ВВЕДЕНИЕ. Энциклопедический справочник основных терминов и понятий современного литературоведения Запада — первая в нашей стране попытка такого рода

Энциклопедический справочник основных терминов и понятий современного литературоведения Запада — первая в нашей стране попытка такого рода, дающая системное и прикладное представление о весьма сложной панораме литературно-критических школ в Западной Европе и США. Владение терми­нологией и ее корректное употребление являются необходимым условием работы каждого специалиста. Поэтому основная задача издания состоит в том, чтобы познакомить и ввести в обиход отечественной науки о литературе понятийный и терминологиче­ский аппарат наиболее влиятельных в XX в. направлений литера­туроведения.

При отборе материала принимались во внимание следующие моменты: 1) сущностное значение термина для представления литературно-критической школы или движения; 2) история фор­мирования термина или понятия; 3) степень нормативности терми­на; 4) уточнение семантики уже существующего понятия или создание нового термина; 5) значение термина в обучении профес­сиональному языку.

Состояние науки в значительной мере характеризуется струк­турой общепринятых терминов. Развитие терминологии не дань наукообразности, но требование науки как таковой, обеспечиваю­щее взаимопонимание между учеными. Следует отметить, однако, что точность литературоведения и его терминологии принципиаль­но отлична от точности естественных наук и их языков. Литерату­роведение имеет дело не с анализом вариантов некоторой пара­дигмы высказываний, а с оригинальным, особенным текстом, что само по себе исключает возможность абсолютной унификации терминологии.

Первая часть настоящего издания представляет общий свод терминологии " новой критики", структурализма, рецептивной эстетики, нарратологии, деконструктивизма. Термины даны в алфавитном порядке. Использована единая система библиографи­ческих отсылок и обычные для справочных изданий сокращения.

4 E. A. Цурганова

Название статьи в тексте заменяется первой буквой, а отсылочные слова, о которых в справочнике имеется специальная статья, выделены (при первом их появлении в тексте той или иной статьи) курсивом.

Вынужденно выборочное представление терминов не исключа­ет подготовки в дальнейшем более насыщенных, объемных конку­рирующих словарей литературоведческих терминов, отражающих точки зрения различных направлений и школ, а также их интерфе­ренцию и расширение за счет пограничных областей знания и интеграции наук.

Статус литературной критики в XX в. очень высок, поток ин­формации в области литературоведения неизмеримо растет. Про­фессиональная деятельность литературоведов — от подготовки научных трудов до чтения лекций в университетах — неотъемле­мая часть общей культурной ситуации в развитых странах. Без непротиворечивого представления об основных концепциях науки о литературе невозможно проследить динамику развития ее школ и ответить на ключевые вопросы исследования литературоведе­ния: 1) как происходит процесс институционализации в академиче­ской науке принципиально новых взглядов и концепций, т. е. процесс организации конкретного вида деятельности и закрепле­ния связанных с ней норм в рамках определенных институтов и учреждений; 2) почему с течением времени возникает почти неизбежная их рутинизация, утрата новизны и включение в тра­дицию; 3) отделимо ли с точки зрения чистоты методологии литературоведения идеологическое мышление от профессиональ­ного литературно-критического знания.

Литературная критика на Западе представляет собой свобод­ный рынок идей и методов, принципиально не поддающийся монополизации и управлению. Систематизировать в самом общем виде разнообразие и оригинальность ее идей помогает прослежи­вающееся на протяжении всей истории западной цивилизации колебание науки между математической и биологической моделя­ми.

Литературоведческая наука показывает, что литературно-критические школы и направления различаются по своей привер­женности к одному из двух типов построения теоретических концепций — сциентистскому или антропологическому. К перво­му направлению тяготеет структурализм, в известной мере ' новая критика", некоторые социологические школы, ориентирующиеся на неопозитивистские доктрины; ко второму относятся герменев-

Введение 5

тическая, экзистенциалистская, феноменологическая, мифологиче­ская критики, рецептивная эстетика.

Течения и школы, ограниченные рамками первого направле­ния, роднит прежде всего их стремление построить методологию научного исследования, придать своим концепциям форму точной науки и исключить из сферы рассмотрения мировоззренческие, социальные и идеологические проблемы.

Сторонники второго направления, напротив, исходят из фикса­ции моральных, психологических состояний творящей и восприни­мающей личности. Они считают, что произведение искусства не может быть постигнуто эмпирическим путем, но может быть лишь пережито, прочувствовано, интуитивно познано.

Традиционно представление об универсальном методе в облас­ти гуманитарных наук связывалось с герменевтикой. Именно герменевтика, как метод истолкования исторических фактов на основе филологических данных, считалась универсальным прин­ципом интерпретации литературных памятников. Функция герме­невтической интерпретации состоит в том, чтобы научить, как следует понимать произведение искусства согласно его абсолют­ной художественной ценности. Инструментом интерпретации считается сознание воспринимающей произведение личности, т. е. интерпретация рассматривается как производная от восприятия литературного произведения. В традиционной герменевтике обосновывался вывод о том, что произведение искусства нельзя понять само по себе, как единичный продукт творческой деятель­ности. Произведение искусства является материальной объекти­вацией традиции культурного опыта, поэтому его интерпретация имеет смысл лишь тогда, когда она намечает выход в непрерыв­ность культурной традиции. Герменевтическое " понимание" направлено на реконструирование смысла, расшифровку историче­ского текста с целью осознания непрерывности духовного и куль­турного опыта человечества, на приобщение нового поколения и новой эпохи к прошлому, к традиции. В современной герменевтике литературоведы видят путь преодоления инструментализма, преобладающего в теоретических исследованиях, воспитания вкуса, адекватного отношения к произведению. Герменевтика рассматривается как теория постижения ценности. " Ценность" и " понимание" составляют как бы две крайние точки, между кото­рыми простирается поле интерпретаций. Универсализм, историче­ски разрабатывающийся в герменевтике, ведет к выходу за преде­лы определяемости материалом в пространство духовной тради­ции.

6 E. A. Цурганова

В плане теории попытку конкретизации герменевтических принципов представляет рецептивная эстетика, которая дополняет эти принципы социально-историческими представлениями. Если в самой герменевтике специально не акцентрируется конкретно-историческая ситуация восприятия произведения и его интерпре­тации, то рецептивно-эстетические исследования литературы стремятся восстановить именно социальный контекст восприятия произведений.

Герменевтика связана с рецептивной эстетикой в исходном ос­новополагающем принципе — признании того, что в любом " понимании" участвуют прежние восприятия произведения. Пред­ставители рецептивной эстетики внесли в рассмотрение социоло­гический аспект ситуации интерпретации, ввели в поле исследова­ния литературы ее читателя.

В рецептивной эстетике произведение искусства рассматрива­ется не само по себе, а во взаимодействии с рецициентом. Произ­ведение приобретает свой смысл только в акте потребления. До этого оно существует как знаковая система, потенциальный смысл, нуждающийся в реализации. Рецептивно-эстетические исследования опровергли основной тезис формалистического литературоведения о тождественности художественной ценности произведения его объективированной форме. Подлинная ценность литературного произведения конституируется лишь в акте его восприятия.

Рецептивно-герменевтические исследования западногерман­ских ученых ощутимо потеснили концепции французских структу­ралистов, которые с середины 70-х годов находились в центре литературоведческих споров, в свою очередь сменив в этой роли американскую " новую критику".

Лежащие в русле герменевтики феноменологические школы в литературоведении (критика сознания, школа реакции читателя и др.) полагают объединение в акте чтения сознания субъекта с движением текста, объектом. Объект рассматривается как актив­ность самого сознания. Воссоздание объекта сознанием — интен-циональность — ключевая концепция феноменологии. Выявляе­мые в процессе интерпретации элементы содержания произведе­ния имеют интенциональный характер, конституированы сознани­ем.

Структурализм ставит перед собой задачу найти взаимозави­симости между теорией субъекта и теорией наук. Структурализм одновременно и признает субъективность, и развенчивает ее, " он размечает поле своего исследования посредством предваритель-

Введение 7

ного исключения каких-либо отношений, связывающих речь с субъектом" (Ж.-А. Миллер). " Структуралистское действие", по Р. Барту, состоит из двух операций: расчленения и упорядочения. Посредством первой операции структурализм отыскивает посто­янные, устойчивые признаки, определяющие целостность предме­та, но лишенные смысла сами по себе. Упорядочение же их, взаимоположение и отношения элементов внутри художественной структуры, соотнесенность со всеми другими элементами произ­ведения сообщают им значение и смысл. Значение возникает при сочетании элементов и признаков, определяясь отношениями сходства и различия. " Операция расчленения дает модель в пер­вичном состоянии распыления, но собрание элементов структуры отнюдь не анархично, каждый из них, вместе со своим виртуаль­ным резервом, составляет разумный организм" (Р. Барт).

Построенная структурализмом модель не передает реальности в ее первоначальном виде. Структурализм по-новому раскрывает категорию объекта — не реальное и не рациональное, а функцио­нальное, — приобщаясь тем самым к целому комплексу наук, который развивается вокруг исследований об информации. Сфера " структуралистского действия" шире рамок той или другой науки, она охватывает и художественную продукцию.

Если в 70-е годы в западном литературоведении еще была сильна поляризация литературно-критических школ в их привер­женности сциентистскому или антропологическому типу построе­ния теоретических концепций, проявившаяся прежде всего в противостоянии структурализма и герменевтики, то в 80-е годы в странах Западной Европы и США преобладает тенденция вы­равнивания литературно-критических процессов. Эта тенденция выразилась в появлении на литературно-критической арене и мощном наступлении деконструктивизма, который по степени своей экспансии, центральному положению в литературной теории и силе воздействия сравним лишь с " новой критикой", главенство-

Ei настоящем издании впервые анализируется школа деконструктивизма. В отношении других школ см. следующие издания ИНИОН АН СССР: Пано­рама современного буржуазного литературоведения и литературной критики. — М., 1974. — 197 с.; Теории, школы концепции: Худож. текст и контекст реальности. — М., 1971. — 179 с.; Тенденции в литературоведении стран Западной Европы и Америки. — М., 1981. — 175 с.; Современные зарубеж­ные литературоведческие концепции. — М., 1983. — 184 с.; Зарубежное литературоведение 70-х годов: Направления, тенденции, проблемы. — М., 1984. — 359 с.

В Е. А. Цурганова

вавшей в западном (прежде всего англо-американском) литерату­роведении более 50 лет.

Деконструктивизм предпринял резкую критику и структура­
лизма, и герменевтической феноменологии, в соответствии с чем и
в силу предпочтения им объекта " деструктивного действия" он
нередко именуется " постструктурализмом", или

" постфеноменологией". Ключевыми фигурами деконструктивизма являются Жак Деррида, Поль де Ман, Дж. Хиллис Миллер.

Ж. Деррида критиковал структурализм и семиологию. Соссю-
ровский структурализм он охарактеризовал как последний пункт
логоцентризма западной метафизической традиции, идущей от
Платона и Аристотеля к Хайдегтеру и Леви-Строссу. Матрицей
логоцентризма было определение " бытия как присутствия". " Все
названия основы, начала, центра всегда обозначали инвариант
присутствия: сущность, существование, субстанция, субъект,
трансцендентность, сознание, Бог, человек и т. д." (Ж. Деррида).
В таких условиях письмо оценивалось как некое присутствие
голоса, вторичная речь, как средство выразить голос в качестве
инструментального заменителя присутствия. Динамика такого
" фоноцентризма" вобрала в себя целый культурный свод аксио­
логических оппозиций: голос/письмо, сознатель­
ное/бессознательное, реальность/образ, вещь/знак, означае­
мое/означающее и т. д. — где первый термин получает привиле­
гированное положение. Структурализм Соссюра, согласно Дерри-
де, располагается внутри этой эпистемологической системы.

В противоположность структурализму Деррида утверждает,
что письмо (é criture) — источник, начало языка, а отнюдь не
голос, транспортирующий сказанное слово. Письмо включает
любые формы маркирования — от набирания кода до припомина­
ния сна и прокладывания тропинки в лесу. Используя эту концеп­
цию " обобщенного письма", или архиписьма (archi-é criture),
Деррида перевернул традиционные логоцентрические полярности:
письмо/голос, бессознательное/сознательное, означаю-

щее/означаемое и т. д.

Деррида пересмотрел логоцентрическую концепцию структу­ры. Согласно ей структура зависела от центра, функция которого состояла в стабилизации элементов системы, какой бы она ни была — метафизической, лингвистической, антропологической, науч­ной, психологической, экономической, политической или теологи­ческой. Какой бы сложной ни была логоцентрическая система, центр ее структуры гарантирует сбалансированность и организо­ванность. Все традиционные центры имели одну цель — детерми-

Введение 9

нировать " бытие как присутствие". Вокруг центра шла игра эле­ментов структуры, но сам он в ней не участвовал. Центр ограни­чивал свободное движение или игру структуры. В центре транс­формация или перестановка членов запрещена. Разрыв с традици­ей происходит в момент, когда структурность структуры становит­ся предметом рефлексии. " Тогда-то, вероятно, возникает мысль о том, что центра нет, что центр нельзя мыслить в форме сущего-присутствующего, что центр не имеет естественного местонахож­дения, и вообще он не есть постоянное место, а есть функция, не­место, где идет постоянная игра подстановок знаков" (Ж. Дерри-да).

Деконструктивизм направляет свои усилия в сторону такой мысли, которая освободилась бы от установки на центр, каким бы и где бы он ни был. В этом новизна подхода деконструктивизма к понятию структуры. Деконструктивизм как направление мысли стремится к достижению абсолютного отсутствия центра. Точно так же нет такого слова, в котором содержалось бы происхожде­ние его смысла. Смысл слов не в них, а между ними, и язык — всего лишь система различий, отсылаемых всеми элементами друг другу, и нет возможности остановиться на одном из них. Слово-ключ не существует, так же как и центр. Тогда-то, в отсутствие центра или источника, язык вторгается в область универсальной проблематики, все становится речью, т. е. системой, в которой центральное обозначение никогда в абсолютном смысле не при­сутствует вне системы. Отсутствие трансцендентного обозначае­мого расширяет до бесконечности поле и игру значений.

Таким образом, Деррида выделил две исторические модели интерпретации — логоцентрическую и деконструктивную. Под защитой предтечей деконструктивизма — Ницше, Фрейда и Хайдеггера — он предпринял деконструктивную атаку на лого-центризм структурализма. Деконструктивизм отличается от структурализма своим скептицизмом по отношению к лингвисти­ческой стабильности, структурности как таковой, философскому бинаризму, метаязыку. Смерть субъекта, провозглашенная струк­турализмом, была усилена деконструктивизмом, который провоз­гласил смерть человека и гуманизма.

Теория языка деконструктивистов размывала привязанность языка к концепциям и референтам. В результате под сомнение были поставлены все стабилизирующие понятия — единство, согласованность, присутствие, голос, структура, центр. Язык детерминирует человека больше, чем человек детерминирует язык. Язык конституирует бытие, ничто не стоит за ним. Экстра-

10 Е. А. Цурганова

лингвистическая реальность — иллюзия. Мир есть текст. Вне текста нет ничего. Краеугольный камень деконструктивизма — текстуальность. Литературный текст не вещь в себе, но отноше­ние к другим текстам, которые, в свою очередь, также являются отношениями. Изучение литературы, таким образом, — это изучение интертекстуальности.

Поскольку герменевтика и феноменологические школы крити­ки связывали рефлексивную способность субъекта с опытом центра, деконструктивизм выступил и против них. Деррида осуж­дал стремление феноменологов к реставрации метафизики в той же главной ее цели — детерминировании " бытия как присутст­вия". Читая Гуссерля и Хайдеггера, Деррида поставил перед собой задачу осуществить контр-чтение их логоцентрической " метафизики присутствия" и " онтологии бытия", основываясь на незамеченных ими конституирующих силах " различия" и " письма '. Гуссерль считал, что интуитивное постижение собственного присутствия осуществляется без посредства знаков или операции сигнификации. Этот доэкспрессивный опыт чистого или идеаль­ного самопознания происходит в тишине, язык вторичен. Бытие предшествует языку.

Деконструктивная критика феноменологии направила консти­туирующие потенции языка против концепций сознания, бытия, присутствия. В деконструктивизме текстуальность завладевает онтологией.

Деконструктивисты считают, что в литературе нет и не может быть ничего не представленного в языке — сознания или реально­сти мира. Конститутивная активность знака характеризует произ­ведение литературы в его сущности. Игра языка производит саму возможность мышления. Поль де Ман утверждал, что детерми­нирующая характеристика литературного языка — его риторич­ность, фигуративность, что составляет постоянную угрозу так называемого " неправильного прочтения". Если же текст исключа­ет " неправильное прочтение" — значит он не литературный. " Слепота и прозрение" — главные характеристики литературного языка. Причина " неправильного прочтения" кроется в языке, а не в читателе. Литературная критика, используя фигуративный язык, неизбежно аллегорична. Она никогда не может просто описать, повторить или представить текст. Не существует, следовательно, нериторического, или научного, метаязыка критического письма, как бы ни ратовали за него структурализм и семиотика. Редуциро­вать текст до правильного, единственного, гомогенного прочтения — значит ограничить свободную игру его элементов.

Введение 11

Серьезного анализа требует роль в деконструктивизме психо­анализа.

К середине 80-х годов о деконструктивизме в западной крити­ке было написано больше, чем о какой-либо другой школе или движении. Деконструктивисты заняли твердые позиции в универ­ситетах, печатаются в ведущих издательствах и журналах, воз­главляют многие профессиональные организации, получают премии и материальную поддержку от престижных учреждений. Все это говорит о ведущей роли деконструктивизма в интеллекту­альном истеблишменте современной западной литературно-критической мысли. Знакомство с понятийным и терминологиче­ским аппаратом этой школы — актуальная задача исследователя-филолога.

С конца 60-х годов функционирует литературоведческая дис­циплина, занимающая промежуточное положение между структу­рализмом и феноменологически ориентированными школами критики, — нарратология.

Вторая часть энциклопедического справочника включает в себя анализ понятийного аппарата герменевтики, феноменологических школ, мифологической критики и постмодернизма. Феноменоло­гическое литературоведение представлено рецептивной критикой, или школой реакции читателя, критикой сознания и школой крити­ков Буффало.

Во второй части, как и в первой, использована единая система библиографических отсылок. Отсылочные слова, о которых в справочнике имеется отдельная статья, выделены курсивом.

Второе издание настоящей книги дополнено статьями " Чикагская школа" и " Черная эстетика" (библиография к ним дана отдельно, после текста статей). Исправлены замеченные ошибки.

Второй том справочника будет включать анализ концепций Франкфуртской школы, неофрейдизма, " нового историзма".

Издание рассчитано на специалистов-литературоведов, сту­дентов и аспирантов филологических специальностей, всех, кто интересуется современной западной гуманитарной мыслью. Кол­лектив авторов будет признателен за отзывы и предложения. Наш адрес: 117418, Москва, ул. Красикова, 28/21, ИНИОН РАН, Отдел филологических наук.