Розы благоухают

…Чехов пишет о Мопассане:

Хороший писатель, превосходный писатель! Удивительный художник! Страшный, чудовищный, сверхъестественный художник! Мопассан! Милая, читайте Мопассана! Одна страница его даст вам больше, чем все богатства земли! Что ни строка, то новый горизонт. Мягчайшие, нежнейшие движения души сменяются сильными, бурными ощущениями, ваша душа точно под давлением сорока тысяч атмосфер. Какое бешенство переходов, мотивов, мелодий! Вы покоитесь на ландышах и розах, и вдруг мысль, страшная, прекрасная, неотразимая мысль неожиданно налетает на вас, как локомотив. Читайте, читайте Мопассана!

Этот панегирик произносит персонаж рассказа “Бабье царство”, но восторг столь искренен, так доказателен, серьезен (без насмешки, без иронии), что с уверенностью можно предположить: это мысли Чехова. Вот он и усадил персонажей “Чайки” читать Мопассана.

Мопассан, 1850 — июль 1893. Прожил 43 года.

Чехов, 1860 — июль 1904. Прожил 44 года.

Один, чтобы бежать от суеты, купил яхту (сперва маленькую, потом побольше).

Другой, спасаясь от суеты, купил сперва Мелихово, потом участок в Ялте.

…Чехов прочел “На воде” как свое. Лучший новеллист России прочел у лучшего новеллиста Франции свои мысли, свои обстоятельства. То, о чем пишет Мопассан, Чехов испытал на себе, читал в письмах домогающихся дам. Это вечное желание светской дамы прикарманить знаменитого писателя, музыканта, художника. Чехов узнавал эти фразы. Да и как не узнать, если все повторяют одно и то же.

И если бы только это, если бы только верное описание светской пошлости, сплетен, адюльтеров, — не было бы таких восторгов. Главное, повторим, узнал свои мысли, свои чувства — то, что еще только мерещится, мучает, а оказывается, уже сформулировано — ярко, сильно, точно.

Но что ж это за “мысль, страшная, прекрасная, неотразимая мысль неожиданно налетает на вас, как локомотив”? да еще в тот момент, когда “вы покоитесь на ландышах и розах”...

За 115 лет “Чайку” поставили тысячи раз. И каждый раз на крокетной площадке лежала открытая книга. “Что это? ” — “На воде”, милочка”. И ни один режиссер, ни одна милочка не удосужились прочесть: что же там написано. А если находились, читали “На воде” (небольшой, “мистический” рассказ Мопассана) и пожимали плечами: чепуха какая-то. Но у Мопассана два текста называются “На воде”. Один — рассказ 1881 года. Другой — 1888 — размышления, путевые заметки.

Чехов прочел и забыть уже не мог; даже если бы и хотел. Там страшная мысль налетела на Чехова, как паровоз.

“Круазетт — это длинный бульвар, идущий полукругом вдоль побережья. Этот восхитительный и теплый край — в то же время цветущее кладбище аристократической Европы.

Ужасный недуг, не знающий пощады и называемый нынче туберкулезом, недуг, который гложет, жжет и разрушает людей тысячами, словно нарочно избрал это побережье, чтобы добивать там свои жертвы.

Впервые взяв в руки “На воде”, Чехов не мог и предположить, что читая насмешки над дамами, которые заманивают в свои сети романистов, читая забавные и точные мысли о ремесле писателя, вдруг попадёт под колёса.

Розы, розы, повсюду розы! Они кроваво-красные, чайные, белые или расцвеченные пунцовыми прожилками. Могилы, аллеи, места, которые еще пусты сегодня и наполнятся завтра, — все ими покрыто. Сильный запах дурманит, кружит голову, заставляет пошатываться.