Так было!

Приём давно закончился. Заведующая поликлиникой Любовь Васильевна сидела в своём кабинете за письменным столом и готовила полугодовой отчёт о работе поликлиники. Она не очень любила бумажную работу и уставала от неё больше, чем от приёма больных. Но сроки уже поджимали, и она очень спешила.

Неожиданно дверь отворилась, и на пороге появилась какая-то женщина. Не глядя на неё, Любовь Васильевна произнесла:

– Приём давно окончен. Я никого не принимаю.

Но женщина уже вошла в кабинет. Подошла к кушетке и стала медленно раздеваться. Любовь Васильевна протестующе замахала руками, но гостья продолжала затеянное, не обращая внимания на протесты врача.

Хозяйка кабинета ошарашено наблюдала за происходящим. В голове молнией мелькали мысли: «Сумасшедшая? Не похоже. Нахалка? Но что ей нужно? И что делать мне? Попросить удалиться? Прекратить представление?»

Она растерялась, решение не приходило в голову.

Между тем непонятная гостья продолжала раздеваться. Она сняла сарафан, начала расстёгивать изящную крепдешиновую кофточку... На её лице застыло странное выражение: казалось, она хочет удивить врача. Чем же? Любовь Васильевна пока ничего не могла понять и удивлённо ждала, когда это кончится.

Наконец женщина разделась, подняла голову и, глядя в глаза доктору, взволнован­но произнесла:

– Ну что? Сейчас вы меня узнали?!

Взгляд доктора упал на грудь гостьи.

– Боже! Это вы?! Вы живы?! – воскликнула Любовь Васильевна, поднося руки к лицу. Она даже пошатнулась от потрясения. Она всё вспомнила...

Молодые врачи – участницы обороны Севастополя

Любовь Котова (справа) и Антонина Матюшенко, 1941 год

...Это были последние числа июня 1942 года.

Но сначала было 22 июня 1941 года. Ей, Любушке, был в ту пору всего двадцать один год. Оставалось год учиться в мединституте. Она и ещё несколько сокурсников, чьи родите­ли жили в Севастополе, получили направление на практику в первую горбольницу.

И вдруг – война. Девушки сразу стали работать врачами. Никто и не вспомнил, что им ещё год учиться, а к тому времени, как на территории первой горбольницы разместился госпиталь Приморской армии, они уже набрались опыта работы с ранеными. Вместе с госпиталем отступали в Камышовую бухту, затем была бухта Казачья, мыс Херсонес. Раненые шли потоком: одних надо было отправлять на Большую землю, других – лечить на месте и немедленно ставить в строй. Но в пер­вую очередь решали, кого отправить на стол к хирургам. Каждый день удавалось пробиться к Севастополю кораблям, молодые врачи руководили погрузкой раненых. Любовь Васильевна вспомнила, как трудно и страшно им было тогда. Хотя о страхе забывали: некогда.

Если на горизонте появлялся наш корабль, немцы открывали ураганный огонь и по кораблю, и по берегу. Берег же обстреливался постоянно. Все постройки, которые когда-то были здесь, давно разбиты. Свист пуль, визг осколков, грохот разрывов слились в единый грохочущий, воющий, визжащий, скрежещущий звук. Уши отказывались что-либо слышать. Воздух был пропитан дымом, гарью, пы­лью от разрушенных зданий. Было трудно дышать. Глаза отказывались что-либо видеть. А над всем этим адом высоко в небе стояло солнце и жгло людей немилосердно. Молодым девушкам-врачам может быть и хотелось бы спрятаться куда-нибудь, где нет этого ужаса, и посидеть немного, закрыв глаза и уши. Но у них и минутки свободной не было, чтобы даже подумать о возможности где-нибудь отсидеться.

Любушке уже было двадцать два. Всего двадцать два. Совсем недавно она была тоненькой, стройной девушкой с удивительными пышными, вьющимися от природы волосами. Её высокий голосок звенел, как колокольчик. Ей всегда было весело, она была хохотушкой, модницей.

Но война перевернула всё в жизни людей. И в эти дни июня 1942 года Любушка уже не знала, как она выглядит. Главное – успеть отправить раненых, пока не отошёл корабль. Здесь, на этом страшном берегу, врач Любовь Васильевна была Богом, она решала, кого отправить первым, кого оставить на вторую очередь. И первыми были мужчины – солдаты и матросы, ведь их надо скорей поставить в строй. Родине нужны воины, а военная машина буквально пожирала мужчин – молодых, сильных, красивых.

Люба остановилась на мгновение, оглядела берег и с ужасом увидела, что времени остаётся совсем мало, а раненых, кажется, вовсе не убавилось. В этот день к ним в Камышовую бухту пробился лидер «Ташкент». Кто его знает, сумеет ли он подойти ещё раз? Значит, надо постараться погрузить побольше людей*.

В этот момент кто-то дёрнул её за рукав некогда белого халата. Она оглянулась. Перед нею стоял молодой командир. Он ей не был знаком. Как и все здесь, он был небрит, с запавшими от недоедания и недосыпания глазами, обсыпанный белой известковой пылью, что стояла в воздухе. Мужчина умоляюще смотрел на девушку.

– Что вы хотите? – нетерпеливо спросила Люба. – Простите, но мне некогда.

Она собралась двигаться дальше, но мужчина встал на её пути:

– Доктор, миленькая, погодите, – заговорил он наконец. – Возьмите на корабль мою жену!

– Вы что?! – возмутилась доктор. – Вы разве не понимаете: первыми отправляются раненые мужчины! О чём вы говорите!

И она снова хотела двинуться дальше, но командир не отпускал её.

– Я всё понимаю... Я всё понимаю... Но поймите и вы! Только взгляните на неё! Не могу я оставить её здесь!

Так лихорадочно горели его глаза, столько отчаяния и решимости было в его голосе, что Люба не выдержала и пошла вслед за ним к стоящим неподалёку носилкам.

До сих пор Любовь Васильевна помнит, как она подошла к ним, помнит взгляд мужа, когда он откинул перед нею простыню, укрывавшую жену.

Молодой врач Любовь Васильевна за все дни обороны повидала столько ужасов, что, казалось, удивить, испугать её уже ничего не могло. Но оказывается, нет.

Перед нею было ранение, какого она ещё не встречала. На носилках лежала молодая, красивая женщина. Конечно, громадная потеря крови, жажда, мучившая её, как и всех защитников города, делали лицо бледным, осунувшимся. И всё равно чувствовалось, как хороша была женщина!

Но не это поразило врача. Самым страшным была рана, зиявшая на её груди. Люба не могла отвести взгляда от раны. На левой стороне тела осколком снесено всё: грудь, кожа, рёбра. И в образовавшееся отверстие было видно сердце. Живое, трепещущее... Его спасла только сердечная сумка, плёнка, сквозь которую и видно было живое сердце. Мелькнула мысль: «Боже мой, как же это получилось? Ещё миллиметр – и всё, конец!»

Она снова увидела умоляющие, с надеждой глядящие на неё, Бога на этом страшном берегу, глаза.

– Возьмите! Здесь я не спасу жену!

Что было делать Любе? Отправь она на корабле женщину – и она нарушит закон военного времени: в первую очередь эвакуируются раненые бойцы.

Но как оставить на голом, обстреливаемом берегу женщину, которой здесь помочь невозможно?

А как её отправить на корабль, если поднять её страшно? Что делать? Решение надо принимать быстро. И это решение должна принять она, молодой врач Котова Любовь Васильевна, двадцати двух лет от роду. Перед нею на носилках лежит ровесница. «Если ты не отправишь раненую на корабль, не будешь ли потом всю жизнь, сколько тебе отмерено судьбой, корить себя, что не спасла человека?» Сострадание заполнило всё сознание Любушки, всю её душу. И она махнула рукой: «Отправляйте немедленно! Бегом! Корабль вот-вот отойдёт!»

...Прошло десять лет. Может, и больше. Любушка пережила все круги ада, выпавшие на долю тех, кто оказался на мысе Херсонес. Попала к фашистам в плен... Но об этом – в другой раз. Главное – она выжила!

После освобождения Севастополя те немногие врачи, что остались в городе, восстанавливали систему здравоохранения, работали в разрушенных зданиях, приспособленных подвалах. Наш город восстанавливали ускоренными темпами. Сейчас, по прошествии десятилетий, диву даёшься, как быстро восстановили Севастополь!

Наконец вступила в строй первая горбольница и при ней – поликлиника.

Наша Любушка, уже окончившая мединститут, теперь заведующая поликлиникой. Она – солидный, опытный, уважаемый в городе врач.

И вот сегодня – неожиданная гостья. Откуда она приехала? Как удалось выжить? Да-да! Это была гостья из 1942 года!

– Вы выжили! – прошептала Любовь Васильевна. От волнения она потеряла голос, задрожали руки.

А гостья неожиданно подошла к ней и вдруг... встала перед нею на колени.

– Спасибо, спасибо вам. Вы спасли мне жизнь!

Она взяла дрожащую от волнения руку врача и поцеловала.

– Что вы! Что вы! Встаньте! Не надо этого делать! – Любовь Васильевна вырвала руку, сама обняла женщину, они сели на кушетку, плакали и говорили, говорили... Потом гостья оделась и ушла. Она выполнила задуманное. А Любовь Васильевна в суматохе забыла спросить, как же её зовут. Больше они никогда не встречались.

Но так было!..