Б.Паскаль и рационалистическая философия 17в.

34. Человек перед лицом бесконечности (Б.Паскаль «Мысли»)

“МЫСЛИ” (Les Pensé es) — главный философский труд Паскаля, названный издателями “Мысли о религии и о некоторых других предметах” (1670), с легкой руки Вольтера просто “Мысли”, остался незавершенным ввиду его ранней смерти. Он задумывался изначально как “Апология христианской религии”, о чем Паскаль осенью 1658 делает доклад в Пор-Рояле (Pensé es, fr. 149 — Oeuvres complè tes, par L. Lafuma. P., 1963), в котором излагает не столько план будущего сочинения, так и не созданного, сколько некоторые основные идеи, впоследствии развитые в “Мыслях”: величие и ничтожество человека как знаки “двух природ”: божественно-совершенной и греховно-порочной, противоречивость его существа, христианская религия как “ключ” к разгадке этих противоречий, спасение через Иисуса Христа, идея “скрытого Бога”. “Мысли” были найдены после смерти Паскаля в виде фрагментов на отдельных листах бумаги, лишь отчасти им классифицированных в “тематические связки”, 27 из которых имели содержательные заголовки, имеющие прямое отношение к “Апологии” (“Порядок”, “Ничтожество”, “Величие”, “Противоречия”, “Ложность других религий”, “Доказательства Иисуса Христа” и т. д.), а 34 связки без заглавий на самые разные темы нередко носили светский характер. Снятие копий с этих бумаг Паскаля, равно как и первые издания “Мыслей”, осуществленные янсенистами из Пор-Рояля, было сопряжено с изъятием из них “еретических фрагментов” крамольного или “слишком вольного” характера, а также просто не относившихся к “Апологии”. Так читающая Европа получила сильно препарированное сочинение Паскаля, представлявшее его не как великого философа, а как “христианнейшего мыслителя” и “святого из Пор-Рояля”. И в дальнейшем издатели по своему произволу и в зависимости от своих убеждений (религиозных, атеистических и др.) компоновали фрагменты “Мыслей”, совершенно искажая творческий облик Паскаля. Лишь в 1842 Виктор Кузен поставил наконец перед Французской академией вопрос об издании “подлинного корпуса “Мыслей” в соответствии с оригиналом”. В плане решения этой задачи появляются более аутентичные издания П. Фожера (1844), Э. Авэ (1852) и ставшее классическим на долгие годы издание Л. Брюнсвика (1895, 1904, 1914). В 1963 Л. Лафюма — после тщательных исследований — предпринимает юбилейное издание Полного собрания сочинений Паскаля, куда вошел еще более аутентичный текст “Мыслей”, по которому, равно как и по Брюнсвику, в мировой практике принято цитировать фрагменты “Мыслей”. Всего у Лафюма — 1010 фрагментов, в т. ч. “не зарегистрированные копией”. Несмотря на незавершенность этого сочинения в целом, большинство его фрагментов отличается не только оригинальностью и идейной глубиной, но и стилистическим совершенством. Недаром многие афоризмы Паскаля стали “летучими фразами”: “Величие человека состоит в его мысли”; “У сердца свои законы, которых разум не знает”; “Человек бесконечно превосходит человека”; “Смеяться над философией значит истинно философствовать” (Ibid, fr. 759, 423, 131, 513) и мн. др. Среди фрагментов есть и такие, которые представляют собой маленькие философские опусы, довольно цельные и завершенные: “Воображение”, “О пирронизме и догматизме”, “Развлечение”, “Несоразмерность человека”, “Аргумент-пари”, “Себялюбие”, “Тайна Иисуса” (Ibid., fr. 44, 131, 136, 199, 418, 978, 919). В текст “Мыслей” включен т. н. “Мемориал” Паскаля (Ibid., fr. 913), свидетельство “мистического боговдохновенного опыта”, пережитого им в памятную ноябрьскую ночь 1654, после чего он принял решение уйти в монастырь. Что же касается основной массы фрагментов, то помимо религиозной тематики в них затронуты чуть ли не все проблемы как “вечной философии”, так и современной ему новой философии.

Мир мыслей Паскаля — это целая эпоха в европейской философии и культуре. Будучи идейным противником традиционной “отвлеченной метафизики”, он создает уникальную “философию сердца” (в оппозиции и в дополнение “философии разума” Декарта), в рамках которой сердце выступает и как орган особой чувственной интуиции, — в противовес интеллектуальной интуиции Декарта, Спинозы, Лейбница, — и как сущностная основа, духовный стержень личности (“внутреннего человека” в отличие от “внешнего человека”), и как “субъект нравственного порядка”, и как “путеводитель души к Богу”. В “век разума” Паскаль провозгласил: “Мы постигаем истину не только разумом, но и сердцем. Именно сердцем мы познаем первые принципы бытия” (fr. 110). Культу разума в европейской традиции он противопоставил трезвую его оценку, указывая как на его достоинство и силу (величие), так и на слабость, ограниченность и тенденциозность (ничтожество). Разум силен в определениях и доказательствах, в математических предметах, но на этом и заканчивается сфера его владычества. Как часто он бессилен в предметах духовных, “человеческих, слишком человеческих”, психологических, нравственных и религиозных, где приоритет принадлежит сердцу. Паскаль не считает разум “сувереном” и “высшим судией” в вопросах истины, ибо он может идти на поводу у чувств, воображения, привычек, интересов и т. д. Он — “флюгер”, который поворачивается в любую сторону, будучи подвержен всякому влиянию. Паскаль настаивает на том, что разум есть вторичная инстанция в человеке по отношению к чувствам и сердцу и потому он не может быть абсолютным критерием истины. Речь идет не об “отвлеченном разуме” абстрактной метафизики, не о “духовном автомате” (Спиноза), ао “живом разуме” экзистенциального субъекта познания. Т. о., Паскаль не принимает “абстракцию гносеологического субъекта”, столь распространенную в европейской философии, начиная с Античности и до наших дней. Критика разума Паскалем породила неправильную оценку его гносеологической позиции как скептической. Между тем именно “Мысли” дают мастерское развенчание “коварного пирронизма”, равно как и догматизма. Если мы не можем познать “все”, учит Паскаль, то это не значит, что мы не знаем “ничего”. Есть достоверность на уровне чувств, разума и сердца (fr. 110, 131).

“Мысли” знаменуют появление своеобразной “философской антропологии” в 17 в., тесно связанной с “философским богословием”. Человек и Бог, Бог и человек — два главных объекта исследований Паскаля: “Истинная природа человека, его подлинные благо и добродетель, а также истинная религия познаются только в совокупности” (fr. 393). В антропологии он исходит из конкретного человека, полного противоречий, загадок и тайн: величие и ничтожество пронизывают все уровни его бытия. Эта главная антиномия получает свое разрешение, согласно Паскалю, лишь в христианстве: Бог создал человека совершенным, полным всяческого величия, но первородный грех в корне “повредил” его первозданную природу, обусловив его ничтожество и вечное противоборство в нем этих двух начал. На “оси антиномий” вращаются едва ли не все “Мысли”, придавая мировидению Паскаля трагический оттенок. Трагизм индивидуального бытия усиливается трагизмом социальной жизни в условиях “империи власти” с ее культом насилия, практикой неравенства и несправедливости. Его социальный критицизм распространяется и на “психологию нравов” современного ему общества. Причем он не просто описывает, подобно Монтеню, эмпирические дефекты и порочность нравов, но пытается найти их глубинные основания. Это и антиномизм человеческого существа, и его себялюбие (amour-propre), из которого произрастают эгоизм, лицемерие, лживость и другие пороки. Это и “естественный удел человеческий”: скука, забота

“Критика человека” у Паскаля — только прелюдия к его учению о Боге. И здесь он противостоит “веку разума” с его “излюбленным” деизмом и “религией разума”. Он выдвигает дихотомию “личного Бога Авраама, Исаака и Иакова” и “Бога философов и ученых”. Отсюда утверждение “философского Бога” деистов — лишь суррогат подлинной веры, которая достигается только путями, “указанными в Евангелии”. Религиозное кредо Паскаля выражено математически кратко: “Сердце чувствует Бога, а не разум” (fr. 424). Способствует этому “вдохновение” (inspiration), в конце концов идущее от милосердия Божия, его Благодати. Но коль скоро вера достигнута, она увлекает за собой и разум, и все существо человека, тогда разум находит аргументы в пользу веры, которые есть в “Мыслях”: аргумент-пари, онтологический аргумент и др. Однако “как далеко от познания Бога до любви к нему” (fr. 377). “Мысли” Паскаля вошли в “плоть и кровь” мировой философии и культуры. Философы развивают его идеи (Лейбниц, Юм, Руссо, Гельвеций, Шопенгауэр, Ницше, Бергсон, Шелер, Тиллих, Сартр, Камю и многие другие). Писатели и поэты вдохновляются его философскими образами и экзистенциальными мыслями (Тютчев, Тургенев, Достоевский, Л. Толстой и др.). Русской культуре особенно близка “метафизика сердца”, развитая в “Мыслях”.

35. Экзистенциальные мотивы в богословских идеях Паскаля: «пари веры», три уровня бытия, истинная философия.