Мая 1971г. Москва

Во вторник 25 мая, около шести часов вечера я прибыл самолетом

Аэрофлота в Шереметьевский аэропорт в Москве. Из Брюсселя я вылетел один,

так как два других соборных члена от нашей Епархии, диакон Сергий Рейнгарт и

В.Е.Драшусов, не участвовали в Архиерейском совещании 28 мая, а поэтому

вылетали на три дня позже. В Амстердаме ко мне присоединился мой викарный

епископ Дионисий Роттердамский, и мы много в самолете, хотя и с некоторой

осторожностью перед возможными микрофонами, беседовали с ним о предстоящем

Соборе. Между нами обнаружилось полное согласие во взглядах, хотя владыка

Дионисий как один из самых молодых епископов по хиротонии, да к тому же и

советский гражданин (после последней войны), до этого он был эмигрантом,

опасался открыто высказывать свои взгляды на предстоящем Соборе.

В самолете я разговорился и сидящим рядом с нами инженером из Киева,

лет сорока, возвращавшегося с какого-то научного конгресса. Насколько он был

верующим и церковным человеком, трудно сказать, во всяком случае он был на

пасхальной заутрене во Владимирском Соборе и знал по имени Киевского

митрополита Филарета. Инженер живо интересовался предстоящим Собором и

выборами Патриарха.

-" Наверное, будет несколько кандидатов, а кто намечается? Выборы будут,

конечно, тайные? " - спросил инженер.

Мне было стыдно отвечать, что, по-видимому, будет всего один кандидат,

митрополит Пимен (в лучшем случае еще Никодим) и что выборы будут открытыми.

На лице моего собеседника изобразилось недоумение и разочарование.

-" А почему так? - спросил он.- Разве это по церковным правилам...? "

-" Нет, - ответил я. - Но еще ничего не решено окончательно, все

зависит от самого Собора". Инженера мой ответ несколько успокоил.

По приезде и при прохождении паспортного контроля в аэропорту со мною

произошел небольшой инцидент, истинный смысл которого мне был долгое время

не ясен. Лейтенант-пограничник, пристально всматривался в мой паспорт и

вертел в руках листок моей визы, спрашивал (почему-то?), откуда я приехал и

какова цель моего приезда... Я сказал, что прилетел из Бельгии, по

приглашению Патриархии, на Собор. " Подождите! У Вас что-то виза не в

порядке! " Заставил меня подождать еще, а потом подозвал находившегося рядом

майора и передал ему молча мой паспорт и визу. При этом я заметил, что он

ему ничего на это говорил и не спрашивал. Майор взял мой паспорт, отошел в

сторону, стал ко мне спиной (я не видел что он делал), но не прошло и трех

минут как он повернулся ко мне, и сказал: " Все в порядке, но пройдите к

следующему окошку контроля". Он заставил меня прождать еще некоторое время у

этого окна, потом подошел и сам выдал мне мой паспорт. Смысл этих

манипуляций мне был не понятен, виза у меня была в полном порядке.

- " Вы, наверное, на Собор приехали? - спросил он меня. -Какие будут

кандидаты? Говорят, что многие хотят Пимена? "

- " Митрополита Пимена.- поправил я его. - Да его многие желают".

-" А какие другие кандидаты? "

Признаться, мне было стыдно отвечать на этот вопрос, что видимо, будет

только один кандидат митрополит Пимен, и я сказал нечто неопределенное. Но

отрадно было вновь почувствовать, что даже у таких людей как этот майор,

выборы Патриарха живо интересуют советских людей. Но почему лейтенант

пытался оспаривать " законность" моей визы, понять не могу. Может быть, у

него была инструкция не допускать меня в это время в СССР, а может по

неопытности профессиональной? Все остальные формальности прошли гладко,

никакого осмотра багажа и обычное заполнение декларации о валюте.

По прошествии контроля меня и епископа Дионисия (у него никаких проблем

с паспортом не было) нас встретили представители Патриархии и служащие

" иностранного" Отдела - священник Владимир Есипенко и диакон Андрей Юрченко.

Выяснилось, что из-за многочисленных делегаций приглашенных на Собор,

администрации Патриархии было трудно выделить для каждого заграничного

архиерея особо сопровождающего. Поэтому о. Владимир был назначен

сопровождать как меня, так им епископа Дионисия, чему я был безмерно рад,

так мне это давало больше свободы в передвижениях .(Впрочем, оговорюсь заранее, что о. Владимир оказался одним из лучших сопровождающих, с которыми мне пришлось иметь дело при моих посещениях СССР. Когда я говорил ему, что в нем не нуждаюсь и он - свободен, то он ничем меня не стеснял и был всегда рад). Меня также приехал встречать мой старший брат Игорь Александрович

Кривошеин, живший к тому времени с семьей в Москве. И мы все вместе с о.

Владимиром Есипенко, епископом Дионисием, и моим братом отправились на

машинах в гостиницу " Россия". Из разговоров по дороге выяснилось, что многие

архиереи, в том числе наш Экзарх, митрополит Антоний, уже прибыли в Москву,

хотя большинство еще не съехалось.

Не стану описывать гостиницу " Россия", в которой я остановился впервые.

Грандиозная по размерам, с ее бесконечными коридорами и огромными

" Банкетными залами, с претензиями на ультра-модерн в смысле обстановки; в

нее как впрочем, и во всех советских гостиницах, всегда что-то не

действовало. То электричество в номере, то вода в кранах или в уборной...

Зато телефон работал всегда безотказно и можно было говорить из номера

непосредственно с городом или даже с заграницей.

Как и другим архиереям мне предоставили отдельный номер, к сожалению

духовенство и миряне прибывшие на Собор, помещались в номерах на двоих.

Наиболее " важные" гости Собора были размещены в западном корпусе, самом

роскошном, а " сверх важные" были поселены в гостинице " Советская" (бывший

" Яр", перестроенной после революции), увеличенной и считавшейся самой

фешенебельной по тем временам в Москве. Среди гостей этого отеля были

Патриарх Александрийский, а также американские делегаты Виллебрандс и Блейк.

Впрочем, как мне объяснили позднее, это странное расселение или изоляция

" сверх важных" гостей от других членов, было сделано специально, дабы они не

могли общаться с членами Собора, и находились под специальным контролем.

Но в самой гостинице " Россия" никакого видимого контроля не было, и мы

могли свободно видеться друг с другом и переговариваться по телефону.

В первые дни, когда еще не съехались все приглашенные, мы все

столовались в одном из больших ресторанных залов, а позднее в огромном

" банкетном" зале. Обедали в три часа дня, а ужинали вечером поздно, около

девяти часов. Еда в первые дни была сравнительно скромная и без вина, а с

переходом в " банкетный" зал - более изысканная и с винами (болгарскими и

румынскими). В гостинице был размещен своеобразный " штаб" Патриархии (с

сотрудниками " иностранного" отдела) по координации и помощи всем гостям. Он

обеспечивал нас автомобилями, Шоферами, размещением по гостиничным номерам и

пр. Во главе этого " штаба" стоял протоиерей Михаил Сырчин. Я его знал по его

недавнему посещению Брюсселя вместе с архиепископом Минским Антонием.

Архиепископ Антоний отзывался мне о нем как о " менее хорошем", чем другой

его спутник, протоиерей Михаил Турчин, подобная характеристика о. Михаила

строилась на том основании, что когда арх. Антоний прибыл в Брюссель с

" визитом", о.Михаил впервые полчаса позвонил в советское посольство и

сообщил о прибытии их делегации. Ко всему прочему, во время их пребывания в

Брюсселе, о. Михаил Сырчин вел себя так, что можно было подумать, что он был

доверенным лицом в советских учреждениях. Он был ко всему прочему человеком

обаятельным, деловым, энергичным и производил впечатление скорее

симпатичного человека. На него была возложена довольно трудная и

ответственная миссия во время Собора.

Мне дали его " секретный" телефон, потому что номер телефона

официальный, постоянно был занят. В будущем это могло сослужить мне

определенную помощь, если мне нужно было договориться о некоторых встречах,

я мог ему звонить непосредственно. Хотя чаще всего я прибегал к помощи

сопровождавшего меня священника Владимира Есипенко.

В этот день приезда, размещение в гостинице, паспортные формальности

(паспорта как обычно отбирали) заняли столько времени, что было поздно ехать

в церковь, как мне хотелось на вечернюю службу отдания Пасхи, чем я был

огорчен. Вместо этого пришлось пойти на ужин в ресторанный зал гостиницы,

где я встретил еще немногочисленных приехавших на Собор архиереев -

митрополита Филарета Киевского, архиепископа Ионафана Тамбовского, бывшего

Экзарха в Америке, епископа Варфоломея Кишиневского, епископа Феодосия

Черновицкого, епископа Савву Переяславского и нашего Экзарха, митрополита

Антония. Было приятно встретиться со старыми знакомыми, но в этот вечер

особенно интересных разговоров не получилось, но, тем не менее, мы смогли

обсудить несколько важных моментов. Митрополит Антоний сказал, что на

следующий день будет видеться с митрополитом Никодимом и, что это инициатива

исходила от последнего. Владыка Антоний сказал, что собирается говорить по

всем острым вопросам - тайное голосование, единая кандидатура, постановления

1961г. Более того, он добавил, что хочет попросить встречу с Куроедовым и

объяснить ему какое отрицательное впечатление производит на Западе выбор

Патриарха открытым голосованием, и что это, в конце концов, невыгодно даже

для престижа советского правительства. Скажу прямо, что я тут же выразил

сомнение в эффективности разговора с Куроедовым и добавил, что" Лично я ни с

Куроедовым, ни с Макарцевым встречаться и обсуждать эти темы не намерен". Я

спросил митрополита Антония, как он отнесся к моему письму к митрополиту

Никодиму. Он ответил, что вполне одобрил его содержание и по его словам ряд

архиереев в СССР, а именно архиеп. Вениамин Иркутский, архиеп. Павел

Новосибирский, архиеп. Леонид Рижский, архиеп. Кассиан Костромской и еп.

Михаил Астраханский - письменно высказали Предсоборной Комиссии свое

несогласие с постановлениями 1961г и настаивали на их пересмотре." Видимо

Ваше письмо, вселило в них надежду и смелость", - добавил Владыка Антоний.

Присутствующий при нашем разговоре отец Всеволод Шпиллер и живо на все

реагировавший, обратился ко мне с вопросом:

- " А Вы читали записку архиепископа Вениамина Иркутского? "

-" Конечно нет, - ответил я откуда же я мог достать, она заграницей

неизвестна".. " Да, Вы попросите ее в Предсоборной Комиссии, они Вам обязаны

дать, ведь это официальный документ."

- " Что Вы! - сказал я, - бесполезно спрашивать, все равно не дадут.

Постараюсь достать ее другим путем".

Далее отец Всеволод сказал, что всех архиереев, подавших записи, против

постановлений 1961г. вызывали в Москву в Предсоборную Комиссию и строго

внушали им не выступать на Соборе против этих постановлений, " потому что они вытекают из советского законодательства о культах и оспаривание их будет,