Глава 11. Элеонора Батлер была южанка

Элеонора Батлер была южанка. Ее мягкий голос и грациозные движения прикрывали необычайную энергию. Дамы здесь с самого детства учили восхищаться собеседницами, быть беспомощными, пустоголовыми и обожающими. Они также были научены справляться с громадными домами и большими, часто воюющими между собой, штатами слуг все время делая вид, как будто дом, сад, кухня, слуги сами управляются безупречно в то время, как хозяйка дома сосредоточивается на подборе цветов для вышивки.

Когда лишения войны уменьшили штат слуг с тридцати – сорока до одного или двух, требования к женщинам увеличились соответственно. Разбитые дома должны укрывать семьи, сиять чистыми окнами и натертой до блеска медью и иметь ухоженную, невозмутимую хозяйку, отдыхающую в гостиной комнате. Каким-то образом дамы Юга умудрялись все это совмещать.

Элеонора успокоила Скарлетт нежными словами и душистым чаем, польстила Полине, спросив ее мнение о столике, недавно поставленном в гостиную, развлекла Элали просьбой попробовать торт и оценить, достаточно ли там ванильного порошка. Она также пробормотала слугам, чтобы они помогли служанке Скарлетт перенести ее вещи из дома тетушек в большую спальню Ретта с видом в сад.

Менее, чем за десять минут, все было устроено, чтобы Скарлетт переехала под крышу Элеоноры Батлер, не поранив ее чувств и не нарушив хода размеренной жизни в ее доме. Скарлетт почувствовала себя снова девочкой, в безопасности, защищенной всемогущественной любовью матери.

Она смотрела на Элеонору затуманенными, обожающими глазами. Вот кем она все время хотела быть, постоянно пыталась быть, дамой вроде ее мамы, вроде Элеоноры Батлер. Эллин О'Хара учила ее быть леди. «Я могу теперь стать такой, подумала Скарлетт. – Я еще могу исправить многие ошибки, которые я наделала. Мама смогла бы гордиться мной».

Когда она была ребенком, Мамушка описывала небеса как страну облаков, вроде большого пухового матраса, где отдыхали ангелы, развлекая себя наблюдением через разрывы в облаках над происходящим внизу. С момента смерти матери у Скарлетт было детское представление, что Эллин наблюдала за ней с несчастным беспокойством.

«Все будет лучше теперь», – пообещала она матери. Любезный прием Элеоноры на мгновение заставил Скарлетт забыть все страхи и воспоминания, наполнившие ее сердце, и мысли после встречи с янки. Он даже стер ее неуверенность по поводу решения остаться с Реттом в Чарльстоне. Она почувствовала себя в безопасности, любимой и непобедимой. Она может все. И она это сделает. Она завоюет любовь Ретта снова. Она станет леди, такой, какой хотела видеть ее мать. Она будет уважаема и обожаема всеми. И она никогда-никогда не будет снова одинокой.

Когда Полина закрыла последний маленький, отделанный слоновой костью ящичек стола из розового дерева и Элали торопливо проглотила последний кусочек торта, Элеонора Батлер поднялась, уводя за собой Скарлетт.

– Мне надо забрать мои ботинки от сапожника сегодня, – сказала она, – я возьму Скарлетт с собой и покажу ей Кинг-стрит. Ни одна женщина не может почувствовать себя дома, не зная, где находятся магазины. Вы присоединитесь к нам?

К необычайному облегчению Скарлетт, ее тетушки отказались. Ей хотелось одной побыть с миссис Батлер.

Прогулка по чарльстонским магазинам была настоящим удовольствием. Светило яркое зимнее солнце. Кинг-стрит была полным откровением. Магазины вытянулись квартал за кварталом: продукты, фарфор, семена, медикаменты, вина, книги, перчатки, сладости – казалось, на Кинг-стрит можно купить все. Там были толпы покупателей, дюжины прелестных багги и открытых экипажей с кучерами в ливреях и модно одетыми пассажирами. Чарльстон и отдаленно не напоминал тот мрачный город, который она опасалась увидеть. Он был намного больше и оживленнее, чем Атланта. И никакой видимости паники.

К сожалению, мать Ретта вела себя так, будто совсем не существовало этих красок, возбуждения и занятости вокруг. Она проходила мимо витрин со страусиными перьями и раскрашенными веерами, даже не взглянув на них, пересекла улицу, даже не поблагодарив женщину в багги, которая остановилась, чтобы не наехать на нее. Скарлетт вспомнила, что ей сказали тетушки: не было экипажей в Чарльстоне, которые не принадлежали бы янки, саквояжникам и скалливагам. Она вдруг почувствовала прилив ярости против хищников, которые жирели на потерпевшем поражение Юге. Она немного успокоилась, когда в обувном магазине заметила, что хозяин перепоручил богато одетого покупателя одному из своих помощников, чтобы поспешить навстречу маме Ретта. Было приятно находиться рядом с представительницей Старой Гвардии Чарльстона. Она страстно пожелала, чтобы миссис Мерриуэзер или миссис Элсинг оказались здесь.

– Я оставляла ботинки, чтобы их прошили заново, мистер Бракстон, – сказала Элеонора, – я хочу также показать своей невестке, куда приходить покупать лучшую в городе обувь и где самое приятное обслуживание. Скарлетт, дорогая, мистер Бракстон позаботится о тебе, как он постоянно это делал для меня все эти годы.

– Это делает мне честь, мэм, – мистер Бракстон элегантно поклонился.

– Как ваши дела, мистер Бракстон? – спросила очень изящно Скарлетт. – Я, кажется, куплю пару ботинок сегодня.

Она подняла на несколько дюймов свою юбку, чтобы показать туфельки из нежной, тонкой кожи.

– Что-нибудь более подходящее для прогулок по городу, – гордо сказала она.

Бракстон достал из кармана безупречно чистый белый платок и протер два стула.

– Если вы будете так любезны, леди…

Когда он скрылся за шторой в дальнем конце магазина, Элеонора наклонилась к Скарлетт и прошептала ей на ухо:

– Посмотри поближе на его волосы, когда он встанет на колени, чтобы примерить тебе ботинки. Он красит их сапожной ваксой.

Ей пришлось напрячь все свои силы, чтобы не рассмеяться, когда она увидела, что миссис Батлер была абсолютно права, особенно после быстрых взглядов Элеоноры с конспираторской искринкой в ее темных глазах. Когда они вышли из магазина, Скарлетт захихикала.

– Вам не следовало бы мне этого говорить, мисс Элеонора. Я чуть было не устроила там спектакль.

Миссис Батлер спокойной улыбнулась:

– А теперь пойдем к Онслоу, съедим по порции мороженого. Один из официантов там делает лучший самогон во всей Южной Каролине, я хочу заказать несколько кварт для пропитки фруктовых пирогов. Мороженое там также отличное.

– Мисс Элеонора!

– Моя дорогая, коньяк не достанешь ни за деньги, ни по дружбе. Нам всем как-то приходится выкручиваться, не так ли? И в этом что-то есть – в покупках на черном рынке, ты не думаешь?

Теперь Скарлетт уже не удивлялась, почему Ретт обожает свою мать.

Элеонора Батлер продолжала знакомить Скарлетт с жизнью Чарльстона, сводив ее в модный магазин тканей за отрезом хлопка (стоящая за прилавком женщина убила своего мужа швейной иголкой в сердце, но судья повел дело так, будто он сам упал на нее, когда был пьян); и к фармацевту (бедный человек, он был так близорук однажды, что заплатил небольшое состояние за необычную тропическую рыбку, хорошо сохранившуюся в спирте, которая, как он был убежден, была маленькой русалкой).

– За настоящими лекарствами ходи в магазин Брод-стрит, который я тебе покажу, – сказала миссис Батлер.

Скарлетт была глубоко огорчена, когда наступила пора идти домой. Она не помнила, чтобы она когда-нибудь так весело проводила время, и она почти взмолилась о визитах в еще несколько магазинов.

– Я думаю, мы поедем на трамвае обратно, – сказала миссис Батлер. – Я чувствую себя немного усталой.

И Скарлетт тут же стала волноваться. Была ли бледность Элеоноры знаком болезни или так превозносимой белизной кожи леди? Она поддерживала локоть своей свекрови, когда они садились в трамвай, раскрашенный в яркие зеленые и желтые цвета. Ретт ни за что не простит ей, если что-нибудь случится с его матерью. Она сама себе этого не простит.

Она наблюдала краешком глаза за миссис Батлер, пока движимый лошадьми вагончик медленно двигался по своим рельсам, но она не видела никакого внешнего признака несчастья. Элеонора бодро говорила о том, как они пойдут еще раз по магазинам вместе.

– Мы пойдем завтра на рынок, ты познакомишься со всеми, кого тебе надо знать. Это традиционное место, где узнают все новости. Газета никогда не печатает о действительно интересных вещах.

Вагончик качнулся и повернул налево, затем проехал один квартал и остановился на перекрестке. Скарлетт вздрогнула. Сразу же за окошком рядом с Элеонорой она увидела солдата в голубом, с ружьем на плече, идущего в тени высокой колоннады.

– Янки, – прошептала она.

Взгляд миссис Батлер проследил за глазами Скарлетт.

– Это точно, Джорджия освободилась от них, не так ли? Нас оккупируют так долго, что мы уже едва их замечаем. В феврале будет уже десять лет. Человек привыкает почти ко всему за десять-то лет.

– Я никогда не привыкну к ним, – прошептала Скарлетт, – никогда.

Внезапный шум заставил ее вздрогнуть. Затем она поняла, что это был бой курантов где-то у нее над головой. Вагончик проехал перекресток, поворачивая направо.

– Уже час, – сказала миссис Батлер, – не удивительно, что я устала, это было долгое утро.

Позади них куранты прекратили свою музыку. Единственный колокол пробил только один раз.

– Это хранитель времени каждого чарльстонца, – сказала Элеонора, – часы на колокольне Святого Михаила. Они отмечают наше рождение и уход.

Скарлетт смотрела на высокие дома и огороженные забором сады. Они все без исключения несли отметины войны. Рубцы от снарядов исполосовали все поверхности, и бедность была заметна везде: отслаивающаяся краска, окна, заколоченные накрест досками, разрывы и ржавчина, обезображивающие изысканные кованые железные балконы и ворота. Деревья вдоль дороги все были с маленькими стволами, они были посажены взамен прежних гигантов, уничтоженных бомбежкой. Проклятые янки!

Но, несмотря на это, солнце сверкало на отполированных медных ручках дверей, и чувствовался аромат цветов, растущих за садовыми оградами. «Они молодцы, эти чарльстонцы, – подумала она, – они не сдаются».

На последней остановке она помогла спуститься миссис Батлер. Перед ними был парк с аккуратно подстриженной травой и сверкающими белыми дорожками, которые закруглялись и огибали заново покрашенную сцену для оркестра, с чистой крышей в виде пагоды. За ней был залив. Она почувствовала запах воды и соли. Бриз шумел в листьях пальмовых деревьев в парке и развевал клочья мха на ветвях вечных дубов. Маленькие дети бегали, катая обручи, жонглируя мячиками, играя на траве под бдительным оком черных служанок, сидящих на скамеечках.

– Скарлетт, я надеюсь, ты простишь мне, я знаю, я не должна, но мне необходимо тебя спросить.

Щеки миссис Батлер покрылись пятнами румянца.

– Что такое, мисс Элеонора? Вы себя плохо чувствуете? Вы хотите, чтобы я сбегала за чем-нибудь? Присядьте.

– Нет, нет, я себя отлично чувствую. Я просто не могу вынести, не зная… Вы с Реттом когда-либо думали о том, чтобы завести еще одного ребенка? Я понимаю, что вы боитесь опять испытать горе, которое вы пережили, когда умерла Бонни…

– Ребенок…

Скарлетт потеряла контроль над своим голосом. Прочитала ли миссис Батлер ее мысли? Она хотела бы забеременеть как можно скорее. Тогда Ретт никогда не отошлет ее назад. Он с ума сходит по детям и он всегда будет любить ее, если она родит ему ребенка. Ее голос звенел чистосердечностью, когда она заговорила.

– Мисс Элеонора, я хочу ребенка больше всего на свете.

– Слава Богу, – сказала миссис Батлер, – значит, я могу стать бабушкой снова. Когда Ретт привез Бонни в гости, я едва могла сдержаться, чтобы не задушить ее в своих объятиях. Знаешь, Маргарет – жена моего другого сына, ты увидишь ее сегодня – бедная Маргарет бесплодна. А Розмари… Сестра Ретта… Я очень боюсь, что не найдется человека, который женился бы на ней.

Мозг Скарлетт напряженно работал, собирая вместе сведения о семье Ретта. «Розмари может стать проблемой. Старые девы всегда противные. Но брат – как его имя? Ах да, Росс. Росс был мужчиной, а у нее никогда не было проблем с ними. Бездетная Маргарет не стоила того, чтоб о ней волноваться. Вряд ли она имела какое-либо влияние на Ретта. Чепуха, что они все вообще значат? Это свою мать он так сильно любит, а его мать хочет, чтобы они были вместе, с ребенком, с двумя, с дюжиной. Ретт должен взять ее обратно».

Она быстро поцеловала в щечку миссис Батлер.

– Я просто сгораю от желания иметь ребенка, мисс Элеонора. Мы убедим Ретта вдвоем.

– Ты сделала меня очень счастливой, Скарлетт. Пошли теперь домой, он всего Лишь за углом. Затем я думаю, что отдохну немного перед обедом. Мой комитет собирается сегодня днем у меня дома, и я должна быть наготове. Я не хочу заставлять тебя работать, но, конечно, я бы была польщена, если бы ты была заинтересована этим. Мы собираем деньги, распродавая торты и устраивая базары ручных поделок и тому подобное, для Конфедератского Дома для вдов и сирот.

«Боже милосердный, не одинаковы ли они все, эти южанки? Прямо, как в Атланте. Постоянно Конфедератское то, Конфедератское се. Не могут они что ли признать, что война закончена, и изменить свою жизнь? У нее разболится голова». Скарлетт запнулась, затем вернулась к твердой похоже, приноравливаясь к миссис Батлер. Нет, она пойдет на комитет сегодня, она даже будет работать для него, если они ее попросят. Она не будет больше делать ошибок, которые совершила в Атланте. Она никогда больше не будет отвергнута людьми и одинока, даже если ей для этого придется носить корсеты с вышитыми на них звездами и полосками.

– Это очень мило, – сказала она. – Я все время немного сожалела, что у меня не хватало времени для дополнительной работы в Атланте. Мой бывший муж, Фрэнк Кеннеди, оставил мне дело, как наследство для моей маленькой девочки. Я считала своим долгом присматривать за ним ради нее.

Это подтвердит историю, которую рассказывал Ретт.

Элеонора Батлер кивнула с пониманием. Скарлетт опустила ресницы, чтобы скрыть радость в глазах.

Пока Миссис Батлер отдыхала, Скарлетт осматривала дом. Она поспешно сбежала вниз по лестнице, чтобы посмотреть, что же покупал Ретт у янки своей матери.

Комнаты выглядели очень пусто. Глаз Скарлетт не был обучен, чтобы оценить совершенство того, что он сделал. На втором этаже двойные гостиные были обставлены щегольскими софами, столами и стульями, расположенными так, что каждый мог быть оценен и использован. Скарлетт полюбовалась качеством шелковой обивки и хорошо отполированным деревом. Намного больше ей понравилась маленькая комната для игры в карты.

Столовая на первом этаже была только столовой для нее. И библиотека была просто местом, заполненным книгами, а следовательно – скучной. Что ей понравилось больше всего, так это большие веранды, потому что день был теплым, а вид на залив включал в себя парящих чаек и маленькие яхточки, которые, казалось, вот-вот тоже воспарят в небо. Окруженная сушей всю свою жизнь, Скарлетт находила широкие водные просторы очень экзотичными. А воздух пах так хорошо! Он также пробудил в ней аппетит. Она будет рада, когда мисс Элеонора закончит свой отдых, и они смогут пообедать.

– Не хотела бы ты выпить кофе на веранде, Скарлетт? – спросила Элеонора Батлер. – Это может быть нашим последним шансом. Кажется, погода меняется.

– О, да, очень бы хотела.

Обед был хорошим, но она еще чувствовала себя усталой, немного стесненной. На улице будет лучше.

Она последовала за миссис Батлер на веранду второго этажа. Стало холоднее после того, как она выходила сюда перед обедом. Горячий кофе будет кстати.

Она быстро выпила первую чашку и уже было собиралась попросить еще одну, когда Элеонора Батлер рассмеялась и указала вниз на улицу.

– Вот едет мой комитет, – сказала она. – Я узнаю этот звук, где бы то ни было.

Скарлетт тоже услышала звон маленьких колокольчиков. Она подбежала к ограде, выходящей на улицу.

Пара лошадей неслась в ее сторону, таща за собой симпатичную темнозеленую карету с выкрашенными в желтый цвет спицами колес. Колеса сверкали вспышками света и издавали веселое позвякивание. Экипаж снизил скорость, затем остановился перед домом. Скарлетт смогла разглядеть колокольчики, это были санные колокольчики, привязанные к кожаному ремню, обмотанному вокруг спиц. Она еще никогда такого не видела. Не видела она и такого кучера, расположившегося на высоком сиденье. Это была женщина, одетая в коричневый костюм для верховой езды и желтые, перчатки. Она привстала, натягивая вожжи, ее уродливое лицо скривилось, она выглядела, как переодетая обезьянка.

Дверца кареты открылась, и оттуда вышел смеющийся молодой человек. Он протянул руку. Дородная дама оперлась на нее и вышла из кареты. Она тоже смеялась. Молодой человек поддержал ее, когда она ступала на дорожку, затем протянул руку более молодой женщине с широкой улыбкой на лице.

– Входи, дорогая, – сказала миссис Батлер. – Помоги мне организовать чай.

Скарлетт с охотой пошла за ней. «Какие необычные люди. Комитет мисс Элеоноры наверняка отличается от тех сборищ старых кошек, что правят в Атланте. Где они откопали эту обезьяну-женщину? И кто такой этот мужчина? Мужчины не пекут пирогов для благотворительности. Он выглядит достаточно привлекательно». Скарлетт приостановилась перед зеркалом, чтобы поправить растрепанные ветром волосы.

– Ты выглядишь немного потрясенной, Эмма, – говорила миссис Батлер.

Она и полная женщина коснулись щеками, сначала одной стороной, затем другой.

– Выпей живительную чашечку чая, но вначале разреши представить тебе жену Ретта, Скарлетт.

– Потребуется больше, чем одна чашка чая, чтобы восстановить мои нервы после небольшой поездки. Элеонора, – сказала женщина и протянула руку. – Как поживаете, Скарлетт? Я Эмма Ансон, или, скорее, остатки от нее.

Элеонора обняла молоденькую женщину и подвела ее к Скарлетт.

– Это Маргарет, дорогая, жена Росса. Маргарет, познакомься со Скарлетт.

Маргарет Батлер была бледная, светловолосая молодая женщина с красивыми голубыми, как сапфиры, глазами, которые выделялись на ее тонком, бесцветном лице. Когда она улыбнулась, сетка глубоких преждевременных морщин появилась вокруг ее глаз.

– Я рада, наконец, познакомиться с вами, – сказала она, взяла Скарлетт за руки и поцеловала ее в щеку. – Я все время мечтала о сестре, а невестка практически то же самое. Я надеюсь, ты и Ретт придете скоро к нам на ужин. Росс страстно желает познакомиться с тобой.

– С удовольствием, Маргарет, и я уверена, что Ретт тоже обрадуется возможности побывать у вас, – сказала Скарлетт.

Она улыбнулась, надеясь, что говорила правду. Кто может сказать, пойдет ли Ретт с ней в дом своего брата или в любое другое место? Но для него будет очень трудно отказать семье. Мисс Элеонора, а теперь и Маргарет были на ее стороне.

– Скарлетт, – сказала миссис Батлер, – иди познакомься с Салли Брютон.

– И с Эдвардом Купером, – добавил мужской голос. – Не лишайте меня возможности поцеловать ручку миссис Батлер, Элеонора. Я уже поражен.

– Дождись своей очереди, Эдвард, – сказала миссис Батлер. – У вас, молодых людей, совсем нет хороших манер.

Скарлетт едва взглянула на Эдварда Купера, а его лесть совсем не коснулась ее. Она старалась не смотреть, но тем не менее смотрела на Салли Брютон, обезьянолицего кучера кареты.

Салли Брютон была маленькой женщиной лет сорока. Она была сложена, как худой, непоседливый мальчишка, а ее лицо действительно очень напоминает обезьянье. Она ни капельки не расстроилась из-за откровенного рассматривания Скарлетт. Салли привыкла к такой реакции, ее удивительное уродство, к которому она приспособилась уже давно, и ее необычное поведение часто изумляли незнакомых с нею людей. Она подошла к Скарлетт, ее юбки волочились за ней, как коричневая река.

– Моя дорогая миссис Батлер, ты думаешь, что мы сумасшедшие, как мартовские зайцы. Дело в том, что я единственная выжившая обладательница экипажа в городе, но я не могу содержать кучера. Они отказываются перевозить моих лишившихся собственности друзей, а я настаиваю на этом. Так что я отчаялась нанимать мужчин, которые увольняются почти что сразу. Если мой муж занят, я правлю каретой сама. – Она коснулась руки Скарлетт и посмотрела ей в лицо. – Теперь я вас спрашиваю, ест!» ли в этом смысл?

Скарлетт вернулся ее голос и она сказала.

– Да.

– Салли, не лови бедную Скарлетт в ловушку, – сказала Элеонора. – Что еще она могла ответить? Расскажи ей остальное.

Салли вздрогнула, затем усмехнулась.

– Мне кажется, твоя сноха намекает на мои колокольчики. Жестокое создание. Дело в том, что я плохо управляю лошадьми, и поэтому я обязана оснащать экипаж колокольчиками, заранее предупреждающими людей о том, что они должны убраться с моей дороги.

– Прямо как прокаженные, – предположила миссис Ансон.

– Я проигнорирую это, – сказала Салли с чувством раненого достоинства.

Она улыбнулась Скарлетт истинно доброжелательной улыбкой.

– Я надеюсь, – сказала она, – что вы позовете меня, когда вам понадобится моя карета, несмотря на то, что вы видели.

– Спасибо, миссис Брютон, вы очень добры.

– Не за что. Дело в том, что я обожаю носиться по улицам, разгоняя скалливагов и саквояжников на все четыре стороны. Разрешите мне представить вам Эдварда Купера, прежде чем он угаснет…

Скарлетт автоматически отвечала на галантность Эдварда Купера, улыбаясь, чтобы образовалась соблазнительная ямочка у уголка ее рта, застенчиво смущаясь от комплиментов, в то время как глазами поощряя на большие.

– Да, мистер Купер, – сказала она, – как вы спешите. Вы вскружите мне голову. Я всего лишь деревенская девушка из округа Клэйтон, Джорджия, и я не знаю, как обращаться с таким умным чарльстонским джентльменом, как вы.

– Мисс Элеонора, пожалуйста, простите меня, – услышала она новый голос.

Скарлетт повернулась и резко вздохнула. Там стояла девочка, молоденькая девушка, жгучая брюнетка, с волосами, свисающими гребешком над карими глазами.

– Я так извиняюсь, что опоздала, – продолжала девушка.

Ее голос был мягкий, немного запыхавшийся. Она была одета в коричневое платье с белым полотняным воротником и манжетами и в старомодную шляпку, обтянутую коричневым шелком.

«Она выглядит точно так же, как Мелани, когда я ее увидела в первый раз, – подумала Скарлетт. – Как маленькая, коричневая птичка. Могла ли она быть кузиной? Я никогда не слышала, чтобы у Гамильтонов были родственники в Чарльстоне».

– Ты вовсе не опоздала, Анна, – сказала Элеонора Батлер. – Иди выпей немножко чая, ты выглядишь продрогшей до костей.

Анна благодарно улыбнулась.

– Ветер набирает силу, и тучи быстро надвигаются. Я думаю, что обогнала дождь всего на несколько шагов… Добрый день, мисс Эмма, мисс Салли. Маргарет, мистер Купер, – она остановилась, губы ее раскрылись: она увидела Скарлетт. – Добрый день. Я не думаю, что мы встречались. Я Анна Хэмптон.

Элеонора Батлер поспешила к девушке. Она держала дымящуюся чашку.

– Какая оплошность с моей стороны! – воскликнула она. – Я была так занята чаем, что, конечно же забыла, что ты не знаешь Скарлетт, мою невестку. Вот, Анна, выпей это залпом. Ты бледна, как привидение… Скарлетт, Анна наш эксперт по Конфедератскомудому. Она окончила школу в прошлом году, и теперь она там преподает. Анна Хэмптон – Скарлетт Батлер.

– Как поживаете, миссис Батлер? – Анна протянула маленькую холодную ручку. Скарлетт почувствовала ее дрожь, когда пожимала ее своей теплой рукой.

– Пожалуйста, зови меня Скарлетт, – сказала она.

– Спасибо… Скарлетт. Я Анна.

– Чай, Скарлетт?

– Благодарю вас, мисс Элеонора.

Она поспешно взяла чашку, обрадовавшись возможности скрыть смущение, которое испытывала, глядя на Анну Хэмптон. Она живой двойник Мелли. Такая же хрупкая, похожая на мышку, такая же милая. Она, наверное, сирота, если живет в этом Доме. Мелани была сиротой тоже. Ах, Мелли, как я скучаю по тебе».

Небо за окнами темнело. Элеонора Батлер попросила Скарлетт опустить шторы, когда она допьет свой чай.

Когда она опускала последнюю штору, она услышала отдаленный грохот грома, и полоски дождя заструились по окнам.

– Давайте наведем порядок, – сказала мисс Элеонора. – У нас полно дел. Пусть каждый сядет. Маргарет, можно тебя попросить передавать кексы и бутерброда? Я не хочу, чтобы кто-нибудь отвлекался из-за пустого желудка. Эмма, а ты продолжишь разливать чай, не правда ли? Я позвоню, чтобы принесли еще горячей воды.

– Давайте я ее принесу, мисс Элеонора, – сказала Анна.

– Нет, дорогая, ты нам нужна здесь. Скарлетт, просто потяни за шнурок этого звонка, пожалуйста, моя дорогая. Теперь, леди и джентльмены, – первый деловой вопрос. Я получила чек на огромную сумму от дамы из Бостона. Что нам с ним делать?

– Разорвать и послать кусочки ей обратно.

– Эмма! Ты в своем уме? Нам нужны любые деньги, которые мы можем достать. Кроме того, это от Пэйшенс Бедфорд. Ты помнишь ее. Мы встречались с ней и с ее мужем почти каждый день в Саратоге.

– Не было ли генерала Бедфорда в армии Союза?

– Не было. Был генерал Натан Бедфорд Форест в нашей армии.

– Лучший кавалерист, который у нас был, – сказал Эдвард.

– Я не думаю, что Росс согласится с этим, Эдвард, – Маргарет со стуком поставила на стол тарелку. – После всего, он ведь служил в кавалерии вместе с генералом Ли.

Скарлетт дернула за шнурок звонка во второй раз. Гром и молнии! Неужели всем южанам заново переигрывать войну? Какое значение имело, даже если бы деньги поступили от самого Одиссея Великого? Деньги есть деньги, и вы берите их, где бы вы их ни нашли.

– Перемирие! – Салли Брютон помахала в воздухе белой салфеткой, – Дайте возможность выступить Анне, она хочет что-то сказать.

Глаза Анны засветились:

– У меня есть девять маленьких девочек, которых я учу читать, а у меня только одна книжка, по которой их можно учить. Если бы привидение Линкольна пришло и предложило бы купить нам книжек, я бы… я бы расцеловала его!

«Здорово!» – молча похвалила Скарлетт. Она посмотрела на удивление, написанное на лицах других женщин. Выражение Эдварда Купера было чемто другим. «Да он же влюблен в нее, – подумала она. – Просто посмотрите, как он на нее глядит. А она совсем его не замечает, она даже не знает, что он тоскует по ней, как дурачок. Может быть, я должна сказать ей? Он действительно достаточно привлекательный, стройный и мечтательный. Не очень похожий на Эшли».

Салли тоже наблюдала за Эдвардом, заметила Скарлетт. Глаза Салли встретились с ее, и они обменялись сдержанными улыбками.

– Тогда мы договорились, не так ли? – сказала Элеонора.

– Мы договорились. Книги более важны, чем честь. Я слишком эмоциональна. Это, должно быть, от обезвоживания. Кто-нибудь собирается принести горячую воду?

Скарлетт позвонила еще раз. Может быть, звонок был сломан, не спуститься ли ей на кухню и сказать слугам? Она встала и тут увидела открывающуюся дверь.

– Вы звонили, чтобы принесли чай, миссис Батлер?

Ретт толкнул дверь ногой. В руках он держал огромный серебряный поднос, заставленный сверкающими чайником, кофейником, вазочкой, сахарницей, молочницей, ситечком и тремя чайными чашками.

– Индийский, китайский или ромашковый? Он улыбался от удовольствия.

Ретт! Скарлетт не могла дышать. Какой он красивый! Он был где-то на солнце, он был коричневым, как индеец. О Боже, как она его любит, ее сердце так стучит, что, наверное, все могут его слышать.

«Ретт! Дорогой! Я боюсь, что обращу на себя внимание». Миссис Батлер схватила салфетку и вытерла свои глаза.

– Ты сказал «какое-то серебро» в Филадельфии. Я и не подозревала, что этой чайный сервиз. И полностью. Это просто чудо.

– Это также очень тяжело. Миссис Эмма, будьте так добры, подвиньте этот фарфор в сторону. Я слышал, вы упоминали что-то о жажде. Вы мне окажете честь, удовлетворив желание вашего сердца… Салли, моя возлюбленная, когда ты позволишь мне вызвать на дуэль твоего мужа и похитить тебя?

Ретт установил поднос на стол, наклонился через него и поцеловал трех женщин, сидевших на диванчике. Затем он посмотрел вокруг.

«Посмотри на меня, – молча умоляла Скарлетт из темного угла. – Поцелуй меня».

Но он не видел ее.

– Маргарет, как мило ты выглядишь в этом наряде. Росс не заслуживает тебя. Привет, Анна, приятно видеть тебя. Эдвард, я не могу сказать то же о тебе. Я не одобряю организованного тобою гарема в моем доме, когда я нахожусь под дождем в жалком кэбе в Северной Америке и прижимаю серебро к груди, чтобы защитить его от саквояжников.

Ретт улыбнулся своей матери.

– Прекрати так плакать теперь, дорогая мама, или я подумаю, что тебе не понравился сюрприз.

Элеонора взглянула на него, ее лицо светилось любовью.

– Благословляю тебя, сын мой. Ты делаешь меня очень счастливой.

Скарлетт не могла вынести больше ни минуты. Она побежала вперед.

– Ретт, дорогой!

Он довернул голову к ней, и она остановилась. Его лицо было твердо, все эмоции под железным контролем. Но его глаза были светлыми, мгновение они смотрели друг на друга. Затем его губы дернулись вниз в одном уголке в сардонической улыбке, которую она так хорошо знала и боялась.

– Это удачливый мужчина, – медленно и четко произнес он, – который получает больший сюрприз, чем тот, который он преподносит.

Он протянул ей свои руки. Скарлетт положила свои дрожащие пальчики в его ладони, сознавая, что его вытянутые руки держат ее на определенной дистанции. Его усы потерлись о ее правую, затем левую щеки.

«Он хотел бы убить меня», – подумала она, и это опасение вызвало странную дрожь. Ретт положил свои руки ей на плечи, и они крепко сомкнулись на ее плечах.

– Я уверен, что вы, леди, и ты, Эдвард, извините нас, если мы оставим вас, – сказал он. В его голове звучала привлекательная смесь мальчишества и жуликоватости.

– Прошло так много времени, с тех пор как я в последний раз разговаривал с женой. Мы поднимемся наверх и оставим вас решать проблемы, связанные с Конфедератским домом.

Он вывел Скарлетт за дверь, даже не дав ей возможность попрощаться.