Глава 2. От возникновения письменности до букваря

Рождение самостоятельной литературы для детей — не одномоментное явление, но процесс длительный и сложный. Развитие литературы, обращенной к детям, тесно связано с общим литературным процессом, с духовной жизнью обще­ства, отражает ведущие педагогические, философские воз­зрения своего времени.

Изучение истоков отечественной литературы для детей невозможно в отрыве от рассмотрения важнейших историко-культурных процессов: возникновения письменности, распро­странения грамотности, книжности на Руси, появления и раз­вития книгопечатания, развития древнерусской литературы, взаимодействия с культурными традициями других стран.

Первую попытку рассмотреть детскую литературу как итог почти тысячелетнего развития предпринял Ф.И.Сетин[xxiv]. Им выделены такие периоды ее развития: древнерусская лите­ратура для детей IX—XVII веков, детская литература XVIII века, XIX века, литература рубежа XIX—XX веков. В русле другой исследовательской традиции (ее развивали Н.В.Че­хов, А.В.Бабушкина) детская литература как самостоятель­ное явление рассматривается с XVIII века.

Сравнение разных подходов к вопросу о возникновении литературы для детей показывает бесспорное значение XVIII века. XVIII век дал русскую литературу нового времени, в этот же период начинает формироваться литература для де­тей как самостоятельная ветвь общей литературы. Призна­вая определяющее значение этого периода в истории дет­ской литературы, тем не менее нельзя обойти вниманием выдающиеся события, явления в истории литературы и куль­туры Древней Руси, повлиявшие на формирование литера­туры для детей. Многие памятники литературы, духовной культуры, появившиеся на Руси в XI—XVII веках (Библия, Евангелие, Псалтырь, жития святых, летописи), были из­вестны многим грамотным людям, в том числе и детям, в том или ином виде входили в их чтение. Возрождение об­щего интереса к истории страны, ее духовным истокам ак­туализирует эти выдающиеся художественные, культурные явления и в наши дни.

Появление письменности. «Началом всех начал» послужи­ло принятие в 988 году христианства на Руси. Крещение Руси стало поворотным моментом в истории отечественной культу­ры. «История новейшая есть история христианская» (А.С. Пуш­кин). Принятие христианства как официальной религии вве­ло Россию в состав европейской, прежде всего греко-визан­тийской культуры. Приобщение к новой вере, освоение новых духовных и нравственных ценностей шло через слово, язык, письменную культуру.

К этому времени двумя византийскими подвижниками, просветителями Кириллом и Мефодием уже была создана сла­вянская азбука — кириллица. В процессе перевода Библии и богослужебных книг появилась славянская письменность. Ста­рославянский язык, на котором было написано Евангелие и шла церковная служба, оказался близок, понятен русским лю­дям. То обстоятельство, что православную традицию Русь вос­приняла на родном славянском языке, оказалось судьбонос­ным для развития нашей культуры, литературы в частности.

Христианство, в отличие от язычества, религия книжная; его распространение стимулировало развитие грамотности, чтения, распространение книг на Руси. Знаменательно, что первая русская книга из дошедших до нас — Евангелие. Оно было изготовлено, написано дьяконом Григорием для нов­городского посадника Остромира (1056—1057) и получило название «Остромирово Евангелие». Как свидетельствуют со­временные исследования книговедов[xxv], и самая первая печат­ная отечественная книга тоже Евангелие — Четвероеванге­лие, выпущенное в Москве в 1553—54 году безымянным издателем. А в 1581 году на Волыни в Остроге первопечат­ник Иван Федоров издает первую полную печатную славян­скую Библию тиражом более тысячи экземпляров.

Велика была потребность в грамотных людях, способству­ющих распространению новой веры. В «Повести временных лет» говорится о том, что уже в год крещения Руси князь Владимир приказал отдавать «на книжное учение» детей «луч­ших людей» (состоятельных граждан) в Киеве. Строились церкви, открывались школы и в других городах.

С принятием христианства на Русь пришли Библия, бого­служебная литература, сочинения отцов церкви (проповеди, поучения), жития святых, а затем и светская литература. Пер­вые книги привозили с собой болгарские и греческие свя­щенники, но уже в летописи за 1037 год сообщается, что князь Ярослав Мудрый приказал собрать множество писцов, которые переводили с греческого на славянский язык. «И написали они много книг, по которым верующие люди учат­ся и наслаждаются учением божественным».

К ремеслу писца подготавливали школы-скриптории. Пер­вые книги писались «уставом» — крупным четким почерком, в котором каждая буква отделялась от соседней; это скорее напоминало рисование, чем письмо. Заглавные буквицы были выделены особо и украшены киноварью (красной краской). Рукописные книги имели узорчатые заставки и миниатюры — первые иллюстрации.

Переписка книг была сосредоточена в основном в монас­тырях. Одним из ведущих центров книжности был Киево-Печерский монастырь. При монастырях и соборных церквях создавали библиотеки. К первой половине XI века относится летописное свидетельство об организации библиотеки кня­зем Ярославом Мудрым при Софийском соборе в Киеве. Древнерусские авторы часто пользуются выражением «уче­ние книжное». Так, видимо, называли обучение, к которому приступали, овладев азами грамоты и счета. «Книжное учение», понятие более высокое, предполагало изучение Свя­щенного Писания, произведений церковно-учительной ли­тературы, риторики, грамматики. Но и обучение элементар­ной грамоте длительное время на Руси было связано с бого­служебными книгами, в первую очередь учились по Псалтыри. Многочисленные источники свидетельствуют, что и значи­тельно позднее, вплоть до конца прошлого века, детей еще учили читать, а потом и писать по этим книгам. Вспомним, как пишет об этом М.Горький в повести «Детство».

Библия — вечная книга. Значение Библии в истории рус­ской литературы и культуры так велико, а связи с детской литературой столь глубоки и разносторонни, что необходимо кратко представить этот величайший памятник в ряду духов­ных истоков отечественной литературы для детей.

Библия (в переводе с греч. «книга», «книги») — это собра­ние книг, написанных с XII века до н.э. до II века н.э. разны­ми людьми. В полном составе Библия (Священное Писание) имеет две части: Ветхий (старый) и Новый Завет. (Завет — это старославянское слово, означающее «завещание», «дого­вор», «соглашение».) Библия вобрала в себя много разных ви­дов и жанров литературы: законы, пророчества, историю, поэ­зию, рассказы, афоризмы, письма и символические видения.

Ветхий Завет начинается с пяти книг — так называемое «Пятикнижие Моисея», в котором повествуется о сотворе­нии мира, о древнейшей истории еврейского народа и его религии. Кроме того, в Ветхий Завет входят книги об исто­рии Израиля; «Книги Премудрости» («Псалтырь», «Притчи Соломоновы» и «Книга Иова»); и, наконец, книги проро­честв, озаглавленные именами ветхозаветных пророков. (Пророк — провозгласитель Слова Божия). Из ветхозаветных книг наибольшее распространение на Руси получила Псалтырь. Псалтырь («хвала», «хвалебная песнь») представляет собой собрание 150 псалмов (молитв и гимнов), приписываемых древнееврейскому царю Давиду. Их основное содержание — хвала Богу и красоте созданного им мира.

Эта книга — одна из важных в церковном богослужении, но, кроме того, она, как и Евангелие, вошла в домашний обиход. К псалмам обращались «в часы приятного отдохно­вения, во время различных трудов и занятий, в целях нази­дательного развлечения»[xxvi]. В течение длительного времени она заменяла букварь — по ней учили читать. Владимир Мо­номах возил эту книгу с собой и обращался к ней за душевным успокоением. По Псалтыри гадали, открывая наугад ее стра­ницы. Отдельные псалмы и стихи из них заучивались наизусть, в устной речи превращались в пословицы и поговорки.

Такой популярности Псалтыри способствовало не только ее содержание, но и высокие поэтические достоинства. Ка­нонический текст был прозаическим, но многие русские поэты создали свои стихотворные переложения псалмов (С.Полоцкий, В.Тредиаковский, М.Ломоносов, Н.Языков).

Новый Завет. Центр новозаветной части Библии состав­ляют четыре Евангелия, написанные учениками и последо­вателями Иисуса Христа — святыми евангелистами Матфе­ем, Марком, Лукой и Иоанном.

Все четыре Евангелия (от греч. «благая весть») — единая книга, в совокупности создающая полный образ Иисуса Христа. Три Евангелия — от Матфея, Марка, Луки — в повествовании о Христе во многом совпадают, поэтому их на­зывают синоптическими («обозревающими все вместе»). Еван­гелие от Иоанна значительно отличается от них. Написанное любимым учеником Христа Иоанном Богословом, оно подчер­кивает божественную сторону личности Учителя, раскрывает тайну веры. Оно для людей подготовленных, посвященных. Самое простое и краткое повествование о Христе — в Еванге­лии от Марка. С него и рекомендуют начинать свое знакомст­во с великой книгой людям, впервые к ней обратившимся.

Полный текст Библии был переведен в России в XV веке, но отдельные библейские книги получили (Библейская энциклопедия. М.: Терра, 1990. – С. 584Репринт. изд.) распространение уже в Киевской Руси. Первоначально они предназначались для церковных обрядов. Иерархами церкви в средние века не поощрялось непосредственное обращение простых мирян к Писанию, «дабы не поддаться ереси». С течением времени произошло разделение книг, предназначенных для богослу­жения и для повседневного «домашнего» пользования. С раз­витием книгопечатания Евангелие, Псалтырь, Библию нача­ли издавать небольшим форматом, более строгими по офор­млению, что делало их доступными для поучительного и просветительного чтения в семейном кругу, в процессе обу­чения. Знакомство русского читателя с содержанием Священ­ного Писания могло происходить и опосредованно: через греческие хроники, через Паремийник — сборник отрывков из Библии и другие книги, излагавшие и толковавшие текст Ветхого Завета. Первые учебные книги (азбуки, азбуковни-ки, буквари) включали в качестве материала для чтения за­поведи, притчи, молитвы. Влияние «книги книг» сказалось уже в первых оригиналь­ных произведениях древнерусской литературы: летописях, «Поучении» Владимира Мономаха, «Слове о полку Игореве». Вплоть до XVII века каждая летопись начиналась рассказом с библейских времен, от сотворения мира. В «Повести вре­менных лет» летописец Нестор перекидывает мостик от раз­дела земли между сыновьями Ноя к событиям лета 852 от рождения Христова. Так через библейские сказания древние авторы связывали историю Руси со всемирной, ощущали свою сопричастность с вечностью.

Библию перелагали в стихах почти все крупные поэты XVIII века — М. Ломоносов, В.Тредиаковский, Г. Державин, в XIX веке — В. Жуковский, А. Хомяков; библейскими мотивами навеяны многие стихотворения А.Пушкина, М.Лермонтова, А.К.Толстого, А.Майкова. Лев Толстой назвал Библию «ми­ровой книгой народной мудрости». Он же писал: «Без Биб­лии немыслимо в нашем обществе так же, как не может быть мыслимо без Гомера в греческом обществе, развитие ребенка и человека. Мне кажется, что книга детства рода человечес­кого всегда будет лучшею книгой детства всякого человека... Как все понятно и ясно, особенно для ребенка, и вместе с тем как строго и серьезно».

Гениальный писатель и педагог знакомил своих учеников с библейской историей в «изустной передаче», стремясь к тому, чтобы рассказ пришелся «по понятиям и складу ума» юных слушателей. В результате дети запоминали и воспроиз­водили содержание Ветхого Завета даже спустя два месяца «страстно, с восторгом».

Фрагменты библейских текстов Толстой включил в «Сла­вянские книги для чтения» (1876—1877), в 1908 году написал «Историю Христа, изложенную для детей».

Первые переложения Библии для детей появились в Рос­сии еще в конце XVIII века, они были переводные. Интерес­на, например, переведенная с немецкого Андреем Тургене­вым, другом Жуковского, «Библейская нравоучительная книж­ка для взрослых детей» (1795). В 30—40-е годы прошлого века появились книги отечественных авторов. Наибольшей извест­ностью на протяжении нескольких десятилетий пользовались книги первых профессиональных писательниц А-Зонтаг («Свя­щенная история для детей, выбранная из Ветхого и Нового Завета», 1837) и А.Ишимовой («Священная история в разго­ворах для маленьких детей», 1841).

К концу прошлого века сформировался обширный пласт литературы, обращенной к этой теме. Он заслуживает глубокого специального исследования. Это тем более актуально, что прерванная на десятилетия традиция в конце 80-х годов нашего столетия была возобновлена. В первую очередь вос­произведены репринтно известные в конце прошлого века рассказы из Священной истории [xxvii].

Они входят в активное детское чтение начиная с дошкольного, младшего школьно­го возраста.

Жития святых. Общие духовные корни с Библией имеют жития святых. Жития — это повествование о земном пути людей, следовавших заповедям Христа и достигших святос­ти. Написанные после смерти святого и его канонизации церковью, эти жизнеописания, как и вся духовная литерату­ра, имели высокую воспитательную, учительную цель. Они создавались, чтобы дать пример, образец достойной, правед­ной жизни, следовать которой может каждый. По сложив­шейся традиции житийный рассказ описывал рождение ге­роя — детство, связанное с «учением книжным», чтением священных книг, — начало подвижнической жизни в отро­честве — годы отшельничества — высокое служение, творе­ние чудес — приобщение к божественному свету. Но в рам­ках этого канона жития отличались большим разнообразием.

Житийное повествование могло быть кратким или развер­нутым. Подробные, обстоятельные жизнеописания святых входили в специальные книги — Четьи-Минеи, где были рас­положены помесячно, в календарном порядке празднования дней святых.

Многие произведения этого жанра, особенно поздние (XVI—XVII вв.), не были статичны, они включали элементы остросюжетного повествования, драматические моменты, в частности изображение ухода от мирских соблазнов. Так, например, мать отрока Феодосия, будущего игумена Печер-ского, противившаяся его уходу из дома, отправилась за ним в погоню. «Когда же после долгого преследования наконец настигла его, то схватила и в ярости и гневе вцепилась ему в волосы, и швырнула его на землю, и пинала его ногами, и, осыпая упреками странников, вернулась домой, ведя Феодо­сия, связанного, точно разбойника» («Житие Феодосия Печерского»). Особенно ярко описывались творимые святыми чудеса. Преподобный Сергий Радонежский молитвой изво­дит из земли источник, изгоняет бесов из вельможи, воскре­шает умершего мальчика. Автор житийного рассказа часто рисует святого в созидательных делах (строительство храмов, монастырей), в движении (паломничество по Руси, в Кон­стантинополь). Нередко можно встретить в тексте географи ческие приметы российских земель и иных стран.

Одно из первых отечественных житий — «Сказание о Бо­рисе и Глебе». Оно имело несколько вариантов, один из них вошел в «Повесть временных лет». Популярность этого жи­тия на Руси объяснялась тем, что святые мученики Борис и Глеб — молодые русские князья — безвинно принимают смерть от руки брата Святополка. Узнав о злодейском замыс­ле Святополка, младшие братья отказываются от противо­борства со старшим, ибо чтут его как отца. В последний раз обводит Борис всепрощающим взглядом подосланных убийц. «С осунувшимся лицом, весь залитый слезами», говорит: «Бра­тья, приступивши, заканчивайте порученное вам. И да будет мир брату моему и вам, братья».

Особенно драматична смерть Глеба. Он плачет, умоляет о пощаде: «Не трогайте меня, братья мои милые и дорогие! Не губите меня, братья и властелины мои, не губите!.. По­щадите юность мою, пощадите... Не пожинайте меня в жиз­ни созреть не успевшего, не пожинайте колоса еще не со­зревшего... Не срезайте лозу, до конца не выросшую, а плод имеющую!»

В этом житии драматические элементы соседствуют с ли­рическими плачами и молитвами, монологи-размышления приводятся и от лица героев, и от автора повествования. Плач Глеба перекликается с фольклорными поэтическими образа­ми и молитвами. Чтобы вызвать сочувствие, жалость к ге­рою-мученику, автор подчеркивает, усиливает изображение «беззащитной юности Глеба». И несмотря на возраст реаль­ного исторического лица—князя Глеба, читатель и в средние века и современный воспринимает его как юношу, возможно «отрока» («колос, еще не созревший», «лоза, до конца не вы­росшая»). Несомненно, этот образ оставил глубокий след в гуманистической традиции отечественной литературы. Об­раз невинно страдающего ребенка как символ пройдет через всю литературу XIX века. Здесь и «Борис Годунов» А.Пушки­на, и пьесы Л.Толстого, произведения Н.Лескова, Ф.Досто­евского, Н.Некрасова, рассказы Д. Мамина-Сибиряка, Л.Анд-реева, А.Чехова.

Среди княжеских житий особой популярностью пользо­валась «Повесть о житии Александра Невского». В ней свое­образно соединились канон житийной литературы и черты воинской повести, что способствовало созданию разностороннего образа Александра Невского. Он величествен и пре­красен внешне: «Взор его паче инех человек», т.е. красивее всех других людей, в бою тоже нет ему равных. Получив из­вестие о приходе шведов на Неву, Александр «разгорелся серд­цем» и с малой дружиной устремился на врага. Повесть ярко рисует Александра как талантливого полководца, сильного и мужественного воина, передает патриотические чувства ав­тора. Житие Александра Невского оказало влияние на другие памятники нашей древней литературы («Сказание о Довмон-те», «Житие Дмитрия Донского», летописная повесть о Ма­маевом побоище).

Житийная литература представляет большой пласт древ­нерусской литературы, знакомство с которым интересно и полезно современному юному читателю. Предваряя публи­кацию избранных повествований из свода древнерусских по­вестей в еженедельнике «Семья», академик Д.С.Лихачев пи­сал: «Нравственное начало всегда было необходимо в обще­ственной жизни. Ни один урок житийной литературы не может быть воспринят нами прямо, но если учесть, что нравствен­ность в конечном счете едина во все века и для всех людей, то, читая об устаревшем в деталях, мы можем найти для себя многое в общем. Честность, добросовестность в труде, любовь к Родине, презрение к индивидуальным-материальным благам и забота об общественном хозяйстве, правдолюбие — все это крайне важно для нас»[xxviii].

Кроме житийной литературы в чтение детей (в основном учебное) в разные периоды входили и другие произведения древнерусской литературы: летописные повествования, хож­дения, воинские повести («Повесть об азовском осадном си­дении донских казаков», «Александрия»). Наиболее прибли­жены к современному читателю летописные рассказы. Еще в середине прошлого века на основе «Повести временных лет» известный русский историк С.Соловьев написал ее переложе­ние — «Русскую летопись для первоначального чтения» и по­местил в журнале «Новая библиотека для воспитания» (1847).

Выдающийся памятник литературы XII века «Слово о полку Игореве» был опубликован в 1800 году и стал сразу изучаться в курсе русской словесности.

Многие переводные произведения авантюрного, приклю­ченческого характера («Повесть о Бове Королевиче», «По­весть о Еруслане Лазаревиче») были известны русскому чита­телю по лубочным изданиям, «потешным листам». Эти произведения изучаются теперь в разделе «Древнерусская лите­ратура» общего курса литературы. Изучение их бытования представляет интерес для воссоздания истории детского чте­ния в России.

Библейская, житийная литература повлияла на формиро­вание и развитие детской литературы прямо и опосредован­но — через общелитературные традиции, через народную поэзию (духовные стихи). Известно, что в Древней Руси ши­рокое хождение в народе имели легенды, предания о персо­нажах библейской истории. Библейские сюжеты и образы питали художественную литературу для детей. Главные из них — образы ребенка, матери в духовном, молитвенном еди­нении — проходят через лучшие повести о детстве, о семье, о доме («Детские годы Багрова-внука» С-Аксакова, «Детство» Л.Толстого, «Детство Темы» Н.Гарина-Михайловского).

Литература Древней Руси передала детской литературе глубокий нравственный заряд, высокий учительный пафос. Воспитательный потенциал классической русской литерату­ры для детей формировался под влиянием православной пе­дагогики, тесно переплетаясь с народной, с гуманистически­ми просветительскими идеями.

В течение многих веков первым чтением (и учебным и домашним) юных россиян были книги духовного содержа­ния. Прекрасно, что в наши дни, на новом витке развития нашей культуры, есть возможность обратиться к освоению и продолжению лучших отечественных традиций.

Первые учебные книги для детей. Прямое отношение к возникновению литературы для детей имеют первые книги, созданные для обучения грамоте, чтению. В богатейшем книжном наследии Древней Руси особое место принадле­жит учебной литературе. Самые первые азбуки, древние пособия для овладения грамотой не сохранились, видимо, в силу своего утилитарного характера и непрочности мате­риала. Известно лишь, что обучение детей грамоте начина­лось с заучивания наизусть всего алфавита, затем переходи­ли к чтению (складыванию) слогов и только потом присту­пали к чтению текста.

Процесс обучения был длительным и сложным. Для об­легчения запоминания букв алфавита составлялась азбука-граница. Так называли акростих, первые буквы которого пред­ставляли прямой азбучный ряд.

А. Аз есть всему миру свет.

Б. Бог есть прежде всех веков.

В. Вижу всю тайну человеческую.

Таких акростихов (все они оыли религиозного содержа­ния) было несколько, и они переходили из азбуки в азбуку.

С появлением в Русском государстве во второй половине XVI века книгопечатания число книг для обучения стало уве­личиваться. Самая ранняя из них — «Азбука» Ивана Федоро­ва, напечатанная в 1574 году во Львове[xxix]. Через четыре года издание с некоторыми изменениями было повторено уже в Остроге. Это был весомый вклад в развитие отечественного просвещения, национальной культуры. Сам автор, осозна­вая значимость своего деяния, посвящает его «возлюблен­ному, честному, христианскому народу». В послесловии Федоров указывает, что его азбука составлена «ради скорого младенческого научения». Но это был серьезный труд, в ко­тором русский просветитель соединил начальное обучение с грамматическими знаниями, почерпнутыми из различных со­чинений.

На первой странице после красивой заставки представле­на кириллическая азбука, троекратно повторенная: в прямом, обратном (от «ижицы» до «аза») и вертикальном расположе-ниях. Это способствовало лучшему запоминанию каждой бук­вы алфавита. Потом шли записи двух- и трехбуквенных сло­гов. Грамматический раздел включал образцы спряжения гла­голов, склонений имен существительными прилагательных. Вторая часть «Азбуки» содержала тексты для закрепления навыков письма и чтения. Здесь же автор излагал свои педа­гогические принципы. Он призывал воспитывать детей «в милости, в благоразумии, в кротости, в долготерпении, при-емлюще друг друга и прощение дарующе».

Во второе издание своей книги Федоров включил заме­чательный памятник славянской литературы IX века — ска­зание черноризца Храбра «О письменах», повествующее об изобретении славянской азбуки Кириллом Философом и за­рождении славянской письменности. Азбуки Ивана Федо­рова заложили отечественные традиции издания учебной ли­тературы.

В историю учебной детской книги вошел и первый бук­варь, напечатанный в Москве в 1634 году Василием Бурце­вым. По структуре букварь повторяет федоровские азбуки, в нем также выдержано требование последовательности в ов­ладении грамотой: буквы—слоги—слова—связный текст. Дидактический раздел — «Азбука толковая» — содержал изре­чения, расположенные в алфавитном порядке, заповеди, при­тчи, традиционный уже рассказ о том, как «святой Кирилл Философ составил азбуку».

Во втором издании букваря помещены вирши о значении учения: «Сия зримая малая книжица по речению алфавитица напечатана бысть по царскому велению, вам младым детям к научению. Ты же благоумное отроче сему внимай и от ниж­няя ступени на вышнюю вступай».

Букварь Бурцева был невелик по формату, выполнен в двух красках. Впервые был украшен гравюрой «Училище»: читаю­щие школяры за столом, учитель («дидаскал») тут же наказы­вает нерадивого розгой. Характерная сценка школьной жиз­ни! Хлеб учения был горек. Азбуки были тяжелы для запоми­нания. Преобладала школа зубрежки.

Каждый новый автор букваря вносил свою лепту в разви­тие этого вида литературы. Так, Симеон Полоцкий, извест­ный деятель просвещения и стихотворец, воспитатель цар­ских детей, подготовил в 1679 году для малолетнего Петра Алексеевича (Петра I) «Букварь языка словенска, сиречь на­чало учения детям хотящим учитеся чтению писаний». Тра­диционную схему букваря Полоцкий, педагог и поэт, допол­няет разделом о стихосложении и синтаксисе. Книга откры­вается и завершается назидательными стихотворениями о пользе знаний в жизни человека:

Отроче юный, от детства учися,

Письмена знати и разум почтися.

Преодолевая средневековую схоластику в обучении, рус­ские просветители вели активный поиск более доступных, привлекающих учеников способов усвоения знания. Так ро­дился наиболее совершенный для того времени тип учебно-познавательной книги — букварь, автором которого был Ка-рион Истомин. В традициях своего времени он имел длин­ное название: «Букварь славенороссийских писмен уставных и скорописных, греческих же, латинских и полских, со обра­зованием вещей и со нравоучительными стихами во славу всетворца Господа Бога» (1692 и 1694 гг.). А в истории извес­тен как «Букварь в лицах», или «Лицевой букварь». Это была первая иллюстрированная книга для обучения детей. Детям она была доступна, понятна, интересна. Не случайно первый экземпляр (еще рукописный и рисованный) автор преподнес вдовствующей императрице Наталье Кирилловне для внука ее — цесаревича Алексея (будущего наследника престола). Оформил букварь книжный мастер Леонтии Бунин, карион Истомин впервые применил принцип наглядности, провоз­глашенный «учителем народов» Яном Амосом Коменским в его книге «Мир чувственных вещей в картинках» (1657). Свой аналог русский автор провозглашает так: «да что видит, сие и назовет». Во вступлении цель своего издания он опреде­ляет так: «ради любезного созерцания» (у предшественни­ков было — «ради... научения»).

Что же представлял собой знаменитый букварь? Каждой букве была отведена особая страница. Сверху крупное фигур­ное изображение этой буквы, целый ряд различных вариантов ее написания, затем эта буква по-гречески и по-латыни. Сере­дину листа занимали рисунки—изображения живых существ, предметов, явлений природы, название которых связано с этой буквой. Третья, нижняя часть листа отведена «педагогичес­ким» стихам. Они искусно вбирают слова на изучаемую букву и при этом вразумляют «отроков и отроковиц», внушают им добродетельные мысли и чувства, любовь к учению и книге.

Особенно выразительна первая страница. Букву «А» изо­бражает молодой воин с копьем и горном. Графически эту букву представляют: Адам, Априлий месяц, Афродита, Ас­пид, Алектор (петух по-гречески). Диапазон явлений и поня­тий широк. Дидактический текст гласит и призывает:

Начало аза/писмене долг знати.

Бытность в Адаме/людей всех смотряти.

Земля есть в частех/в месяцах измена,

Отроча зрети/сладце в смысл оденна.

Вся в мире вещи/всяк да назирает,

К Богу же мысль всю/присно обращает.

Во время свое/всяко дело просит,

Вещи потребны/во ползу приносит.

Из начала лет/юн всем обучайся,