Отрицание

Отрицание — это стремление избежать новой инфор­мации, не совместимой со сложившимися представле­ниями о себе. Защита проявляется в игнорировании по­тенциально тревожной информации, уклонении от нее. Это как бы барьер, расположенный прямо на входе воспринимающей системы. Он не допускает туда нежела­тельную информацию, которая при этом необратимо те­ряется для человека и впоследствии не может быть вос­становлена. Таким образом, отрицание приводит к тому, что некоторая информация ни сразу, ни впоследствии не может дойти до сознания.

В качестве прототипа отрицания нередко рассматри­вают сон как выключение из потока внешних событий (не сновидение). Возникая одним из первых в онтогене­зе, отрицание предохраняет младенца от перевозбужде­ния со стороны внешнего мира. Наиболее примитивные формы отрицания: не видение, не слышание — могут реализовываться либо через отвлечение внимания, либо через механизм отрицательных галлюцинаций (такого на­рушения зрительного восприятия, когда человек не ви­дит некоторых предметов, находящихся в поле зрения, при нормальном восприятии других). Способность детей отключать произвольное внимание во время бодрствова­ния — следующий (после засыпания) шаг в развитии пер­цептивного отрицания. Невозможность избежать непри­ятного события может компенсироваться отрицанием не его самого, а его тревожащего смысла. Эта форма отри­цания возникает в возрасте двух лет, когда активно фор­мируется речь. В этом смысле лживость маленьких детей нередко имеет чисто защитную функцию.

Итак, при отрицании переориентируется внимание. Его направление меняется так, что человек становится особо невнимательным к тем сферам жизни и граням со­бытий, которые чреваты для него неприятностями. На­пример, родители могут долго и эмоционально ругать своего ребенка за очередную проделку и вдруг с возму­щением обнаружить, что он давно уже «отключился» и ровным счетом «никак» на их нравоучения не реагирует. Зачем переживать, что ты «хулиган» и «не оправдал на­дежд», если можно этого просто не слышать (не знать) и никакой вины в связи с этим не испытывать!

Отрицание может позволить человеку и превентивно (с опережением) отгородиться от травмирующих собы­тий. Таким образом действует, например, страх перед не­удачей, когда человек стремится не оказаться в ситуа­ции, в которой он может потерпеть поражение. У многих детей это проявляется в избегании соревнований или в отказе от занятий, в которых он не силен, особенно по сравнению с другими детьми.

Стимул для запуска отрицания может быть не только внешним, но и внутренним, когда человек старается о чем-то не думать, отогнать мысли о неприятном. Если в чем-то никак нельзя признаться себе самому, то наилуч­шим выходом остается, по возможности, не заглядывать в этот страшный и темный угол. Нередко в конце учеб­ного года родители с ужасом узнают, что их ребенку гро­зит двойка, не только четвертная, но и годовая. И ничего исправить уже нельзя, потому что в журнале стоят одни сплошные двойки. Страх осознать, что он может остать­ся на второй год, заставляет ребенка игнорировать опас­ную ситуацию и, скрывая ее от родителей, вести себя так, как будто ничего особенного не происходит.

Обобщенная оценка опасности информации произ­водится при ее предварительном целостном восприятии и ее грубой эмоциональной оценке как «назревания че-. го-то нежелательного». Подобная оценка приводит к та­кой перенастройке внимания, когда детальная информа­ция об этом опасном событии полностью исключается из последующей переработки. Внешне человек либо от­гораживается от новых сведений («Это есть, но не для меня»), либо не замечает их, считая, что их нет. Многие дети, прежде чем начать смотреть фильм или читать но­вую книжку, задают вопрос: «А какой там конец, хоро­ший или плохой?». Если конец плохой — телевизор не­медленно переключается на другую программу, а книжка помещается обратно на полку. Избегаются все темы, си­туации, люди, мероприятия, подозреваемые в провоци­ровании у себя нежелательных эмоций. Так или иначе, но возникает как бы внутренняя эмиграция.

Примером такого детского защитного поведения слу­жит прекрасный рассказ Виктора Драгунского «Не пиф! Не паф!», в котором жалостливый Дениска так переде­лывает считалку про зайца, который вышел погулять:

Раз, два, три, четыре, пять,

Вышел зайчик погулять.

Вдруг охотник выбегает...

Прямо в зайчика

Не стреляет!!!

Не пиф! Не паф!

Не ой-ой-ой!

Не умирает зайчик мой!!! [34].

Однако включение защиты этого типа провоцируют не только жесткие события. Например, утверждение «я верю» обозначает некоторое особое состояние психики, при котором все, что входит в конфликт с предметом веры, имеет тенденцию не восприниматься. Искренняя и достаточно сильная вера организует такое отношение ко всей поступающей информации, когда, сам того не подозревая, человек подвергает ее тщательной предва­рительной сортировке, отбирая только то, что служит сохранению веры. Вера имеет тенденцию к значительно большей универсальности и категоричности, чем пони­мание. Когда вера во что-то уже есть — для новой отно­сительно того же нет места, если только сначала не пре­одолена или не ослаблена первая. Существующее убеж­дение, определившее веру, как правило, мешает человеку даже рассматривать новую. Он отвергает новые идеи, часто и не пытаясь дать такому своему поведению ра­циональное объяснение. Любое покушение на объект почитания вызывает такую же реакцию со стороны лич­ности, как если бы речь шла о покушении на ее жизнь. И здесь речь идет не только о вере как религиозном фе­номене. Феномен «я верю» как особое состояние психи­ки мы можем наблюдать в рамках массовой молодежной субкультуры, когда приверженцы определенных музы­кальных стилей и направлений, кумиры молодежной мо­ды, притягивая к себе внимание подростков, заставляют их отрицать все то, что идет вразрез с модными тенден­циями, например, все, что было дорого их родителям или даже имеет общечеловеческую ценность.

Важно отметить, что в отличие от других защитных механизмов отрицание осуществляет селекцию сведе­ний, а не трансформацию их из неприемлемых в прием­лемые. Кроме того, отрицание часто является реакцией на внешнюю опасность. (Пример проявления отрицания в комплексе с другими защитными подсознательными механизмами у восьмилетнего мальчика Вани Д. приве­ден в главе 6).