Св. Петр и Феврония муромские. Великий князь Константин Всеволодович

Полна необыкновенных обстоятельств была жизнь святых супругов князей муромских.

Младший брат удельного князя муром­ского, Давид, в молодых летах тяжело за­болел: все его тело покрылось струпьями. В той стране славилась красотой и умом дочь пчельника, именем Евфросиния. Она выле­чила его мазью. Князь в радости дал обеща­ние жениться на ней. Но потом, как прошла первая радость, он раздумал, находя, что не­прилично ему жениться на девушке столь не­значительного происхождения. После тако­го решения болезнь снова напала на него, и Евфросиния опять излечила больного. Тогда Давид женился на ней. Пришло время — он стал после брата наследником престола Му­ромского. Но бояре муромские объявили ему: «Твоя жена оскорбляет своим проис­хождением наших боярынь; или отпусти ее, или уходи из Мурома». Хорошо поступил тут князь — он решил лучше остаться верным су­пруге, с которою был венчан пред алтарем и которая столько сделала для него, чем без нее пользоваться властью, и ушел из Мурома.

Жертва эта была не легка. Он должен был вести очень скудную жизнь и часто тем ску­чал. Но его разумная и крепко веровавшая в милость Божию княгиня говорила ему: «Не печалься, князь, — Бог милосерден и не оста­вит нас в бедности». И действительно, скоро в Муроме пошли неурядицы, и князя Дави­да просили обратно на княжение.

Правление его было мудрым: твердое, но мягкое, милостивое, и не злобное. Во всем княгиня помогала ему советами, больше же всего прилежала добрым делам.

Испытав унижение и бедность, они не зна­ли ни гордости, ни жадности к деньгам. Зная, что такое нужда, покоили странников, помо­гали обездоленным, почитали чин священни­ческий и иноческий. В частном быту они жили жизнью чистой, целомудренной и постниче­ской. Достигнув старости, они единовременно приняли монашество. Князь — с именем Пет­ра, а княгиня — с именем Феврония.

Скончались они на пасхальной неделе 1228 г. и положены, как завещали, в одном гробе.

Преподобный князь Петр и преподобная княгиня Феврония, муромские чудотворцы, почивают в муромском соборе.

* * *

Остановимся на жизни еще одного пра­ведного великого князя Константина Всево­лодовича.

Сын знаменитого государственным разу­мом великого князя Всеволода Юрьевича и праведной Марии, родной по отцу племян­ник св. Андрея Боголюбского, он с ранних лет слышал и видел вокруг себя примеры доброй жизни.

Двадцатилетним отец отправил его кня­жить в Новгород, уже славного мудростью, великодушием и добродетелями христиан­скими. Его так любили во Владимире, что отъезд его всех опечалил. Бедные в особенности горевали, что лишаются своего благо­творителя. Отпуская его, отец вручил ему крест и меч. «Иди править народом, — ска­зал он, — будь его судьей н защитником. Новгород Великий есть древнейшее княже­ние в нашем отечестве. Бог, государь и роди­тель твой дают тебе старейшинство между всеми князьями русскими. Гряди с миром. Помни славное имя свое и заслужи его де­лами».

Трогательно выразилась любовь народная при проводах Константина. Собрался весь город, вельможи, купцы и простые люди. Народные толпы громко осыпали его благо­словениями.

В Новгороде князь, твердый, несмотря на юность и доброту души, зорко оберегал свою власть. Горожане засыпали покойно; мятежные страшились. Но и в этой свет­лой жизни было пятно. В год смерти отец вызвал к себе Константина и дал ему в удел Ростовское княжество, а потом назначил его преемником достоинства великокняжеско­го, с тем, чтоб он уступил Ростовское княже­ство следовавшему за ним брату Георгию. Но сын ослушался отца, желая наследовать великое княжество Суздальское в целости. Раздраженный Всеволод в торжественном и многочисленном собрании объявил своим наследником Георгия, которому он и пору­чил великую княгиню и младших сыновей. Все безмолвствовали, как ни любили Кон­стантина.

После распрей и столкновений Констан­тин, с помощью вступившего с ним в союз князя Мстислава Мстиславича Удалого (сына св. Мстислава Храброго), в страшном бою при Липецке, где пало 10000 суздальце- владимирцев, одержал решительную побе­ду над Георгием и занял великокняжеский престол.

Но, достигнув своей цели, Константин стал действовать великодушно: призвал Георгия к себе, объявил его наследником великого кня­жения и дал ему Суздаль. Братья искренне примирились...

Чувствуя слабость, Константин три года своего великого княжения заботился больше о небесном, чем о земном. Можно предпо­лагать, что память о неповиновении отцу, распри с братом, пролитой крови — тя­гостным бременем лежала на его душе и со­крушила, изожгла горячим раскаянием его великодушную природу. И последние годы его жизни мы видим его в том исключитель­но высоком настроении души, какое обе­щали чудные годы его юности. Простим же солнцу то, что иногда его заволакивают тучи, и будем помнить при ясном и величавом за­кате о безоблачном восходе и радостном по­лудне.

Великий князь Константин покоил не­счастных, раздавал милостыню, строил церкви, с восторгом встречал святыни, ко­торые ему привозили из Греции. Незадолго до кончины он отправил в Ростов старшего сына, именем Василько, оставившего по себе в русской летописи столь же сочувственный отзыв, как отец; другого, Всеволода — в Яро­славль. Приказал им жить согласно, благо­творить сиротам, вдовам и духовенству, чтить Георгия как второго отца. Он преста­вился на 33 году, 2 февраля 1219 г. И плака­ли по нему бояре, слуги, нищие и монахи. Супруга его немедленно постриглась над его гробом и через два года отошла в веч­ность.

Восхваляя мудрость и добродетель этого князя, летописец говорит, что он не только читал многие душеспасительные книги, но и исполнял их на деле. Он весь дышал верой; а кротость его была так велика, что он старался не опечалить ни одного человека, а словом и делом утешить всякого.

Вещественным памятником по себе он оставил начатый им и достроенный его сыном, святым Васильком ростовским, ве­ликолепный храм Успения Богоматери. Он славен был и просвещением. Когда вся Европа коснела в невежестве, у Константи­на были писцы, которые списывали для него множество рукописей, и он все их с любовью читал.

Праведный великий князь Константин Всеволодович погребен во Владимирском соборе, в приделе св. князя Глеба Андре­евича.

Великое милосердие Божие к погрешив­шему, но великодушному князю не допусти­ло его видеть гибель Руси, ослабленной кня­жескими распрями. Он был отозван туда, где нет борьбы, перед тем самым временем, как страшная гроза неслышно надвигалась на Русь; он умирал великим князем отечества вольнолюбивого и еще свободного. И когда ему в день Сретения Господня отверзлось небо, и он лицом к лицу воспел песнь Срете­ния, песнь освобождения от земли со всей ее горечью, в числе пережитых им страданий он не мог назвать ужаснейшего, потому что был смертью избавлен от него. Он не успел узнать тогда, как узнала вся оставшаяся жить и вскоре за ним преставившаяся мучениче­ская рать его князей-собратий, величайше­го и неисцелимого земного горя: крушения отечества.