Глава 8. Игра в прятки.

…Только узкие улицы, нет площадей,

Только серые толпы незрячих людей.

В этом городе пыльном боюсь заплутать,

И таким же незрячим со временем стать.

Попытаться друг друга найти нелегко.

Пыль въедается в наши глаза глубоко.

И вокруг — только холод, и ложный покой.

Посмотри на меня, будь со мной, будь со мной!..

(Otto Dix «Вальс»)

Мне было очень тепло и уютно. Я пошевелилась, понимая, что лежу на мягкой перине. Не рискуя открыть глаза, я вздохнула и тут же почувствовала знакомый пряный запах. Голова мгновенно закружилась, на губах невольно появилась улыбка. Буквально через несколько секунд я поняла, что меня обнимают сильные руки, а лицо согревает горячее дыхание. Я боялась пошевелиться, не желая, чтобы этот кто-то исчез. Приоткрыв глаза, и из-под полуопущенных ресниц я увидела спящего рядом со мной юношу. Он был настолько прекрасен, что следующие несколько минут я неотрывно рассматривала его лицо. Темные волосы разметались по подушке, правильно очерченные губы были слегка приоткрыты и, казалось, немного улыбались, глаза закрыты, а от длинных ресниц на скулы падали тени. Он ровно дышал, тесно прижимаясь ко мне всем телом. Во сне он был похож на невинного ребенка, которого не тронула еще ни одна печаль, ни одна горесть, казалось, что он не знал ни проблем, ни переживаний. Не было привычной натянуто-надменной маски, не было высокомерного уничтожающего взгляда и самодовольной ухмылки, которая почти никогда не сходила с его лица. Сейчас он был естественным, таким, каким был где-то в глубине души — простым, милым и нуждающимся в ласке.

Но ведь он никогда не покажет этого, как и я не скажу ему о своих чувствах. А если и когда-нибудь скажу, что изменится? Он будет продолжать соблазнять красавиц, а я отойду на задний план, как и все его прежние пассии. Я была уверена — когда он проснется, то тут же укажет мне на дверь. А я, чувствуя в сердце жгучую боль, подамся восвояси. Я знала, что не переживу этого. Сегодняшней ночью я очень ясно поняла, насколько сильно люблю Тома. Да, именно люблю его, и уже не было никакого смысла скрывать это от самой себя. Мои чувства оказались сильнее меня, и поэтому я все еще была рядом с ним.

Я аккуратно вытащила руку из-под одеяла и нежно провела большим пальцем по его щеке. Кожа была мягкой и шелковистой. Риддл чуть повернул голову, но не проснулся.

— Как же я люблю тебя, Том… — едва слышно прошептала я, не сводя взгляда со спящего парня.

Правда, эти слова, скорее всего, были сказаны не ему, а самой себе. И я была удивлена тому, что вообще смогла признаться кому-то в любви. Тем более Тому. Но этой ночью я уже и так сломала свою гордость, отдавшись тому, кого якобы ненавидела.

Теперь я понимала, что с нашей самой первой встречи в этом году я отдала ему свое сердце, сама того не сознавая. И после этого я еще два месяца сходила с ума, не понимая, что со мной происходит, и почему я все время думаю о Риддле. А ведь все оказалось так просто! Это все была любовь, существование которой я отрицала с самого детства. А оказалось, что я сама стала ее жертвой. Я была уверена, что Том не умеет любить, да и вряд ли когда-нибудь научится. Сколько я уже видела обманутых и отвергнутых девушек, которыми Том так жестоко воспользовался! Взял, поиграл, сломал и выбросил, как когда-то Нарцисса выбрасывала надоевшие ей куклы. И теперь я стала для него очередной красивой игрушкой. Если не сегодня, то завтра он просто скажет, что охладел ко мне, вежливо попросит прощения и уйдет. А я останусь с никому не нужной любовью и растоптанным сердцем. Я не могла допустить, чтобы со мной случилось подобное. Уж лучше все закончить самой, просто уйти и сделать вид, что ничего не произошло. Попытаться жить как раньше и остаться прежней Беллатрикс Блэк. Знаю, это будет непросто, но справлюсь. Я забуду Тома, обязательно забуду. Если не сейчас, то через восемь месяцев, когда он навсегда покинет Хогвартс. Все станет на свои места, и я попытаюсь выбросить из головы мгновения этой ночи.

Но сейчас его сильные руки так крепко обнимают меня, я вспомнила, какие у него нежные губы, которые этой ночью так беспечно блуждали по моему телу, и поняла, что забыть все это практически невозможно. Но я была готова ко всему. Если нужно будет отучиться думать, я отучусь. В крайнем случае, украду у профессора Слагхорна какое-то зелье, очищающее память, или же применю к себе заклятие Забвения. Но что-то мне подсказывало, что настоящие чувства так просто забыть не удастся.

Я приподнялась на локте, глядя на спящего Тома. Сейчас был наилучший момент для того, чтобы уйти. Будет намного сложнее покинуть его, глядя ему в глаза. Скорее всего, я бы вообще не смогла это сделать. Я глядела на него, и мое сердце сжималось от мысли, что я больше не смогу смотреть на него, мирно спящего. Я не смогла удержаться от того, чтобы не наклониться к его лицу и не коснуться его губ. Нежно провела языком по его нижней губе, еще раз вдохнула его запах и принялась осторожно выбираться из постели, стараясь не разбудить Тома.

В комнате было темно, но мои глаза уже успели к этому привыкнуть. Я подобрала на полу одежду, быстро надела белье, юбку, наспех застегнула корсет и направилась к выходу из комнаты. Я обернулась и бросила прощальный взгляд на спящего Тома.

«Прости, любимый, но так будет лучше для меня. Я не хочу страдать», — словно в оправдание прошептала я, тихонько толкая дверь.

Оказывается, все не так уж и сложно, нужно лишь взять волю в кулак и сделать один шаг вперед. Все остальные шаги уже будут делаться по инерции.

В замке было тихо и темно, все факелы уже погасли, а новые зажечься еще не успели. Кое-где слышалось мирное сопение портретов. Я медленно спускалась по лестнице, держась рукой за перила. Сначала я думала, что мне будет больно, но почему-то я не чувствовала ничего, кроме пустоты и апатии. Когда я спустилась на второй этаж, то вспомнила о вечернем нападении и решила, что лучше пойти в обход, так как переход должен стеречь кто-то из преподавателей.

Уже спустя десять минут я была в общей гостиной Слизерина. В ней было пусто и темно, лишь в камине тлело несколько углей, оставшихся с вечера. Около спален было тихо, лишь с мужской половины доносился приглушенный храп. Большие часы над камином в гостиной пробили пять утра. Я прошла в свою комнату, тихонько прикрыв за собой двери. Эдвина и Алекто спали, негромко посапывая. Что-то говорило, что они будут заниматься этим как минимум еще часов пять. Значит, у меня была возможность побыть одной, и это радовало. Не будет дурацких вопросов и подозрений со стороны одноклассниц.

Я подошла к своей кровати, быстро скинула с себя платье — оно беззвучно сползло на пол. Я упала на покрывало, волосы разметались во все стороны, закрыла лицо ладонями. Перед глазами все еще всплывали картины прошедшей ночи, а в ушах слышались отголоски шепота Тома. Казалось, что я все еще прикасаюсь к нему, казалось, что в воздухе витает знакомый запах полыни с ромашкой, и у меня начинала кружиться голова. По телу прошла дрожь, я поняла, что ужасно замерзла. Но я не могла встать с кровати — не было сил. Устала физически, а морально совершенно ничего не чувствовала. Казалось, меня выжали, опустошили, словно передо мной возникло несколько десятков дементоров, которые мгновенно высосали мою душу, лишив меня возможности что-либо чувствовать. А, возможно, это была просто боль, до такой степени сильная, что выжгла все, что я чувствовала до этого.

Я обхватила тело руками, не в состоянии унять дрожь. Дыхание участилось, стало неровным и тяжелым. Закрыла глаза, встряхнула головой, чтобы избавиться от преследовавших меня образов, но ничего не вышло. Перед глазами стояло только лицо Тома, блеск его серых глаз и улыбку на губах. Мою самую любимую улыбку…

Я резко вскочила и села на кровати. Больше нельзя думать о Томе, я должна запретить себе эти мысли. Встав с кровати, я ступила босыми ступнями на холодный пол, немного поморщилась. Двигаясь на ощупь в темноте, я прокралась к ванной комнате, тут же стала под струи горячей воды, но она не помогла. Я прислонилась спиной к мраморной стене, запрокинула голову, закрыла глаза. Я чувствовала, как мокнут мои волосы, как тело обжигают горячие струи и пыталась избавиться от всего, что было сейчас во мне, но не могла. Руки сами по себе начинали трястись, голова кружилась все больше и больше. Прежде я еще не чувствовала себя настолько уставшей и измотанной. Интересно, это из-за нервов или всё-таки из-за того, что случилось сегодня ночью?

Я напряглась всем телом, сжалась и попыталась согреться. Мне хотелось плакать, но слезы почему-то не желали течь из глаз. Получалось просто неподвижно стоять, подставляя свое тело потокам воды, чувствовать, как они стекают и опять вспоминать его. Вспоминать, как сильные руки обнимали меня за талию, как его губы ласкали мою шею, как я зарывалась лицом в его волосы. Опять воспоминания. Как же я их ненавидела! Так же, как и ненавидела себя. Нет, я ни капли не жалела об этой ночи, она навсегда останется наилучшим моим воспоминанием, я лишь злилась на то, что не могу так просто управлять своей волей. А ведь раньше я так просто отрицала существование подобных чувств. Да и сейчас я продолжаю считать любовь слабостью, ведь любящий человек так уязвим, его так легко ранить в душу. А я ранила сама себя. Или это все Том? Ведь он сказал, что добьется меня, а я не поверила. И он добился. На то он и Том Риддл, чтобы добиваться своего.

Ну, а что будет утром? Что будет, когда мы встретимся? Посмотрит ли он на меня, подойдет ли ко мне? Нет, это уже неважно. Я не посмотрю на него, я отойду от него, я не буду находиться с ним рядом, что бы ни чувствовала к нему. Все будет как прежде…

«А что, если кто-то узнает? Что, если слухи разойдутся по всей школе? Что, если обо всем узнают Блэки? Я же опозорю наш род! Но ведь тогда и Тому жизни не дадут. Я сойду с ума… Нет, я не могу позволить, чтобы это произошло. Да и Том не дурак, он знает, что лучше молчать…» — думала я.

Я не знаю, сколько времени провела в душе. Когда я начала понимать, что согреваюсь, я закрутила кран и потянулась за полотенцем. Тщательно вытершись и завернувшись в махровую ткань, я вышла из ванной в сырую и темную спальню. Надела ночную сорочку, села на кровать. Спустя короткое время я вновь почувствовала, что начинаю дрожать, поэтому незамедлительно залезла под одеяло, свернулась клубочком, пытаясь согреться в постели. Я обхватила руками колени, голову положила на холодную подушку и закрыла глаза, даже не заметив, как ко мне подкралась дремота, которая вскоре перешла в тревожный сон.

* * *

Я все еще чувствовала дрожь и головокружение. Перед глазами плясали странные тени и возникали размытые образы, несколько раз я видела жуткие красные глаза, которые снились мне на протяжении последних двух месяцев. Каждый раз я вздрагивала и просыпалась в холодном поту, но тут же засыпала снова, и опять видела все те же непонятные и размытые сны. Удивительно, но Том не приснился мне ни разу. В какой-то степени я была даже этому рада. Сон — это единственное, где я могла забыться и не поддаваться своим мыслям. Спала я долго, не желая вновь возвращаться к реальности. Мне так хотелось заснуть на продолжительное время, а потом проснуться и снова жить, как прежде. Я помню, что проснулась от шепота моих соседок по комнате, они говорили о каком-то важном происшествии, но я все воспринимала, как в тумане. Я приоткрыла глаза, перевернулась на другой бок и снова провалилась в небытие. Потом меня бросало то в дрожь, то в озноб, по лбу струились капли пота, в постели было очень тесно и неудобно, я то и дело запутывалась в простынях и одеялах. Внезапно сквозь сон я услышала скрип двери и приглушенные шаги. Я резко распахнула глаза и подняла голову. Волосы тут же съехали мне на глаза, и я откинула их назад. В комнате было полутемно, свечи не горели, а это могло значить, что сейчас уже середина дня.

— Белла?.. — послышался приглушенный голос.

На миг я встрепенулась, мое сердце забилось быстрее, но в следующую секунду я смогла разглядеть черные волосы, как всегда беспорядочно падающие на плечи, смуглое лицо, черная бархатная мантия, карие глаза.

— Рудольфус, что ты…

Я осеклась. Парень присел рядом со мной на край кровати, посмотрел мне в глаза. В его взгляде я заметила нечто странное.

— Прости меня, Белла, — произнес он. В его голосе слышалось искреннее сожаление, и, как мне показалось, нотка печали. — Я виноват, но… Я не мог поступить по-другому, как бы не хотел этого…

— Руди, я прошу, не говори об этом, — сказала я. — Просто забудь обо всем.

Я сама не знала, почему, но совсем не злилась на него за обман. Возможно, именно благодаря Рудольфусу я пошла на то, на что по своей воле не пошла бы никогда.

— Просто я не видел тебя ни на завтраке, ни на обеде… — немного растерянно сказал парень.

Сейчас он мне почему-то казался не привычным шутником и хулиганом Лестрейнджем, а провинившимся первоклассником, который теперь хочет загладить свою вину. Я видела, что в его шоколадных глазах не было ни капли того задорного и шаловливого блеска, который я видела прежде, и это несколько настораживало.

— Который час? — внезапно спросила я, хотя в голове крутилось множество других вопросов.

— Половина четвертого, — произнес Рудольфус, все еще не глядя мне в лицо.

Только сейчас я заметила, что в руках он держал небольшой сверток. Его пальцы нервно теребили веревочку, которой он был перевязан, глаза блуждали по комнате. Мне почему-то вдруг стало грустно. Нет, не из-за того, о чем я думала все утро, просто вид Рудольфуса вызвал во мне бурю странных эмоций. Наверное, под влиянием сегодняшней ночи я стала более ранимой.

— Возьми, я принес тебе поесть… — сказал Лестрейндж, протягивая мне сверток. — Тебя не было сегодня в Большом Зале, и я подумал, что ты, должно быть, могла проголодаться…

Я взяла в руки еду и с благодарностью посмотрела на парня. Все-таки он очень хороший. Каким бы он не пытался казаться, в душе он оставался милым и неплохим парнем. Возможно, если бы не Том, то Рудольфус смог бы меня привлечь не только как друг. Но все сложилось по-другому.

— Спасибо, Руди… — почему-то хриплым голосом сказала я, а губы мои сами по себе растянулись в улыбке.

Парень улыбнулся в ответ, а я про себя отметила, что когда он улыбается, он становиться еще симпатичнее и обаятельнее. Я почувствовала странный прилив приязни и тепла к этому человеку, и его присутствие меня совершенно не напрягало. Было видно, что он пришел ко мне с искренними намерениями, и это почему-то поднимало мне дух. Я чувствовала, что нужна ему и от этого становилось намного легче. Я едва сдержала в себе желание обнять Рудольфуса и рассказать ему обо всем, что со мной происходило за последние сутки. Просто выговориться ему, как близкому другу, который поймет меня и поддержит. Но что-то подсказывало мне, что этот парень знает больше, чем я думаю. И я промолчала, ведь прежде я никогда никому ничего о себе не рассказывала.

— Кстати, Том искал тебя сегодня весь день, — сказал Рудольфус, и его голос вывел меня из раздумий.

Мои глаза расширились, я почувствовала, как щеки начинают пылать, а сердце вдруг начало стучать в бешеном ритме. Внезапно я схватила парня за руку.

— Руди, пожалуйста, не говори ему, что ты меня видел! — я услышала в своем голосе мольбу. — А если спросит, то скажи, что меня здесь нет!..

Мое сердце все еще громко стучало, словно намереваясь выпрыгнуть из груди, руки тряслись. Парень, скорее всего, заметил, что со мной происходит что-то неладное, но решил промолчать.

— Рудольфус, скажи, а… — я осеклась. Глаза мои переметнулись к закрытой двери, потом снова к парню. — А почему девочки утром были такими встревоженными, что произошло?

Я немного состроила из себя дурочку, имея в виду ночное нападение и взволнованный шепот Эдвины моих соседок по комнате, которые я слышала сегодня сквозь сон. Теперь занервничал Рудольфус. Он опустил голову, на глаза ему упали волосы, и я не могла разглядеть, что выражает его лицо. От нетерпения я заерзала на кровати.

— Что случилось, Рудольфус? — теперь мой голос был несколько строже, чем прежде. Этот тон заставил Лестрейнджа немного встрепенуться, но парень, видимо, все еще не собирался об этом говорить.

— Нападение, да? — снова спросила я.

Рудольфус кивнул.

— Ничего страшного, Белла, успокойся… — как-то неубедительно произнес Лестрейндж.

— Ничего страшного?! — воскликнула я. — Ты хочешь сказать, что, если в школе появился какой-то маньяк, который нападает на учеников — это не страшно? А что, если следующим будет кто-то из нас? Это не страшно?

Я говорила на несколько тонов громче, чем должно было быть. Рудольфус снова поднял на меня взгляд, в его глазах я видела небольшое удивление, вызванное моим бурным возмущением.

— Если уж на то пошло, Белла, то будь уверена, с нами ничего не произойдет, — сказал Рудольфус.

Я натянула на себя одеяло, все еще возмущенно глядя на парня. Тот посмотрел в мне в глаза, я поняла, что он много чего не договаривает. Это мне не понравилось. Как я уже поняла, Люциус тоже в курсе всего происходящего, но оба они молчат, делая вид, что ничего не случилось.

— Почему ты уверен, что с нами ничего не произойдет? Я уже не впервые слышу эти слова! По-моему, все, кроме меня, в курсе всего! Мерлинова борода, что происходит? — я чувствовала, что начинаю выходить из себя. — Ты хоть понимаешь, как это серьезно? Это не просто шалость! Если так все будет продолжаться дальше, то школу просто-напросто закроют, а нас отправят по домам!

— Не понимаю, почему тебя это так волнует, — пожал плечами Рудольфус. — Не помню, чтобы ты когда-нибудь горела таким желанием учиться. Да и дома тебе всегда неплохо жилось…

Да, действительно, какое мне дело до того, что закроют школу? В таком случае я просто вернусь домой, но… Том. Что будет с ним? Увижу ли я его тогда снова? Я встряхнула головой, отгоняя от себя эти мысли и внимательно посмотрела на Рудольфуса. Он все еще нервничал.

— На кого напали? — спросила я.

Рудольфус молчал. Я пристально смотрела в его лицо, вынуждая ответить на заданный вопрос. Но в следующий миг двери резко распахнулись и в комнату вошли Эдвина и Алекто, что-то оживленно обсуждая. Когда они увидели Рудольфуса, они многозначительно переглянулись, потом перевели взгляд на меня. Я изобразила на лице невинную улыбку, а парень вздохнул с облегчением. Мои соседки по комнате спасли его от учиненного мною допроса. Руди посмотрел на меня, потом на девчонок. — По-моему, мне пора, — произнес он. — Удачи, Белла.

Он бросил на меня взгляд и как можно быстрее скрылся за дверью. Что он имел в виду, когда говорил, что со слизеринцами ничего не случится? Что такое ему известно, чего нельзя знать мне? Какое это имеет отношение к Люциусу Малфою и Тому Риддлу? Сплошные вопросы и ни одного ответа. Это больше всего выводило меня из себя.

Мои размышления прервал звонкий голос Эдвины:

— Не могу поверить! — воскликнула она. — Во внеклассное время нельзя выходить из общих гостиных, а на уроки и в Большой Зал мы будем ходить в сопровождении учителей или старост! Это уму непостижимо! Это самая настоящая диктатура! Целый год сидеть в подземельях, я не выдержу этого!

— Не целый год, а до тех пор, пока не найдут виновника нападений, — произнесла Алекто, стягивая с себя мантию и вешая ее на спинку стула.

— По-моему, этого никогда не случится, — пробормотала Эдвина. — Преподаватели делают все, только чтобы замять это перед Министерством и нашими родителями.

Я слегка поморщилась — меня раздражал истерический голос моей одногруппницы.

— А что, собственно, случилось? — равнодушным голосом поинтересовалась я, хотя внутри у меня все сгорало от любопытства.

— Во время бала произошло еще одно нападение, — тут же принялась объяснять Эдвина, совершенно забыв о своей истерике. — Напали на грязнокровку из Гриффиндора, третий курс. Ее нашел кто-то из учителей, пока все были в Большом Зале, в том же коридоре, где напали и на Эмили Смит. Говорят, что теперь это место все время будут патрулировать преподаватели и старосты. Одним словом, в школе появился маньяк, за действия которого отдуваться придется нам.

— Интересно, какие цели у этого маньяка? — задумчиво спросила Алекто.

— Очень трудно догадаться, если двумя жертвами стали грязнокровки! — воскликнула я.

— Думаешь, это кто-то из наших? — тихо спросила Эдвина.

Я пожала плечами.

— Все возможно… Любой из нас может оказаться сумасшедшим, — сказала я.

Я все еще сидела в кровати, кутаясь в одеяло. Девушки же устроились в креслах у камина. Алекто взмахнула волшебной палочкой, и в нем запылал огонь. Я не сводила взгляда с взволнованных и несколько перепуганных девушек.

— А что, если две грязнокровки — только совпадение? А следующей жертвой станет кто-то из таких, как мы, чистокровных? — прошептала Эдвина.

Языки пламени отражались в ее светло-зеленых глазах, придавая им таинственное выражение.

— Не думаю, — покачала головой я. Я почему-то была точно уверена, что нападали именно на магглорожденных, но в это же время в моей душе поселилась тревога. Мне не было страшно, просто водоворот последних событий не мог не оставить на мне отпечаток. Слишком много всего происходило. А мне так хотелось покоя! Но что-то мне подсказывало, что это только начало всей истории.

* * *

Понедельник выдался ветреным и дождливым. Я намеренно проспала завтрак, чтобы не появляться лишний раз в Большом Зале. Я не чувствовала ни голода, ни усталости. Моя вчерашняя апатия вдруг сменилась каким-то подавленным состоянием и томной грустью. Мне хотелось просто сесть, закрыть глаза и уши, ничего не видеть, не слышать, никому ничего не говорить. Просто исчезнуть, лишь бы не испытывать этих чувств. Но, тем не менее, я понимала, что нужно жить дальше, что рано или поздно мне все равно придется выйти из свой спальни. А ещё я знала, что скоро я все равно пересекусь с Томом, но пыталась оттянуть этот момент как можно дальше. Может быть, потом, когда мои чувства к нему немного приутихнут, я смогу находиться с ним рядом. Хотя сейчас я очень сомневалась в том, что так когда-нибудь будет, и мне было страшно. Я не хотела этого признавать, но, тем не менее, это было правдой. Его лицо постоянно всплывало в моем сознании, и я понятия не имела, как с этим бороться. Хотелось убежать от него, от своих мыслей, от самой себя. Выйдя из гостиной, я сразу же пошла на Зельеварение. Урок оказался очень скучным — профессор Слагхорн заставил нас переписывать рецепт Бодрящей настойки, а потом читал длинную лекцию о применении в этом же зелье сушеных долгоносиков. И все это время мои мысли находились около Тома. Слагхорну даже пришлось сделать мне несколько замечаний, что было впервые — я всегда была одной из его любимых учениц.

На следующих уроках не происходило ничего примечательного. Единственное, что бросалось в глаза, так это обеспокоенность учителей. Было довольно непривычно видеть столь нервного Дамблдора, который посвятил всю трансфигурацию беседе о правилах безопасности.

Обед я пропустила, как и завтрак, не желая сталкиваться с Томом. Аппетита не было и так, поэтому я ничего не теряла. Вместо этого я вышла на улицу, невзирая на непогоду. Закуталась в теплый плащ, пошла по узкой тропинке, ведущей к Черному Озеру, помокла под редкими каплями дождя. Я любила бродить под дождем, любила слушать ветер. А сейчас эта погода особенно соответствовала моему настроению.

С промокших веток стекали серые капли, растворяясь в промокшей глине. Ветер безжалостно сбивал с деревьев последние листья, которые покорно летели мне под ноги. Скоро начнется зима. Я с тоской наблюдала за тем, как последний листик покинул ясень и меланхолично полетел вниз. Вихрь равнодушно уносил его к земле. Мне вдруг стало грустно и тоскливо, я почувствовала себя одинокой, как никогда прежде. Я чувствовала себя этим листком, брошенным на произвол судьбы, оказавшимся во власти равнодушного ветра. И этот ветер мог делать с ним все, что пожелает — воля листка была уж слишком мала по сравнению с волей сильного ветра. Сорвал его с дерева, заставил воспарить в воздух, потом безжалостно бросил на землю, напрочь о нем позабыв. А потом обратился к новым листьям на других деревьях, точно так же играя с ними. А ведь у каждого из этих листков, возможно, во время полета были свои мечты и надежды, на которые ветер даже не обратил внимания. А какое ему до них дело? Он всегда один и сам по себе. Он силен, а сильным никто никогда не нужен.

Раньше я всегда читала себя сильной, пока не встретила Тома и не проявила свою слабость в том, что влюбилась в него. И теперь я была такой же уязвимой в присутствии Тома, как этот листок во власти ветра…

— Белла?

Я обернулась. Посреди тропинки, в нескольких шагах от меня стоял Рудольфус Лестрейндж. Он был укутан в темно-серый плащ и бело-изумрудный шарф. Из-под капюшона выбилось несколько прядей черных волос и по ним стекали струйки воды.

— Почему ты не в Большом Зале?

Я снова посмотрела на Рудольфуса. Где-то с минуту молчала.

— Нет аппетита, — холодным тоном произнесла я.

Разговаривать с Лестрейнджем на данный момент мне совершенно не хотелось, но и уходить никуда тоже. Я отвела взгляд и снова посмотрела на устеленную осенней листвой землю. Я увидела краем глаза, как Руди сделал шаг вперед.

— Что с тобой происходит в последнее время, Белла? — снова послышался его голос. — Я знаю тебя не один год и вижу, что с тобой что-то случилось и… Я переживаю за тебя.

Я подняла на него взгляд. В его карих глазах отчетливо читалось беспокойство, а по голосу было понятно, что он говорит искренне.

— Я не понимаю, какое тебе до этого дело, Руди. У меня своя жизнь, у тебя своя. Что бы со мной ни происходило, тебя это не должно волновать.

Я внимательно всматривалась в его лицо, пытаясь найти в них причину его переживания за меня. Я знала его с самого детства и могла прочитать в его глазах любые эмоции и любые мысли, но на данный момент с ним происходило что-то непонятное, и мне было непросто понять, что он чувствует.

— Это связанно с ним, с Риддлом? — осторожно спросил Рудольфус.

Я поджала губы. Мне категорически не хотелось говорить с ним на эту тему. Вообще ни с кем не хотелось говорить о Томе, и Рудольфус это понял.

— Прости… Ну… В общем…Я просто хотел тебе передать, что он хочет поговорить с тобой и ищет тебя по всей школе, но никак не может с тобой пересечься.

Мое сердце вдруг бешено заколотилось, я ощутила привычную дрожь в коленках.

— Это он подослал тебя? — произнесла я.

— Вообще-то да…— Рудольфус опустил глаза.

— Ну, я и не удивляюсь, — я пожала плечами.

Рудольфус опустил взгляд и переступил с ноги на ногу. Казалось, что у него было, что мне сказать, но он колебался, взвешивая все за и против. Я терпеливо ждала, пока он решит, говорить мне или нет. Я не смотрела в его сторону, разглядывая кучу грязных мокрых листьев под ногами.

— Думаю… Нам пора на занятия, — наконец, произнес парень.

Я посмотрела в его лицо, но он тут же отвернулся. Пусть, не хочет говорить, не надо, это его дело. Не проронив ни слова, я направилась к загону, где у нас проходили уроки по Уходу за Магическими Существами. Прошла мимо Рудольфуса, не глядя в его сторону, и снова невольно предалась собственным мыслям. Все-таки я не отделаюсь от Риддла так просто, как хотела. Но вот только что еще ему нужно? Он ведь уже добился своего, я переспала с ним, неужели ему еще что-то нужно? Что ж, все равно он не успокоится, пока не поговорит со мной. А в таком случае, лучше его найти и сказать в лицо все, что я о нем думаю. Хотя что-то подсказывало мне, что это ни капли на него не подействует. После этого урока я найду его, поговорю и навсегда вычеркну из своей жизни. Почему-то другой выход я сразу же исключала, хотя где-то в глубине души таила бессмысленные надежды, что не потеряю его, и что он хоть какое-то время будет рядом со мной. Но это было невозможным, и поэтому таким желаемым. А Том же всегда останется для меня самым недоступным и самым желаемым в мире.

* * *

Я не могла дождаться, когда, наконец, закончится Уход за Магическими Существами. Когда пробил колокол, я тут же забросила все свои книги в сумку, накинула капюшон и побежала прочь от загона, не обращая внимания ни на слякоть под ногами, ни на усилившийся ливень, ни на пронизывающие порывы ветра. Сейчас для меня главной целью был Том — разыскать его и все решить. Остальное маловажно. Расталкивая толпу первокурсников, суетящихся около входа в холл, я вбежала в замок. Я прекрасно знала, где может быть Том Риддл. Если он не соблазнял своих «жертв», то корпел над книгами в библиотеке. Именно туда я и направилась. Быстро взбежала по лестнице на третий этаж, по пути высушив плащ заклинанием, и осмотрелась. Здесь было, как всегда, тише, чем на других этажах, да и не удивительно — библиотека, кабинет директора, учительская и больничное крыло были на этом этаже. Ученики, которые тут проходили, старались вести себя как можно тише и прилежнее, чтобы никто из взрослых не имел к ним претензий. Слегка замедлив шаг, я пошла к дверям библиотеки, пока не услышала приглушенные голоса. Они заставили меня остановиться. Я прислушалась.

— Не сейчас, Миртл, подожди немного, — послышался до боли знакомый голос.

У меня пересохло во рту, в горле образовался комок. Я затаила дыхание и боялась пошевелиться, спрятавшись за дверью библиотеки.

— Ну почему? — истерически ответила ему высокий девчоночий голос. — Я сейчас хочу! Ты обещал!

— Я уже сказал, Миртл, что нет, — последовал ответ. В тоне Тома звучали ледяные и властные ноты, мое сердце замерло, по телу прошла дрожь. Прежде мне не доводилась слышать, как Том так говорит.

— Это из-за нее, да? Из-за той слизеринки? — продолжала канючить Миртл. — Не говори, что это не так, я все вижу! Ты постоянно смотришь на нее!

— Мало ли на кого я смотрю, Миртл! — вышел из себя Том. — Это не твое дело, гряз…

Том на миг осекся. Где-то несколько секунд длилось молчание, а после он продолжил уже более спокойно.

— Не нужно меня контролировать, Миртл. Я сам знаю, что мне делать. И если я тебе сказал, что не сейчас, то так и будет — и твое мнение меня не волнует. Сейчас твоя задача делать то, что я тебе скажу. И если я еще раз что-то услышу от тебя о…

Я почувствовала, что мне не хватает воздуха. Голова закружилась, ноги подкосились. Я облокотилась о стенку, прислонившись щекой к холодному мрамору. Больше не в силах себя сдерживать, я шумно вздохнула. Том вмиг замолчал, поняв, что они с Миртл не одни. Прежде, чем Том успел сообразить, что к чему, я выскочила из-за двери и побежала к лестнице. Это не ускользнуло от глаз Тома, и он, совершенно позабыв о Миртл, кинулся вслед за мной.

— Белла, постой! — послышался голос Тома.

Я на миг замерла. Обернулась, посмотрела на него. Он спешил за мной, спускаясь вниз по лестнице. Ничего не сказав, я снова помчалась вперед, давая ему понять, что разговаривать с ним не желаю. Но Тома, кажется, совершенно не интересовало, что я хочу, а что нет. Я не могла понять его целей, почему он снова решил за мной побегать.

На втором этаже Тому все-таки удалось меня настигнуть. Он схватил меня за руку и с силой потянул на себя. Я была не в состоянии ему сопротивляться. От прикосновения его холодных пальцев я задрожала. Я подняла на него глаза и снова попала в плен холодного взгляда серых омутов. Он слегка улыбнулся, на левой щеке появилась ямочка. Время для меня остановилось, и я не воспринимала ничего, кроме его присутствия. И плевать, что на руках появятся синяки, что я снова не смогу совладать со своими чувствами. Единственное, чего мне сейчас хотелось, так это прикоснуться к его лицу, уткнуться лицом в его волосы. Том же привлек меня к себе, я почувствовала его запах.

— Ты боишься меня, Белла? — обжигая меня своим дыханием, прошептал Том.

Я молча смотрела на парня, не в силах ответить на его вопрос. Его серые глаза смотрели на меня с долей насмешки и заинтересованности. Я же больше всего хотела провалиться сквозь землю, исчезнуть, но не думать о нем. Его близость казалась мне невыносимо соблазнительной и каждая секунда приближала меня к очередному проявлению слабости. Я ненавидела этот миг ровно настолько, насколько любила эти глаза и эту улыбку.

— Что тебе нужно, Риддл? — процедила я сквозь зубы.

На секунду мне показалось, что Том удивился моей озлобленности, но в следующий миг его лицо вновь приобрело прежнее бесстрастное выражение.

— И опять ты строишь из себя дурочку? — не унимался Том.

Опять эта холодная ирония в его голосе, опять эта жесткая насмешка, самоуверенный и властный тон. Как же трудно сдерживать свои чувства, когда он так близко, когда стоит только закрыть глаза, протянуть руку и просто провести пальцами по его щеке… И как тяжело ему врать, каким нелепым кажется мое притворство.

— Отпусти меня, — прошипела я, пытаясь высвободиться из его хватки. Никакой реакции. Том еще сильнее сжал пальцы на моих запястьях, я почувствовала резкую боль и бросила бессмысленные попытки выбраться из его объятий.

— А что будет, если я не отпущу? — кажется, Том просто играл. Мне это почему-то тут же напомнило игру кошки с мышкой, которая вот-вот должна была стать обедом для хищницы.

— Я… я могу закричать!

— Что за глупые угрозы, Белла? Думаешь, это что-то даст? Да и мне почему-то кажется, что ты этого не сделаешь!

— Оставь меня в покое, Риддл! — от ярости мой голос стал шепотом. — Что тебе нужно?

— Ты, — ответ был кроток и прост.

— Не говори глупостей!

Я почувствовала, как Том на секунду ослабил хватку, но этого мне хватило, чтобы выскользнуть из его объятий и отскочить на несколько шагов назад. Прежде, чем Том успел сообразить, что произошло, я побежала в сторону перехода, пытаясь слиться с толпой учеников. Я больше не должна поддаваться слабостям, я должна раз и навсегда выкинуть Риддла из головы, невзирая на его постоянное присутствие и безграничное обаяние.

07.02.2010