Психологические предпосылки целостности нации

Всякая общность людей, любые отношения между ними воз­никают, укрепляются и функционируют лишь до тех пор, пока сохраняется феномен «мы», т.е. пока все люди (или их большин­ство) считают себя принадлежащими к данной нации, иденти­фицируют себя с ней. «Мы» есть не что иное, как отражение в сознании конкретной социальной общности факта объективных условий сосуществования ее представителей.

Для устойчивости феномена «мы» неизбежно должен существовать феномен «они», т.е. другая нация, непохожая, отличающаяся от нас существенно, зримо, выпукло, а потому остающаяся зага­дочной, непонятной и, следовательно, являющаяся источником всяческих неожиданностей, опасностей. Именно осознание того, что есть «они», в свою очередь порождает стремление самоопре­делиться по отношению к «ним», обособиться от «них» в качестве «мы».

Феномен «они», точно так же, как и феномен «мы», имеет свою реальную основу. Если объективные условия жизни и дея­тельности людей, психологическим отражением которых являют­ся феномены «мы» и «они», совпадут, окажутся одинаковыми, противопоставление одной нации другой рано или поздно угас­нет.

Анализируя идею Л. Фейербаха о замене категории «я» как субъекта познания на категорию «я и ты», Б. Ф. Поршнев пришел к выводу, что социальная психология становится наукой лишь тогда, когда на место исходного психологического явления ста­вится не «я и ты», а «мы и они», а на место отношений двух личностей — отношение двух общностей.

Тем не менее «мы» всегда наделяли себя большим количеством достоинств, чем «их». Люди склонны переоценивать достоинства «своей» нации и, наоборот, преуменьшать сильные стороны дру­гих. Что же касается недостатков, то здесь все наоборот. Известная пословица о том, что «в чужом глазу видна и соринка, а в своем и бревна не заметишь», как раз наглядно характеризует эту законо­мерность.

«Наши» идеи, взгляды, чувства, поведение более правильны, более справедливы, чем «их». При этом речь идет не о реальном сравнении, т.е. не о том, что лучше, если исходить из здравого смысла и житейской логики. Такого сопоставления простой чело­век обычно не делает. «Чужое» кажется «плохим» не потому, что оно по каким-то причинам хуже своего, а потому, что оно «чу­жое».

Принадлежность к какой-то группе, осознание ее — один из самых древних примеров проявления общественного сознания людей. На заре человеческой истории сложились объединения, ставшие прообразом будущих этносов, — роды. Чувства родовой общности, принадлежности к определенному роду — это самые простые и в то же время очень глубинные человеческие чувства. Именно в отношениях между родами впервые возникли оценки «мы—они», именно в ту самобытную эпоху закладывались ус­тойчивые взгляды на характер отношений между будущими на­циями.

В XX в. специальные исследования показали, что индивиду свой­ственно оценивать группу, к которой он принадлежит, позитив­но. Этот феномен получил название ингруппового фаворитизма.

Ингрупповой фаворитизм так же, как и обратная его сторона, аутгрупповая враждебность, является следствием особенностей со­циальной жизни в обществе.

Функцию межгрупповой дифференциации (деления на «мы» и «они») выполняют атрибутивные процессы, проявляющиеся в ходе познания людьми друг друга. Под атрибуцией в широком смысле слова обычно понимается приписывание социальным объектам (человеку, группе, социальной общности) характеристик, не представленных в ходе непосредственного восприятия. Необходи­мость атрибуции обусловлена тем, что информация, получаемая в процессе наблюдения и познания, недостаточна для адекватного взаимодействия с социальным окружением и нуждается в дополнительном «достраивании».

На уровне межгрупповых отношений проявляются два основных вида атрибутивных процессов.

Первый — это каузальная атрибуция, представляющая собой интерпретацию человеком в процессе межличностного восприя­тия причин поведения и мотивов деятельности других людей в зависимости от их групповой принадлежности. Исследование кау­зальной атрибуции показало:

· люди, познавая друг друга, не ограничиваются получением внешне наблюдаемых сведений и стремятся выяснить причины их поведения;

· поскольку информация, получаемая в процессе наблюде­ния, обычно недостаточна для надежных выводов о других людях, наблюдатель находит вероятные причины их поведения и приписывает их им;

· такая причинная интерпретация существенно влияет на дей­ствия и поступки самого наблюдателя, на его отношения к другим людям [212.-39-40].

Вторым атрибутивным процессом является стереотипизация, под которой понимается приписывание другим людям качеств, обусловленных их групповой принадлежностью.

В этом случае достраивается образ наблюдаемых людей, субъек­тивно дополняются или дописываются их личностные черты и характеристики.

Стереотипизация вместе с тем — это упрощенное, схематизи­рованное, иногда близкое к истинному, иногда искаженное представление о других людях. Ее основное назначение — максимизи­ровать воспринимаемые различия между группами и минимизи­ровать различия между членами одной и той же группы (независимо от того, своя она или чужая).

Восприятие людей других групп зависит также от того, как мы их классифицируем.

Подобно тому, как восприятие отдельных предметов или со­бытий со сходными чертами позволяет нам образовывать понятия, так и люди обычно классифицируются по их принадлежности к той или иной группе, социально-экономическому классу или по их демографическим характеристикам (пол, возраст, цвет кожи и т.п.).

Это становится возможным благодаря феномену социальной категоризации, которая представляет собой:

а) когнитивную организацию и систематизацию результатов восприятия людей других общностей, обусловленную социально-психологическими закономерностями оценки реальной действи­тельности;

б) способ классификации других общностей и систему ориен­тации, помогающую представителю конкретной группы определить свое место по отношению к ним.

Понятие социальной категоризации широко применяется в те­ориях общественных отношений, которые изучают отражение в сознании членов различных групп системы свойственных для них межгрупповых диспозиций.

Суть категоризации состоит в обеспечении индивидов системой ориентации в окружающем мире, определении их места в обществе: информация о других людях или группах, полученная органами чувств, соотносится с конкретными категориями или понятиями, после чего она становится предметной. «Сырой» ма­териал всего увиденного и услышанного обретает свои контуры благодаря подведению под другую категорию. Например, в нашем случае «они чужие, значит, плохие».

Функционирование феноменов «мы» и «они» есть результат про­явления не только атрибутивных процессов, но и феномена пси­хологической защиты нации. Психологическая защита — совокуп­ность проявления бессознательных и сознательных, регулируемых спон­танно механизмов устранения из национального сознания состояний тревоги и напряженности, неприятных, травмирующих пережива­ний, эмоций и чувств, а также любого внутреннего дискомфорта, связанного с общением и взаимодействием с представителями дру­гих наций.

Психологическая защита может действовать спонтанно (нео­сознанно), а может использоваться специально (осознанно) в чьих-либо интересах. Например, во время и после трагических событий 1994— 1996 гг. в Чечне на страницах отечественной печа­ти и на экранах телевизоров стали появляться материалы, в кото­рых высказывалось мнение о давнем «враждебном отношении» чеченцев к русским. Из глубин истории стали извлекаться соот­ветствующие примеры и факты. С помощью средств массовой ин­формации официальные власти пытались таким образом снять у представителей русского и других народов нашей страны излишнее дискомфортное напряжение, связанное с современными событи­ями в Чечне.

Психологическая защита осуществляется в различных формах. Одна из них, носящая название противоположной реакции, пред­ставляет собой процесс формирования негативного отношения к представителям той или иной нации на основе первичного бес­сознательного, эмоционального отвержения какой-либо идеи, которая кажется неприемлемой, больно затрагивающей самолю­бие, но при бесстрастном рациональном восприятии не должна была бы отбрасываться. В результате противоположной реакции нередко формируются отношения представителей того или иного народа, полностью противоположные вытесненным в бессозна­тельное и вызывающие взаимный дискомфорт. Так, в сознании наших людей сформировалось мнение, что с чеченским сепара­тизмом можно покончить только военными средствами.

Другая форма психологической защиты, получившая название психологического вытеснения, состоит в активном неосознанном устранении из сферы сознательного представителей тех или иных наций и переводе в область бессознательного неприемлемых для них мыслей, воспоминаний, переживаний. Такой перевод позво­ляет как бы обойти, избежать или локализовать конфликт между сознательным и бессознательным, вызванный какими-либо ра­нее имевшими место фактами национального унижения или ос­корбления. При ослаблении действия этого механизма в психике представителя конкретной нации все, что подверглось вытесне­нию из сферы бессознательного, способно прорываться в область сознательного в форме резкого изменения отношения к чему-то, кому-то на противоположное.

То, что разрушает или деформирует национальное самосозна­ние, вытесняется, и это сохраняет социальную общность от раз­рушительных социальных потрясений, конфликтов и эмоциональ­ных переживаний.

Например, в сознании американцев нередко вытесняется тот факт, что англичане внесли особый вклад в освоение и развитие Америки. Это вытеснение стало всеобщим в период англо-амери­канской войны 1814—1816 гг., а также в другие периоды обостре­ния отношений между США и Англией.

Всегда наблюдается закономерность: в период обострения от­ношений между нациями, народностями из общественного со­знания вытесняются положительные чувства, мысли, ценности, переживания, события и, наоборот, усиливаются негативные на­строения и установки.

Нужно принимать во внимание и проявление такой формы за­щиты нации, как психологический смысловой барьер. Психологичес­кий смысловой барьер представляет собой взаимное непонима­ние, возникающее между людьми и вызываемое тем, что одно и то же явление имеет для них различное смысловое значение и неоднозначное толкование в силу принадлежности к разным на­циональным культурам.

Например, в некоторых восточных странах принято снимать обувь перед входом в жилище. В европейских же государствах, на­оборот, гостя пропускают в дом в обуви. То же самое относится и к жестам. Движения головой, плечами, руками, походка, взгляд в однотипных ситуациях у разных народов означают не одно и то же. В связи с этим в новой национальной среде человек может по­пасть в неловкое положение.

Так, для испанца прикосновение собеседника к мочке уха - оскорбление. Для грека таким же оскорблением будет поднятая рука с открытой ладонью в его сторону. Говоря «да», грек, турок, болгарин будут поворачивать голову вправо и влево, что для боль­шинства европейцев означает «нет». Африканцы и азиаты считают на пальцах не так, как это делают в Париже и Вашингтоне. Япо­нец начинает с открытой руки, загибает большой палец на счет «один», указательный — на счет «два» и т.д.; когда все пальцы загнуты, начинается обратный процесс — отогнутый мизинец – «один», безымянный палец — «два».

Или другой жест, имеющий различные толкования: большой и указательный пальцы сложены в виде кольца. Для американца – это «о'кей», для жителей французского Средиземноморья – «ноль» или «ничто», для тунисца — «я тебя убью», для японца – «деньги».

Указательный палец, приложенный к виску, выражает глупость во Франции, ум – в Голландии. С точки зрения итальянца из Флоренции, палец у века — проявление доброжелательности, а для испанца этот жест означает недоверие; француз же посчита­ет, что его принимают за лжеца [279. — С. 206 — 208].

Таким образом, каждый народ и его культура уникальны, и есть элементы несовпадений, различий, которые при их взаимо­действии на уровне непосредственного общения могут выступать как смысловые барьеры.

Существует и такая форма психологической защиты, как пси­хологическая проекция. Психологическая проекция заключающаяся в сознательном или бессознательном перенесении представителя­ми той или иной нации собственных свойств, состояний, пере­живаний на других людей. Проекция может быть творческой, со­зидательной. А может она быть и деструктивной, принимая вид или бессознательной попытки в критической ситуации найти козла отпущения, или интерпретации ситуаций, событий с переносом на них собственных чувств, собственного опыта, или бессозна­тельного приписывания представителям других наций собствен­ных морально не одобряемых, нежелательных мыслей, чувств, действий.

Проекция может проявляться и в виде бессознательных попы­ток представителей той или иной нации избавиться от навязчи­вой идеи, внутреннего морального конфликта путем обвинения представителей других этнических общностей в каких-то грехах. Экспериментальные исследования показывают, что если какая-то группа людей, состоящая из большинства представителей од­ной нации и меньшинства представителей других наций, попадает в сложную, критическую, неопределенную, изматывающую ситуацию, из которой можно выйти путем собственной активнос­ти, но это не удается, то бессознательно поиск виновных неред­ко идет по пути обвинения национального меньшинства [279. — С. 200].

Иногда психологическая проекция проявляется во взаимных претензиях, обвинениях. И далеко не всегда эти взаимные упреки представителей разных народов служат интересам общего дела.

Нередко единственным основанием для них служит стремление людей найти выход своей раздражительности, своим обидам. По­добные реакции в целом совпадают с общечеловеческими механизмами снятия психического напряжения.

Вопросы и задания для самоконтроля

1. Дайте определение понятию «нация».

2. Что составляет психологическую основу нации?

3. Каковы особенности межэтнических отношений?

4. Перечислите механизмы психологической защиты этноса.