Призвание России. Св. Равноапостольная Ольга. Св. Равноапостольный Владимир

Русскому народу назначено Богом ве­ликое призвание. Оно состоит в том, чтоб хранить в целости и чистоте уче­ние Христово и воплотить воочию понятие о христианском государстве. И когда народы, забывшие Бога, отрекшиеся в государствен­ной жизни от искания правды Божией, сто­скуются по Богу — тогда Россия и укажет им на утраченное ими сокровище чистой и теплой веры. Всегда стоя одна, чуткая к воле Божией, Россия подобна пустыннику, вдали от людей спасающему свою душу, и ее столь отличная и уединенная от других народов жизнь так глубоко поясняется сло­вами поэта:

И ангел мне сказал: «Иди, оставь их грады,

В пустыню скройся ты, чтоб там огонь лампады,

Тебе поверенный, до срока уберечь,

Дабы, когда тщету сует они познают,

Возжаждут истины и света пожелают,

Им было б чем свои светильники возжечь

И тогда Русь — «Богоносица Святая» по­ведет за собой весь мир к царствию Божию...

При столь высоком уделе, назначенном русскому народу, предстоял ему и особый путь. Нужно было создаться государству мо­гучему и великому, которое бы своею силой могло сдерживать обуревающие другие на­роды чувства зависти, ненависти, вражды, — как и в наши дни Россия непоколебимо сто­ит на страже мира. Вместе с тем этот избран­ный народ должен был быть проникнут весь верой в Бога, стремленьем к Его учению... И вот, развертываются пред нами пути зем­ли Русской, — путь скорбей, в которых со­зрела душа, закалилась крепость народа, — путь благодеяний Божьих, оправдавших его веру; вообще же путь славной избранницы Божией!

То внешнее мужество, которое необхо­димо пароду, чтоб образовать обширное и крепкое государство, русское племя выказа­ло с самых первых шагов своих на поприще истории.

Дважды, в 866 и 881 годах русские пред­принимали походы на Царьград. В первый из этих походов столица равноапостольного Константина была спасена чудом: при погру­жении патриархом в море ризы Богоматери, спокойное море взволновалось бурей и рас­кидало русские челны. Вследствие этого чуда многие уверовали во Христа. Вождь русских во втором походе, князь Олег, как говорит предание, подошел к Царьграду на ладьях с парусами, поставленных на колеса, и при­бил свой щит на вратах Царьграда.

Но из этой же греческой страны Бог су­дил вынести русским свет Христовой веры, которая глубоко изменила и направление русской удали. Русь языческая нападала на другие племена для расширения. Русь хри­стианская лишь защищалась от врагов, кото­рых Бог и передал ей во власть, дав ей чет­верть мира.

Итак, богато одаренному, смелому и бодрому, полному сил и задушевному племени, каким с первых дней видели мы Русь, недоставало главного: духа жизни, веры.

Отношения с православною Грецией озна­комили многих русских с греческою верой; чудо на Босфоре поразило также многих, — и начались уже в IX веке отдельные случаи крещения.

Стольному Киеву надлежало первому принять истину, во исполнение апостоль­ского пророчества.

Хранилось предание, что св. апостол Анд­рей Первозванный, обходя вселенную с про­поведью, пришел на те высоты, где возник впоследствии Киев.

Он благословил это место, воздвиг крест и сказал:

«На сих горах воссияет благодать Божья, имать град велик быти, и церкви многи Бог воздвигнути иматъ».

Мало-помалу подготовлялась почва, бла­гоприятная для христианства, и первою про­возвестницей его на Руси явилась равноапо­стольная великая княгиня Ольга.

Великая княгиня Ольга происходила из окрестностей нынешнего города Пскова и за красоту и ум в 903 г. избрана была супругой великого князя Игоря.

В 946 г. Игорь был убит племенем древ­лян, и, за малолетством сына его Святослава, начала править Ольга. Исполняя языческий обычай, она жестоко отомстила за убийство мужа; сама встала во главе набранного ею войска и прошла всю землю древлян, об­лагая их данью; затем она отправилась в се­верные города, в Новгородскую сторону, где разделила землю на погосты. Через 150 лет по кончине ее там с благодарностью вспо­минали еще деяния Ольги, как правитель­ницы.

Установив порядок в Русской земле после своего воинственного супруга, Ольга верну-

лась в Киев, где жила, любимая и чтимая сы­ном и пародом. И тут, в тишине, в летах пре­клонных, душа Ольги почувствовала жажду истины.

Она могла узнать учение православия, ви­деть чин православных обрядов у живших в Киеве христиан, а светлый ум ее из бесед с пастырями уверился в превосходстве хри­стианства. С тою же решительностью, какая отличала все дела ее, Ольга в 957 г. отправи­лась в Царьград. Там пользовалась она наставлениями патриарха и приняла святое крещение, с именем Елены. Патриарх сказал ей: «Возлюбив свет и отвергнув тьму, благо­словенна ты между женами русскими. Бла­гословлять тебя будут сыны русские до по­следнего рода».

Император Константин Багрянородный был восприемником ее.

Вернувшись в Россию, св. Ольга старалась о распространении христианства и надеялась обратить к вере сына своего Святослава. Но в этом беспокойном войнолюбивом князе не было никаких духовных расположений. Во время его походов св. Ольга все продолжала править Русью.

Она успела посетить свою родину и, смот­ря на ту местность, где стоит теперь Псков, а тогда был густой лес, увидела три светлые луча, падающие с неба на берег Великой. Она водрузила тут крест и предсказала, что здесь возникнет город великий и славный с храмом Св. Троицы. На этом месте стоит те­перь часовня св. Ольги и бьет целебный ис­точник.

Св. Ольга почила в Киеве 11 июля 969 г. Она завещала не совершать над ней языче­ской тризны, а послала денег на помин па­триарху, и отпел ее духовник.

Незабвенна эта жена для русской земли. Она первая правила Русью, тогда как до нее князья лишь воевали. История назвала ее Мудрою, Церковь — святою и равноапостоль­ною.

Она была первым решительным пробле­ском, возвестившим Руси конец языческой тьмы: первая русская душа, столь торжественно и громко совершившая исповедание Христа. Как заря перед солнцем, как утрен­няя звезда перед зарей — она просияла пе­ред Владимиром.

Славя память ее, Церковь поет ей трога­тельную песню: «Крилами богоразумия впе­ривши твой ум, возлетела еси превыше видимыя твари, взыскавши Бога и Творца всяческих, и Того обретши, паки рождение крещением прияла еси, древа животного наслаждающися, нетленна во веки пребывавши, Ольго присно­славная».

Радуясь благоверию нашей земли, не за­будем ту, которая первая всенародно и тор­жественно внесла в Русь бесценное сокрови­ще веры.

То доброе семя, которое равноапостоль­ная Ольга сеяла в своей семье, взошло, при­нося неисчислимый плод.

Один из ее внуков, Владимир, проведя около нее детство, с 8 лет был отправлен в Новгород, и здесь среди грубого и сласто­любивого языческого быта, казалось, забыл о наставлениях бабки. После смерти отца, он убил брата, завладел Киевом и жил, деля время между дальними походами и служе­нием страстям.

Но не могла эта жизнь дать покоя душе его, которую тревожило раскаяние. Напрас­но ставил он на берегах Днепра и Волхова новых кумиров, украшая их серебром или золотом, напрасно приносил им богатые жертвы. Несмотря на веселый нрав Влади­мира, гостеприимного, общительного, бла­годушного, — душа его томится неясным сознанием пустоты жизни и жаждет чего-то лучшего. И вот, в эти дни душевной тоски вспомнились ему далекие дни детства и ти­хие речи великой Ольги, и, как она, стал Вла­димир искать веры...

Тогда к нему собрались проповедники. Из Болгарии пришли магометане, но их обря­ды не понравились князю. Послам папы он сказал: «Идите обратно; отцы наши не при­нимали веры от папы». Когда явились иу­деи, он спросил, где их отечество. «В Иеру­салиме, — ответили они; — но Бог во гневе Своем расточил нас по землям чуждым». — «И вы, — сказал тогда Владимир, — дерзаете учить других? Не хотим, подобно вам, ли­шиться своего отечества».

Пришел греческий проповедник. В не­многих словах он опроверг другие веры и стал говорить Владимиру о творении мира, первом грехопадении и об искуплении, о Христе и Его учении, и в заключение пока­зал картину страшного суда с изображением праведных, идущих в рай, и грешных, осуж­денных на муку.

Пораженный Владимир со вздохом ска­зал:

— Благо добродетельным и горе злым!

— Крестись, — отвечал проповедник, — будешь в раю с первыми.

Отпустив грека с дарами и честью, Влади­мир созвал бояр и градских старцев на совет. Они посоветовали ему послать в разные зем­ли умных людей, чтоб видеть, где достойнее чтут Бога.

И снаряжено было в путь десять мужей. После Болгарии и католиков, где им не по­нравилось, послы прибыли в Царьград.

— Да созерцают они славу Бога наше­го, — сказал император; и их привели в знаменитый храм Софии, Премудрости Бо­жией.

В невыразимо прекрасном, как чертог Божественный, храме шло торжественное богослужение. Лучи солнца через широкий купол заливали светом это место славы. Перед богато убранным алтарем; окруженпым всем высшим духовенством в велико­лепных облачениях, предстоял патриарх, и шла торжественно служба. Фимиамы рас­плывались прозрачными клубами в про­сторе храма, таинственно и тихо совершал­ся священный обряд, безмолвно молился парод, а сладкогласные напевы клира под­нимались к небу, и казалось, Всевышний обитает здесь и нисходит к призывающим Его людям...

Вернулись послы к Владимиру и расска­зали:

— Всякий человек, вкусив сладкое, отвра­щается от горького. Так и мы, узнав веру гре­ческую, не хотим иной. — Потом они доба­вили: — Если б закон греческий не был луч­ше других, то бабка твоя Ольга, мудрейшая из всех людей, не приняла бы его.

Владимир решился принять христиан­ство. Но, действуя еще как язычник, он хо­тел «завоевать веру». Пошел он на греческий город Корсунь, взял его и отсюда послал к императорам в Царьград требовать руки их сестры царевны Анны. Те ответили, что раньше ему нужно креститься. Владимир изъявил согласие.

Перед прибытием невесты он ослеп. Ца­ревна, приехав, советовала ему немедленно креститься. И когда он выходил из купели, совершилось чудо: он прозрел душевно и телесно и в восторге воскликнул:

— Теперь я увидел Бога Истинного!

Это было, как полагают, 8 апреля 988 г. Пораженные чудом, крестились и русские бояре. Св. Владимир наречен в крещении Василием.

Приведем прекрасную песню, сложенную графом Алексеем Толстым; в ней превосход­но описано то настроение, в котором св. Вла­димир возвращался после крещения в Киев:

...Но молвит Владимир: «Пора мне назад, По Киеве мне встосковалось!

Вы, отроки-други, спускайте ладьи,

Трубите дружине к отбою!

Кленовые весла берите свои —

Уж в Киеве, чаю, поют соловьи

И в рощах запахло весною!

Весна, мне неведомых полная сил,

И в сердце моем зеленеет!

Что нудою я и насильем добыл,

Чем сам овладеть я оружием мнил,

То мною всесильно владеет!

Спускайте ж ладьи, бо и ночью и днем

Я гласу немолчному внемлю:

Велит он в краю нам не мешкать чужом,

Да свет, озаряющий нас, мы внесем

Торжественно в русскую землю!»

II

По лону днепровских сияющих вод,

Где, празднуя жизни отраду,

Весной все гремит, и цветет, и поет,

Владимир с дружиной обратно плывет

Ко стольному Киеву-граду.

Все звонкое птаство летает кругом,

Ликуючи в тысячу глоток,

А князь многодумным поникнул челом,

Свершился в могучей душе перелом —

И взор его мирен и кроток.

Забыла княгиня и слезы и страх;

Одеждой алмазной блистая,

Глядит она с юным весельем в очах,

Как много пестреет цветов в камышах,

Как плещется лебедей стая.

Как рощи навстречу несутся ладьям,

Как берег проносится мимо,

И, лик наклоняя к зеркальным водам,

Глядит, как ее отражается там

Из камней цветных диадима.

Великое слово корсунцам храня,

Князь не взял с них денег повинных,

Но город поднес ему, в честь того дня,

Из бронзы коринфской четыре коня

И статуй немало старинных.

И кони, и белые статуи тут,

Над поездом выся громаду,

Стоймя на ладьях, неподвижны, плывут,

И волны Днепра их, дивуясь, несут

Ко стольному Киеву-граду.

Плывет и священства и дьяконства хор

С ладьею Владимира рядом;

Для Киева синий покинув Босфор,

Они оглашают днепровский простор

Уставным демественным ладом.

Когда ж умолкает священный канон,

Запев зачинают дружины,

И с разных кругом раздаются сторон

Заветные песни минувших времен

И дней богатырских былины.

Так вверх по Днепру, по широкой реке,

Плывут их ладей вереницы,

И вот перед ними, по левой руке,

Все выше и выше растет вдалеке

Град Киев с горой Щековицей.

Владимир с княжого седалища встал,

I Трервалось веселыциков пенье,

И миг тишины и молчанья настал —

И князю, в сознании новых начал,

Открылося новое зренье:

Как сон, вся минувшая жизнь пронеслась,

Почуялась правда господня,

И брызнули слезы впервые из глаз,

И мнится Владимиру: в первый он раз

Свой город увидел сегодня.

Народ, издалека их поезд узнав,

Столпился на берег — и много,

Скитавшихся робко без крова и прав,

Пришло христиан из пещер и дубрав,

И славят спасителя Бога.

И пал на дружину Владимира взор:

«Вам, други, доселе со мною

Стяжали победы лишь меч да топор,

Но время настало, и мы с этих пор

Сильны еще силой иною!

Что смутно в душе мне сказалось моей,

То ясно вы ныне познайте:

Дни правды дороже воинственных дней!

Гребите же, други, гребите сильней,

На весла дружней налегайте!»

Вскипела, под полозом пенясь, вода,

Отхлынув, о берег забила,

Стянулася быстро ладей череда,

Передние в пристань вбежали суда,

И с шумом упали ветрила.

И на берег вышел, душой возрожден,

Владимир для новой державы,

И в Русь милосердия внес он закон —

— Дела стародавних, далеких времен,

Преданья невянущей славы!

Корсунь Владимир оставил греческим ца­рям и соорудил там храм. Вместо пленников вывел из него духовенство; вместо дани взял церковные сосуды и иконы, мощи св. Кли­мента и ученика его Фива.

Вернувшись в Киев, св. Владимир спешил истребить идолов; он рубил, жег и топил их. Главного из них, Перуна, волочили за хвост лошади, и потом бросили в Днепр. Народ кричал ему: «выдубай, боже!» — т. е. выплы­вай, — и стоящий теперь на этом месте мо­настырь зовется Выдубицким.

На другой день Владимир велел всему на­роду собраться на берег Днепра. Покорно, веруя, что князь избрал лучшую веру, шел народ. Вот явился Владимир со священством, и все множество народное вступило в реку, взрослые по грудь, отцы и матери с младен­цами на руках.

Священники на берегу читали молитвы. Когда крещение кончилось, Владимир в вос­торге души, подняв взоры к небу, громко мо­лился: «Творец земли и неба! Благослови сих новых чад Твоих; дай им познать Тебя, Бога истинного; утверди в них веру правую. Будь им помощью в искушениях зла, да восхвалю достойно святое имя Твое!»

Летописец говорит: «В сей великий день земля и небо ликовали».

Как дорог русской душе Днепр, в водах которого возродилась Россия!

Высоко передо мною

Старый Киев над Днепром,

Днепр сверкает под горою

Переливным серебром.

Слава, Киев многовечный,

Русской славы колыбель!

Слава, Днепр наш быстротечный,

Руси чистая купель!..

...Слава, Днепр, седые волны!

Слава, Киев, чудный град!

Мрак пещер твоих безмолвный

Краше царственных палат.

Знаем мы, в века былые,

В древню ночь и мрак глубок,

Над тобой блеснул России

Солнце вечного восток.

(Алексей Хомяков, из стихотворения «Киев», 1839).

Крестив киевлян, св. Владимир занялся укреплением веры. Он воздвигал в Киев хра­мы на месте прежних идолов и выстроил пре­красную церковь, где стоял Перун, назван­ную Десятинною, так как на ее содержание определена была десятая часть княжеских доходов. В Киеве открыты были училища, где обучали книгам Божественным, переве­денным на славянский язык просветителями славян, свв. Кириллом и Мефодием.

Св. Владимир послал проповедников в Новгород, Ростов, где народ был тоже кре­щен; посылал и в другие города духовенство со своими сыновьями.

Нрав св. Владимира после крещения со­вершенно изменился. Ведя чистую жизнь, он горько скорбел о прежних грехах своих; стал настолько кроток, что духовенство должно было уговаривать его карать разбойников и оборонять свою землю, так как от кротости его умножались злодейства, а он не решался поднимать меча на врагов. Воюя по необхо­димости, он прилежал мерам мирным, на­селял пустые места, основывал города, при­зывал из Греции художников и был отцом народа. Созывая бояр на пиры свои, память о которых навсегда осталась жива, он ставил трапезу и для нищих, которые имели право утолять у него на дворе голод и брать из каз­ны деньги. Для больных же, которые не мог­ли дойти до палат его, он велел развозить по улицам хлебы, мясо, рыбу, овощи, мед и квас в бочках. «Где недужные?» — спрашива­ли посланники князя и оделяли их.

Глубоко принял св. Владимир в сердце слова Евангелия: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» и показал высо­чайшую степень милосердия.

Каким греющим мягким светом сияет в это время образ св. Владимира, и сколько любви и благодарности звучит в прозви­ще, данном ему народом, — «Красное Сол­нышко».

Св. Владимир преставился лет 60, 15 июля 1015 года, и погребен в мраморном гробе в Десятинной церкви, рядом с супругой своею Анной. При нашествии татар гроб его был скрыт под развалинами Десятинной церк­ви и обретен в 1635 г. Голова благоверного князя находится в Великой церкви Киево- Печерской лавры, а часть главы и кисть руки — в московском Успенском и Киево- Софийском соборах.

Бесконечно значение святого равноапо­стольного князя Владимира в жизни рус­ского народа. Он стал для нас воистину животворным «Красным Солнышком», лу­чами которого взошло и выращено все то, чем сильна и славна Россия. Он вывел ее из тьмы язычества, возродил к новому пре­красному быту, поставил на тот великий ее исторический путь, который ведет ее к великому уделу — избранной земли Хрис­товой.

Все, что святит и крепит Русь, все, что полно в ней значения, все, чем Русь дорога русским, — начало тому положено св. Вла­димиром.

Помимо того, что вера в Бога указала рус­ским людям на земную жизнь как на при­готовление к будущему раю и тем принесла свет и смысл земному их существованию, — эта же вера осмыслила и освятила и истори­ческую жизнь народа. Как праведно и чисто живет человек, поставивший своею задачей спасти свою душу, так же праведны и чисты стали пути и того народа, который стремле­ньем своим поставил стать достойным име­ни Христа, еще на земле заработать для сво­ей земли имя «Святой».

И видя эту горячую ревность к Себе, само­отверженное исполнение закона Своего, Бог избрал и благословил этот народ и, кроме награды в будущем бесконечном царстве, дал ему и земное величие и славу, чтобы че­рез этот народ исполнять на земле Свои ве­ления.

На такой путь поставил Россию Владимир Святой.

От этого значения просветительной дея­тельности св. Владимира в общем обратимся к оценке отдельно последствий, какие имело православие для Руси.

Оно сплотило в одну неделимую грома­ду все русские племена, жившие раньше во взаимной розни и вражде. Весь русский на­род, объединенный одною верой, стал как один человек. В жажде внести свет веры еди­нокровным своим, погруженным в идолопо­клонство, проповедники, большею частью иноки, бесстрашно углублялись в малоиз­вестные места, населенные племенами по­лудикими, и, разоряя идолов, говорили о Христе и учили парод. Потом заводились школы, воздвигались храмы и крепче меча единство веры связывало разрозненный до­селе народ.

А что, как не вера, поддерживало Русь в многочисленных пережитых ею испытани­ях? Все свои государственные беды, как ни казались они ужасны и безысходны, луч­шие русские люди принимали спокойно и покорно, как Божью кару за свои грехи, и, терпеливо страдая, никогда не отчаивались в том, что силен Бог и помиловать свой на­род, и послать ему избавление. И эта креп­кая вера освещает все пространство нашей истории и была оправдана историческими событиями. По этой вере Русской земли в ведущего ее Бога, в дни величайших невзгод Господь воздвигал свои чудеса, которые спа­сали Россию, по-видимому, безнадежно по­гибавшую. И память об этих чудесах еще более укрепляла в потомках живую веру предков.

Наконец, православная вера утвердила те отношения между вождями народа и наро­дом, которые представляют одну из главней­ших причин величия России.

Народ верил всегда, что правящие Русью вожди (сперва великие князья, потом — цари, наконец, императоры) призваны к этому делу Богом, — и, как Божьим из­бранникам, беспрекословно народ повино­вался им. Между тем как в западных госу­дарствах народ и государи вели между со­бой постоянную и ожесточенную борьбу, у нас, наоборот, они представляли одно не­разрывное целое — дружную Русскую зем­лю. И, когда угас на русском престоле род Владимира Святого, народ избрал нового царя, Михаила Романова, принеся ему ту же безграничную самодержавную над со­бою власть, какую имели всегда русские правители.

Со своей стороны, вожди русского народа смотрели на свою власть как на порученное им Богом великое дело, за которое они по смерти должны дать ответ, — и ни у одного народа мы не видим такого большого числа самоотверженных государей. Забывая свою личную жизнь, всей душой болея за свой на­род, они не только правили им, но и полага­ли за него свою жизнь.

Из приведенных ниже рассказов будет видно, какой светлый полк святых выстави­ли от себя, как молитвенников и ходатаев, после земных трудов за ту же Русь прави­тели Русской земли. И такое высокое на­строение души и всей своей жизни русские вожди показали с первых же времен право-

славил; уже дети Владимира прославились святостью.

Расставаясь с чудным обликом равноапо­стольного князя Владимира, приведем по­хвальное слово ему и его делу, проповедника того времени, пресвитера Илариона (впо­следствии митрополита киевского), произ­несенное в созданной св. Владимиром Деся­тинной церкви.

«Все народы помиловал благий Бог, и нас не презрел; восхотел, и спас нас, и привел в познание истины. Пуста была земля наша и иссохла; зной идолослужения иссушил ее, но внезапно потек источник евангелия и на­поил всю землю нашу... Капища разрушены, и церкви воздвигаются, идолы низвергаются, и явились иконы святых; бесы убежали; крест освятил города; пастыри словес — епи­скопы и пресвитеры — стали возносить бес­кровную жертву и клир украсился и облекся в благолепие св. Церкви. Труба апостольская и гром евангельский огласили все города; фимиам, возносимый Богу, освятил воздух. Поставлены на горах монастыри; явились черноризцы; мужи и жены, малые и вели­кие — все люди наполнили святые церкви, и прославили Господа... Тебя же как восхва­лим, досточтимый и славный отец наш, премужественный между владыками земными, Василий? Какую воздадим благодарность за то, что через тебя познали мы Господа и из­бавились от заблуждения идольского, что по твоему повелению по всей земле нашей сла­вится Христос... Встань из гроба твоего, чест­ная глава, возведи очи и посмотри, как Гос­подь, сподобив тебя почестей небесных, не оставил тебя без памяти на земле... Посмот­ри на город, сияющий величеством, посмот­ри на возрастающее христианство, и, видя все это, возрадуйся, возвеселись и восхвали благого Бога, строящего все это».

Видимыми памятниками св. Владимиру в Киеве служат Десятинная церковь, воздвиг­нутая на развалинах созданной им Десятин­ной церкви, которую разрушили татары, и освященный Князе-Владимирский собор. Великолепный храм этот украшен замеча­тельною живописью чрезвычайной силы, в которой мастерская кисть соединилась с глу­бокою вдумчивостью и пламенным одушев­лением. Имя художника, наиболее украсив­шего собор, — Васнецов.

На высоком берегу Днепра, лицом к реке, послужившей купелью возрождения Рус­ской земли, воздвигнут величественный па­мятник равноапостольному просветителю России. Св. Владимир изображен молящим­ся о своем народе. В руке он держит живо­творящий крест, знамение нашего спасения. Ночью крест этот горит электрическим све­том, и дивен вид этого сияющего в воздухе креста над теми высотами, где просияла Бо­жья благодать.

Дело распространения веры продолжал сын и преемник св. Владимира, Ярослав Му­дрый. Он особенно заботился о распростра­нении книжного учения и строил много хра­мов. При нем были переведены с греческого творения святых отцов и другие благочести­вые книги, которые составляли единственное и любимое чтение русских людей.

И мало-помалу русский народ принял тот облик истово верующего, безмерно усердно­го к своей вере, который так изумляет ино­странцев, отзывы которых дошли до нас.

Святые мученики князья Борис и Глеб

Святой Владимир разделил Русь меж­ду своими 12 сыновьями при жизни. Любимыми сыновьями его были Борис и Глеб, во св. крещении Роман и Давид. Они были рождены от матери-христианки и по малолетству дольше других оставались при отце, когда другие уже княжили в своих уде­лах, — именно, в то время, когда Владимир так искренно и горячо отдался Богу. Они выросли под благочестивым настроением отца и всей душой глубоко восприняли христианство, с его правдой, чистотой и кротостью. Старший,

Борис, был обучен грамоте и очень любил чи­тать о подвигах и жизни святых, а младший, Глеб, с наслаждением слушал чтение брата. Читая о страданиях мучеников, Борис, обли­ваясь слезами, молился: «Господи Иисусе Христе, удостой и меня их удела, научи идти по их стопам. Молю Тебя, Господи, да не увлечется душа моя суетой этого мира. Просвети сердце мое, чтобы оно знало Тебя и Твои заповеди!»

Любимые нежно отцом, крепко и они были привязаны к нему, а между собой со­единены горячею дружбой.

Отец их любил в них не только сыновей, но и светлых, осененных благодатью истинных христиан.

Чтобы не разлучать их далеко одного от другого, когда пришло время, он назна­чил им соседние уделы: Борису — Ростов, а Глебу — Муром. Там они занимались распространением веры, сияли правосу­дием, кротостью, добротой и попечением о бедных.

Незадолго до кончины Владимира, Борис приехал к отцу, силы которого упадали. В это время пришло в Киев известие, что печенеги идут на Русь. И, будучи сам уже не в состоя­нии идти в поход, Владимир отрядил на них сына. После напрасной погони за ними Бо­рис возвращался в Киев, когда у реки Альты (недалеко от нынешнего Переяславля) полу­чил известие, что его отец скончался, а брат его Святополк, скрыв на некоторое время его смерть, тайно схоронил его и завладел пре­столом. Святополк был племянник св. Вла­димира, сын брата его Ярополка, но усынов­лен св. Владимиром. Еще при жизни его он показал себя с дурной стороны, хотел, отло­житься от России, сидел в темнице, но потом был прощен отцом.

Зарыдал Борис, услыхав тяжкую весть о смерти любимого отца: «Увы, — говорил он, — зашел свет очей моих; горько мне, что я не был при твоей смерти, чтобы с честью схоронить тебя!»

Бояре киевские, ходившие с Борисом в по­ход, советовали ему: «Иди в Киев и завладей престолом отца — и войско отцово с тобой и поможет тебе». На это князь отвечал: «Не пойду я на старшего брата. Он мне теперь вместо отца».

После такого ответа и бояре, и ратные люди ушли от Бориса, а он остался с одни­ми приближенными и думал идти в Киев и приветствовать Святополка, как старшего брата и начального князя. А Святополк, чув­ствуя себя некрепко на престоле, так как все надеялись видеть на нем любимого Бориса, — замыслил убить Бориса, Глеба и всех своих братьев и нанял убийц.

Прежде чем они дошли до места стоянки Бориса, к нему пришел тайно вестник, пред­упреждая о том, какая ему готовится опас­ность. Но великодушный князь не поверил: он знал, что ничем не согрешил против брата, и нет причины тому злоумышлять на него.

Но все же эта весть смутила его. Полный к тому же скорби по отцу, он упал духом и в молитве искал утешения. Была суббота. Он вошел в шатер свой и с плачем стал молить­ся Христу и Пречистой Его Матери. Так мо­лился он до глубокой ночи и стал петь утреню. Когда убийцы приблизились к шатру, они услышали голос князя.

Борису сказали, что убийцы уже здесь. И еще горячее полилась тогда к Богу его мо­литва. Совершив утреню, он устремил взор на икону Христа и в слезах молился так: «Ты, пострадавший за нас на кресте, Сподоби меня за имя Твое претерпеть это страдание, которое я невинно принимаю не от врагов, а от брата моего, и не поставь ему, Господи, этого во грех!»

Так в страшный час молился он о своем убийце.

Окончив молитву и причастившись, Борис спокойно лег, предав себя в руки Божии...

С яростью ворвались убийцы в шатер, ста­ли колоть его копьями, и он упал, обливаясь кровью...

Любимый отрок князя Бориса, Георгий, родом из венгерцев, носивший возложенную ему князем на шею гривну, пал на тело свое­го господина с криком: «Не оставлю тебя, но где гибнешь ты, там и я кончу жизнь!» Его тоже проткнули копьями, и так как не смог­ли сорвать с шеи драгоценную гривну, то от­рубили ему голову и отбросили ее, так что потом между множеством трупов нельзя было распознать его тела.

Чуть дышащего князя Бориса убийцы за­вернули в материю шатра и положили на колесницу. По дороге встретились послан­ные Святополка, и один из них вонзил свой меч в сердце князя. Это было в воскресенье,

24 июля. Тело его было привезено и тайно схоронено в Вышгороде (село на Днепре в 17 верстах от Киева).

Св. Борис был строен и величествен, пле­нял всех красотой и ласковым обхождением. Взор у него был приятный и веселый. Он от­личался храбростью в битвах и мудростью в советах.

Убив св. Бориса, Святополк замыслил убить и Глеба. Он послал к нему гонца с из­вестием, что отец их тяжко болен и зовет его к себе. Быстро собрался Глеб, взял с собой малую дружину и поспешил выехать, чтоб застать отца в живых. У Волги конь повредил ему ногу, и он водой поплыл к Смоленску.

Против урочища Смядин князя нагнал го­нец от княжившего в Новгороде брата его Ярослава и рассказал о кончине Владимира и убиении Бориса.

Огорчен был Глеб смертью отца и еще больше гибелью брата. «Не услышу бо­лее, — говорил он, — кротких наставлений твоих, брат мой любимый! Если получил ты милость у Бога, моли Его, чтоб и я постра­дал, как ты. Лучше мне быть с тобою, чем в этом злом мире».

Так рано постиг он суету земную.

Еще плакал князь от ужасной вести, как его настигли посланные Святополком убий­цы. Спутники князя увидали их и взялись за оружие. Глеб сказал им: «Братцы, если мы не будем драться, они возьмут меня и поведут к брату, а иначе всех нас убьют». Приблизив­шись к лодке князя, они напали на него. Он воздел руки к небу и стал молиться со сле­зами. Во время его молитвы стоявший сзади

его повар, злобствовавший на него, вытащил свой нож и, схватив его за голову, вонзил нож в горло. Как непорочный агнец, пал невин­ной жертвой юный князь Глеб и соединился навеки в небесном царстве с любимым бра­том. Это было 5 сентября.

Убийцы, не погребая тела, бросили его не­далеко от берега, между двумя колодами, и прикрыли хворостом. И на этом месте стали являться знамения: иногда загорались огни, иногда слышно было проходящим пастухам ангельское пение. Через несколько лет охот­ники, занимаясь звериною ловлей, нашли честное тело. Оно лежало целым: ни зверь, ни птица не коснулись его, не было на нем тления.

Они рассказали об этом в Смоленске. Тог­да граждане со всем духовным собором от­правились на то место и узнали в нетленных мощах благоверного князя муромского Глеба Владимировича, убитого на этом месте; тор­жественно перенесли они мощи в Смоленск и положили в храме.

Святополк, погубив двух братьев, убил еще третьего, Святослава Древлянского, а за­тем должен был вступить в борьбу с опол­чившимся на него Ярославом Новгородским. Четыре года длилась борьба; наконец Свя­тополк привел печенегов и сошелся с Яро­славом на берегу той Альты, где был убит св. Борис. Перед битвой Ярослав, воздев руки к небу, помолился так: «Владыко Господи! Кровь братьев моих от земли вопиет к Тебе. Молю Тебя, всемогущий Творец, Судья пра­ведный, отомсти за кровь эту праведную, как отомстил Ты Каину за кровь Авеля... Вы же, братья мои святые, Борис и Глеб, помогите мне против этого безбожного убийцы!»

С рассвета вступили в битву, бились до ночи с ужасным ожесточением, враг сходил­ся с врагом врукопашную, кровь текла ру­чьями по оврагам. Одолел Ярослав, и Свято­полк бежал в польскую землю.

От страха и угрызений совести он не мог остановиться нигде: ему всюду чудилась погоня. «Бегите, бегите, — кричал он, — за нами гонятся!» Он кончил жизнь в Поль­ше в страшных мучениях душевных, и, как передает летописец, долго из насыпанного над ним кургана выходил смрад, как свиде­тельство лежавших на нем проклятий. Этот злодей назван «Святополком Окаянным».

Когда, утишив землю, Ярослав утвердил­ся в Киеве, он узнал, что тело св. Глеба на­ходится в Смоленске, и послал за ним свя­щенников. По Днепру тело привезено было к Киеву, и все увидели благоверного князя как бы спящим: тело было, как у живого, и источало благоухание. Его положили в Вышгород в могилу св. Бориса в 1021 г., и тогда же они оба были причислены к лику святых. Когда сгорел храм, где была могила, над гробом стали появляться огни и слыша­лось ангельское пение. Тогда над святыми мощами воздвигнута была новая церковь, а мощи вынуты из земли. Тут же начали со­вершаться чудеса исцелений. Впоследствии вместо деревянной была сооружена вели­колепная каменная церковь во имя первых русских чудотворцев. При торжественном перенесении мощей раку св. Бориса несли князья, а каменную раку св. Глеба везли на санях.

Во время нашествия татар храм этот был разрушен до основания, а мощи благовер­ных князей скрыты в неизвестном месте, где остаются и доныне. Предание говорит, что место это — под святым колодцем, находя­щимся у алтаря теперешней церкви.

Память св. страстотерпцев совершается 27 июля, перенесение мощей — 2 мая.

Вспомним о трех святых братьях, верно служивших благоверному князю Борису.

Из Венгрии пришел к нему Ефрем, с бра­тьями Моисеем и Ееоргием. Ееоргий был убит на Альте, прикрывая собой своего кня­зя. Узнав об их гибели, Ефрем пришел ис­кать тело брата, но не мог узнать его и нашел только голову. Он принял иночество и там, где теперь город Торжок, построил стран­ноприимный дом, где служил странникам. При открытии мощей св. князей Бориса и Глеба, он воздвиг храм во имя новоявленных мучеников и основал при храме иноческую обитель.

Какая радость была для верного слуги ви­деть церковное прославление его любимого князя!

Мощи почившего в глубокой старости преп. Ефрема покоятся открыто в соборном храме новоторжского Борисоглебского мо­настыря. При них нетленная глава его бра­та Георгия, по его завещанию положенная с ним в могилу. Третий брат, преп. Моисей Угрин, прославился великими подвигами целомудрия, много пострадал за душевную и телесную чистоту и был одним из первона­чальных подвижников в киевских пещерах, где почивают его мощи.

Велико значение дивного подвига святых князей Бориса и Глеба, явившихся первым пышным цветом русского православия, пер­выми угодными жертвами, которые выста­вила Богу Русская земля.

Удивительна высота их нравственного совершенства: презрение к смерти, вера в Бога, смирение и правда, покорность стар­шим.

Особенно этой последней добродетели всегда будет поучать их память. Преп. ле­тописец Нестор, подвижник Киево-Печер­ской лавры, рассуждает так об их кончине и прославлении: «Видите ли, как ваша покор­ность старшему брату? Если бы они воспро­тивились ему, то едва ли удостоились такого дара от Бога. Потому что и ныне много юных князей, которые не покоряются старшим, со­противляются им и бывают убиваемы, но они не удостаиваются благодати, как эти святые братья».

И особенно во времена взаимных раздо­ров князей Киевской Руси пример св. стра­стотерпцев служил важным напоминанием о мире, любви и согласии, которых не было

среди удельных князей; их рознь и предала Русь татарам.

Каким отрадным светом сияют лики двух святых братьев; какою они озарены новою для Руси красотой — красотою смиренной и кроткой души! Их короткая жизнь и слав­ная смерть показывают, как быстро и богато поднялось на русской почве посеянное их отцом семя.

Немного и недолго потрудились для род­ной земли благоверные князья-мученики, но зато явились сильными и теплыми ходатая­ми за нее на небе, и забота их о русской зем­ле, и помощь подтверждаются следующими знамениями.

Когда великий князь Александр Невский боролся с немцами и должен был вступить с ними в бой на берегах Невы, один из воена­чальников его, стоя ночью на страже, имел такое видение. Лишь только забрезжил свет, появился на реке корабль; гребцы сидели как бы покрытые тьмой, а посреди корабля в блестящих одеждах стояли святые мученики Борис и Глеб. И сказал св. Борис: «Брат Глеб, вели грести скорее, да поможем сроднику нашему князю Александру против немцев».

И в тот день св. Александр одержал вели­кую победу.

Также, когда благоверный князь Дими­трий Иоаннович боролся с нечестивым Ма­маем, стоявший ночью на страже Фома Халцибеев видел следующее. В высоте показа­лось густое облако, и от полуденной стороны явились двое светлых юношей; в руках у них были зажженные свечи и мечи. То были свя­тые мученики Борис и Глеб. И сказали они татарским воеводам: «Кто послал вас губить наше отечество, данное нам Богом?» и стали рубить врагов, так что ни один не остался цел.

Наутро страж поведал видение великому Князю Димитрию, и он молился: «Пресильный Боже, подай мне помощь молитвами святых мучеников Бориса и Глеба, как Дави­ду на Голиафа, как Ярославу на Святополка, как пращуру моему Александру на короля немецкого!»

То был день Куликовской битвы, которая положила начало освобождению России от татарского ига.