Глава 5. Гордость и предубеждение

А ты думал — я тоже такая,

Что можно забыть меня,

И что брошусь, моля и рыдая,

Под копыта гнедого коня.

Или стану просить у знахарок

В наговорной воде корешок

И пришлю тебе странный подарок -

Мой заветный душистый платок.

Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом

Окаянной души не коснусь,

Но клянусь тебе ангельским садом,

Чудотворной иконой клянусь,

И ночей наших пламенным чадом -

Я к тебе никогда не вернусь.

(А. Ахматова)

Наконец-то наступила пятница. Мне с трудом верилось, что эта учебная неделя подошла к концу. Она показалась мне слишком длинной и трудной, от утомленности кружилась голова. Я чувствовала себя выжатой, словно лимон, у меня не оставалось сил практически ни на что, хотелось лишь отдыха. Я твердо решила в эти выходные побездельничать. В субботу планировался поход в Хогсмид, а это было отличным местом, чтобы отвлечься и развеяться. Теплый бар, большая компания, несколько бокальчиков сливочного пива — что может быть лучше? И никаких уроков, никаких проблем, никаких разборок. Хотя, если учитывать последние события, то разборок в школе было немало. Новость о том, что некто напал на Эмили Смит, разнеслась по всему замку со скоростью света. Со всех углов только и слышались разговоры, что в школе появился маньяк, который блуждает по ночным коридорам, преследуя запоздалых учеников.

Миртл Рубенс теперь рассказывала всем, кто желал ее слушать, что если бы не она, то Эмили давно была бы мертва. Видите ли, хаффлпафка первой обнаружила обездвиженное тело подруги и вовремя успела сообщить об этом преподавателям. Но, насколько мне было известно, то ничего она никому не сообщала, просто ее рыдания, скорее всего, были слышны даже в Запретном Лесу. Впрочем, Миртл мало кто слушал, а если и слушал, то всерьез не воспринимал. В школе она всегда слыла незадачливой и глупой толстушкой, которая пыталась любым способом выделиться из толпы, но у нее получалось только опозорить себя и выставится полной идиоткой перед соучениками. Но это все уже были ее личные проблемы, меня это маггловское отродье мало интересовало. Моя голова была забита совсем другим.

С утра меня мучило какое-то странное чувство. Все время было ощущение, что я о чем-то забыла. Наверное, из-за этого я была рассеяна, как никогда прежде. На Зельеварении меня угораздило расплавить ни в чем неповинный котел, а на Заклинаниях я, практикуя Отталкивающие чары, попала профессору Флитвику подушкой прямо в голову. За это мне, конечно же, ничего не было, так как этот преподаватель был одним из самых терпеливых и добродушных в школе, все воспринимал с юмором и ко всем ученикам относился одинаково дружелюбно. Этого низенького и улыбчивого профессора, декана Равенкло, уважали практически все, в том числе и слизеринцы, невзирая на то, что в его роду явно присутствовали гоблины. А как еще можно было относиться к учителю, который никогда не давал ученикам завалить экзамен или контрольную работу, а его уроки были веселыми и несложными?

После Заклинаний была большая перемена, на которой я решила отправиться в библиотеку и поискать какую-нибудь книгу для легкого чтения. Но, спускаясь на третий этаж по мраморной лестнице, я впервые почувствовала, как мне здесь неуютно. Замок вдруг почему-то стал для меня чужим и слишком большим, его стены — холодными и неприступными, а обстановка — слишком скучной и серой.

Проходя мимо узкого высокого окна, я мельком посмотрела на свое отражение в стекле. Что это за девушка с бледным лицом и пустыми черными глазами, растрепанными волосами, тонкими, сухими губами и синяками под глазами? Было трудно поверить, что я смогла себя запустить до такой степени! Но ведь я не высыпалась, да и слишком много нервничала по пустякам.

За последнее время я так сильно изменилась, но не могла понять, почему. Мне было так пусто, холодно и одиноко. Куда делись мои прежние остроумные шутки, твердый характер и резкое поведение? Неужели теперь так будет всегда — я останусь тихой и грустной, молчаливой и задумчивой? Неужели теперь не буду проказничать вместе с друзьями, нарушая школьные правила? Ведь со стороны кажется, что все не так уж плохо! Рядом полно одноклассников, две сестры… Но этого было мало. Так хотелось, чтобы рядом был кто-то родной и близкий, чтобы он мог прийти и обнять, защитив меня от всей суеты, серости и монотонности мира. Но кто? У меня не было близких людей. Даже мать всегда ко мне относилась как-то поверхностно и формально. Казалось, что она заботилась обо мне только из чувства долга. А когда я пошла в школу, то она и вовсе бросила меня на произвол судьбы. По окончании Хогвартса Друэлла планировала выдать меня замуж за какого-то богатого и знатного волшебника, таким образом, получив огромное состояние и избавившись от меня раз и навсегда. Так же она собиралась поступить и с Андромедой, и с Нарциссой.

Андромеде, кстати, нашли жениха — некоего Джеда Селвина, довольно мерзкого типа, который два года назад закончил Хогвартс и теперь просиживал штаны в своем поместье, пересчитывая галеоны. Казалось, что ни о чем, кроме своего наследства, он говорить был не в состоянии. Меди с пятнадцати лет знала, что ей предстоит разделить свою судьбу с этим человеком, но за это время они виделись раза три. Со стороны казалось, что старшей сестре глубоко плевать на то, что она выходит замуж за совершенно чужого и неприятного ей мужчину, но я-то знала, что это не так. Наверное, я единственная видела, как она рыдала в своей комнате, узнав о помолвке. Но в то время я была еще слишком мала, чтобы подойти и утешить ее. Нельзя сказать, что нас с Андромедой связывали теплые сестринские узы, мы были слишком разными и обе понимали, что наше общение закончится только скандалом. Дома мы разговаривали только по надобности, а в школе почти не виделись.

С Нарциссой было совсем по-другому. Подругами мы никогда не были, но и не игнорировали друг друга. Если сестру кто-то обижал, она тут же бежала ко мне жаловаться. Сама не зная, зачем, я всегда выслушивала ее рассказы о строгих родителях, а после мы просто сидели рядом, разговаривая о пустяках или читая друг другу книги. Что касается судьбы Нарциссы, я тоже знала, что она предрешена. Она же была просто обязана выйти замуж за состоятельного волшебника, так наш род и так был на грани банкротства.

Размышляя, я и не заметила, как добралась до библиотеки. Около нее толпа учеников начинала редеть, а в самом читальном зале обнаружились лишь те, кому предстояло в этом году сдавать СОВ или ЖАБА. Я подошла к ближайшему стеллажу и схватила первую попавшуюся книгу, не глядя на название. Для меня не имело значения, что читать, главное, забить себе чем-то голову.

За пределами библиотеки слышался гул голосов и топот ног. И, выходя из читального зала, я не смогла не заметить его. Бледная кожа, темные волосы, прямой нос, четко очерченные тонкие губы, серые глаза. Ну, где же можно встретить Тома Риддла, как не около библиотеки? Он стоял возле перил и вел беседу с… Миртл Рубенс. Я смотрела на них, не веря своим глазам. С какой это стати Том разговаривает с этой уродиной? А она вся так и светится от счастья, ведь самый популярный парень школы заговорил с ней. Мне же почему-то вдруг захотелось вцепиться в ее волосы или выцарапать глаза. Единственное, что меня сдерживало, так это то, что Том мог подумать, что я ревную. И, возможно, он будет прав. Но нет, я не могу ревновать Риддла, да еще и к Миртл Рубенс! Еще чего! Но почему мне так хочется стереть ее с лица земли? Сделать ей больно, оскорбить эту мерзкую и уродливую грязнокровку! Как же я ненавидела подобных ей и ее в частности! Я впилась ногтями в кожаный переплет книги, чтобы как-то выплеснуть свою злость, хоть книга была ни в чем не виновата.

И вдруг раздался звук рвущейся ткани, хруст, и я ощутила, как все содержимое моей сумки посыпалось на пол. Этого еще не хватало! Хорошо, что я хоть не забыла наложить на чернильницу Противоударные чары. Я обреченно вздохнула и уселась на корточки, чтобы собрать свои вещи.

— Позволь помочь, — вдруг послышался знакомый голос.

Я подняла голову. Надо мной стоял Рудольфус Лестрейндж. Он мгновенно присел рядом, принявшись собирать книги, пергаменты и перья.

— Что-то ты совсем заучилась, Белла, — сказал парень, держа в руках ту самую книгу, которую я только что взяла в библиотеке. — С каких это пор ты решила изучить «Историю Хогвартса»?

Я подняла глаза на Рудольфуса, молча взяв книгу из его рук, и, глядя на мое удивленно-вопросительное выражение лица, парень усмехнулся.

— Я просто никогда еще не видел тебя такой уставшей, Белла, — сказал он.

— С каких это пор ты так заботиться обо мне? — тихим голосом поинтересовалась я, краем глаза взглянув на лестницу и увидев, что Риддл смотрел на нас поверх головы Миртл.

— Я просто констатирую факт, — пожал плечами Рудольфус. — Я ведь вижу, что ты целыми днями только и сидишь за книгами!

— Я не понимаю, какое тебе до этого дело, Лестрейндж!

— Как насчет прогулки в Хогсмид завтра? — Руди всегда умел резко перескакивать с темы на тему.

— Ты приглашаешь меня на свидание?

— Ну, почему сразу свидание! Обычная прогулка старых приятелей, бокальчик сливочного пива и милая беседа! Тебе следует развеяться …

Я уставилась на Рудольфуса. Куда мир катится! Теперь он меня приглашает пойти с ним на прогулку! И зачем, спрашивается, он свалился на мою голову? И тут я снова взглянула на Риддла. Он не переставал следить за нами глазами, даже не вслушиваясь в то, что говорила ему Миртл. Мое лицо внезапно расплылось в самой сладкой улыбке.

— Конечно, Руди, с удовольствием! — отчетливо и на полтона громче сказала я, надеясь, что Том меня услышит. — Где и во сколько?

* * *

Теперь мне предстояло свидание с Лестрейнджем. Пускай он называл это «обычной прогулкой старых приятелей», но я знала, что он подразумевал самое настоящее свидание. Однако у меня действительно появилась возможность отвлечься от учебы и мыслей о Риддле. Рудольфус был довольно веселым и умным парнем, и с ним нельзя было соскучиться.

До полуночи я безрезультатно пыталась заснуть, но никак не могла нормально устроиться в постели — то было жарко, то холодно, то мешали волосы. В итоге я зажгла свечу и потянулась за «Историей Хогвартса». Не то чтобы мне так сильно хотелось читать, просто нужно было усыпить себя нудными статьями о жизнях основателей школы и их значении в истории магического мира. Книга была толстой и пыльной, ее явно никто не читал уже несколько десятилей. Я открыла пожелтевший том на первой попавшейся странице и тут же вчиталась в текст.

«… Школа чародейства и волшебства Хогвартс всегда была местом, таившим в себе множество невероятных тайн и загадок, мифов и легенд. Они могли быть как правдивыми, так и выдуманными. И на протяжении многих веков велись споры об истинности той или иной истории, рассказанной о волшебном замке, стены которого до сих пор таят в себе неизведанные секреты. Одним из таких секретов является легенда о Тайной Комнате. Вот уже сколько веков подряд она передается из уст в уста, но, тем не менее, истинность ее до сих пор не подтверждена.

Как нам известно, Хогвартс был создан четырьмя великими волшебниками — Годриком Гриффиндором, Ровеной Равенкло, Хельгой Хаффлпаф и Салазаром Слизерином. Первые годы существования школы они жили в мире и согласии и передавали своим воспитанникам знания.

Но единственным, кто чаще всего не соглашался с методами преподавания коллег, был Салазар, считавший, что магия должна находиться под строжайшим секретом, что в круги волшебников должны быть посвящены лишь избранные — те, у кого в роду никогда не было магглов или других существ. Из-за этого принципа довольно часто возникали споры и разногласия, особенно между Слизерином и Гриффиндором. В конце концов, Салазар не выдержал и решил покинуть Хогвартс. По легенде перед своим уходом он создал в замке помещение, которое назвал Тайной Комнатой. Великий Слизерин сказал, что Комната может быть открыта лишь его Наследником. Когда-нибудь придет время, и ужас, заключенный в стенах этого помещения, вырвется наружу, и это будет конец всем магглорожденным в Хогвартсе. Говорят, что это чудовище может повиноваться лишь Наследнику Слизерина и способно убить одним своим взглядом. Больше всего на свете оно боится лишь петушиного крика.

Саму же Тайную Комнату искали на протяжении многих веков разные волшебники, и все их поиски оказывались напрасными. Это может значить лишь то, что Тайная Комната действительно не является ничем большим, чем простой легендой…»

Прочитав вышеуказанный абзац, я глубоко вздохнула и захлопнула книгу. Не хватало мне еще начитаться на ночь страшилок о всяких монстрах, заключенных в стенах замка. А вообще идея была неплохая: завести чудовище, которое могло бы одним взглядом и без лишней грязи убивать магглорожденных. С этими мыслями я, не туша свечки, провалилась в дремоту, которая вскоре сменилась тревожным сном.

* * *

В субботу была хмурая погода, но холодно не было. Тучи упорно скрывали холодные негреющие лучи осеннего солнца, пытающиеся прорваться сквозь эту небольшую преграду. Осень уже полностью вступила в свои права, окрасив деревья Запретного Леса в золотые и багровые цвета, а земля постепенно покрывалась пестрым ковром из опавших листьев. В воздухе уже не ощущалось того нежного и ласкового тепла, которое было еще неделю назад, на смену ему пришли резкие северные ветра, предвещающие в скором времени первые заморозки. С каждым днем все ближе и ближе подходил ноябрь, готовя землю к долгой и холодной зиме.

А я хотела, чтобы пошел снег, начались морозы. Я любила ходить по белому покрову, оставляя легкие следы на нетронутых сугробах, или просто смотреть из окна, как белые хлопья, подобно пеплу, летят к земле. Это вселяло в меня какую-то странную надежду на лучшее, веру в перемены, появлялось необъяснимое ощущение мимолетного счастья.

День в целом сегодня был неплохим — много свободного времени и прекрасное расположение духа, что со мной в последнее время случалось крайне редко. Я особо не задумывалась над своим внешним видом, одевшись в обычную теплую мантию темно-зеленого цвета, и перевязала волосы атласной лентой. Рудольфус ждал меня в общей гостиной, сидя в кресле около горящего камина. Я посмотрела на него и не могла не отметить, что он был очень симпатичным — высокий, широкоплечий, со смуглой кожей. Темные волосы небрежно падали на плечи, из-под густых ресниц смотрели веселые карие глаза. Овальное лицо, выразительные черты, а на губах почти всегда играла улыбка. Не надменная и самодовольная, как у Тома, а задорная и искренняя.

Когда я подошла к Рудольфусу, он тут же вскочил с кресла, его лицо просияло.

— Привет, Белла!

Вместо того чтобы привычно съязвить, я улыбнулась парню. У меня было слишком хорошее настроение для колкостей и язвительных замечаний. Да и в компании Лестрейнджа я могла быть самой собой, не надевая на себя маски, ведь мы знали друг друга почти с рождения. Выйдя из подземелий, мы поспешили во двор замка, где школьный смотритель Филч проверял разрешения на посещение Хогсмида. Став в очередь, мы заговорили о всяких пустяках.

Сегодня в Хогсмиде было очень людно, так как приближался Хэллоуин, и всем нужно было закупить подарки и подготовить себе костюмы. Так же в выходной день магазины деревни обычно были оккупированы учениками Хогвартса. В основном большинство подростков толпилось в лавке волшебных приколов «Зонко» и кондитерской «Сладкое Королевство». После же все спешили занять столик в «Трех метлах» или каком-нибудь другом, менее знаменитом пабе. Одним словом, все отдыхали, как могли и как хотели. Компания с нашего факультета во главе с Люциусом Малфоем пыталась проникнуть в «Кабанью голову» — бар, в котором можно было запросто достать огневиски и повеселиться «по-взрослому». Наверное, сегодня вечером в гостиной будет продолжение всего этого веселья, что непременно закончится свалкой пьяных тел прямо на полу или же очередной дракой по пустяковой причине.

Мы с Рудольфусом решили, что успеем присоединиться к общей гулянке в любое время, поэтому сначала заглянули в «Зонко», а позднее направились в «Сладкое королевство», где понабивали полные карманы шоколадными лягушками и сахарными перьями.

— Как насчет сливочного пива? — поинтересовался Руди, когда мы вышли из кондитерской.

Я посмотрела на «Три метлы». Сквозь окна было видно, что паб битком набит учениками Хогвартса, и все столики заняты. Я скептически перевела на глаза на Лестрейнджа.

— А как на счет «Мадам Пуддефуд»? — тут же спросил Руди.

Парень усмехнулся, зная, что именно за место он предлагает. Я посмотрела на дальний конец улицы, на вывеску с названием заведения. Надпись была нежно-розового цвета, а над ней летали крошечные феи, подсвечивая ее разноцветными огоньками. Я едва сдержала смешок. Именно в этом кафе всегда встречались влюбленные парочки, устраивая романтичные свидания при свечах и с бокалами шампанского. Но, тем не менее, это было единственное приличное место в Хогсмиде, помимо «Трех метел».

— Ну что ж, пойдем в «Мадам Пуддефуд», — со вздохом согласилась я.

Рудольфус усмехнулся и заспешил вниз по склону к кофейне.

Из небольших окон с коричневыми рамами в помещение проникал тусклый дневной свет, на круглых столиках стояли негаснущие свечи в форме сердец. Мы с Рудольфусом уселись за крайний столик у окна. За соседним — сидела какая-то парочка и тихо беседовала, остальные же посетители прятались в укромных уголках зала, надеясь найти там уединение. Я была этому рада, так как мне не придется наблюдать за страстно обнимающимися телами и слушать чавкающие звуки поцелуев. У меня это вызывало отвращение. Возможно, это потому, что я никогда ни с кем не целовалась, да я и не стремилась к этому, как все остальные девчонки.

Рудольфус заказал пару бокалов сливочного пива и несколько пирожных. Я скучающим взглядом уставилась в окно. И опять мне захотелось, чтобы пошел снег. Или дождь. Чтобы стало холодно. Хотя в последнее время я и так постоянно мерзла… Не физически, а эмоционально.

— … а потом я в самый последний момент поймал кваффл, сбив с метлы Тонкса, — слышался голос Лестрейнджа. — Эй, Белла, ты меня слышишь?

Парень помахал рукой перед моими глазами. Я мгновенно посмотрела в его лицо:

— Что? А, да… Ты что-то говорил про кваффл и Тонкса… — я попыталась сделать вид, что внимательно слушала пересказ очередного квиддичного матча.

— Если тебе не интересен квиддич, то можем поговорить о чем-нибудь другом, — предложил Лестрейндж.

— Конечно, интересен! — по-моему, энтузиазм в моем голосе был слишком наигранным. — Я очень хочу, чтобы в этом году кубок достался Слизерину!

Рудольфус немного нахмурил брови, пытаясь разглядеть на моем лице хоть какую-то эмоцию. Я вопросительно посмотрела на него.

— Что с тобой происходит в последнее время, Белла? — внезапно спросил Руди.

Я пожала плечами и опустила глаза:

— Вроде бы все нормально, а что?

— Да ты просто себя странно ведешь: постоянно сторонишься всех, целыми днями пропадаешь в библиотеке… За два месяца ни одного выговора!

Я усмехнулась:

— А, возможно, я решила стать лучшей ученицей школы и добиться в следующем году значка старосты!

— Что-то на тебя это не похоже, — хмыкнул Рудольфус.

— А что, если я просто изменилась...?

Я хотела добавить кое-что, но внезапно осеклась, удивленно уставившись перед собой, не желая верить своими глазам. За соседним столиком, прямо передо мной сидел Том Риддл с какой-то девчонкой. Ее лица я не видела, но могла разглядеть ее прямые черные волосы, собранные в два хвостика, круглую форму головы и коричневую куртку. Я снова повернулась к Рудольфусу, надеясь, что Риддл меня не заметил. Хотя в глубине души я хотела совсем иного. Я мило улыбнулась Лестрейнджу, глядя в его лицо.

— Ну, что ты там говорил о кваффле? Разрабатываете новую стратегию игры?

По-моему, последнюю фразу я сказала несколько громче, чем собиралась, потому что Риддл на мгновенье поднял голову и посмотрел на меня долгим взглядом. Пусть видит, что на свидания я хожу не с ним и чувствую себя просто замечательно в компании Лестрейнджа. Я все еще смотрела на своего собеседника, который начал снова рассказывать мне о том, как они собираются в декабре обыгрывать команду Гриффиндора. Я делала вид, что внимательно его слушаю, изредка поддакивая, а сама же краем глаза следила за Риддлом и его подружкой. Том что-то увлеченно ей рассказывал, но я могла поклясться, что его глаза то и дело обращались к нашему столику. Я была безумно рада, что в помещении царил полумрак, и невозможно было разглядеть то, как я покраснела. Ну, почему, почему, когда я вижу Тома, то начинаю себя вести, как последняя идиотка? Почему не могу спокойно реагировать на его глупый флирт и звучание голоса? Почему мне все время хочется быть как можно ближе к нему? И почему я вновь и вновь разочаровываюсь, когда он проходит мимо, подарив мне лишь ослепительную улыбку? И почему мне сейчас так противно смотреть на то, как он ведет беседу с девочкой из Хаффлпафа, но в то же время стреляет глазами в мою сторону?

И в следующий миг я была готова провалиться сквозь землю. Девочка повернулась в пол оборота, и я узнала ее. Это была Миртл Рубенс собственной персоной! Я молча смотрела не нее и Риддла, ничего не соображая. Где-то играла спокойная музыка, за спиной ворковала влюбленная парочка, а прямо передо мной, оживленно жестикулируя, Рудольфус рассказывал о предстоящем матче. Неужели Риддл встречается с Рубенс?! Самый красивый, самый умный и самый популярный парень школы вместе с самой глупой, некрасивой грязнокровкой! Но ведь прежде Том ненавидел магглорожденных и считал, что их нельзя допускать к магии. Так почему он водится с Миртл?

Я была растеряна и разочарована одновременно. Растеряна, потому что в моей голове не укладывалось, что Том на свидании с Миртл, а разочарована, потому что где-то далеко-далеко, в глубине души, меня тянуло к этому парню, и мне так хотелось, чтобы на месте хаффлпафки сидела я. Но неужели ему не противно ходить на свидания с этой уродиной? Никогда в жизни не поверю, что он разглядел в ней «красивую душу»! Том из тех парней, кто в первую очередь смотрит на ноги и грудь, а не на душевные качества. А если называть вещи своими именами, то ноги Миртл напоминали колонны, а вместо груди было несколько складок жира.

— Белла, с тобой действительно все в порядке?

— Ну... Да! Все хорошо! — мой голос прозвучал резковато, поэтому я решила сгладить его сладкой улыбкой. — Просто немного разболелась голова, здесь слишком душно…

Краем глаза я наблюдала за Риддлом. Тот снова повернулся к Миртл и что-то ей говорил. Даже на расстоянии чувствовалось, что та безгранично счастлива. И это еще больше меня злило. Я никогда не была сдержанной, поэтому сейчас из последних сил старалась держать себя в руках.

— Может быть, стоит пойти в замок? — предложил Лестрейндж.

Я заерзала на стуле, неуверенно посмотрев в окно. Сумерки уже полностью завладели небом, на улице зажглись тусклые фонари. Удивительно, как быстро прошло время, а я и не заметила! Интересно, это потому, что я была с Рудольфусом, или потому, что рядом присутствовал Том Риддл, который одновременно действовал мне на нервы и сводил меня с ума? Стоило прислушаться к Руди — лучше вернутся в замок. Вечер явно будет нетеплым, а я не надела плащ… Да и находиться в этом месте мне не очень хотелось. Я посмотрела на Руди и кивнула, давая понять, что согласна с ним.

Расплатившись с мадам Пуддефуд, мы укутались в шарфы и вышли на улицу. Насчет погоды я была права — небо затянули тучи, низко нависнув над Хогсмидом, поднялся холодный порывистый ветер. Скорее всего, ночью будет гроза. Жаль, что в подземельях я ее не увижу — очень люблю смотреть на молнии. Это почему-то всегда меня успокаивало и придавало сил жить.

Когда мы подходили к замку, с неба начали падать редкие, но тяжелые капли, разбиваясь о каменную дорогу. Мы шли молча, я держала Рудольфуса под руку. Это совершенно ничего не значило, просто мне было так удобнее. Возможно, у Лестрейнджа были какие-то мысли на этот счет, но меня это мало волновало. Я не собиралась давать ему надежду. С самого детства Руди был для меня лишь другом и не более, и будет оставаться им впредь. Возможно, я слишком цинична и бесчувственна, но мне всегда было трудно понять тех, кто ради кого-то совершал безумные поступки.

Правда, в последнее время я в этом несколько усомнилась. Глядя на Тома Риддла и всеми клеточками тела горя от его взглядов, я понимала, что под влиянием этого человека я способна на многое. Но ради чего? Ради холодного взгляда и снисходительной улыбки? Или же его присутствие вселяло в меня надежду, что все будет не так, как мне представлялось? Возможно, в глубине души, но только где-то очень-очень далеко у меня была смутная надежда, что произойдет чудо и все мои тайные желания, в которых я стыдилась признаться, исполнятся.

02.02.2010