День 21, 22, 23, 24 и 25.

День двадцать первый и двадцать второй.
Лиам оставался у меня две последние ночи. Сейчас он спит на диване недалеко от меня. Это очень… хорошо, когда со мной в квартире кто-то находится. Когда здесь только я, она кажется такой огромной и пустой. Я думаю, я мог бы попросить кого-нибудь из парней почаще у меня ночевать. Если ты, конечно, не против.
Я просто не хочу больше быть один.
Зейн сегодня позвонил мне, наконец. Извинился за то, что накричал тогда. Я был рад услышать его голос, обращённый ко мне. Я, конечно, извинился за то, что прятал твою записку. Он сказал, что понимает, почему я это делал. Мне кажется, мы с ним, наконец, движемся в верном направлении.
Ах да, я расстался с Элеонор недавно. Это на случай, если ты хочешь знать это. На самом деле я сделал это в тот день, когда нашёл тебя. Просто у меня не хватало мужества, чтобы написать это здесь.
Тебе нужно было подождать всего день. Тогда ты всё ещё мог бы быть со мной. И мы, может быть, были бы, наконец, счастливы.

День двадцать третий.
Терапия – абсолютная пытка. Мне не становится лучше. Сара продолжает говорить мне о том, чтобы я уже сдался и перестал делать эти записи, потому что они совершенно не помогают мне. Но я не могу остановиться. Мне кажется, что если я остановлюсь, я предам тебя.
Я не подведу тебя ещё раз.

День двадцать четвёртый.
Сара спросила меня о записке сегодня. Я не знаю, почему она молчала так долго. Когда она спросила, я просто не смог сдержать слёз, и с большой неохотой отдал ей этот кусочек бумаги. Это правда так плохо, что я ношу его везде с собой? Это похоже на огонь, каждый раз выжигающий дыру у меня в кармане, напоминая о боли везде, куда бы я ни пошёл. Но я просто не могу его отпустить. Это одно из последних напоминаний о том, что у меня есть ты.

День двадцать пятый.
Прошло уже очень много времени с тех пор, как я пел в последний раз. Но я пел сегодня. Это был первый наш день в студии. И это звучало так… странно, так по-другому без твоего голоса, сливающегося с нашими. Нам пришлось изменить все наши песни. Найл и я взяли большинство твоих соло, но мне это кажется таким неправильным.
Я никогда не смогу спеть их так хорошо, как ты. Твой голос был… один на миллион, я клянусь тебе. Когда ты пел, весь мир тускнел, и всё, что я мог видеть – это ты. Я попросил CD со всеми нашими старыми записями, но я точно знаю, что они не дадут его мне. Лиам слышал, как я спрашиваю, он сказал им не делать этого.
Но у меня всё ещё есть YouTube. Боже, благослови интернет. Я слушал твой голос всю ночь, начиная от выступлений на Х-факторе до песен с нашего альбома. Я никогда не устану его слушать. Ведь теперь это единственный способ услышать его когда-либо.