен­ная доступа к городскому управлению. В Париже «Ганза речных купцов» захватила в свои руки городское управление, ее торговый дом стал административным центром столицы — его ратушей (hotei de ville). На печатях Ганзы был изображен корабль с горделивой надписью — «плывет и не тонет». Статуты Этьена Буало на этом этапе еще санкционировали свободное вступление в цех при усло­вии уплаты небольшого взноса. Не во всех цехах требовали изго­товления шедевра, в ряде случаев допускалось свободное ремес­ло, не всегда ограничивались количество учеников и объемы про­изводства. Однако сама запись статутов была вызвана волнениями основной массы ремесленников, требовавших от зажиточных мас­теров соблюдения цеховых постановлений. Состав плательщиков городских налогов (тальи) обнаруживает близость многих масте­ров к беднякам и неравенство между цехами, в частности выделе­ние богатых цехов — сукновалов, ювелиров и некоторых других.

В XIII в. по городам прокатилась волна выступлений ремеслен­ников против патрициата, осложненных внутрицеховыми и меж­цеховыми противоречиями. Так, например, в Бовэ «малый на­род» убивал богатых горожан, пытаясь добиться права участия в выборах органов городского управления для всех цехов. Эти вол­нения служили поводом для вмешательства королевской власти в дела городского управления и проведения с конца XIII в. полити­ки постепенной ликвидации коммунальных вольностей.

Влияние товарно-денежных отношений на французскую деревню. В XII и особенно XIII в. жизнь французской деревни развивалась под значительным воздействием экономически сильных городов. Это вызвало сравнительно быструю замену продуктовой ренты денежной. В условиях наметившейся ранее тенденции к сокра­щению домена основным поставщиком сельскохозяйственных то­варов на рынок стал французский крестьянин. Преимуществен­ная связь деревни с городским рынком через крестьянское хозяй­ство составила одну из важнейших особенностей французской экономики, которая определилась в этот период.

Следствием отмеченных изменений явился начавшийся в XII в. выкуп крестьян на волю. Бывший серв выкупал четыре основ­ные повинности, характеризующие личную зависимость во Фран­ции: побор с наследства (право «мертвой руки»), брачный побор, произвольную талью и поголовный побор. Земля при этом оставалась собственностью феодала, за пользование которой крестьянин платил денежную ренту — ценз, отчего крестьянин стал называться цензитарием, а его земельный участок — цензивой. В таком случае рента была фиксированной. Крестьянин мог распо­ряжаться своим держанием, закладывать или продавать его. При отчуждении участка сеньор получал дополнительную плату. Со­хранялась судебная зависимость крестьян от феодала, однако в качестве лично свободных людей (вилланов) крестьяне могли обращаться в королевский суд, апеллируя на решения сеньориаль­ного суда.

Выкуп мог быть индивидуальным или коллективным, его сумма определялась договором, оформленным в виде хартии. Иногда она была настолько обременительна, что крестьяне предпочитали не менять своего положения, и тогда «освобождение» могло быть при­нудительным.

Распространение продуктовой и денежной форм ренты, участие крестьян в торговле повышали самостоятельность крестьянского хозяйства и диктовали необходимость предоставления личной сво­боды, хотя и не были единственной причиной этого процесса, большую роль в его развитии сыграла борьба крестьян, которую в этот период отличает их стремление улучшить не только свое эко­номическое положение, но и социальный статус. В XII—XIII вв. в деревнях Франции идет борьба крестьян за расширение эконо­мических, административных и юридических прав сельской об­щины. Этот процесс шел параллельно коммунальному движению в городах и мог иметь своим результатом образование сельской коммуны, для которой были характерны статус личной свободы жителей, право выборного управления, самостоятельного сбора ренты в пользу сеньора, выбора прокуратора — доверенного лица в ее внешних контактах, право низшей юстиции по конфликтам, возникающим между ее членами. Права сельской общины закре­плялись письменной хартией. Все это укрепляло крестьянскую общность, обеспечивая ее противостояние феодалам, которые в условиях развития товарно-денежных отношений пытались уве­личить размеры денежной ренты.

Рост рентных платежей значительно затруднял крестьянам реа­лизацию продукции на рынке. Большая сумма выкупных платежей побуждала крестьян обращаться к ростовщикам и оборачивалась долговой кабалой для них. Особенно тяжелыми были условия вы­купа свободы у церковных феодалов. Заметным бременем на кре­стьянах лежала и церковная десятина («большая» — с урожая зер­на и «малая» — со скота, шерсти и продуктов животноводства). Наконец, именно с XIII в. определились посягательства государ­ства на доходы крестьянского хозяйства. Все это создавало на­пряженную обстановку в деревне, которая часто разряжалась от­крытыми выступлениями крестьян.

В 1251 г. во Фландрии и Северной Франции началось самое крупное в XIII в. восстание «пастушков», как называли себя кре­стьяне. Особенностью его явился ярко выраженный антицерков­ный характер. Громя монастыри и церкви, крестьяне двигались к Парижу и далее на юг к Туру и Орлеану. Восстание свидетельст­вовало о глубоком недовольстве в среде крестьянства.

Политическая раздробленность в XI—XII вв. Факторы процесса централизации. Во Франции, как и повсюду в Европе, процессу централизации предшествовал довольно длительный период ос­лабления королевской власти и политической раздробленности.

До XII в. положение французского короля было крайне затруднительным по нескольким причинам. Среди них следует назвать ограниченные материальные возможности правящей династии и компактную структуру земельных владений крупных феодалов, создающую благоприятные условия для их политической автоно­мии. Домен Капетингов представлял собой сравнительно неболь­шую полосу земли по Сене и Луаре, тянущуюся от Компьеня до Орлеана и окруженную со всех сторон феодальными княжества­ми — герцогствами Нормандия, Бургундия, Бретань и графством Шампань, во много раз превосходящими по своим размерам его территорию еще в XII в. Специфика вассальной системы во Фран­ции позволяла королю рассчитывать лишь на помощь непосред­ственных вассалов. Отсутствовал в обществе дополнительный со­циальный резерв в виде свободного крестьянства, который могла бы использовать монархия, подобно тому, как это было в Англии, Швеции или Кастилии. Королевская власть имела выборный ха­рактер. Своеобразие экономического и политического развития юга и севера страны, усиленное наличием двух народностей, усу­губляло политическую раздробленность. Тем не менее процесс го­сударственной централизации начал последовательно осуществ­ляться во Франции, в первую очередь в ее северной части.

Одним из решающих факторов этого явилось возникновение и развитие городов и товарно-денежных отношений, которое на­рушило хозяйственную замкнутость отдельных территорий. Это сделало возможным достижение экономического единства — необходимого условия политического объединения. Развитие городов вызвало также становление в обществе новой социальной силы — сословия горожан, заинтересованных в усилении королевской власти, с которой они связывали надежду на ликвидацию феодальной анархии и создание благоприятных условий для тор­говли (устранение таможенных границ, единство мер и весов, за­щита от иностранных купцов).

Возник политический союз городов и королевской власти. Он приобрел исключительное значение в ходе процесса централиза­ции во Франции из-за узкой социальной базы королевской вла­сти и политической силы крупных феодалов. Союз городов с ко­ролевской властью как осознанная монархией линия ее внутрен­ней политики оформился в результате освободительного движения городов, хотя не сразу и с отмеченными выше особенностями. Тем не менее Людовик IX (1226-1270) в своем поучении сыну завещал хранить союз с городами, сила которых, по его словам, должна была служить гарантией безопасности монархии.

Другим фактором, содействовавшим процессу централизации, были изменения в расстановке сил внутри слоя феодалов. Рост хозяйственной самостоятельности крестьян, улучшение их соци­ального статуса, возрастающий отпор крестьянства затрудняли реализацию по отношению к нему внеэкономического принужде­ния. Феодалы вынуждены были сплотиться вокруг королевской власти. К этому их толкала также надежда на извлечение допол­нительных доходов от службы в королевской армии и растущем государственном аппарате, от государственной эксплуатации кре­стьянства. В сильной королевской власти особенно нуждались мел­кие и средние феодалы, не располагавшие ни достаточными ма­териальными средствами, ни средствами внеэкономического при­нуждения. Противниками централизаторской политики оставались крупные феодалы, более всего дорожившие своей политической самостоятельностью, властью над населением и доходами с него. Королевская власть как представительница порядка в обществе поддерживала то одну, то другую группу феодалов, используя для собственного усиления внутрифеодальные противоречия.

Рост королевского домена. Процесс государственной централизации прошел, не без труда и отступлений, через несколько этапов. До конца XII в. французские короли решали проблему усиления собственной власти в пределах домена. На первых порах резуль­татами развития городов, подобно королю в его домене, восполь­зовались крупные феодалы — герцоги и графы. Поэтому центра­лизация разделилась на два этапа — централизация по провинци­ям и общегосударственное объединение. Этапы не всегда были четко разграничены по времени, что существенно осложняло ут­верждение центральной администрации над местными органами управления.

Начало XII в. явилось переломным моментом в укреплении ко­ролевской власти. Людовик VI (1108—1137) и его канцлер аббат Сугерий положили конец сопротивлению феодалов — сеньоров Монтлери, Пюизе и Томаса де Марль в королевском домене. Их замки были разрушены или заняты королевскими гарнизонами. Людовик VII (1137—1180) начал увеличивать королевский домен, присоединив города Бурж и Сане. Благодаря браку с Элеонорой Аквитанской он распространил свое влияние и на юг страны. За­тем, однако, последовал их развод и новое замужество наследни­цы богатой Аквитании с Генрихом Плантагенетом, графом Ан­жуйским, вассалом французского короля. В 1154 г. Генрих стал английским королем, и это событие существенно осложнило в будущем взаимоотношения Франции и Англии.

Значительное увеличение домена произошло в правление Фи­липпа II Августа (1180—1223). Ему принадлежит заслуга борьбы с самым крупным соперником французской монархии — англий­ским королем. При Генрихе II Плантагенете резко увеличились континентальные владения Англии, куда входили Анжу, Мэн, Турень, Нормандия, Пуату, а после женитьбы на бывшей коро­леве Франции Элеоноре — Аквитания (см. гл. 11). Его владения превышали домен французского короля. Филипп II, искусный политик и дипломат, используя нарушения английским королем вассальных обязательств, начал борьбу с ним. Наибольших ус­пехов Филипп II добился в борьбе с английским королем Иоан­ном II Безземельным. Объявив его владения во Франции кон­фискованными, он завоевал в 1202-1204 гг. Нормандию, которая считалась самой ценной жемчужиной английской короны. Война приобрела значение европейского конфликта, так как Иоанн привлек на свою сторону императора Оттона IV, графа Фландр­ского и некоторых других феодалов. Но в 1214 г. французы раз­громили англичан в битвах при Ларош-о-Муане близ Анжера и при Бувине (во Фландрии). Большую помощь королю оказали города домена и крестьянство. Не случайно от этого времени со­хранилось большое число коммунальных хартий, дарованных Фи­липпом И.

Альбигойские войны. Следующее значительное увеличение до­мена произошло за счет южных областей страны, которые до на­чала XIII в. жили почти обособленно от северной ее части. Задачу присоединения юга к домену облегчила сложившаяся там внут­ренняя обстановка.

Экономическое процветание южнофранцузских городов, их политическая самостоятельность способствовали обострению социальных противоречий в этом регионе. Они проявились в идео­логической борьбе, вызванной развитием еретических учений вальденсов и катаров в 40-е годы XII в. Центр активного распространения ереси на юге Франции — город Альби — дал ей назва­ние «альбигойской ереси», вскоре превратившейся в массовое народное движение с антифеодальной и антицерковной направленностью.

Приверженцы дуалистической идеи о добре и зле, катары счи­тали земной мир и католическую церковь созданием дьявола, от­рицая ряд догматов христианства, они были преисполнены жаж­дой духовного очищения. Они требовали ликвидации церковной Иерархии, церковного землевладения и десятины. Вальденсы ра­товали за возвращение евангелической простоты и равенства ран­нехристианских общин. Часть их выступала с проповедью бедности и отказа от богатств. «Никто не должен ничем владеть», — учил основатель ереси вальденсов Петр Вальдо из Лиона.

Основную массу альбигойцев составляли горожане и крестьян­ство. Однако к движению примкнули рыцари и знать. Даже граф Тулузский Раймонд склонялся к альбигойству. Причастность при­вилегированных слоев к ереси диктовалась желанием использовать земельные богатства церкви, а также политическими расчетами. Они сводились к стремлению сохранить политическую автономию юга, тогда как католическая церковь на этом этапе находилась в тесном политическом союзе с Капетингами. Была угроза распространения ереси в Северной Франции. Но, главное, движение давало удобный повод для вмешательства. В 1209 г. па­пе Иннокентию III удалось организовать крестовый поход про­тив альбигойцев с участием северофранцузских феодалов. Их во­енным предводителем являлся барон Симон де Монфор. В 1213 г. в битве при Мюрэ крестоносцы одержали решительную победу. После ожесточенного сопротивления были взяты города Безье и Каркассон. Однако Раймонду Тулузскому удалось удержать Тулузу, Ним, Бокер и Ажан. После гибели Симона де Монфора в борьбу вмешался французский король Людовик VIII. В итоге двух ус­пешных походов в 1224 и 1226 гг. он присоединил к домену граф­ство Тулузское и часть земель по Средиземноморскому побере­жью (1229). Последний оплот альбигойцев — крепость Монтсегюр была взята только после 10-месячной осады; оставшиеся в ней 200 еретиков были уничтожены (1244). Однако Аквитания осталась в руках Плантагенетов.

Война нанесла жестокий удар по экономическому могуществу южных городов, от которого они постепенно оправились, хотя и потеряв прежнюю независимость от королевской власти.

Государственное управление в XIII в. В середине и второй поло­вине XIII в. расширение королевского домена было подкреплено созданием общегосударственного аппарата управления. Его осно­ву составили центральные органы, выросшие из королевской фео­дальной курии: Королевский совет — верховный орган управле­ния; Парижский парламент (верховный суд) и финансовое ведом­ство — Палата счетов. Основной линией развития государственного аппарата была постепенная замена службы по вассальным обяза­тельствам службой, оплачиваемой государством, которую несли специально обученные чиновники — легисты, знатоки законов и часто выходцы из неблагородных сословий. Королевский совет как постоянный орган при короле состоял из приближенных к нему крупных феодалов, принцев крови, а также легистов. Во главе отдельных административных округов, на которые был разделен домен, стояли бывшие управляющие королевскими поместьями — прево. Округа соединялись в более крупные единицы — бальяжи (на севере) и сенешальства (на юге). Возглавлявшие их бальи и сенешали как чиновники короля соединяли в своих руках административную, судебную и военную власть. Король назначал их из числа крупных феодалов, стремясь обрести в них политиче­ских союзников.

Королевская власть постепенно утрачивала свою патримониаль­ную основу и превращалась во власть, представляющую «общее благо» и имеющую публично-правовой характер. Существенное значение при этом имела тенденция к замене выборной власти короля наследственной. Представители правящей династии Капетингов пытались реализовать наследственный принцип, коро­нуя наследника при живом отце. Государство не считается теперь личной собственностью короля, которая могла быть разделена ме­жду наследниками или подарена частным лицам. Утверждается принцип неотчуждаемости домена. Король перестает рассматри­ваться как частное лицо, когда он должен был, подобно любому другому феодалу, приносить клятву сеньору, во владениях кото­рого им приобреталась земля. Чтобы избежать унизительной про­цедуры принесения оммажа короли перекладывают ее на своих чиновников, а затем вообще отказываются от нее. Король стано­вится законодателем. Укореняются понятия о священной природе королевской власти и государственной измене.

Наиболее крупные и важные реформы внутреннего управления были проведены в царствование Людовика IX (1226-1270). На территории королевского домена были запрещены судебные по­единки (решения тяжб с помощью поединка спорящих сторон, широко применявшиеся в сеньориальном суде). Появилась возможность перенести дело в королевский суд. На решение любого суда — сеньориального или городского — могла быть подана апелляция в королевский суд. Парижский парламент становился верховной судебной инстанцией королевства. Наиболее важные де­ла, в первую очередь уголовные, были только в ведении королевского суда. Общественному порядку и ослаблению феодальных усобиц в государстве содействовал запрет Людовика IX вести частные войны на территории домена, а также установление правила, действующего на земле всего королевства и получившего название «40 дней короля». В течение этого срока сеньоры, оказавшиеся перед угрозой военного конфликта, могли апеллировать к королю.

В королевском домене была введена единая монетная система; королевская монета получила право хождения по всему государству наряду с местными монетами сеньоров. Право чеканки собственной монеты имели тогда около 40 сеньоров. Постепенно ко­ролевская монета стала вытеснять из обращения местную монету. Отличаясь высоким содержанием серебра или золота, она широ­ко использовалась как во внешней, так и во внутренней торговле. Это содействовало экономическому единству страны.

Людовик IX, снискавший себе имя «Святого», пытался реализовать идеал «христианнейшего государя», объявив целями своей инутренней и внешней политики мир и справедливость. Он выступил организатором VII и VIII крестовых походов против «неверных» и добился мира с соседями в Европе. Им были заключе­ны договор с королем Арагона, который содействовал спокойст­вию на юге Франции, и в 1259 г. — с королем Англии. Английский король Генрих III сохранил Гиень, за которую давал клятву вер­ности французскому королю. Неоднократно Людовик IX высту­пал в роли арбитра в спорных европейских делах.

Но о тщетности его усилий добиться «справедливости» внутри страны красноречиво свидетельствовали многочисленные городские волнения и случившееся в период его царствования восста­ние «пастушков». Вместе с тем проведенные им реформы имели прогрессивное значение для углубления процесса централизации. Последующее усиление налогового гнета, рост злоупотреблений со стороны центральной и местной властей и тяготы войн побу­дили современников этих явлений считать время Людовика IX «золотым веком» в истории страны.