Первое послание к коринфянам: церковные проблемы

Первое послание Павла к коринфянам свидетельствует, что плачевное состояние церкви возможно было не только в случае церквей послеапостольского периода. В коринфской церкви процветали искаженные верования и обряды, невероятно причудливые и вульгарные. Именно для решения этих проблем Павел и написал свое послание.

Павел, испытывая по прибытии в Коринф нехватку средств, делал палатки с Акилой и Прискиллой. По суббот­ним дням он проповедовал в синагоге. После того как к нему присоединились Сила и Тимофей, он написал 1 и 2 Фессалоникийцам; перенес свои проповеди в дом Тита Иуста по со­седству; обратил в веру Криспа, начальника синагоги; полу­чил от римского проконсула Галлиона оправдание от обвине­ний, выдвинутых против него иудеями; в общей сложности провел в служении в этом городе один год и шесть месяцев.

Утверждение в 1 Кор. 5: 9: «Я писал вам в послании — не сообщаться с блудниками» подразумевает, что Павел ранее написал еще одно послание коринфской церкви, которое впоследствии было утрачено. Коринфяне ошибочно поняли предыдущее послание в том смысле, что им надлежит избе­гать общения со всеми распутными людьми. Теперь Павел уточняет, что он имел в виду только отделение от называю­щих себя христианами, которые открыто коснеют в возму­тительном грехе.

Таким образом, Первое послание к коринфянам, в сущно­сти, представляет собой второе послание, написанное Павлом для церкви в Коринфе. Он написал его в Ефесе во время своего третьего миссионерского путешествия. Пребывание Павла в этом городе близилось к концу, так как он уже соби­рался отправиться в путь (1 Кор. 16: 5-8). Кое-кто полагает, исходя из 1 Кор. 16: 10 «[когда] придет к вам Тимофей», что это послание должен был отнести Тимофей. Однако из Деян. 19: 22¹⁸¹ (¹⁶¹ Деян. 19: 22: «И, послав в Македонию... Тимофея... сам [Павел] остался на время в Асии [провинция, в которой был расположен Ефес]».) следует, что Тимофей в это время направлялся в Ма­кедонию. В переводах NRSV, NIV, NASB стих 1 Кор. 16: 10 дан точнее: «если придет к вам Тимофей [из Македонии в Ко­ринф]». Коль скоро Тимофей должен был отнести послание, Павел не стал бы писать «если». Павел старался побудить Аполлоса, фигуру довольно заметную, посетить Коринф и, возможно, надеялся передать свое послание с Аполлосом. Но Аполлос отказался (1 Кор. 16: 12), и как Павел переслал 1 Коринфянам, остается неизвестным.

Два события послужили поводом для написания 1 Корин­фянам: 1) домашние Хлои принесли устные известия о раз­ногласиях в коринфской церкви (1 Кор. 1: 11); 2) прибыли посланные от коринфской церкви — Стефан, Фортунат и Ахаик — с некими дарами и с письмом, выносящим на суд Павла различные проблемы, которые он и рассматривает по порядку, отмечая вводными оборотами (см. греч. текст 1 Кор. 7: 1, 25; 8: 1; 11: 2; 12: 1; 15: 1; 16: 1). По крайней мере, представляется, что именно такое понимание следует из 1 Кор. 16: 17 [они принесли то, чего от вас недоставало] и из 1 Кор. 7: 1 («А о чем вы писали ко мне»); при альтернативном толковании Стефан, Фортунат и Ахаик просто удовлетвори­ли желание Павла лично увидеться с коринфскими христиа­нами, а письмо из Коринфа пришло каким-то другим путем. Хлоя — это имя женское. Ее домашние, вероятно, были ра­бами. Остается неясным, пришли ли они к Павлу в Ефес из Коринфа, или ходили из Ефеса в Коринф, а затем вернулись с известиями к Павлу.

Город Коринф располагается на узком перешейке между Эгейским и Адриатическим морями. Плавание вокруг юж­ной оконечности Греции было опасным. Поэтому многие су­да как-то перевозили или волочили на катках через полуост­ров и снова спускали на воду. Несколько попыток прорыть канал в силу различных причин так и остались незавершен­ными. Коринф, как транспортный узел и торговый центр, был чрезвычайно космополитическим городом. Проводи­мые здесь атлетические игры по размаху уступали только Олимпийским. Открытый театр вмещал до двадцати тысяч зрителей, а закрытый — три тысячи. По всему городу встре­чалось множество храмов, святилищ и алтарей. Многие так называемые храмовые проститутки занимались своим реме­слом в храме Афродиты, греческой богини любви. Южную сторону рыночной площади составлял ряд таверн, имевших подземные емкости для сохранения содержимого в прохла­де. Археологи обнаружили в этих винных погребах множе­ство сосудов; некоторые из них были украшены надписями, такими как «Здоровье», «Благополучие», «Любовь», а так­же именами богов.

Вполне естественно, что у церкви, находящейся в таком неприкрыто языческом окружении, хватало проблем. Соот­ветственно, 1 Коринфянам почти целиком посвящено их ре­шению.

План-конспект Первого послания к коринфянам

Вступление: приветствие коринфянам и благодарение Богу за коринфскую церковь (1 Кор. 1: 1-9)

I. Порицание, опирающееся на рассказ домашних Хлои (1 Кор. 1: 10 — 6: 20)

A. Разделения и необходимость примирения через осо­знание человеческой немощи христианских руково­дителей и их последователей по сравнению с силой Божией в Евангелии распятия (1 Кор. 1: 10 — 4: 21)

Б. Грех человека, сожительствующего со своей маче­хой, и необходимость наказания развращенного че­рез отлучение его от христианского общения (1 Кор. 5: 1-13)

B. Тяжбы между христианами и необходимость их ре­шения церковью без помощи мирских судей (1 Кор. 6: 1-8)

Г. Безнравственность в целом и необходимость для христиан жить добродетельно благодаря пребыва­нию в них Святого Духа (1 Кор. 6: 9-20)

II. Ответы на вопросы, поднятые в послании от корин­фян (1 Кор. 7: 1 — 16: 9)

A. Брак, его благость по существу, но с преимущества­ми для некоторых людей оставаться в безбрачии; ограничение на развод; призывы к согласию (1 Кор. 7: 1-40)

Б. Пища, особенно мясо, предназначенная в жертву идолам, и ее допустимость для христиан с условием, что они не будут, злоупотребляя своей свободой, ни смущать совесть богословски непросвещенных, ни участвовать в языческих трапезах (1 Кор. 8: 1 — 11: 1)

B. Порядок общественного поклонения Богу (1 Кор. 11: 2 — 14: 40)

1. Требование покрывать голову для женщин, мо­лящихся или пророчествующих во время цер­ковных служб (1 Кор. 11: 2-16)

2. Вечеря Господня, ее профанация в коринфской церкви из-за разобщенности и невоздержанности, требование благоговейности и воздержания от вечерей братства (1 Кор. 11: 17-34)

3. Дары духовные (1 Кор. 12: 1 — 14: 40)

а) Разнообразие служений внутри Церкви как единого тела Христова (1 Кор. 12: 1-31)

б) Превосходство любви (1 Кор. 13: 1-13)

в) Совершенство пророчеств и несамодостаточ­ность дара говорить языками, с предписания­ми о чинности (1 Кор. 14: 1-40)

Г. Воскресение, от воскресения Христа в прошлом до воскресения верующих в грядущем (1 Кор. 15: 1-58)

Д. Сборы для церкви в Иерусалиме, порядок их прове­дения и доставки (1 Кор. 16: 1-9)

Заключение: возможное посещение Коринфа Тимофеем, отказ Аполлоса идти ныне, различные призывы, про­щальные приветствия и благословение (1 Кор. 16: 10-24)

См. 1 Кор. 1: 1 — 4: 21. Разногласия коринфян имеют свои корни в поклонении героям. Почитатели Павла преданы ему, потому что он основал церковь в Коринфе, однако сам Павел не становится на сторону даже своих почитателей. По­читателей Аполлоса, очевидно, завораживают его ученость и красноречие. Последователи Кифы (Петра) могли принадле­жать к иудейской части церкви или к традиционалистам, которые опирались на авторитет самого первого из апосто­лов. Под последователями Христа иногда понимают тех, кто хотел избежать раздоров и поэтому избрал позицию невме­шательства и духовной отрешенности. Более вероятно, что фраза «А я Христов» выражает собственную позицию Павла, осуждение им тех, кто почитает чисто земных руководите­лей (см. 1 Кор. 3: 21-23). Расхождения в вероучении, по-ви­димому, не лежали в подоплеке этих личностных культов. По крайней мере, вся церковь продолжала собираться вме­сте, так как Павел обращается ко всем ее членам с единым посланием.

Написав о своем удовлетворении, что он крестил лишь не­многих из коринфян, Павел тем самым не отрицает значение крещения (он признает, что крестил некоторых), а опровер­гает тот взгляд, будто бы он или любой другой христианский миссионер должен крестить как можно больше новообра­щенных, чтобы приобретать себе личных приверженцев. На­против, истинное служение христианского миссионера вряд ли может оказаться популярным, ведь проповедь Спасите­ля, принявшего смерть преступника — то есть распятие, — противна человеческой гордости и мирской мудрости. По­этому большинство верующих принадлежит к низшим сло­ям общества. Но то, что им не было дано и чего они не смогли достичь, Христос возмещает им с избытком: Он есть их муд­рость, их праведность, их освящение и их искупление.

Павел напоминает, что по приходу в Коринф из Афин, где знатоки мирской мудрости отвергли его, он проповедовал распятие Христа в немощи и в трепете, а не с превосходством и красноречием философов-софистов. В отличие от них, он не проповедовал, что спасение приходит благодаря совер­шенной мудрости, приобретенной через религиозное и фило­софское познание и доступной лишь духовно избранным. Тем не менее он утверждает, что учит истинной мудрости, исходящей от Святого Духа, Который один проницает глуби­ны Божий.

Ввиду разделений в коринфской церкви Павел обвиняет здешних христиан в том, что они — плотские, то есть подвер­жены плотским, греховным устремлениям. Хвалиться чело­веками (своими руководителями) — неправильно, объясня­ет Павел, потому что они всего лишь люди. Более того, они соработники, а не соперники. Этот раздел кончается увеще­ванием быть едиными. Подразумевается, что христиане мо­гут достигнуть единства, если будут стремиться к этому и прилагать ради этого усилия.

См. 1 Кор. 5: 1 — 7: 40. Павел разбирает проступок челове­ка, сожительствующего с женой своего отца. Предположи­тельно, она является его мачехой, так как Павел не называет ее матерью этого человека. И очевидно, что она не принадле­жит к христианам и находится поэтому вне юрисдикции Церкви, поскольку Павел не назначает наказания для нее. Павел порицает коринфян за их горделивую заносчивость, выразившуюся в попустительстве такому вопиющему греху в своей среде, и назначает наказание в виде отстранения от церковного общения, то есть в виде социального отчуждения и отлучения от вечери Господней. Проблема с христианами, ведущими в суде тяжбы друг против друга, может иметь ка­кое-то отношение к проявлениям безнравственности, потому что обсуждается она среди упреков Павла, обращенных про­тив безнравственного поведения. Павел предостерегает, что освобождение от ритуала не означает освобождения от нрав­ственности, и подчеркивает, что тело, как храм Святого Ду­ха, свято.

Добровольное безбрачие есть благо, пишет Павел, однако в связи с половой потребностью Бог дал людям институт бра­ка во избежание недозволительных отношений. В рамках брака, следовательно, супруги должны в сексуальном смыс­ле принадлежать друг другу. Павел предпочел бы, чтобы все люди были свободны от налагаемых браком обязательств, уподобляясь в этом ему самому, — не по причине какого-ли­бо духовного превосходства безбрачия, а просто потому, что холостой человек может целиком посвятить себя проповеди Евангелия. Тем не менее Павел допускает, что в этом вопросе воля Божия для разных христиан различна.

В вопросе о разводе Павел уже не проявляет такой гибко­сти. Разводы в некоторых слоях греко-римского общества достигли масштабов эпидемии. Павел, повторяя учение Иисуса против развода, насколько оно относится к христи­анским супругам, позволяет им при необходимости расста­ваться, сохраняя возможность примирения. Однако слова Иисуса не предусматривают случай, когда после заключе­ния брака один из супругов обратился в веру, а другой — нет. Здесь Павел советует христианам по мере возможности оста­ваться с нехристианскими мужьями или женами, хотя бы по той причине, что эти нехристиане, как и дети супругов, освя­щаются благодаря тесному общению с христианским свиде­телем. Однако, если на разводе настаивают нехристиане, христиане в таких случаях «не связаны». Ведутся споры, означает ли эта фраза, что христиане не обязаны искать при­мирения, или же, что христианам позволительно вступать в новый брак в пределах христианского сообщества. Уточне­ние Павла, что эти наставления идут от него самого, а не от Господа, подразумевает не их меньшую авторитетность, а лишь то, что Иисус ничего не сказал по этому поводу, и Па­вел вынужден сделать это самостоятельно, как человек, «по­лучивший от Господа милость быть Ему верным» и наделен­ный Святым Духом.

Последняя часть 1 Кор. 7, особенно после стиха 36, ставит перед толкователем трудную проблему. Говорит ли Павел о духовном браке, не имеющем физического осуществления? О тех, кто помолвлен? О не обрученных любовниках? Или об отце-христианине, его дочери и ее женихе? Основной смысл тем не менее ясен. С одной стороны, брак не следует осуж­дать с позиций аскетизма. С другой стороны, брак нельзя за­ключать лишь по социальным показателям. Одинокие хри­стиане зачастую способны жить более насыщенной, духовно богатой и плодотворной жизнью, нежели состоящие в браке. Павел при этом подчеркивает, в какое критическое время живут христиане. Вероятно, он подразумевает возможность возвращения Господа, возможность, которая придает хри­стианскому служению и свидетельству характер насущной необходимости.

Важно иметь представление о подоплеке рассматривае­мых Павлом вопросов употребления пищи, приносимой в жертву идолам. В древнем мире через языческие святилища проходила большая часть мяса, предназначенного для по­требления людьми. Так, в мясных лавках в основном прода­валось мясо животных, принесенных в жертву идолам. Бо­гам доставалась символическая часть туши — обычно не лучшие куски — которая сжигалась на алтаре. После того как жрецы и жрицы забирали свою долю, а приносящий жертву съедал вместе со своими близкими другую часть, остаток мяса шел на продажу для всех желающих. Однако иудеи покупали для себя мясо в иудейских лавках, где мог­ли быть уверены, что это не мясо животных, приносившихся в жертву языческим богам. Следует ли христианам быть та­кими же щепетильными, как иудеи? См. 1 Кор. 8: 1 — 11: 1.

Павел отстаивает свободу есть любую пищу, но предосте­регает своих читателей, чтобы, пользуясь этой свободой, они не принесли духовный урон совести тех, у кого нет знания. Иными словами, христиане, которые понимают, что идол в действительности лишен божественной сущности, могут есть мясо, приносившееся в жертву идолам, без ущерба для своей совести. Но если при этом доведется присутствовать людям, которые думают, что идол имеет божественную сущ­ность, имеющим знание христианам лучше воздержаться от такого мяса, чтобы не повредить христианской жизни неос­ведомленных, недавно обратившихся в веру христиан и что­бы не исказить свое свидетельство в глазах неосведомлен­ных, поклоняющихся идолам нехристиан.

Следует отметить, что такое соотношение между свободой и «законом любви» сохраняется только в ритуальных и иных вопросах, которые в своем нравственном аспекте сущностно нейтральны. Павел предостерегает, что хотя он и доз­воляет по благоусмотрению есть идоложертвенное мясо, он никоим образом не допускает христиан участвовать в идоло­поклоннических трапезах язычников. Слишком несообраз­но было бы для христиан участвовать и в трапезе Господней, и в трапезе, предназначенной бесами для поклонения лож­ным богам. Павел отмечает, что в ветхозаветные времена, когда народ Израиля участвовал в языческих праздниках, он в той или иной степени склонялся к идолопоклонству, ко­торое вело его к безнравственности.

Наставление Павла о том, чтобы женщины покрывали го­лову, традиционно понимают в смысле ношения накидки (хотя не такого рода, которая закрывает вместе с головой и лицо). С другой стороны, Павел ни разу не употребляет спе­циальное греческое слово, обозначающее такую накидку, за­то говорит, что волосы даны женщине вместо покрывала. Как бы то ни было, речь идет о том, чтобы сохранить видимое различие между мужчинами и женщинами, проявляющееся в длине их стрижки. См. 1 Кор. 11: 2-16.

См. 1 Кор. 11: 17-34. Павел утверждает, что из-за разделе­ний между коринфянами в их церкви происходит профана­ция таинства причастия, которое должно быть праздником христианского общения. Коринфяне совершали вечерю Гос­подню в сочетании с вечерей любви, разновидностью обще­церковной трапезы, в каком-то отношении подобной той пасхальной трапезе, во время которой Иисус установил та­инство причастия. Некоторые из них появлялись на месте собрания раньше, съедали свою долю еды и принимали при­частие, не дожидаясь прихода других, у кого рабочее время длилось дольше. Некоторые даже напивались. Возможно, отношение коринфян к вечере Господней было настолько са­краментальным, что они думали: чем больше хлеба и вина, тем больше Божией благодати. Поэтому Павел наставляет коринфян прекратить вечери любви, задерживать вечерю Господню до прихода всех запоздавших, совершать ее, самоуглубленно испытывая свою совесть и с благоговением. Его рассказ об установлении таинства причастия восходит к предсиноптической традиции, имевшей в своей основе са­ми действия Господа Иисуса. Фраза «я... принял» (1 Кор. 11: 23) — формальный оборот, обозначающий восприятие этой передаваемой традиции.

Charismata (дары) и glossolalia (говорение языками) со­ставляют основные темы 1 Кор. 12 — 14. Многие считают, что способность говорить языками, которую рассматривает здесь Павел, связана с некоей разновидностью экстатичес­кой речи, а не с иностранными языками в подлинном смысле слова. Действительно, Павел утверждает, что без дара истол­кования даже сам говорящий языками не понимает, о чем он говорит. Однако «истолкование» обычно подразумевает пе­ревод. Представляется поэтому, что в понимании Павла дар говорить языками сводится к чудесной способности гово­рить на неизвестных иностранных языках. Следовательно, эти языки иногда непонятны не потому, что являются экста­тической нечленораздельной речью, а потому, что в некото­рых случаях ни сам говорящий, ни кто бы то ни было из при­сутствующих не обладают таким же чудесным даром истол­кования¹⁶².

Чересчур высоко оценивая дар говорить языками, корин­фяне злоупотребляют этим даром. Павел указывает его ис­тинную ценность и настаивает, чтобы им пользовались огра­ниченно и упорядоченно. Павел восхваляет взамен дара го­ворить языками другие дары, в частности дар пророчества, благодаря которому передается прямое Божие откровение, необходимое в особенности ранней Церкви, хотя не обяза­тельно только ей, и восполняющее для нее отсутствие Нового Завета. Но выше всего Павел ставит христианскую этику любви в своей знаменитой прозаической поэме тринадцатой главы. Нет настоящего применения даров духовных без люб­ви; нет в Церкви любви без применения духовных даров. См. 1 Кор. 12: 1 — 14: 40.

Представления Павла о Церкви как теле Христовом зани­мают видное место в 1 Кор. 12 и привлекают внимание к раз­нообразию духовных даров. Запрет женщинам говорить в церкви (1 Кор. 14: 34-35) вряд ли может быть абсолютным, так как Павел только что дал в 1 Кор. 11 наставление жен­щинам покрывать голову, чтобы они могли молиться и про­рочествовать во время совместного поклонения. Фраза «если же они хотят чему научиться, пусть спрашивают о том дома у мужей своих» подразумевает, что речь идет о запрете пре­рывать церковную службу женщинам, которые задают во­просы, или, возможно, — если женщины сидели отдельно от мужчин, как в синагогах, — начинают вслух обсуждать эти вопросы между собой.

Далее Павел переходит к теме телесного воскресения, концепции, для греческого мышления чуждой. Некоторые афиняне, настроенные полностью скептически или надею­щиеся в лучшем случае на бессмертие души, высмеяли Пав­ла, когда он говорил о телесном воскресении¹⁶³. (См. с. 310.) Подобный скептицизм мог породить сомнения и у некото­рых христиан в Коринфе и заставить их отрицать грядущее воскресение. Однако они не отрицают уже совершившееся воскресение Христа, как можно было бы ожидать от скепти­ков. Таким образом, они, по-видимому, отрицают грядущее воскресение, считая, что воскресение Христа было единст­венно возможным. Поэтому Павел доказывает, исходя из признанного факта совершившегося воскресения Христа, подвергнутое сомнению положение о грядущем воскресении верующих: Христос был первенцем, первым плодом воскре­сения, а не всем его урожаем.

Большая глава о воскресении начинается с краткого на­поминания о Евангелии и перечня тех, кому являлся вос­кресший Христос, перечня, который Павел не осмелился бы привести с такой безапелляционной уверенностью, если бы очевидцев не существовало в действительности. Фраза «что и сам принял» показывает, что Павел цитирует вероисповедательные положения из христианской традиции, более ран­ней, нежели период, когда он пишет. Далее Павел описывает воскресшее тело и указывает на аналогию между смертью в Адаме и жизнью во Христе. Некоторые равви учили, что вос­кресшее тело будет в точности подобно нынешнему телу че­ловека. Нет, говорит Павел; воскресшее тело будет иметь преемственность с нынешним телом, однако будет приспо­соблено для жизни вечной. В кульминационном окончании главы возносится торжествующая хвала Богу. См. 1 Кор. 15: 1-58.

Множество объяснений было предложено для упоминае­мого в 1 Кор. 15: 29 крещения для мертвых. Возможно, Па­вел говорит просто о тех, кто принял веру и совершил креще­ние из желания соединиться при воскресении со своими умершими любимыми и близкими из числа христиан. Более вероятно, что Павел говорит о крещении одного человека вместо другого в прямом смысле, однако упоминает его лишь в ходе аргументации, не одобряя этот обычай (фразы «что делают крестящиеся для мертвых» и «для чего и кре­стятся для мертвых» подразумевают их, которым противо­поставлены «мы» в следующем стихе). Иными словами, Па­вел указывает на непоследовательность людей, принимаю­щих крещение за тех самых мертвых, грядущее воскресение которых они отвергают. Точно так же, как чересчур сакраментальное отношение к хлебу и вину вечери Господней мог­ло приводить к излишествам в еде и питье, чересчур сакра­ментальное отношение к воде крещения могло приводить к обычаю креститься не только за самих себя, но и за мертвых. Борьба «со зверями» в 1 Кор. 15: 32, вероятно, представляет собой метафору¹⁶⁴. «Тело духовное» — это не бесплотное те­ло, а тело, ставшее живым через Духа Христова. Точно так же, неспособность плоти и крови наследовать Царствия Бо-жия не опровергает физическое существование воскресшего тела; подразумевается лишь их бренность, их смертность.

Заключительная глава у Павла содержит различные на­ставления, в том числе указание откладывать деньги для сбора подаяния, которое Павел, когда придет, отправит в Иерусалим с надежными провожатыми. В 1 Кор. 16: 22 появ­ляется имеющее большое значение арамейское выражение «маранафа», означающее «О Господь [наш], приди!» (ср. Отк. 22: 20). Оно свидетельствует, что определение Иисуса как Господа появилось достаточно рано среди говорящих по-арамейски, и поэтому не может быть приписано позднему грекоязычному христианству — вопреки утверждению не­которых современных исследователей о том, будто бы воз­зрения о божественности Иисуса представляют собой позд­нейшее развитие учения, не восходящее ни к Иисусу, ни к самым первым христианам. См. 1 Кор. 16: 1-24.