Натаниэль. Когда посох активировался и энергия джинна потекла сквозь Натаниэля, чтобы сдерживать мощь талисмана

Когда посох активировался и энергия джинна потекла сквозь Натаниэля, чтобы сдерживать мощь талисмана, Натаниэль всего на миг вспомнил о своей ране в плече. Он ощутил негодующий укол боли, голова внезапно пошла кругом… но тут новая сила снова наполнила его, и слабость миновала. Натаниэль почувствовал себя лучше, чем когда бы то ни было.

В теле всё ещё отдавались отзвуки того первого мгновения, когда в него хлынуло могущество Бартимеуса. Это было как удар тока, как волна, которая грозила оторвать его от пола, начисто отвергая законы гравитации. Вся его усталость и собственный вес куда‑ то делись. В нём кипела жизнь. Натаниэль внезапно отчётливо и ясно (его разум сделался острее, как будто заново отточенный) постиг природу джинна – его непрерывное стремление к движению, переменам, трансформациям. Он осознал, насколько тяжкой судьбой было для такого существа любое насильственное ограничение, приковывающее его к земным, ограниченным и определённым предметам. Перед ним (поначалу лишь смутно) встала бесконечная череда образов, воспоминаний, впечатлений, уходящая в немыслимые глубины времени. Это вызвало у него ощущение, схожее с головокружением.

Все его чувства воспламенились. Пальцы ощущали каждый сучок, каждое древесное волокно на посохе, уши улавливали его чуть слышное гудение. Лучше всего Натаниэль видел и понимал все планы – каждый из семи. Кабинет омывал радужный свет десятка аур – ауры посоха, его собственной и, что самое странное, ауры Китти. Сквозь это сияние лицо Китти снова казалось гладким и юным, а волосы горели пламенем. Он мог бы смотреть на неё вечно…

«Прекрати немедленно это безобразие! Меня тошнит».

…Если бы в голове не балаболил гнусный джинн.

«А что я делаю‑ то?» – подумал Натаниэль.

«То‑ то и оно, что ничего ты не делаешь. Посох мы раскочегарили. Вперёд!»

«Хорошо». Натаниэль осторожно – на случай, если у джинна были другие планы относительно его ног, – повернулся к Китти.

– Тебе следует остаться здесь.

– Мне уже лучше! – И, к немалой тревоге Натаниэля, она сдвинулась на край кресла и, опершись на подлокотники дрожащими руками, встала на ноги. – Я могу ходить.

– И тем не менее с нами ты не пойдёшь.

Он почувствовал, как в его мозгу заворочался джинн, и из его рта донёсся голос джинна. Это очень нервировало. И к тому же было довольно щекотно.

– Натаниэль прав, – сказал Бартимеус. – Ты слишком слаба. Если можно доверять его памяти – в чём я сомневаюсь, – в этом здании могут оставаться ещё пленники, возможно, Ноуда не всех сожрал. Почему бы тебе не попытаться их отыскать?

Китти кивнула.

– Ладно. А каковы ваши планы? Почему ты не попытаешься использовать гадательное зеркало, чтобы выяснить, где находится Ноуда?

Натаниэль замялся.

– Ну…

– Он его профукал, – доложил джинн. – Отпустил беса на волю. На мой взгляд, это была большая ошибка.

– Я и сам могу ответить! – рявкнул Натаниэль.

Когда тебя перебивает твоя собственная глотка – это особенно раздражает. Китти улыбнулась ему.

– Ты молодец. Ну, тогда пока.

– Ага… С тобой точно всё будет в порядке?

Он ощутил вспышку раздражения джинна. Ноги у него задрожали – ему хотелось подпрыгнуть, взмыть в воздух…

– За меня не беспокойся. На вот, возьми. Он наклонил голову, снял с себя Амулет Самарканда и протянул Китти.

– Надень, – сказал он. – Это тебя защитит.

– Но только от магии, заметь себе, – добавил джинн. – Он не убережёт от разбойного нападения, не помешает тебе споткнуться, удариться головой, разбить себе коленки и так далее. Но в пределах своих, весьма ограниченных возможностей он работает очень и очень неплохо.

Китти заколебалась.

– Вообще‑ то я обладаю кое‑ какой устойчивостью к магии, – начала она. – Может, мне и не надо?..

– Этого недостаточно, чтобы выстоять перед Ноудой, – сказал Натаниэль. – Тем более после всего, что ты пережила. Пожалуйста…

Девушка надела ожерелье.

– Спасибо, – сказала она. – Удачи!

– И тебе тоже удачи.

Говорить больше было не о чем. Надо было уходить. Натаниэль направился к дверному проёму, выставив подбородок, со взглядом мрачным и решительным. Он даже не оглянулся. На полу лежала кучка обломков выбитой двери, Натаниэль аккуратно переступил через них в тот самый момент, как джинн заставил его ноги согнуться и подпрыгнуть. В результате ноги у Натаниэля запутались, он споткнулся, выронил посох и кубарем полетел через кучу обломков, очутившись, таким образом, снаружи.

«Тонкая работа!» – сказал Бартимеус.

Натаниэль ничего не ответил вслух. Он подобрал посох Глэдстоуна и побрёл по коридору.

Зал Статуй был разорён старательно и умело. Повсюду валялись каменные головы покойных премьер‑ министров, оторванные от тел. Ими, похоже, играли в мяч. Сломанный стол Совета стоял у стены, вокруг него, на семи креслах, в замысловатых позах были рассажены тела волшебников, словно ведущие между собой жуткую беседу. Зал пострадал от множества магических атак, бесцельных и случайных: пол, стены, потолок там и сям были проломлены, пробиты, обуглены, расплавлены или просто разрублены. Там, где когда‑ то лежали ковры, дымились кучи пепла. Повсюду валялись трупы, заброшенные, изломанные, как надоевшие игрушки. В дальнем конце зала в стене зиял огромный пролом. В пролом тянуло холодом.

– Взгляни‑ ка на пентакли, – сказал вдруг Натаниэль.

«Уже гляжу. Я ведь смотрю на мир твоими глазами, не забывай. И я с тобой согласен».

– С чем?

«С тем, что ты думаешь. Они нарочно их уничтожили. Хотят усложнить задачу волшебникам, на случай, если кто‑ то из них выжил».

Все пентакли были изуродованы или уничтожены вовсе: мозаичные круги выворочены и рассыпаны по полу, аккуратно прочерченные линии разбиты на куски небрежными огненными залпами. Это выглядело точь‑ в‑ точь как римский Форум тех времён, когда под стены пришли варвары и граждане восстали против владычества волшебников. Они тоже начали с уничтожения пентаклей…

Натаниэль встряхнул головой.

– Это всё сейчас не важно, – сказал он. – Думай о том, что надо делать.

«А я и думаю. Что я, виноват, если ты роешься в моих воспоминаниях?»

Натаниэль ничего не ответил. Среди трупов, лежащих в обломках, он увидел знакомые лица. Уголки его рта опустились книзу.

– Пошли, – сказал он.

«Чего это ты вдруг приуныл задним числом? Ты же их всё равно не любил».

– Нам надо спешить.

«Ладно. Предоставь двигаться мне».

Странное это было ощущение: расслабиться, намеренно отключиться от управления собственными мышцами – и тем не менее чувствовать, как они сокращаются и напрягаются, движутся плавно и ритмично, с нечеловеческой энергичностью. Натаниэль крепко сжимал посох, а в остальном положился на джинна. Он одним прыжком пересёк зал и приземлился на обрушившуюся глыбу. Там он остановился, его голова повернулась налево, направо, и он двинулся дальше – гигантский шаг, другой… Он нырнул сквозь дыру в стене и взлетел под потолок другого помещения, тёмного, разрушенного, заваленного обломками. Рассмотреть его Натаниэль не успел – ему приходилось бороться с негодующим нутром и с кипением пробудившейся в нём энергии. Вверх‑ вниз, прочь из этой комнаты в другую, мимо лестницы, разнесённой в мелкие щепки, через груду обломков кладки, с приличный валун каждый. Сквозь зияющую арку пролома…

И они очутились на улицах Уайтхолла.

Они приземлились, согнув колени, готовые снова взмыть в воздух. Голова Натаниэля склонилась набок, глаза двигались из стороны в сторону, они видели все семь планов.

– О нет… – прошептал Натаниэль. «О да!!!» – воскликнул джинн.

Уайтхолл пылал. Низкие облака, висевшие над крышами, отсвечивали розовым и оранжевым; в разрывах между ними огненный свет уходил в чёрную пустоту, унизанную звёздами. Здания министерств, где круглыми сутками вершились дела империи, стояли тёмные и пустые. Свет нигде не горел, уличные фонари тоже погасли. В здании к северу отсюда – министерство просвещения, что ли? – горел верхний этаж. Юркие язычки пламени выстреливали из окон, рыжие, как осенние листья. Дым уходил в небо, смешиваясь с облаками. В зданиях напротив тоже горело. Всё выглядело каким‑ то нереальным, словно иллюзии в одной из пьес Мейкписа.

Улица была пуста, если не считать обломков, опрокинутых фонарей, статуй и – тёмных и мелких, как ошпаренные муравьи, – разбросанных человеческих тел. Тут из стеклянного фасада министерства транспорта торчал лимузин; там виднелись останки одной из монументальных скульптур («Почтение к властям») – каменные ноги, вот и всё, что осталось стоять на пьедестале. Военные памятники тоже были разбиты вдребезги, улица завалена осколками гранита. Из‑ за поворота улицы Уайтхолл, со стороны Трафальгарской площади, донёсся глухой взрыв.

– Туда! – сказал Натаниэль.

Его ноги согнулись, распрямились, он взмыл вверх и снова опустился вниз. В высшей точке прыжка он оказывался на высоте вторых этажей. Опускаясь вниз, он едва касался земли и снова взлетал. Сапоги болтались у него на ногах.

– Знаешь, – выдохнул он, – а ведь на мне семимильные сапоги!

Ветер отнёс его слова в сторону.

«Знаю, конечно. Я ведь сейчас – это ты, нравится тебе это или нет. Пока что они нам не понадобятся. Посох у тебя наготове? А то там впереди что‑ то творится».

Они неслись мимо памятников, мимо брошенных машин. Посреди дороги валялся труп волка, а вокруг – обрывки колючей проволоки, обломки табличек «Прохода нет» – остатки полицейского кордона. Впереди была Трафальгарская площадь. Колонна Нельсона вздымалась в ночное небо, залитая горчично‑ жёлтым светом. От её подножия доносились хлопки взрывов. Среди ларьков и лотков рынка для туристов метались крошечные тени. Что‑ то прыгало по пятам за ними.

Натаниэль остановился на краю площади. Он закусил губу.

– Оно гоняется за людьми… «Развлекается. Должно быть, думает, что она снова в Колизее…[100] Гляди‑ ка! Вот тот человек остался жив после Взрыва. Кое‑ кто из этих ребят обладает устойчивостью».

Натаниэль прикрыл глаза ладонью.

– Твои мысли разбегаются в разные стороны. Пожалуйста, думай попроще. А то я путаюсь.

«Ладно. Посох готов? Пое‑ ехали‑ и!» И не успел Натаниэль приготовиться, как его ноги устремились вперёд. Он в мгновение ока пересёк улицу и очутился среди пылающих ларьков. Он мчался сквозь дым, мимо съёжившейся женщины с маленьким ребёнком. Прыг‑ скок… Впереди, у фонтана, пригнувшись, как зверь, стояло тело Клайва Дженкинса. Его глаза горели бледно‑ зелёным пламенем, челюсть бессильно отвисла. Руки курились жёлтым туманом.

Натаниэль в ужасе уставился на него, не без труда взял себя в руки. Он вскинул посох…

Его ноги снова сделали прыжок. Он обнаружил, что летит. За спиной раздался взрыв; по щеке хлестнуло бетонной крошкой. Он приземлился на голову статуи льва, под самой колонной.

– Ты зачем нас перенёс? – крикнул он. – Я только было собрался…

«Ещё секунда – и нас бы разнесло на куски. Шустрей надо быть. Наэрьян – афритша, она времени не теряет»[101].

– Слушай, прекрати, а? Мне надо сосредоточиться.

Натаниэль навёл посох, приготовился…

«Ты, это, побыстрей. Она приближается. Будь у нас амулет, мы бы над ней только посмеялись. И зачем ты только отдал его Китти?.. Ну да, знаю, знаю. Ты прав. Не правда ли, трудно нормально спорить, когда можешь читать мысли друг друга? Ой‑ ей‑ ей, сюда летит Взрыв! Я сейчас отскочу».

– Так прыгай же! «Точно? Ты не против?»

– Прыгай, чёрт тебя возьми!

Из дыма появилась жутко прихрамывающая фигура. Сидевшая внутри афритша вполне овладела прямохождением, но передвигаться предпочитала не по‑ человечески, а на цыпочках. Вспышка золотого света разнесла статую льва пополам, но Бартимеус уже привёл в действие нужные связки, пустил в ход мускулы – и Натаниэль обнаружил, что кувырнулся через голову чудовища и очутился у него на спине.

«Давай!» – сказал Бартимеус.

Натаниэль произнёс одно‑ единственное слово. Посох сработал. Из пентакля на его вершине вырвался луч белого света, твёрдый как алмаз, шириной с ладонь. Земля содрогнулась, у Натаниэля заныли зубы. Луч прошёл в нескольких футах от тела Клайва Дженкинса, ударил в колонну Нельсона и перерубил её, как спичку. Белый свет угас. Натаниэль поднял взгляд. Афритша тоже. В немом молчании колонна пошатнулась, шевельнулась и как будто начала медленно‑ медленно расти… А потом оказалось, что она со свистом рушится прямо на них, и Бартимеус бросил их в сторону, прямо сквозь ткань горящего ларька, на мостовую, приложившись раненым плечом. Колонна рухнула на землю, разрубив площадь надвое.

Натаниэль мгновенно очутился на ногах. Ключица отчаянно болела. В голове у него гневный голос орал: «Наводить надо как следует! В следующий раз я сам всё делать буду!»

– Ничего ты не будешь! А демоница, где она? «Да уж давно сбежала, небось! На этот раз ты действительно всё испортил».

– Слушай, ты!..

Но тут его внимание привлекло какое‑ то шевеление в нескольких метрах от него. Четыре белых лица: женщина и её детишки, прячущиеся среди прилавков. Натаниэль поднял руку.

– Всё в порядке, – сказал он, – Я волшебник…

Женщина охнула, детишки вздрогнули и плотнее прижались к ней. В голове у него прозвучал ядовитый голос: «Ну ты герой! Успокоил, нечего сказать. Может, заодно уж предложишь им перерезать глотки, чтоб два раза не ходить?»

Натаниэль выругался про себя. Но попытался улыбнуться.

– Я на вашей стороне! – сказал он. – Оставайтесь здесь. Я…

Он внезапно вскинул голову. Голос в голове: «Видишь?» Сквозь горящие обрывки ларька, в клубах пыли, поднявшихся после падения колонны, сверкнули зелёные огоньки. Он перенастроил свой взгляд – на более высоких планах было лучше видно сощуренные глаза, вороватое и дёрганое шевеление в темноте. Тело Клайва Дженкинса подбиралось всё ближе и ближе, от ларька к ларьку, рассчитывая застать его врасплох.

«Сейчас будет Поток, – поспешно предупредил Бартимеус. – Это оттого, что я джинн – потому я и знаю такие вещи. Потоки захватывают обширное пространство. Она рассчитывает тебя обездвижить. Я могу накрыть нас Щитом, но он отразит луч от посоха».

– А вон тех людей Щитом накрыть можешь? Так давай! Нам он не понадобится.

Натаниэль позволил своей руке подняться. Через протянутые пальцы хлынула энергия. Над съёжившимися простолюдинами сомкнулся голубой купол. Натаниэль снова повернулся в сторону площади. Над площадью клубилась пыль, от горящей ткани отрывались и плыли вверх чёрные лоскуты. Никакого демона на цыпочках видно не было.

– Где она?

«А я откуда знаю? У тебя на затылке глаз‑ то нету. Я могу смотреть только туда же, куда и ты».

– Ладно, ладно, успокойся.

«Я‑ то спокоен. Это ты психуешь. Все эти загадочные химические соединения, которые текут в твоей крови, держат тебя на взводе. Неудивительно, что люди так плохо соображают. Вон! Нет, это всего лишь ветер треплет холстину. Ох! Ну и перенервничал же я!»

Натаниэль пристально оглядывал площадь. Посох гудел у него в руке. Он пытался отключиться от назойливого голоса джинна, от потока его воспоминаний – временами они просто захлёстывали его. Где же прячется демоница? За расколотым основанием колонны? Вряд ли… Слишком далеко… Но где же тогда?

«Понятия не имею, – отозвался Бартимеус. – Может, она вообще сбежала».

Натаниэль осторожно сделал несколько шагов. По спине пробежал холодок – опасность была где‑ то рядом. На другом конце площади он увидел ограждение, лестницу, ведущую под землю. Это был вход в метро, в подземку… Под площадью тянулся лабиринт переходов, ведущих на платформы, позволяющих пешеходам переходить через оживлённые проезды… И у этих переходов был не один выход…

На площади их несколько…

«Обернись!» – подумал он и расслабился, предоставив джинну сделать остальное. Крутнувшись на месте, он произнёс слово и направил посох. Наружу вылетел заряд белого света – он прорезал воздух и распылил тело Клайва Дженкинса, которое подкрадывалось к нему сзади. Только что демоница была здесь и уже протягивала холодную, липкую руку, чтобы направить на него Поток – а в следующий миг она исчезла вместе со входом в метро у неё за спиной. На расплавленную мостовую посыпался мерзкий пепел.

«Умница, соображаешь, – похвалил джинн. – Никогда не замечал за Наэрьян такой подлючести».

Натаниэль медленно перевёл дух. Потом подошёл к кучке людей, жмущихся под Щитом, и взмахнул рукой. Бартимеус убрал купол. Женщина вскочила на ноги, прижимая к себе детей.

– Безопаснее всего на Уайтхолле, – начал Натаниэль. – Думаю, оттуда демоны уже убрались. Ступайте туда и не бойтесь, мадам. Я…

Он осёкся. Женщина отвернулась. С каменным лицом, с угрюмым и отстранённым взглядом она повела детей прочь между рядами.

«А ты чего ждал? – спросил голос джинна. – Это ведь ты и такие, как ты, втравили её в это безобразие. Она бы не кинулась тебя благодарить, что бы ты ни сделал. Ладно, Нат, не тревожься. Ты всё‑ таки не одинок. У тебя всегда есть я». И в его мозгу забулькал непрошеный смех.

Несколько секунд Натаниэль стоял на месте, слегка склонив голову глядя на разорённую площадь. Потом расправил плечи, перехватил покрепче посох, стукнул каблуком о мостовую – и исчез.

Китти

Пленников Китти отыскала куда быстрей, чем сама ожидала. Труднее всего было отправиться на поиски – заставить себя выйти из кабинета. Когда она впервые встала на ноги, каждый мускул в её теле протестующе воззвал к небесам. Она содрогнулась, словно от жуткого холода, тело показалось лёгким и водянистым. Но всё‑ таки она не упала.

«Просто надо всему научиться заново, – подумала Китти. – Напомнить своему телу, что оно умеет».

И да, действительно – с каждым шаркающим шажком она чувствовала себя всё увереннее. Китти добрела до кучки оружия, сваленного у двери. Она, поморщившись, согнула колени, присела на корточки и оставалась в этом положении, пошатываясь и бранясь, пока рылась в куче. Шокеры, жезлы Инферно, шары с элементалями… предметы, знакомые со времён Сопротивления. Сумки у Китти не было, но Инферно и шокер она заткнула за пояс. Два шара не без труда поместились в драных карманах её куртки. («Апокрифы» Птолемея Китти вытащила и не без почтения положила на пол. Пригодилась книжечка‑ то!) Среди магических предметов лежал серебряный диск, отполированный, с бритвенно‑ острым краем. Китти подавила лёгкое безотчётное отвращение и сунула в карман и его тоже. А потом, держась за стеночку, снова поднялась на ноги.

Осторожно, шаг за шагом, она выбралась из комнаты, перешагнув через обломки двери, и побрела по коридору, мимо пустынного и разгромленного Зала Статуй. Она шла туда, где держали их с Натаниэлем, – в памяти осталось жалобное хныканье, раздававшееся где‑ то поблизости.

По дороге Китти осознала внутри себя странную двойственность. Никогда ещё она не чувствовала себя такой слабой, так ненадёжно связанной со своей физической силой. И в то же время она почему‑ то никогда не чувствовала себя настолько уверенно. В прошлом её не раз переполняла бесшабашная самонадеянность, радостная вера в собственную юность и энергию. А сейчас она сама себя не узнавала. То чувство, что она испытывала теперь, было куда более спокойным, уравновешенным, не имеющим никакого отношения к состоянию её тела, и в нём не было той дерганости, которую обычно придаёт чувствам тело. Это была несокрушимая вера в себя – Китти чувствовала, как распространяет её вокруг, шаркая ногами по коридору.

И первое испытание этой уверенности нисколько не поколебало. В том месте, где коридор расширялся, неподалёку от лестниц, Китти повстречалась с одним из демонов. Вероятно, он был последним, кто обзавёлся телом; как бы то ни было, он ещё не успел как следует им овладеть. Обиталищем ему служил высокий, тощий мужчина с жидкими белокурыми волосами, одетый в чёрный, явно очень дорогой костюм. Теперь костюм был помят и порван, волосы всклокочены, глаза мутны, как стёклышко, окатанное морем. Его шатало от стенки к стенке, руки слепо дёргались. Его глотка издавала звериный рык, а вместе с ним, время от времени, гневные слова на непонятном наречии.

Голова повернулась и заметила Китти. В глазах вспыхнул жёлтый блеск. Китти остановилась и стала ждать. Интерес демона проявился в том, что он внезапно разразился дикими завываниями, от которых задребезжали стекла в шкафах, стоявших вдоль коридора. Демон решил напасть, но, похоже, не знал, как именно это сделать. Для начала он задрал ногу и указал на Китти носком ботинка. В результате с него сорвало ботинок. Затем он попробовал сделать это локтем – примерно с тем же эффектом. И вот наконец он, после мучительных колебаний, поднял руку, протянул трясущийся палец и выпустил сиреневую молнию. Молния ударила в Амулет Самарканда и тотчас же втянулась в него.

Демон озабоченно оглядел свой палец. Китти тем временем вынула из‑ за пояса шокер, тихонько подошла к демону и выпустила в его тело синий трескучий заряд. Демон окутался черным дымом, подёргался, подрыгался, отшатнулся назад, перевалился через перила и рухнул на ступеньки четырьмя метрами ниже.

Китти пошла своей дорогой.

Несколько минут спустя она подошла к знакомой двери. Прислушавшись, Китти услыхала придушенные стоны. Она подёргала дверь, убедилась, что та заперта, и вышибла её одним из своих шаров с элементалями. Когда ветер наконец улёгся, она вошла внутрь.

Комната была небольшая, и всё её пространство было забито сложенными вповалку телами. В первый миг Китти испугалась, что случилось худшее; но потом увидела, что все люди крепко связаны и во рту у них торчат кляпы. Похоже, они так и лежали тут с тех пор, как бесы Мейкписа приволокли их несколько часов назад. Большинство были связаны минимумом верёвок и бечёвок, но один или два были с головой замотаны в мешковину или плотные чёрные сетки. В комнате находилось, наверное, человек двадцать, сложенных плотно, валетом, как сельди в бочке. К большому облегчению Китти, она увидела, что многие из них всё‑ таки шевелятся, вяло и уныло, как червяки в консервной банке.

Одна или две пары выпученных глаз заметили её. Владельцы глаз принялись корчиться и издавать умоляющее мычание. Китти выждала пару секунд, чтобы прийти в себя – у неё дрожали колени от усталости. А потом заговорила – настолько отчётливо, насколько могла.

– Я пришла, чтобы вам помочь, – сказала она. – Пожалуйста, потерпите ещё немного. Я попытаюсь вас освободить.

На это люди заворочались и замычали ещё более бурно. Они дрыгали ногами, трясли и крутили головами. Китти едва не сшибли с ног.

– Лежите тихо, – сурово приказала она, – иначе я уйду и брошу вас!

Волшебники мгновенно притихли.

– Вот так‑ то лучше. А теперь…

Китти непослушными пальцами достала из кармана серебряный диск и осторожно, чтобы не порезать пальцы, принялась пилить им верёвки на ближайшей из пленников. Верёвки расходились, как масло под горячим ножом. Женщина осторожно пошевелила затёкшими руками и ногами и глухо вскрикнула от боли. Китти бесцеремонно выдернула кляп.

– Когда сможете стоять на ногах, – сказала она, – возьмите что‑ нибудь острое и помогайте мне освобождать остальных.

И перешла к следующему волшебнику.

Десять минут спустя комната была заполнена прихрамывающими, разминающими конечности людьми. Кто‑ то сидел, кто‑ то вставал сперва на одну ногу, потом на обе, пытаясь избавиться от иголок в затёкших, опухших ногах. Никто ничего не говорил – тела их были освобождены, но мысли ещё путались: они были слишком потрясены случившимся и не могли до конца поверить в него. Китти молча трудилась над предпоследним пленником, дородным джентльменом, опутанным сетью. Он лежал неподвижно; сквозь сетку на его лице сочилась кровь. Рядом с ней первая из тех, кого освободила Китти, молодая женщина с бесцветными волосами, боролась с верёвками на последней из волшебников. Эта женщина, замотанная в толстое серое одеяло, была более чем жива – она всё время брыкалась в яростном нетерпении. Китти передала своей помощнице серебряный диск.

– Вот, нате.

– Спасибо.

Остатки сетки и одеяла были разрезаны в несколько секунд, и оба пленника оказались на свободе. Одна, женщина с длинными чёрными волосами и красным, отёкшим лицом, тут же вскочила на ноги и взвизгнула от боли. Второй, грузный старик с лицом в кровоподтёках, лежал неподвижно. Глаза у него были закрыты, дышал он хрипло и отрывисто.

Черноволосая женщина привалилась к стене и принялась растирать ногу, которую свело судорогой, рыча от боли и ярости.

– Кто? Кто это всё устроил? Я их убью! Клянусь!

Китти тем временем деловито разговаривала с женщиной с бесцветными волосами.

– Он явно плох. Надо, чтобы кто‑ то отвёз его в больницу.

– Это я устрою, – сказала её помощница. Она окинула комнату взглядом, выбрала конопатого молодого человека. – Джордж, не будете ли вы так добры?..

– Хорошо, госпожа Пайпер.

– Погодите, – вмешалась Китти. Она устало повернулась, чтобы встать, протянула трясущуюся руку. – Не могли бы вы мне помочь? Спасибо.

Она обернулась ко всем присутствующим.

– Вам всем следует знать, что произошло. Ситуация может оказаться… сложнее, чем вы думаете. В Лондоне вырвались на волю демоны.

Кто ахнул, кто выругался. Лица у всех вытянулись, на них отразились страх и уныние. Волшебники, молодые и старые, уставились на Китти. Сейчас они были беззащитны и ничего не понимали. Вся их волшебническая самоуверенность куда‑ то делась – теперь это были просто люди, перепуганные, оставшиеся без предводителя, без всего. Китти вскинула руку.

– Слушайте, – сказала она, – сейчас я всё расскажу.

– Минуточку! – Темноволосая женщина схватила Китти за локоть. – Для начала скажите, кто вы такая, чёрт побери? Я что‑ то не припоминаю ни вашего лица, ни, – тут она поджала губы, – вашей грязной одежонки. По‑ моему, вы даже не волшебница.

– Верно, – отрезала Китти. – Я простолюдинка. Но если вы хотите остаться в живых, вам стоит заткнуться и выслушать меня.

Глаза у женщины расширились.

– Да как ты сме…

– Да, действительно, заткнулись бы вы, Фаррар, – сказал один из мужчин.

Женщина будто поперхнулась; она принялась бешено озираться по сторонам, однако же руку Кити отпустила.

Если не считать Фаррар, все прочие присутствующие внимали Китти с готовностью и даже с благодарностью. Может, им мешал говорить остаточный шок, а может, они чувствовали в этой седой девушке с усталым, изборождённым морщинами лицом что‑ то, что внушало неподдельное уважение, – сказать трудно. Но пока Китти рассказывала, что произошло, слушали её очень внимательно.

– А что же с остальными? – жалобно спросил один из волшебников постарше. – Нас ведь в театре сидело человек сто, не меньше. Не могли же они все…

– Точно не знаю, – сказала Китти. – Может быть, есть и другие помещения с пленниками, о которых демоны либо позабыли, либо просто руки не дошли. Надо будет проверить. Но многие из вас погибли.

– А как же мистер Деверокс? – прошептала одна из женщин.

– А Джессика Уайтвелл, а…

Китти вскинула руку.

– Извините, не знаю. Думаю, велика вероятность, что многие из главных волшебников одержимы либо убиты.

– Ну, как минимум одна из них жива! – яростно бросила черноволосая женщина. – До тех пор пока остальные не найдутся, я – единственная из членов Совета, кто остался в живых. Так что теперь главная – я. Мы должны разойтись по пентаклям и вызвать своих рабов. Я немедленно свяжусь с ночной полицией. Беглые демоны будут найдены и уничтожены.

– Две вещи, – негромко сказала Китти. – Нет, три. Прежде всего нужно позаботиться об этом человеке. Может ли кто‑ нибудь добыть машину?

– Я могу.

Конопатый молодой человек склонился над неподвижным телом.

– Тут меньше, чем втроём, не управиться. Мистер Джонсон, мистер Воул, не поможете ли донести его до лимузина?

Подошли помощники. Трое мужчин удалились, неся на руках пострадавшего.

Черноволосая женщина была уже у дверей. Она хлопнула в ладоши.

– Все в пентакли! – приказала она. – Не терять времени!

Никто не двинулся с места.

– Мне кажется, эта леди хотела добавить что‑ то ещё, – сказал мужчина постарше, кивнув в сторону Китти. – Наверное, стоит её выслушать, как вы думаете, госпожа Фаррар? Хотя бы из вежливости.

Госпожа Фаррар скривила губы.

– Но она ведь всего лишь…

– Я хотела сказать ещё две вещи, – перебила её Китти. Она теперь чувствовала себя ужасно усталой. Голова кружилась, ей необходимо было присесть. Нет, держись! Дело должно быть сделано. – Главный демон, Ноуда, чрезвычайно опасен. Приближаться к нему без самого мощного оружия, имеющегося в наличии, будет самоубийством. И этим уже занимаются.

Она оглядела примолкших волшебников.

– Волшебник, ещё один выживший член Совета, – тут Китти не удержалась, чтобы не бросить взгляд в сторону госпожи Фаррар, – отправился, чтобы сразиться с ним. Он использует посох Глэдстоуна.

Её даже не особо удивили приглушённые восклицания. Похоже, особенно это известие зацепило госпожу Фаррар.

– Но ведь мистер Деверокс это запретил! – воскликнула она. – Кто же посмел…

Китти улыбнулась.

– Это Нат… Джон Мэндрейк. И для всех будет лучше, если у него получится.

– Мэндрейк!!! – Фаррар побелела от ярости. – Да у него способностей не хватит!

– И последнее, что мне хотелось бы сказать, – невозмутимо продолжала Китти, – это что при данных обстоятельствах главное для нас – вообще‑ то мне следовало бы сказать «для вас», ведь это вы волшебники и власть в ваших руках, – это защитить и организовать народ. С тех пор как Мейкпис вас всех схватил, люди остались без руководства, и сейчас некому заняться эвакуацией районов, где бесчинствуют демоны. Нам грозит множество смертных случаев, множество! Если мы ничего не предпримем, многие простолюдины погибнут.

– Раньше нас это не особо тревожило, – пробормотал молодой человек у неё за спиной.

Но общее мнение было не на его стороне.

– Что нам нужно, так это кристалл, – сказала Пайпер. – Посмотреть, где демоны.

– Или гадательная чаша. Где их тут держат?

– Хоть одна‑ то должна быть. Идёмте, поищем.

– Давайте доберёмся до пентаклей! Я мог бы вызвать беса и отправить его посмотреть.

– Нужны машины. Кто здесь умеет водить?

– Я не умею, меня муж возит.

– Я тоже…

От двери донёсся хриплый, натужный кашель. Лицо у госпожи Фаррар было измученное, волосы спутанные и растрёпанные, губы стянулись в ниточку. Побелевшие руки упирались в косяки по обе стороны двери. Руки у неё были согнуты, плечи слегка сгорблены – эта поза делала её слегка похожей на перевёрнутую летучую мышь. Глаза её источали яд.

– Все вы здесь – не более чем мелкие чиновники, – сказала она. – Большинство из вас и чиновниками‑ то не назовёшь: так, секретари и ассистенты. Познания в магии у вас самые скудные и ограниченные – а соображаете вы, похоже, ещё хуже, чем владеете магией. Простолюдины о себе и сами позаботятся. Некоторые из них обладают устойчивостью к магии – уж наверно, они сумеют пережить пару‑ тройку Взрывов. Как бы то ни было, простолюдинов у нас много. Мы можем себе позволить потерять несколько штук. А вот чего мы не можем – так это стоять и рассусоливать, когда наша столица в опасности! Неужели мы предоставим всю защиту Мэндрейку? Вы что, думаете, он особо могущественный волшебник? Я пошла за своими волками. И пусть все, у кого осталась хоть капля честолюбия, следуют за мной!

Она оттолкнулась от дверной рамы и, не оглядываясь, вышла в коридор. Наступило неловкое молчание. Потом трое молодых людей, опустив головы и насупив брови, протолкались мимо Китти и последовали за Фаррар. Ещё несколько поколебались, но остались на месте.

Молодая женщина с бесцветными волосами пожала плечами и обернулась к Китти.

– Мы пойдём за вами, мисс… кстати, извините, как ваше имя?

Клара Белл? Лиззи Темпл?

– Китти Джонс, – сказала она. И слабеющим голосом добавила: – Не мог бы кто‑ нибудь принести мне попить?

Пока Китти отдыхала, пока она попивала прохладную минералку из бутылок, припасённых для заседаний Совета, младшие волшебники взялись за дело. Некоторые отправились на разведку в соседние помещения. Вернулись они бледные и дрожащие, с рассказами о трупах, сваленных в других комнатах, об изуродованных и стёртых пентаклях, о таком разорении, какое никому и во сне не снилось. Подобные бойни устраивали обычно врагам в далёких землях. И теперь, когда волшебники столкнулись с этим лицом к лицу, им сделалось очень неприятно. Другие пробрались к выходу и выглянули на улицу. Здания горели, повсюду валялись трупы, а что самое тревожное – никого живого было не видать. Обычно даже в самые глухие ночные часы по Уайтхоллу проезжали автобусы и такси, в здания приходили и уходили ночные служащие, время от времени появлялись полицейские и солдатские патрули. Государственная машина, потерявшая управление в результате предательства Мейкписа и захваченная врасплох появлением Ноуды, на время совершенно заглохла.

Уничтожение пентаклей стало серьёзным препятствием, но скоро сделалось ясно, что демоны были достаточно злы, но недостаточно добросовестны: немало пентаклей они проглядели, и те остались целы. Несколько мелких бесов отправили на разведку, а тем временем в помещении рядом с Залом Статуй обнаружили огромный магический кристалл, ранее использовавшийся Советом. Кристалл притащили в комнату, где сидела Китти. Вокруг собрались притихшие и хмурые волшебники. Самый могущественный из присутствующих – чиновник из министерства рыбного хозяйства – без долгих разговоров вызвал джинна, заточенного в кристалле, и громогласно отдал приказ: показать, где сейчас находятся беглые демоны.

Шар помутнел, потемнел… Все подались ближе.

Внутри кристалла вспыхнули огни! Алые и оранжевые. Языки пламени.

Изображение сделалось отчётливее. Пламя, полыхающее вблизи и в отдалении, фонари среди тёмных деревьев. Вдалеке огромное горбатое светящееся нечто…

– Хрустальный дворец, – сказал кто‑ то. – Это Сент‑ Джеймс‑ парк.

– Там простолюдины устраивали демонстрации.

– Смотрите!

На переднем плане – сотни фигурок, мечущихся среди деревьев и бросающихся врассыпную, как косяк сельди.

– Почему они не убегают прочь?

– Они окружены.

Там и тут вспыхивали выбросы магии, сгоняющие охваченную паникой толпу, сбивающие её в кучу. По краям сделались видны какие‑ то неестественные движения: движущиеся вприпрыжку фигуры, внешне – человеческие, но выделывающие совершенно нечеловеческие коленца, какие‑ то немыслимые затяжные прыжки. Они теснили толпу со всех сторон. Одна такая фигура, передвигающаяся длинными скачками, сделалась отчётливо видна в свете фонаря. Она заприметила группку людей, бегущих в её направлении. Фигура пригнулась, приготовилась к прыжку…

Луч белого света – и чудовищный взрыв. Скачущая фигура исчезла – на её месте осталась дымящаяся воронка. Под фонарём промелькнула и скрылась другая фигура, передвигающаяся огромными, но ровными шагами. В руке у неё был длинный посох.

Китти аккуратно поставила бутылку с минеральной водой на пол.

– Вызывайте всех демонов, каких можете, – сказала она. – Если мы хотим быть чем‑ нибудь полезны, нам надо туда.