Св. Мстислав Храбрый

Теплым отрадным светом сияет жизнь князей, которые в эти грустные време­на разделения и распрей, подготовив­ших падение Руси, сияли великодушием и правдой.

Внук св. Мстислава Великого, сын св. Ро­стислава, Мстислав Ростиславич еще в моло­дости заслужил прозвание Храброго столько же по отваге в битвах, сколько по благород­ству души, какое его отличало. Как пишут современники, с юности он привык не боять­ся никого, кроме единого Бога, и всю жизнь вступался за правых против виноватых и за слабых против сильных.

Когда Андрей Боголюбский предоставил Киев, уже как простой удел, князю, имевше­му на него менее прав, чем братья Мстисла­ва, Мстислав вступился за их права. На угро­зы Андрея он отвечал:

— Не страшимся. Исполни их. Идем на суд Божий.

Собрав громадную рать, свыше 50 тысяч воинов и более 20 князей, Андрей осадил Вышгород, где заперся с малочисленною дружиной Мстислав. Необозримый стан осаждающих представлял невиданное зрелище. Ничтожная крепость, обороняемая горстью людей, казалась целью, недостой­ною этого ополчения, которое могло бы раз­рушить или завоевать сильную державу.

Но среди князей осаждающих не было согласия. Девять недель прошло в битвах, с большими потерями с обеих сторон. Когда к Мстиславу направился неожиданный со­юзник, это незначительное для силы рати Андреевой обстоятельство произвело среди нее такой переполох, что она обратилась безумно в бегство и ночью толпами кидалась в реку. Мстислав стоял на стене Вышгорода и при свете зари видел это непонятное бегство многочисленного войска, гонимого как бы сверхъестественною силой в глубину Днепра. Он едва мог верить этому зрелищу и, подняв руки к небу, восхвалил святых заступников Вышгорода, Бориса и Глеба, сел на коня и довершил поражение, взяв неприятельский стан и обозы. Пленных же отпустил на волю без выкупа.

Посадив в Киеве брата своего Романа, он отдал ему и Смоленск, а себе не искал ника­кого удела: он был везде, куда звала его прав­да и слава.

Новгородцы прислали звать его к себе на княжение, но он колебался, говоря, что не хо­чет расстаться с добрыми братьями и своею отчиной — Смоленском.

— А великий Новгород разве не твоя от­чина? — сказали ему новгородцы. — Пойди, князь, поклонись св. Софии, послужи ей верой и правдой, как служили дед твой и прадед.

И Мстислав пошел, потому что добрая душа его всегда рвалась на дела великие.

Весь Новгород: народ, бояре, духовенство с крестами, с ликованием вышли ему навстре­чу. Возведенный на престол в Софийской церкви, Мстислав дал слово блюсти честь и пользу Новгорода и сдержал это слово. Узнав, что эстонцы осадили Псков и посто­янно беспокоят границы, он в несколько дней собрал 20000 войска и пошел на них, радуясь столь многочисленной рати. Но эстонцы не­медленно побежали. Он прошел их землю до моря, взял множество скота и пленников и готовился к другим предприятиям, как в цвете мужества, сил и надежд был сражен смертельным недугом.

Он велел нести себя в церковь, причастил­ся после литургии святых Тайн и смежил очи пред дружиной, в объятиях супруги, по­ручая детей своим братьям; и успокоились крестообразно его мощные руки на широ­кой груди, верно оборонявшей Новгород. Он отошел 14 июня 1180 г. Его мощи почи­вают открыто в Софийском Новгородском соборе.

Летописцы описывают его мужественную красоту, светлый и смелый взгляд голубых очей, исполинский рост, необыкновенную силу — внешнюю прекрасную оболочку ве­ликой души.

Удача в победах соединялась в нем с мла­денческим добродушием. Новгород и вся Русь неутешно оплакивали в Мстиславе бла­городные намерения для славы Руси, детское незлобие и простоту, соединенную с пылкою гордостью благородного сердца, ненависть ко лжи, смирение перед старшими, мило­сердие ко всем несчастным, обездоленным, страждущим, гонимым, на защиту которых стремилось неудержимо его золотое сердце, одушевление горячей веры, беспредельное усердие к Богу и Церкви.

Современники называют его украшением его века и России.

Другие воевали для корысти, а он для правды и славы; презирая опасности, еще более презирал он золото, и всегда отдавал его войнам и Церкви. В битвах ободрял лю­дей словами:

— За нас Бог и правда; умрем ныне или завтра: умрем же с честью.

«Не было такой земли на Руси, — говорит летописец, — которая не хотела бы повино­ваться ему, и где бы о нем не плакали».

Одна из самых отрадных личностей рус­ской истории, Мстислав соединил в себе все лучшие свойства людей киевского времени русского государства. Казалось, перед тем, чтоб уступить место новым времени и лю­дям иного склада, каких требовали иные об­стоятельства жизни, напряжением всех сил своих Киевская Русь, как венец свой, выста­вила это светлое явление, сказала им послед­нее свое слово.

Не выдающимся государем, не дально­видным политиком, не мудрым преобразо­вателем был Мстислав. Не умом поражал он современников и изумляет потомков, а див­ною правдой горячего, великого сердца, что крепче и могущественнее всего притягивает к себе людей; и вот почему биение этого зо­лотого бесценного сердца, чистый и цель­ный лик этого самоотверженного человека, выделяясь особенно ярко на темном фоне тогдашних распрей и себялюбивых стрем­лений, никогда, — пока живет и чувствует хоть один русский человек, — не будет за­быт, как последний стройный отзвук древне­богатырской Руси.

Все то хорошее, что было в предшество­вавших Мстиславу русских поколениях, сла­гаясь из задатков русской природы, переработанной влиянием веры, все это он сочетал в себе в удивительном согласии.

Не отыскивая и не пролагая новых путей, он всей душой послужил той правде, какою научился понимать ее от лучших людей сво­его времени, и, цельный в своем постоянном воодушевлении, сумел всю свою короткую, но полную жизнь провести в области самых возвышенных и чистых стремлений и подви­гов.

Кротким, не грустным, не робким и мер­цающим, но спокойно уверенным в себе све­том сияет святой образ благородного русско­го витязя Мстислава на пороге к иным ожи­давшим Россию путям и новой труднейшей эпохе.