В поисках утраченного времени» М. Пруста и традиции психологизма XIX века. Жанровая структура «романа утраченных иллюзий».

В 1913 году выходит его роман " В сторону Свана", этот роман прошел незамеченным, этот роман озадачил многих, так как его трудно было отнести к какому-либо из имеющихся жанров литературы, книга на первый взгляд представляла собой хаотическое нагромождение случайных восприятий, не связанных не композиционно, ни идейно. Этот роман стал первой книгой целого цикла, и уже второй роман этого цикла ''Под сенью девушек в цвету" принес Прусту- огромную известность. В целом цикл " В поисках утраченного времени" состоит из семи романов, которые все вместе составляют цельное повествование. Этот цикл построен на принципиально иных основаниях, чем это было принято в литературе 19 века, он знаменовал собой новую эпоху в литературе, и в плане интеллектуальном, и в плане эстетическом. Это направление в литературе, называемое модернизм, получает признание в послевоенные годы, и это показывает, как менялся человек в новую эпоху.

Модернизм это термин 20-х годов, он обозначает современную литературу, в том смысле, что только эта литература отражает новые взгляды человека на жизнь, на мир и на самого себя, которые появляются в это время, эта литература адекватна новому мировидению.

Объектом исследования Пруста становится человеческая жизнь, и он задается вопросом о том, что же такое жизнь человека, каковы ее свойства, качества, параметры. Для него важна не сама объективная реальность и человек в ней, для него реальность существует прежде всего в сознании человека. Его тезис: " Все в сознании, а не в объекте", и это очень сходно с идеями Берксона. Мир, который существует вокруг человека, умещается в его сознании, мир таков, каков он в сознании человека. Объекты объективной реальности отражаются и вызывают движение в сознании. Время для Пруста это внутреннее время, это те процессы, которые в человеке протекают. Поэтому изобразить жизнь для Пруста это значит изобразить поток, текущий через сознание, в него включаются и объективные объекты, но они тоже пропущены через сознание.

Пруст пишет повествование типа романа-биографии, но он принципиально иной, там последовательность событий представлена не напрямую, как это принято в классическом романе-биографии. Более того, последовательность событий вообще не является предметом описания, хотя ее можно реконструировать.

Можно реконструировать и систему отношения героев, их принадлежность к социальной системе, их социальный статус. Но Пруста это интересует мало. Он организует повествование иначе, его биография — это рассказ о жизни человеческого " я" в буквальном смысле этого слова. Он раскрывает внутреннюю жизнь своего героя, его, кстати зовут Марсель, описывает потоки переживаний, вызываемых объективным миром. Автор представляет непосредственный ход этого потока, и в этом он пытается быть объективным, он пишет так, будто автора нет, он не пытается интерпретировать, что всегда писатели делали всегда, явно или неявно. Пруст как бы фотографирует картину человеческого сознания, удаляясь полностью из этой картины. Для Пруста сознание человека — это сложный комплекс, это и рациональная деятельность, и иррациональная деятельность, и подсознательное, это все то, что составляет суть каждой человеческой личность, то, что придает ей индивидуальность. Прусту самое главное воспроизвести внутреннюю жизнь, и все его произведения так и выстроены, перед нами развернут с наибольшей полнотой поток сознания героя. Модернизму это очень свойственно.

Поскольку «все в сознании», роман необычно построен, он лишен хронологической ясности и определенности, с величайшим трудом определяется время действия. Господствует «инстинктивная память», прихотливая игра субъективных ассоциаций, то пропадают целые годы рассказанной истории, то разрастаются мгновения. Да и о какой традиционной «истории» можно говорить в данном случае, когда целое подчинено детали, когда отстраняется объективная иерархия ценностей. Значение определяется только данным «я» — а для него, например, поцелуй матери перед отходом ко сну несравненно значительнее, чем первая мировая война. Война и упоминается вскользь, тогда как обряд поцелуя становится темой подлинного эпоса.

Роман «В поисках утраченного времени».Интерес к внутреннему миру – лирическая проза (традиция романа «утраченных иллюзий») – представление о внутреннем богатстве человека (внутренний мир человека = вселенная).Человек – ценность, если у него есть этот внутренний мир. Внешняя судьба человека – только малая часть большего мира. Внутренний мир показан как целая самостоятельная вселенная. В романе есть проблема равновесия. Роман, по своей природе, вещь незавершённая (в отличие от эпоса). Романный мир строится на неопределённости, необоснованности. Романный мир, поэтому, бесконечен. Необходимо искать форму внешнего завершения. Бесконечный поиск героя уравновешен позицией автора. Обычно автор в романе выполняет функцию отрицательного ограничителя. В роман утраченных иллюзий автор включает принцип реальности, т.о. вносит равновесие. Здесь – две ценностные системы. Герой не реализован в практике – этим и не полноценен. Но в его внутреннем мире есть возвышенность, но нет фактора реальности. Оба мира описаны разными языками: внутренний мир – лирический язык, музыкальный; мир практики – социальный, прозаический язык.

Главная тема в романе – тема времени (психологическое время). Пруст создал специальную форму образного языка времени. Ощущение таяния, истончения – психологическая модель времени (внутреннее время человека).

Есть две системы отсчёта этого времени. Идеал есть только в мире иллюзий. Интонация этого мира – грустная.

Объективная сторона реальности. Внешняя сторона – социальный мир. Герой сталкивается с тем, что не может реализоваться в социальном мире. Пруст работает с чем-то более близким, с социологией маленькой группы.

Герой сталкивается с феноменом светского человека, который способен создавать о себе впечатление (это зависит от них, а не от тех, кто на них смотрит). Здесь есть и тема светской пустоты (за внешним лоском нет ничего, только маска), но это только обостряет вопрос. Внутренне пустые люди умеют создать о себе яркое впечатление, в отличие от героя, насыщенного внутренним богатым миром.

Вторая проверка героя – любовь. Здесь поражения переживаются героем особенно остро. В этой сфере практики он опять неполноценен (любовь – главная дорога к реальности, к миру других людей, это магистральная дорога; творчество – это окольная дорога).

Женщина в романе – душа мира, макромодель реальности, непредсказуемой реальности, которая не подчиняется нашим правилам; она свободна и непредсказуема. Реальность свободна, она не подчиняется Марселю (гл.герою).

Сам Пруст был гомосексуалистом.

В любви герой Пруста всё время совершает одну ошибку – он только принимает, но не способен что-то отдавать. Вместо проявления искренней любви, он мучает. Он ведёт себя так, что ему должны, он чувствует себя собственником.

Внутреннее, личное нельзя переводить в общее, общедоступное. Герой встаёт на «окольную дорогу» творчества. Пруст, в итоге, работает с миром феноменов (нечто обладающее структурой и смыслом).

Эйдос (идея) – не есть что-то абстрактное, это что-то конкретное, имеющее – «осмысленное лицо феномена». Пруст видит неповторимые связи, невидимые структуры.

Ортега-и-Гассет: «Пруст смотрит на мир в микроскоп. Видит все детали слишком конкретно». Пруст полемизирует в 7й книге с этим высказыванием. Он предлагает своё: «он смотрит на мир не в микроскоп, а в телескоп».

Жизнь всё-таки собирается в нечто целое, в нечто связанное, осмысленное. Герой здесь не автобиографический. Здесь – модернистская форма отношения: автор через своего героя переписывает свою жизнь заново (роман о романе, роман в романе – сюжет для написания произведения). Создаётся не только текст, но и сам автор формирует себя в этом тексте, ищет себя.

Читателю важен инструментарий для распутывания собственной жизни. Он должен научиться понимать и осмыслять собственную жизнь. Для мифологического человека миф читается в первом лице (матрица сценариев – как нужно выстраивать свою жизнь, а не читать про выстраивание чужой жизни).

Роман потока сознания разрушил классический сюжет – здесь нет причинно-следственной связи. Новому роману необходимо по-своему соединить фрагменты – привлечение музыкальных форм связывания композиции (связь созвучий, рифм, диссонансов).