Жареное Пятно

Без воды идти было туго даже мне, что уж там говорить о женщинах и детях. Еще эти чертовы соленые чипсы — чувства насыщения никакого, зато рот прямо огнем горит...

Как назло, еще и припекать стало хуже, чем в пустыне Саха­ра. Хоть я там и не был никогда. Но местность была очень на пус­тыню похожая. Растрескавшаяся красная земля с каким-то колю­чим кустарником, мелким и на вид сухим. Где-то далеко-далеко впереди виднелся вроде лесок, но из-за жаркого марева я ни в чем не был уверен. А может, это мираж? Или у меня от жары галлюцинации какие... Аспирин шел со мной рядом и, видать, думал о том же, потому что спросил:

- А правда, что негры жару переносят легче?

- Нет, — мрачно сказал я, — черное нагревается сильнее бе­лого, физику в школе что, не учил?

Аспирин вздохнул и шепотом сказал:

- Чува-ак, ты хоть примерно представляешь себе, сколько еще до Периметра?

- Примерно я себе представлял, что мы должны были его уже пересечь. Еще вчера.

- Я так и думал, — снова вздохнул Аспирин. — И псевдо­плоть не возвращается... Полный офсайт.

- Чего ты вздыхаешь-то? — с подозрением спросил я.

- Да сам не знаю, — пробормотал Аспирин и отстал

Оглянувшись, я увидел, что он молча сменил одного из педиков у носилок. А тот, в свою очередь, подхватил на руки Борю и Сережу. Их мама посмотрела с немой благодарностью — думаю, у нее во рту пересохло так, что сил не было говорить. Ирочку давно нес на руках снайпер. Мне такой расклад не понравился — жара жарой, а выскочи кто на нас, и привет. Поэтому я велел Ирочку отдать профессору, который безропотно покорился. Когда все дети оказались на руках, наше движение чуть ускорилось. Я кив­нул Соболю, чтоб вел колонну вперед, а сам потрусил в хвост, чтоб подогнать отстающих. Отстающими были мама Ирочки и несущий клетку с бюрерами Скунс, которые мило болтали о чем-то. Надо же, у этих и во рту не пересохло, идут словно по парку культуры и отдыха, неприязненно подумал я и уже открыл рот, чтоб прикрикнуть на них — хватит, мол болтать. Но меня опере­дили. Крик раздался впереди и разом заставил всех снова сбиться в кучу. Я обежал их и остановился как вкопанный, едва не закри­чав тоже. В неглубокой пересохшей канаве лежали наши давеш­ние беглецы. Лежали вдоль русла, друг за другом, головы к ногам, потому их не видать было до тех пор, пока не подошли ближе. Ползли они по дну, что ли?

Все до одного. И Пауль. А вон и его автомат с кургузым при­кладом, от которого откусила кусок неизвестная аномалия на трубах...

Я попятился, широко расставив руки в стороны, словно пы­таясь закрыть собою от всех остальных этот ужас. Но тут же опомнился, опустил руки и спросил:

- Соболь, ты понимаешь, в чем дело?

- Нет, — кратко сказал Соболь.

Никаких ран и вообще видимых повреждений на телах не было. Надо было бы по-хорошему оружие собрать да взять ПДА Пауля, но мы с Соболем, не сговариваясь, повернули вспять от канавки. Нельзя туда было. И подходить нельзя, и ничего нель­зя. Мы осторожно повели всех в обход. Люди подавленно мол­чали, даже дети не хныкали, только Марина попыталась зары­дать по подруге Ольге (которая, кстати, вовсе не была ей подру­гой), да не вышло — видимо, организм не хотел тратить воду на глупости.

Так, в полном молчании, доползли до кромки иссохшего желтого леса, из последних сил исследовали клочок местности и объявили привал. Люди в изнеможении повалились на землю, почти горячую на ощупь. Аспирин достал вещмешок и осмотрел остатки провизии. Банку консервированных фруктов, которую он прихватил в самолете, тут же вскрыл и отдал детям. Остатки копченой колбасы попилил на всех, хотя на кой черт всем соле­ная твердая колбаса, когда язык опух от жажды? Никто и не стал есть. Аспирин аккуратно сложил все куски обратно и пошел в лес. Я сделал знак Соболю, чтоб оставался присматривать за все­ми, сгрузил с себя ставший дико тяжелым «Нарвал» и двинулся за старым другом.

Аспирин шел словно сомнамбула, медленно и, похоже, не со­ображая куда. Мы выбрели на поляну, она была покрыта толстым слоем хвои, желтой, сухой. Словно сушилась на солнышке пару месяцев кряду. Воздух над хвоей преломлялся, как над костром, и жаром перло... только дыма не было. На другом краю поляны, между стволов деревьев, что-то потрескивало, и впрямь, как дровишки в костре. Сквозь марево не разглядеть. Да и не очень-то хотелось разглядывать.

Я нагнал Аспирина и схватил за локоть перед самой «жадинкой». Он покорно остановился, безучастно кивнул, когда я носом ткнул его в аномалию. Так. Этого нам еще не хватало.

- Аспирин, — сказал я, — так не пойдет. Предаваться уны­нию мы будем в «Штях», и не таким образом, а как положено. Со всеми почестями и ритуалами, понял? Потому что Пауль того стоит! А не вот этого твоего тупого самобичевания.

- Ты видел, как они там лежали? — спросил Аспирин, глядя
сквозь меня так, что я заподозрил неладное.

- Аспирин! Ну-ка, бля, соберись! — заорал я. Но Аспи­рин все так же тупо смотрел сквозь меня и только шевелил губами. Мне показалось, что глаза его стекленеют. Твою ж мать! Да что ж на каждом шагу меня какая-то пакость поджи­дает?! Даже для Зоны это как-то слишком! Я не собираюсь те­рять своих друзей одного за другим вот так нелепо. Хрен тебе! Не дождешься, Черный Сталкер!!! Я и сам черный! Почернее
тебя!!!

Последнее я проорал уже вслух, подхватив Аспирина на пле­чо и прыжками возвращаясь к группе.

Посадив Аспирина под кустик, я использовал последнее средство — шприц-тюбик, за который выложил месяца три тому более чем круглую сумму. В нем содержалось непатентованное запрещенное средство, которое могло поднять безногого и заставить его сплясать. Про безногого я загнул, конечно, но лично на­блюдал, как человек после такого укола прошел по Зоне порядка пятидесяти километров, неся в охапке собственные кишки. И вы жил потом.

Хитрая химия не только придавала сил, но и очищала, что называется, мозги плюс мобилизовала скрытые силы организм;! На подавление инфекции, усиленное кроветворение и тому подобное. Девушке у самолета колоть его было бессмысленно сломанный позвоночник укол не восстановит, зачем мучить — не донесли бы никак. Но сейчас я собирался прочистить Аспирину чакры.

Выдавив зеленоватое содержимое шприца в Аспириново пле­чо, я вытащил иголку и отшвырнул пустой тюбик. Аспирин по­хлопал ресницами и сказал:

- Чува-ак, ты чего?

- Нормально все? — ответил я вопросом на вопрос.

- Да вроде нормально... А чё?

- Раз нормально, двигаем дальше. Все отдохнули?! — спро­сил я, поворачиваясь. Нестройно прошелестели, что все. Хотя когда уж там было отдыхать...

- Слушай, Упырь, — сказал Аспирин, вскакивая. Бодрый, собака... Ладно, через часов пять тебя так накроет, еще помянешь меня недобрым словом. — Слушай, я понял, где мы.

- Ну?!

- Жареное Пятно! Помнишь про Жареное Пятно?!

- Оно... оно же никак не может тут находиться.

- Был базар, что оно типа ползает.

- Ползает?!

- Я тоже слышал, — подтвердил Соболь, внимательно слу­шавший наш разговор. — Высушит кусок, дальше ползет. Причем не подряд, а как бы прыжками.

- Ч-черт... И что это нам дает?

- А ты представь себе местность без Пятна, — сказал Аспи­рин. — То есть не сохлый вот этот лес дохлый, чува-ак, не пус­тыню.

- А Черепанове?

- Черепанове и стоит где стояло. А потом мы пошли по Пят­ну. Когда стало все жарче и жарче делаться...

Я прикинул — в самом деле, если прикинуть, что мест­ность вокруг знакомая, то мы... То мы почти выбрались к Пе­риметру! Оставался переход в пятнадцать, ну, семнадцать ки­лометров!

- Вернусь — в долги залезу, а еще куплю этой фигни, — ска­зал я Соболю. Тот с улыбкой закивал, а Аспирин засуетился, не понимая:

- Какой фигни? Что за фигня, чува-ак?

- После расскажу, в «Штях», — пообещал я. Вскинул на пле­чо «Нарвал», сразу ставший значительно легче, прокашлялся и громко сказал:

- Дорогие экскурсанты!

На меня изумленно уставились все, кроме Скунса, который дрых прямо на солнцепеке в своей любимой позе. Странное все же он был существо — на зависть выносливое, но притом глупое и подловатое. Впрочем, так часто случается.

- Дорогие экскурсанты! — повторил я. — Мы тут немного посовещались, прикинули, и я хочу вам сказать, что часа через четыре... ну, через пять мы имеем все шансы выйти к Пери­метру. То есть, по-вашему, к нормальным людям в нормаль­ный мир.

- Ура! — крикнули гомики. Не прикалывались, а реально об­радовались. Дети запрыгали, только профессор смотрел с недовиерием.

- Предлагаю собраться с силами и выйти из этого пекла, а потом отдохнуть с полчасика там, где немного прохладнее, — продолжал я.

- Знаете, а я, по-моему, сам могу идти, — осторожно сказал Игорь, приподнявшись на носилках.

- Не мороси, — сказал Аспирин, и я проглотил горький ком, услышав эти слова. — Снова ногу подломишь, хуже будет. Столь­ко несли тебя, уж пятнадцать кэмэ всяко пронесем.

С поступлением хороших вестей скорость отряда заметно увеличилась. Даже судьба погибших сотоварищей не повлияла — вероятно, народ поздравлял себя, что не ушел тогда ночью в по­бег. Лежали бы сейчас в канаве рядком... Вместе с Паулем...

Я остановился вытряхнуть из ботинка бог весть как попавший туда камешек и пропустил мимо себя всю процессию, слов но фельдмаршал, принимающий торжественный парад. Впереди шел Аспирин, который в его нынешнем состоянии спокойно мог бы пробежать эти пятнадцать километров. За ним следовали Скунс с бюрерами, Марина и мама Ирочки, далее профессор нес Ирочку, за профессором — Вероника Сергеевна с пацанами и гомики, несущие Игоря, а замыкали шествие Соболь и Воскобойников с ружьями.

Хорошо, что у нас был профессорский график. Иначе я даже не представлял, как бы мы пересекли Периметр в условиях зачи­стки. Хорош бы я был — вывести спасшихся при крушении само­лета под ракеты систем залпового огня...

Вдалеке заурчало, заухало. Слабо, но вполне различимо — как раз шла зачистка. Возможно, слышно было и раньше, но я не обращал внимания на звуки, в ушах словно торчали горячие сер­ные пробки. Теперь же разрывы показались близкими и родны­ми, потому что подтверждали — Периметр рядом. Я выбросил камешек и бросился догонять отряд.

Спустя полчаса мы окончательно покинули территорию Жареного Пятна и, как я обещал, передохнули в тени росших у дороги ив. Колбаса, от которой накануне все отказались, была доедена подчистую, а неутомимый Скунс даже побегал вокруг и нашел две «медузы» и «кровь камня». Спрятав добычу в ко­томку, он попытался было расколоть меня, сколько я выручу за бюреров и где взять такую кофеварку, как та, что прикручена к клетке, но я велел ему обратиться к профессору. Петраков-Доброголовин же так отшил Скунса, что тот буквально отско­чил в сторону и, сокрушенно качая головой, прислонился к де­ревцу.Следующий марш-бросок мы сделали ударным темпом, и вдали показались совсем уж знакомые пейзажи — домик па­сечника, безобидное место, в котором сталкеры часто останав­ливались на отдых. Домик был своего рода оазисом, где старались не ссориться, не гадить, и даже военные до сих пор не разбомбили его, хотя их вертолеты раньше частенько тут кру­тились.

Меня волновал теперь лишь один вопрос: что делать с Бармаглотом? Можно вывести людей к Периметру, доверить, на­пример, Скунсу с Соболем, а мне-на пару с Аспирином рвануть в Бармаглотов схрон — отсюда по меркам Зоны до него рукой по­дать. Но что тогда делать с профессором и хабаром? В Соболе я пыл уверен, но Скунс вполне мог перетащить одеяло на себя, на пальцах объяснив Петракову-Доброголовину, что заплатить од­ному можно меньше, чем троим. А там — ищи-свищи.

Поэтому следовало пойти одному — уж Аспирин на пару с Соболем Скунсу прохода не дадут. Я стал вспоминать, какой из моих тайничков с продуктами располагался ближе, потому что без минимального запаса идти к Бармаглоту было недальновидно.

Рассчитывая курс, я продолжал посматривать на постепенно приближающийся домик пасечника.

- Нужно бы покормить бюреров, — напомнил Петраков-Доб-роголовин. В последний раз мы давали им кусок колбасы под ивами, и для прожорливых карликов это были жалкие крохи.

- Сейчас что-нибудь придумаем, — пообещал я. — Ворону добудем, например. Вон, видите дом в стороне от шоссе? Там и передохнем, идти осталось всего ничего.

В подтверждение моих слов впереди раздалась артиллерий­ская канонада.

- Мама, там война? — спросил Боря с живым интересом.

- В самом деле, почему там стреляют? — повернулась ко мне Вероника Сергеевна.

- Это плановый обстрел Периметра Зоны, чтобы сталкеры не лазили туда, — объяснил я скорее для Бори, нежели для его мамы.

- А вы все равно лазаете, дядя негр, — с нескрываемой гордостью за меня сказал Боря.

- А мы все равно лазаем, — согласился я.

- И все-таки там война, — закричал радостный Сережа. Вон, вон танк!!!