Стратегия отчуждения

Были ли пики в осложнении грузино-российских отношений результатами целенаправленных действий или же более или менее спонтанных процессов? Начнём с первого же в хронологическом порядке инцидента, получившего драматическое развитие.

Демонстративное выдворение из Грузии в конце 2006 года четырёх российских военных, объявленных шпионами, не могло не вызвать озлобленной реакции в России; и существует обоснованное мнение, что это было сделано именно в расчёте на то, чтобы вызвать подобную реакцию. Уже тогда в руководстве Грузии просматривалась линия на отчуждение России как усиливающееся направление государственной стратегии, и задача заключалась в том, чтобы отчуждение было обоюдным: если в результате пропаганды и постоянного прокручивания в СМИ примеров негативного опыта можно добиться усиления антироссиских настроений внутри небольшой страны, то как добиться того же в огромной и неподвластной тебе державе? Прорывом в этом направлении может послужить дерзкий и неожиданный ход: демонстративное уничижение и насмешка над представителями той категории российского истеблишмента, которая не принадлежит в высокому эшелону (это могло бы оказаться неэффективным) и в то же время пользуется уважением и симпатией широких слоёв российского общества. А именно в эту категорию входят офицерский корпус и миротворческие силы. Логически ожидаемая и управляемая сверху реакция в России не замедлила: была раскручена антигрузинская кампания и в результате огромное число проживающих в России грузинских экономических мигрантов было выдворено крайне унизительным образом – на борту грузовых самолётов, не приспособленных для перевозки людей, где не было возможности присесть или хотя бы держаться за поручни, не говоря уже об обязательных для пассажиров средств безопасности. По России прошла волна унизительных проверок и притеснений всех лиц грузинской национальности, затронувшая даже школьников и безусловно поощрившая российских скинхедов на последующие «геройские» действия по отношению к представителям третьего мира.

Можно ли российскую реакцию на действия грузинских властей считать непропорциональной, жестокой и даже бесчеловечной? Безусловно. Но, с другой стороны, не на этот ли эффект была рассчитана вся операция? У грузин, наблюдавших по телевизору «выгруз» их соотечественников из грузовых отсеков самолётов и слушающих их рассказы о притеснениях их детей по этническому признаку в российских школах, не могла не подняться волна возмущения, и в результате «стратегическая» цель была достигнута: антагонизм и отчуждение по отношению к России были подняты на ступень выше.

В том же направлении сработал и инцидент в Ганмухури недалеко от административной границы Абхазии (осень 2007 г.). Представитель грузинской администрации в сопровождении местных полицейских и съёмочной телегруппы завёл разговор с руководителем подразделения патрулировавших в районе российских миротворцев, который транслировался по грузинскому телевидению, но слов не было слышно из-за сильного ветра и того, что сам инициатор разговора стоял спиной к телекамере. Даже в результате последующего анализа видеозаписи не удалось установить, что же было сказано, но с экрана было ясно одно: в результате краткого обмена репликами российские военные грубо свалили грузина на землю, заломили ему руки и начали, угрожая открыть огонь, кричать остальным чтобы они отошли назад. Когда наоборот, на помощь поверженному человеку пришли его товарищи, по отношению к ним также применяется физическая сила, грузинские полицейские обезоружены и скручены. И тут происходит на первый взгляд невероятное: на сцене появляется президент Саакашвили в сопровождении большой группы людей и телекамер, сразу же выражает протест по поводу применения силы российскими военными и объявляет командующего МС генерала Чабана персоной нон грата. Камеры показывают кровоточащие раны грузинского полицейского, а сам инцидент становится телесюжетом номер один на поледующие дни.
Главная пружина возмущения была приведена в действие: грузинский телезритель снова убедился в том, как бесцеремонно ведут себя т.н. российские «миротворцы» на грузинской земле и п отношению к представителям законной власти. Как бы дальше ни развились события, информационное событие уже состоялось и сделало своё дело. В результате всего этого у простого грузина должен был выработаться условный рефлекс: при одном упоминании России мозг должен панически затормозиться, как при виде кобры. Практически эта задача была завершена сразу после августовской войны, послужившей последним штрихом в формировании иррациональной, неуправляемой и неустранимой внешней угрозы в лице России. Сама пятидневная война послужила как наглядное средство «отрезвления» населения: никто, кому не чужды грузинская государственность и национальное достоинство, не мог спокойно слушать монотонный отчёт русского генерала, как они топят и рушат инфраструктуру порта Поти и смотреть кадры Си-Эн-Эн, как российские танки переезжают через грузинские полицейские автомобили, выставленные в качестве заграждений на посту у въезда в Гори. Трудно сказать, чего на стратегическом уровне оказалось больше фактически, инфомационной войны или информационного сотрудничества.

После того, как изоляция достигнута и антагонизм утвердился в сознании людей, становится легче управлять ситуацией. Когда в начале 2010 года группа приближённых к верхам московских экспертов вознамерилась сделать проактивный шаг и без предварительных консультаций просто объявилась в тбилисском аэропорту, они не были впущены в страну, под предлогом того, что двое из них связаны со спецслужбами России. На самом деле этим шагом была достигнута ещё одна превенция диалога: если бы российских экспертов впустили, то как бы приватно не проходили их встречи и обсуждения, грузинскаая масс-медия брала бы интервью у участников встреч, и вообще, российско-грузинский дискурс мог оживится, а вот этого допустить никак нельзя было.

Стратегическая задача как будто достигнута, на любые контакты наложено табу и общество пребывает в заданном состоянии тревожного ожидания непредсказуемого будущего. Однако «кого-то» всё ещё беспокоило, обеспечена ли необратимость достигнутой степени отчуждения. Именно с целью тестирования состояния общественного сознания и в то же время очередной его «встряски» была показана 13 марта 2010 года т.н. «Моделированная Хроника10» вещающего на всю страну телеканала Имеди, в которой как реальные сенсационные новости были показаны российское вторжение в Грузию, бегство властей и смена правительства в Тбилиси (т.е. завершение того, что не удалось завершить в августе 2008-го), с реитерацией имён тех приведённых к власти лидеров оппозиции, которые считаются ставленниками Москвы. Лишь позже было объявлено, что всё это симуляция и были принесены извинения, но люди уже получили психологические травмы и сердечные приступы (один человек даже скончался); по грузинскому обществу прокатилась волна возмущения и протестов, которая вскоре однако улёглась без каких-либо последствий для организаторов передачи.

В последнее время, под нажимом изменившегося международного контекста, руководители Грузии заявляют о готовности начать диалог с Москвой, но параллельно и периодично происходят события, блокирующие ситуацию в прежнем состоянии. Ещё один, далеко не завершающий аккорд оркестровки отчуждения звучит в виде уже написанного, презентованного и готового к массовому использованию в учебном процессе труда об истории двухсотлетней оккупации Россией Грузии. Даже то, что раскрытие масштабной российской шпионской сети в Грузии (т.н. операция «Энвер») совпало с отмечаемым 5 ноября в России днём разведчика, не было случайным совпадением: Рустави-2 и Имеди радостно подчёркивали в новостях, что в этот день в Москве испытывают такой шок, что им не до праздников вообще.

Внешним отправным пунктом для обоснования действий грузинских лидеров служит то, что как бы непропорционально мощный агрессор не чувствовал себя уверенно по поводу достигнутых целей, у нас есть моральное право противиться этому и бороться, если понадобится, даже в форме необъявленной партизанской войны. Учитывая несравнимость арсеналов имеющихся у сторон возможностей навредить друг другу, это обоснование может свестись лишь к праву усилить контроль над собственным народом, продолжая в то же время игру в оказание сопротивления оккупантам.

И всё же, повинуясь привычке попытаться найти в любых действиях рациональное зерно, хочу отметить и такую мотивацию политики отчуждения. В грузинском политическом дискурсе во все постсоветские годы присутствуют опасения, что вот постепенно иссякнет тема НАТО и Евросоюза, Америка потеряет к нам интерес, маятник качнётся в другую крайность и придут на смену этим другие руководители, которые предпочтут не насаждать антагонизм, а совсем наоборот, продаться России с потрохами, и получить от этого немедленные выгоды для себя. Опасения эти включают и то, что многие сограждане могут поддаться на такой поворот событий11, если это провернуть с умно построенной пиар-кампанией и особенно если это совпадёт с периодом экономического спада. Формально оставаясь независимой, Грузия может в таком случае снова стать вассальной территорией России, теперь уже по собственной инициативе. Можно сказать с увренностью, что большую часть грузинского общества подобная перспектива далеко не радует: есть ожидание, что Запад может от нас окончательно отвернуться, Россия же очень далека от того образа демократического государства европейского типа, под эгидой которого грузины могли бы чувствовать себя безопасно и в то же время свободно. Ожидание огромной части грузин заключается как раз в том, что Россия использует потепление отношений с Грузией в ущерб её национальным интересам. Именно поэтому политика отчуждения воспринимается многими как профилактическое средство, некоторая доза которого всегда полезна, дабы не позволить будущим лидерам Грузии играть в опасные игры по смене ориентации. Вся проблема в том, что доза этого «лекарства» уже превысила все мыслимые размеры и способна стать летальной.