V. Беседа

Читая дальше роман, мы узнаем, что Рогожины старообрядцы, а это уже прошлый век, и их дом и правы — домостроевские. Появились новые предприниматели, поизощреннее. Парфен непосредственная натура, хитрить не умеет, живет и кутит с размахом.

Встретились два совершенно разных человека: князь Мышкин и Парфен Рогожин.

— Есть ли что-то между ними общее?

(Рогожин — мученик горячечного чувства, как Мышкин стал таким же мучеником в мире людей. В этом смысле Рогожин, действительно, брат князю. Они братья по чувству, единые в одном стремлении к любви и прощению. Не случайно Мышкин прозорливо угадывает в Рогожине «свое»: «...у него огромное сердце, которое может и страдать и сострадать. Когда он узнает всю истину и когда убедится, какое жалкое существо эта поверженная, полоумная, — разве не простит он ей тогда все прежнее, все мучения свои?» Рогожин — брат, но брат земной и грешный.

Рогожин, стремящийся, подобно Мышкину, к любви, прощению и состраданию, не может, однако, в отличие от своего названного бра та сострадать другому и прощать другого, а может лишь страдать сам и искать прощения для одного лишь себя. Так просил он о прощении Настасью Филипповну: «Умру, говорю, не выйду, пока не простишь, а прикажешь вывести — утоплюсь!» Но говорилось это то с гордостью, то сверканием глаз, а значит, не с любовью, а с ненавистью. Он просит Настасью Филипповну о прощении, а ее саму не прощает. Рогожин не может простить и сострадать оттого, что слишком тяжелым ощущает на себе груз земного греха, который, кажется давит его тем сильнее, чем сильнее жаждет он освободиться от него.

Рогожин хочет видеть истину, а не рассуждать о ней. Оттого он говорит, что любит смотреть на картину Гольбейна «Труп Христа»: «… не любит, — мысленно поправляет его князь, — а, значит, ощущает потребность... Он хочет силой воротить свою потерянную веру. Ему она до мучения теперь нужна... Но к прощению, к достижению желаемого много противостояния: на нем лежит печать греха, в нем живет любовь-ненависть, и он не может простить.)

— Виновен ли князь в грехе Рогожина?

(Да, он виновен. Но эта вина не слабого человека, который оказался не в состоянии предотвратить убийство; здесь вовсе другая вина, когда «всякий за всех виноват».)

Учитель: действительно, в финале романа мы не находим примеров активного воздействия личности Мышкина на судьбу персонажей. По мысли автора, спасение человека происходит не через внешние воздействия на те или иные события его жизни, а через воздействие духовное как на отдельную личность, так и в целом на род человеческий при условии ответного свободного подвига духа всего человеческого рода — всякий за всех виноват, но и всякий за всех спасен.

В произведениях Достоевского всегда в тесной связи сосуществует временное и вечное, реальное и мистическое. Поэтому каждый персонаж романа «Идиот», с одной стороны, проходит вечный путь человека перед лицом мировой истории, с другой — он принадлежит насущному и кратковременному настоящему — «злобе дня», И центральный образ «князя Христа» — Льва Мышкина — не исключение.