Чего стоит «военный гений» Сталина 1 страница

Непроизнесенная речь маршала Г. К. Жукова

Имеются пометы: «Разослано: тов. тов. Булганину Н. А. и Шепилову Д. Т.»; «Хранить в архиве Президиума ЦК КПСС».

Пленум ЦК, где предполагалось обсудить вопрос о культе лич­ности Сталина, так и не состоялся.

Сохранены особенности орфографии и синтаксиса документа.

«СЕКРЕТНО

Товарищу ХРУЩЕВУ Н. С. г,

Посылаю Вам проект моего выступления на предстоящем Пле­нуме ЦК КПСС.

Прошу просмотреть и дать свои замечания. Г. ЖУКОВ

19 мая 1956 года № 72с Секретно

Состояние и задачи военно-идеологической работы

Товарищи!

В своем выступлении я хочу доложить Пленуму ЦК о состоя­нии и задачах военно-идеологической работы.

Главным недостатком во всей военно-идеологической работе у нас в стране до последнего времени являлось засилие в ней куль­та личности.

Должен отметить, что у некоторых товарищей имеется мнение о нецелесообразности дальше и глубже ворошить вопросы, свя­занные с культом личности, так как по их мнению углубление критики в вопросах, связанных с культом личности, наносит вред делу партии, нашим Вооруженным Силам, принижает авторитет советского народа и тому подобное.

Я считаю, что подобные настроения вытекают из несогласия с решением XX съезда партии, полностью одобрившего предло­жения, изложенные в докладе ЦК по ликвидации последствий культа личности. Если пойти по пути свертывания работы по ликвидации последствий культа личности, то мы не выполним тех решений, которые единодушно были приняты XX съездом партии. Мы не можем забывать, что культ личности и все то, что с ним было связано, принес нам много вреда и в деле обороны нашей страны. Мы обязаны из этого извлечь все необходимые уроки, продолжать настойчиво разъяснять антиленинскую сущ­ность культа личности, преодолевая боязнь обнажения фактов, мешающих ликвидации культа личности.

Как известно, особенно широкое распространение культ лич­ности приобрел в вопросах, связанных с Великой Отечественной войной.

Отдавая должное заслугам, энергии и организаторской дея­тельности Сталина, я должен сказать, что культ личности Ста­лина в освещении войны приводил к тому, что роль нашего на­рода, партии и правительства, наших Вооруженных Сил прини­жалась, а роль Сталина непомерно преувеличивалась. Во имя возвеличивания Сталина в нашей военно-идеологической рабо­те было допущено грубое искажение ряда исторических фактов, замалчивание неудач, ошибок, недочетов и их причин, а дости­жение успехов приписывалось исключительно руководству Ста­лина. Все это создавало извращенное представление об истори­ческих фактах и их оценке. Тем самым нарушалась основа партийности в нашей идеологической работе — ее историческая правдивость.

На протяжении нескольких лет перед Отечественной войной советскому народу внушалось, что наша страна находится в по­стоянной готовности дать сокрушительный отпор любому агрес­сору. На все лады восхвалялась наша военная мощь, прививались народу опасные настроения легкости победы в будущей войне, торжественно заявлялось о том, что мы всегда готовы на удар врага ответить тройным ударом, что, несомненно, притупляло бдительность советского народа и не мобилизовало его на актив­ную подготовку страны к обороне.

Действительное же состояние подготовки нашей страны к обо­роне в то время было далеким от этих хвастливых заявлений, что и явилось одной из решающих причин тех крупных военных по­ражений и огромных жертв, которые понесла наша Родина в на­чальный период войны.

Накануне войны организация и вооружение наших войск не были на должной высоте, а что касается противовоздушной обороны войск и страны, то она была на крайне низком уровне.

До 1941 года v нас было очень мало механизированных соедине­ ний, и только зимой 1941 года было принято решение о форми­ровании 15-ти механизированных корпусов за счет ликвидации кавалерии, но это решение было крайне запоздалым.

К моменту возникновения войны большинство наших механи­зированных корпусов и дивизий находилось еще в стадии фор­мирования и обучения, в силу чего они вступили в бой несколо-ченными и слабо вооруженными.

Качество нашей авиаици оказалось ниже немецкой, да и та из-за отсутствия аэродромов была крайне скученно расположе­на в приграничной зоне, где и попала под удар авиации против­ника.

Артиллерия, особенно зенитная, была очень плохо обеспе­чена тягачами, вследствие чего не имела возможности пере­двигаться и в какой-либо степени обеспечить маневр наших войск на поле боя. Очень много артиллерии из-за отсутствия артиллерийских тягачей было брошено при отходе наших войск.

У Генерального штаба не было законченных и утвержденных правительством оперативного и мобилизационного планов.

Промышленности не были выданы конкретные мобзадания по подготовке мобилизационных мощностей и созданию соответ­ствующих материальных резервов. Особенно плохо обстояло дело с руководящими военными кадрами, которые в период 1937 — 1939 гг., начиная от командующих войсками округов до команди­ров дивизий и полков включительно, неоднократно сменялись в связи с арестами. Вновь назначенные к началу войны оказались слабо подготовленными по занимаемым должностям. Особенно плохо были подготовлены командующие фронтами и армиями. Огромный вред для Вооруженных Сил нанесла подозрительность Сталина по отношению к военным кадрам. На протяжении толь­ко четырех лет, с 1937 по 1941 г., в наших Вооруженных Силах дважды упразднялось единоначалие и вводился институт военных комиссаров, что сеяло недоверие к командным кадрам, подрыва­ло дисциплину в войсках и создавало неуверенность у командного состава.

Слабые стороны в подготовке нашей страны и армии к вой­не, выявленные в ходе советско-финляндской войны и событий на Дальнем Востоке, не только не устранялись, но по-серьезно­му даже и не обсуждались ни в ЦК, ни в Совнаркоме, так как все эти вопросы находились в руках Сталина и без его указаний никто не мог принять какого-либо решения.

Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз, наши Во­оруженные Силы не были своевременно приведены в боевую го­товность, к моменту удара противника не были развернуты и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы, как говорил Сталин, «не спровоцировать нем­цев на войну».

Знал ли Сталин и Председатель Совнаркома В. М. Молотов о концентрации гитлеровских войск у наших границ? Да, знали. Кроме данных, о которых на XX съезде доложил тов. Н. С. Хрущев, Генеральный штаб систематически докладывал правительству о сосредоточениях немецких войск вблизи наших границ, об их уси­ленной авиационной разведке на ряде участков нашей пригранич­ной территории с проникновением ее вглубь нашей страны до 200 километров. За период январь — май 1941 г. было зафиксиро­вано 157 разведывательных полетов немецкой авиации.

Чтобы не быть голословным, я оглашу одно из донесений на­чальника Генерального штаба главе правительства тов. В. М. Молотову:

«Докладываю о массовых нарушениях государственной грани­цы германскими самолетами за период с 1 по 10.4.1941 г. Всего за этот период произведено 47 нарушений госграницы.

Как видно из прилагаемой карты, нарушения в преобладаю­щей своей массе ведутся: а) на границе с Прибалтийским Осо­бым военным округом и особенно в районах ЛИБАВА, MEM ЕЛЬ и КОВНО;

б) на Львовском направлении на участке госграницы СОКАЛЬ, ПЕРЕМЫШЛЬ.

Отдельные случаи нарушения госграницы произведены в на­правлениях на ГРОДНО, БЕЛОСТОК, КОВЕЛЬ и ЛУЦК, а так­же на госгранице с РУМЫНИЕЙ.

Полеты немецких самолетов производились на глубину 90— 200 км от госграницы как истребителями, так и бомбардировщи­ками. Это говорит о том, что немцы производят как визуальную разведку, так и фотографирование.

Прошу доложить этот вопрос тов. Сталину и принять возмож­ные мероприятия. Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Жуков. 11 апреля 1941 г. №503727».

Никаких реальных мер ни по этому донесению, ни по ряду других не последовало и должных выводов не было сделано.

Примером полного игнорирования Сталиным сложившейся военно-политической обстановки и беспрецедентной в истории дезориентации нашего народа и армии является сообщение

ТАСС, опубликованное в печати 14 июня 1941 г., т. е. за неделю до нападения фашистской Германии на Советский Союз. В этом сообщении указывалось, что «по данным СССР, Германия также неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о не­нападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению совет­ских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и пред­принять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происхо­дящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся от операций на Балканах, в восточные и севе­ро-восточные районы Германии связана, надо полагать, с други­ми мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям».

Это заявление дезориентировало советский народ, партию и армию и притупляло их бдительность.

Неудачи первого периода войны Сталин объяснял тем, что фашистская Германия напала на Советский Союз внезапно. Это исторически неверно. Никакой внезапности нападения гитлеров­ских войск не было. О готовящемся нападении было известно, а внезапность была придумана Сталиным, чтобы оправдать свои просчеты в подготовке страны к обороне.

22 июня в 3 ч. 15 мин. немцы начали боевые действия на всех фронтах, нанеся авиационные удары по аэродромам с целью уничтожения нашей авиации, по военно-морским базам и по ряду крупных городов в приграничной зоне. В 3 ч. 25 м. Сталин был мною разбужен и ему было доложено о том, что немцы начали войну, бомбят наши аэродромы, города и открыли огонь по на­шим войскам. Мы с тов. С. К. Тимошенко просили разрешения дать войскам приказ о соответствующих ответных действиях. Ста­лин, тяжело дыша в телефонную трубку, в течение нескольких минут ничего не мог сказать, а на повторные вопросы ответил: «Это провокация немецких военных. Огня не открывать, чтобы не развязать более широких действий. Передайте Поскребышеву, чтобы он вызвал к 5 часам Берия, Молотова, Маленкова, на со­вещание прибыть вам и Тимошенко».

Свою мысль о провокации немцев Сталин вновь подтвердил, когда он прибыл в ЦК. Сообщение о том, что немецкие войска на ряде участков уже ворвались на нашу территорию, не убедило его в том, что противник начал настоящую и заранее подготов­ленную войну. До 6 часов 30 мин. он не давал разрешения на ответные действия и на открытие огня, а фашистские войска тем временем, уничтожая героически сражавшиеся части пограничной охраны, вклинились в нашу территорию, ввели в дело свои тан­ковые войска и начали стремительно развивать удары своих груп­пировок.

Как видите, кроме просчетов в оценке обстановки, непод­готовленности к войне, с первых минут возникновения войны в Верховном руководстве страной в лице Сталина проявилась полная растерянность в управлении обороной страны, исполь­зовав которую, противник прочно захватил инициативу в свои руки и диктовал свою волю на всех стратегических направле­ниях.

Я не сомневаюсь в том, что, если бы наши войска в западной приграничной зоне были приведены в полную боевую готовность, имели бы правильное построение и четкие задачи по отражению удара противника немедленно с началом его нападения, характер борьбы в первые часы и дни войны был бы иным и это сказа­лось бы на всем ее последующем ходе. Соотношение сил на те­атре военных действий, при надлежащей организации действий наших войск, позволяло по меньшей мере надежно сдерживать наступление противника.

Неправильным является утверждение о том, что Сталин, раз­гадав планы немецко-фашистского командования, решил актив­ной обороной измотать и обескровить врага, выиграть время для сосредоточения резервов, а затем, перейдя в контрнаступление, нанести сокрушительный удар и разгромить противника. В дей­ствительности такого решения не было, а «теория активной обо­роны» понадобилась для скрытия истинных причин наших неудач в начальном периоде войны.

Что же произошло в действительности, почему наши войска понесли поражение на всех стратегических направлениях, отсту­пали и оказывались в ряде районов окруженными?

Кроме неподготовленности страны к обороне и неполной подготовленности Вооруженных Сил к организованному отраже­нию нападения противника, у нас не было полноценного Вер­ховного командования. Был Сталин, без которого по существо­вавшим тогда порядкам никто не мог принять самостоятельно­го решения, и надо сказать правдиво, в начале войны Сталин очень неплохо разбирался в оперативно-тактических вопросах. Ставка Верховного Главнокомандования была создана с опозда­нием и не была подготовлена к тому, чтобы практически взять в свои руки и осуществить квалифицированное управление Во­оруженными Силами.

Генеральный штаб, Наркомат обороны с самого начала были дезорганизованы Сталиным и лишены его доверия.

Вместо того, чтобы немедля организовать руководящую груп­пу Верховного командования для управления войсками, Стали­ным было приказано: начальника Генерального штаба на второй день войны отправить на Украину, в район Тарнополя для помощи командующему Юго-Западным фронтом в руководстве войс­ками в сражении в районе Сокаль, Броды; Маршала Б. М. Ша­пошникова послать на помощь командующему Западным фрон­том в район Минска, а несколько позже 1-го заместителя началь­ника Генерального штаба генерала Н. Ф. Ватутина — на северо-западное направление.

Сталину было доложено, что этого делать нельзя, так как подобная практика может привести к дезорганизации руковод­ства войсками. Но от него последовал ответ: «Что вы понима­ете в руководстве войсками, обойдемся без вас». Следствием этого решения Сталина было то, что он, не зная в деталях положения на фронтах и будучи недостаточно грамотным в оперативных вопросах, давал неквалифицированные указания, не говоря уже о некомпетентном планировании крупных кон­трмероприятий, которые по сложившейся обстановке надо было проводить.

Наши войска, не будучи развернутыми в правильных оператив­ных построениях, фактически дрались отдельными соединения­ми, отдельными группировками, проявляя при этом исключитель­ное упорство, нанося тяжелые поражения противнику. Не полу­чая своевременных приказов от высшего командования, они вынуждены были действовать изолированно, часто оказывались в тяжелом положении, а иногда и в окружении.

Положение осложнялось тем, что с первых дней наша авиа­ция, ввиду своей отсталости в техническом отношении, была подавлена авиацией противника и не могла успешно взаимодей­ствовать с сухопутными войсками. Фронты, не имея хорошей разведывательной авиации, не знали истинного положения войск противника и своих войск, что имело решающее значение в деле управления войсками.

Войска, не имея артиллерийских тягачей и автотранспорта, сразу же оказывались без запасов горючего и боеприпасов, без должной артиллерийской поддержки.

В последующем, будучи значительно ослаблены в вооружении, без поддержки авиации, не имея танков и артиллерии, часто ока­зывались в тяжелом положении.

Все это привело наши войска к тяжелым жертвам и неудачам в первый период войны и оставлению врагу громаднейшей тер­ритории нашей страны.

И только величайшая патриотическая любовь советского на­рода и его Вооруженных Сил к своей Родине, преданность их Коммунистической партии и Советскому правительству, дали воз­можность под руководством нашей партии преодолеть тяжелую обстановку, которая сложилась вследствие ошибок и промахов

сталинского руководства в первый период войны, а затем вырвать у врага инициативу, добиться перелома в ходе войны в нашу пользу и завершить ее блестящей победой всемирно-историче­ского значения.

Отношение Сталина к личному составу наших Вооруженных Сил.

Я уже говорил о подозрительности и недоверии к военным кадрам, которое проявлялось у Сталина в предвоенные годы. Всю вину за наши неудачи в начальный период войны он постарался возложить на личный состав Вооруженных Сил.

Был организован судебный процесс над командованием Запад­ного фронта, по которому были расстреляны командующий вой­сками Павлов, начальник штаба Климовских, начальник связи Григорьев и ряд других генералов. Был обвинен в измене и пе­реходе на сторону противника командующий армией Качалов, фактически погибший на поле боя при прорыве из окружения. Без всяких оснований были обвинены в измене и другие генера­лы, в силу сложившейся обстановки попавшие в плен, которые, возвратясь из плена, и по сей день являются честнейшими пат­риотами нашей Родины.

Был издан ряд приказов, в которых личный состав наших войск, особенно командиры и политработники, огульно обвинял­ся в малодушии и трусости.

Уже после того, как наши войска показали себя способными не только обороняться, но и наносить серьезные удары по врагу, Сталин нашел нужным в одном из своих приказов написать: «На­селение нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Крас­ной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в КраснуюАрмию, а многие из них проклинают Красную Армию за то. что она отдает наш народ под ярмо немеиких угнетателей, а сама уте­кает на восток».

Таким приказом Сталин незаслуженно опорочил боевые и моральные качества наших солдат, офицеров и генералов.

Как показывают действительные факты, наши солдаты и офи­церы, части и соединения дрались, как правило, с исключитель­ным упорством, не щадя своей жизни, нанося большие потери противнику.

Даже наши враги и те вынуждены были отметить боевую доб­лесть советских воинов в начальном периоде войны.

Вот что писал в своем служебном дневнике начальник Гене­рального штаба германских сухопутных сил генерал-полковник Гальдер:

24 июня. «Противник в приграничной полосе почти всюду оказывал сопротивление.

Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою. Имели место случаи, когда гарнизоны ДОТ'ов взрывали себя вместе с ДОТ'ами, не желая сдаваться в плен».

27 июня. Он отмечает, что русские войска и командование на Украине «действует хорошо и энергично».

29 июня. «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Упорное сопротивление рус­ских заставляет нас вести бои по всем правилам наших боевых уставов. В Польше и на Западе мы могли позволять себе извест­ные вольности и отступления от уставных принципов, что теперь уже недопустимо».

6 июля. «На отдельных участках экипажи танков противника покидают свои машины, но в большинстве запираются в танках и дают себя сжечь с машинами».

11 июля. «Противник сражается ожесточенно и фанатически».

Даже в том случае, когда наши войска попадали в окружение, они продолжали драться с противником.

20 июля Гальдер записал в дневнике: «Отдельные группы про­тивника, продолжая оставаться в нашем тылу, являются для нас настоящим бедствием».

В том же дневнике Гальдером записаны потери за период с начала войны по 10 декабря 1941 года, т. е. еще до завершения битвы под Москвой и развертывания наших зимних наступатель­ных операций. Немцами было потеряно убитыми, ранеными и без вести пропавшими 775 078 человек, что составляет 24, 22% от численности боевых частей на Восточном фронте, общая числен­ность которых составляла 3, 2 миллиона человек.

Эти факты и цифры, скорее преуменьшенные, чем преувеличен­ные, убедительно свидетельствуют о том, что наши воины в тяже­лейших условиях начального периода честно и доблестно выполня­ли свой боевой долг, защищая свою социалистическую Родину.

Зачем понадобилось Сталину издавать приказы, позорящие нашу армию? Я считаю, что это сделано с целью отвести от себя вину и недовольство народа за неподготовленность страны к обо­роне, за допущенные лично им ошибки в руководстве войсками и те неудачи, которые явились их следствием.

О так называемых «сталинских операциях», «сталинской воен­ной науке» и задачах по ликвидации последствий культа личности

Многие здесь присутствующие знают, как возникали операции фронтов, как планировались, готовились и проводились наступательные операции наших войск, в последующем получившие на­звание «Сталинские».

Надо быть неграмотным в военном деле, чтобы поверить в то, что один человек мог обдумать, рассчитать, распланиро­вать и подготовить современную фронтовую операцию или операцию группы фронтов, проводимых на громаднейшем пространстве, с участием всех видов Вооруженных Сил и родов войск.

Был ли Сталин творцом вообще каких-либо операций?

Да, к сожалению, был. Об одной такой операции на XX съез­де доложил тов. Н. С. Хрущев. По замыслу Сталина также пла­нировалась и проводилась операция в Прибалтике в районе Либавы, которая безрезультатно повторялась несколько раз и, кро­ме тяжелых жертв, ничего не дала. За неудачи этой операции Сталин сменил трех командующих фронтами.

Исключительно безграмотно проводились операции север­нее Варшавы, в результате которых погибли многие десятки тысяч наших людей. Сталину неоднократно докладывали о том, что по условиям местности там нельзя проводить опера­цию, однако такие доводы отвергались как «незрелые», и опе­рация многократно повторялась с одними и теми же резуль­татами.

О непонимании Сталиным основ управления войсками можно многое рассказать из истории оборонительных сраже­ний за Москву, но достаточно только небольшого факта, что­бы уяснить непонимание Сталиным способов управления вой­сками.

В тяжелый момент упорной борьбы, когда противник с ожес­точением рвался к Москве, Берия доложил Сталину, что немцы захватили деревню Дедово и Красную Поляну. Сталин, вызвав к телефону меня и Н. А. Булганина, изругав как полагалось, при­казал немедленно выехать мне в Дедово, а Н. А. Булганину в Красную Поляну и взять обратно эти деревни. Наши попытки доказать невозможность в такой тяжелый момент бросать команд­ный пункт и управление войсками фронта, были встречены уг­розой расстрела. И в то время, когда мы с Н. А. Булганиным брали эти деревни, не имеющие никакого значения, противник прорвал фронт в другом месте — в районе Нарофоминска, ринул­ся к Москве и только наличие резерва фронта в этом районе спасло положение.

Я не могу обойти молчанием и того, что Сталин принуждал представителей Ставки Верховного Главнокомандования и коман­дующих фронтами без всякой к тому необходимости проводить наспех организованные операции, без достаточного материального

и технического их обеспечения, что приводило к чрезмерно боль­шим потерям.

Во многих случаях наспех и плохо организованные операции не давали положительных результатов.

Так было на Северо-Западном, Западном, на Воронежском и других фронтах.

Можно привести еще немало отрицательных фактов из опера­тивного творчества Сталина, чтобы оценить, чего стоят на самом деле его полководческие качества и «военный гений».

Последствия культа личности до настоящего времени дают себя чувствовать во многих областях военного дела, особенно в вопросах военной теории и военной истории.

В угоду культу личности у нас настойчиво прививалось не­правильное представление о том, что Сталиным, якобы, заново разработана советская военная наука. Отдельные его высказы­вания по случайному поводу превращались в «энциклопедию военной науки». Старые, давно известные положения, вроде знаменитого суворовского афоризма — «готовить войска к тому, что необходимо на войне» — расценивались как новые гениаль­ные открытия. Высказывание о постоянно действующих факто­рах, в котором новым была форма, а не существо вопроса, пре­вратилось в основу основ всей советской военной науки, а та­кой важный и давно известный фактор, как внезапность, стали рассматривать лишь как принадлежность авантюристической стратегии.

Возводилось в культ контрнаступление, чем, по существу, оп­равдывались ошибки, допущенные в начальный период Отече­ственной войны, и неправильно ориентировались наши военные кадры о возможных способах ведения войны в будущем.

В угоду культу личности замалчивался тот факт, что советская военная наука создавалась коллективным трудом руководящих партийных, государственных и военных деятелей, трудом многих военно-научных работников и наших ученых, выращенных пар­тией.

Культ личности в военной науке сковывал творческую мысль наших научных кадров и приучал их к тому, что их роль за­ключается не в самостоятельной разработке военной теории, а в умелом комментировании и популяризации сталинских по­ложений.

Мы должны ликвидировать эти серьезные недостатки и про­будить творческую мысль наших научных кадров, основанную не на рабском следовании цитате, а на научном, объективном и все­стороннем анализе живой действительности и перспектив разви­тия техники, способную к глубоким обобщениям в интересах дальнейшего укрепления оборонной мощи Советского государства.

Надо повернуть нашу военную науку прежде всего к совре­менным и перспективным задачам. Сейчас наука и техника выдвигают все новые и новые вопросы, на которые военная те­ория должна своевременно дать правильный ответ. Особенно это относится к средствам массового поражения, так как нео­сведомленность народа и личного состава Вооруженных Сил в этих вопросах может отрицательно сказаться при возникнове­нии войны.

Огромное значение для правильного воспитания не только Вооруженных Сил, но и всего советского народа имеет правди­вое освещение военных событий и научное обобщение опыта войн.

Однако, несмотря на то, что со времени окончания войны прошло 11 лет, у нас еще нет трудов, исторически правдиво ос­вещающих события Отечественной войны, правильно раскрыва­ющих роль советского народа, его Вооруженных Сил, организу­ющую деятельность Коммунистической партии в завоевании ис­торических побед.

В исследовании военных событий нет глубокого анализа яв­лений, научной критики фактов и действий.

Неудачные операции наших войск, как правило, не исследо­вались, а если и описывались, то без соблюдения исторической правды.

В описаниях военных событий почти нет имен коллектива военачальников, которые непосредственно планировали опера­ции и руководили боевыми действиями войск. Культ личности бесцеремонно вычеркнул из истории имена действительных ге­роев, а их коллективные заслуги беззастенчиво присваивались Сталину.

Установившееся в периодизации Великой Отечественной вой­ны наименование первого периода — «Активная оборона советс­ких Вооруженных Сил» — не дает правильного представления о фактическом характере действий советских войск в 1941 году и противоречит принятому у нас понятию активной обороны. Ис­ходя из фактической обстановки, первый период войны правиль­нее называть «Периодом отступления и срыва планов «молние­носной» войны фашистской Германии против Советского Союза», предоставив историкам научно установить хронологические рам­ки этого периода.

При составлении истории Великой Отечественной войны и истории советского военного искусства нужно осветить нашу бо­евую дружбу с вооруженными силами стран народной демокра-

тии, строительство которых началось при помощи Советского Союза на полях сражений в борьбе с общим врагом — герман­ским фашизмом.

Одним из существенных недостатков военно-идеологической работы является недооценка буржуазной военной науки, выразив­шаяся в чванливом ее отрицании. Нами явно недостаточно изу­чаются формы и методы военно-идеологической работы в капи­талистических странах, а также сильные и слабые стороны им­периалистических военных систем.

В результате извращенного понимания задач борьбы против неоправданного преклонения перед заграницей отрицалась какая-либо ценность зарубежной военной мысли, военной техники, игнорировались ее достижения, а задачи в области военно-идео­логической борьбы сводились к огульному охаиванию всего того, что находится за пределами наших границ.

Надо улучшить дело научной информации о зарубежной воен­ной литературе и военной технике, изучать сильные и слабые стороны империалистических военных систем и основные на­правления военно-идеологической работы в их армиях, вскрывать новые процессы, связанные с подготовкой их к будущей войне, разоблачать реакционную сущность буржуазной военной идеоло­гии и военной науки.

Говоря о нашей практике военно-идеологической работы в Армии и Флоте, необходимо отметить ее низкое качество, а по­рой и отрыв ее от задач воспитания войск, на что сейчас необ­ходимо обратить серьезное внимание командиров, политорганов и партийных организаций Вооруженных Сил.

В системе идеологического воспитания наших военных кадров надо развернуть глубокое изучение марксистско-ленинского уче­ния о войне и армии, тесно увязывая изучение теории с кон­кретными задачами подготовки войск, с их качественными и организационными изменениями. С этой целью надо подготовить и издать труд по основам марксистско-ленинского учения о войне и армии, в котором правильно отразить роль В. И. Ленина в раз­витии этого учения и обобщить опыт войн современной эпохи.

Разоблачить неправильность и вредность утверждения о том, что В. И. Ленин не являлся «знатоком военного дела», так как подобное утверждение не соответствует действительности и умаляет роль В. И. Ленина как организатора Вооруженных Сил, внес­шего много новых принципиальных идей в советскую военную науку.

В ближайшее время необходимо возобновить издание военно-теоретических трудов М. В. Фрунзе и других советских военных теоретиков.

Необходимо также отметить явно недостаточное развертывание военно-идеологической работы в широких массах советского на­рода, особенно молодежи, направленной на воспитание совет­ского патриотизма, национальной военной гордости, любви к своим Вооруженным Силам и готовности к сокрушительному раз­грому любого агрессора, развязавшего войну.