ЧАСТЬ V. Основы специальных теорий перевода

в себе национальную историю, национальную куль­туру. По образному выражению Евгения Василье­вича Клюева, «у слов прекрасная память. Любое слово обросло уже бессчетным множеством смыс­лов — и его невозможно употребить так, чтобы реа­лизовался лишь один из них. А потому независимо от того, хочется мне подразумевать или нет, я все равно что-нибудь да подразумеваю»⁴⁷¹. И посколь­ку слово «обрастало» всеми этими значениями в рамках определенной культуры, оно невольно от­ражает ее специфику и «заставляет» нас подразу­мевать что-то такое, что понятно только людям, го­ворящим на том же языке. Язык закрепляет в себе исторически сложившиеся особенности народа в восприятии и отражении окружающего мира, в том числе и в образном его отражении. Это прояв­ляется в наличии устойчивых сравнений, языковых метафор, эпитетов, метонимических номинаций. К примеру, англичанам совершенно не поняты кон­нотации, закрепившиеся у нас за словом «свинья»: у англичан это животное не ассоциируется с грязью и дурными манерами. И когда герой романа Джеф­фри Арчера «First Among Equals», молодой аристок­рат, обращаясь к своей не менее аристократичной жене, говорит, что завидует ей, потому что она не полнеет, хотя ест «like a pig», он вовсе не хочет ее оскорбить, он просто хочет сказать, что ест она мно­го, не ограничивая себя. По-русски же фраза «ты ешь, как свинья», * будет означать, что человек ест по-свински, т.е. неаккуратно или с вызывающей от­вращение жадностью.

Иногда почти не преодолимая для переводчика национальная специфика оказывается закреплен­ной в самих языковых формах. Типичный пример тому — наличие в русском языке местоимений «ты» и «вы». Если для переводчиков на немецкий или французский язык здесь особых проблем не воз­никает, то перевод, скажем, пушкинского «Ты и

⁴" К л ю о в Е. В. Между двух стульев. М: Педагогика, 1989. С.114.