Беседы с Карлосом Кастанедой

Кармина Форт Мадрид, 1990 г.

Одно из поучений, данных доном Хуаном Карлосу Кастанеде, гласит: сотри свою личную историю...

И Кастанеда стёр её. Поэтому только очень, очень немногие могут говорить с ним...

Предисловие

Прошло уже более тридцати лет с тех пор, как молодой иммигрант из Южной Америки, которому было тогда двадцать пять лет, вместе со своим другом Биллом сел в автобус, который должен был доставить их в пустыню Аризоны. Он был студентом, изучавшим антропологию, и незадолго до этого стал американским гражданином. Никто не знал тогда его имени: Карлос Кастанеда.

В это же самое время — мы говорим о лете 1960 года — происходили сборы первых музыкальных групп в гаражах Калифорнии. Здесь, на Западном побережье Соединённых Штатов, они отметили своими ритмами новую эпоху, которая продолжается на Западе и по сей день. Стихами в духе поколения «Битлз» они объединялись для совместной борьбы против существующего порядка. Это было время, когда «black is beautiful» и «black рower» становилось ощутимым и в повседневной жизни. Началась американская интервенция во Вьетнаме и превратила молодых людей, черных и белых, в «пушечное мясо». Первые хиппи украшали свои волосы цветами и выращивали марихуану — не только в коммунах, но и дома, на приусадебных участках. Их восточные наряды благоухали сандаловым деревом.

В те времена впервые были опубликованы на родине произведения Генри Миллера — после того, как почти четверть столетия они находились под запретом. Мрачная эра Маккартни подходила к концу. Юные, беспокойные члены американского общества, невзирая на все ограничения, начали поворачивать руль, определяющий нормальный ход вещей, в иное, экстремальное направление. Поэтому и водитель автобуса предупредил пассажиров, что внутри салона запрещено употребление спиртных напитков и «травки».

Карлос Кастанеда уже пробовал курить наркотики, но его совсем не интересовала «травка», которую можно было купить на любом углу. В этот жаркий день он ехал, как и прежде, в направлении мексиканской границы. У него была цель: после окончания учебы стать доцентом университета, и он собирал информацию для важной научной работы о некоторых лекарственных растениях, которые применяли индейцы данной области.

Цена, которую он в этот день заплатил за автобусный билет, без сомнения, окупилась с лихвой.

Вместе со своим другом, который помогал ему в работе и хорошо знал местность, он ожидал на остановке в Ногалисе автобус на Лос-Анджелес. Среди других пассажиров находился индеец, которого Билл знал как эксперта в использовании галлюциногенных растений вроде пейота и дурмана. Этот индеец яки, старый, худощавый и невозмутимый, произвел на Кастанеду неизгладимое впечатление. Ему захотелось заслужить доверие своего индейского собеседника, и он попытался представить себя с наилучшей стороны. Поэтому он начал разговор на тему о растениях, стараясь не подать виду, что его знания о предмете являются весьма поверхностными.

Но этот старик вовсе не был обычным индейцем, как не был он и обычным человеком. Одним-единственным взглядом он заставил Кастанеду почувствовать себя неловко и пошатнул с таким усердием воздвигаемое здание лжи.

Когда индеец исчез в направлении автобуса, незримая нить протянулась по пыльной земле и дрожащему воздуху и связала обоих навсегда.

Кастанеда разузнал, что индеец живет в Соноре. Он посетил его несколько раз, и между ними завязались дружеские отношения. Кастанеда усердно, однако безуспешно, пытался завести разговор о растениях-галлюциногенах. Однажды индеец яки, называвший себя доном Хуаном, сказал ему, что он действительно знает кое-что о лекарственных растениях и решил взять Кастанеду в ученики. Кастанеда согласился.

Первые годы своего ученичества он описал в книге «Учение дона Хуана». Оказалось, очень трудно найти издательство, согласное опубликовать книгу. Но после издания книга, вопреки прогнозам, побила все рекорды и была встречена и читателями, и критиками с энтузиазмом. У книжных полок, где продавалась эта книга, можно было встретить самых прогрессивных людей. Невозможно и представить, чтобы нашлась хотя бы одна коммуна или университетская библиотека, где бы отсутствовало «Учение», в котором дон Хуан демонстрировал своему ученику совсем иной образ жизни и иную реальность. «Реальность», которая остаётся недоступной для неподготовленных, хотя она, как сказал бы Карл Густав Юнг, существует вместе с нашим миром явлений и подтверждается открытиями квантовой физики.

Страницы этой книги были как сказочные хлебные крошки, которые Кастанеда рассыпал для того, чтобы каждый смог найти свой путь с сердцем — даже те, кто его давно потеряли. Её невероятные выводы звучали в унисон с десятилетием, в котором сердце и чувство играли более заметную роль, чем человеческий интеллект.

Своими действиями Кастанеда расчистил усыпанную колючками дорогу — дорогу, которая должна была привести к новой надежде. Многие считали его первопроходцем и мечтали о том, чтобы пережить и прочувствовать нечто подобное.

Но хотя индивидуальные устремления рано или поздно и приводили к определённым результатам, однако нельзя было не учитывать то обстоятельство, что мы рождаемся с разными способностями. Степень соответствия рождения с целью, которую ставит перед собой каждое человеческое существо, как раз и является тем, что делает результаты столь различными. Если мы считаем, что случайностей не бывает, то это означает, что определённые события — такие, как встреча духовного учителя со своим учеником, — предопределены и непременно произойдут.

Жизнь дона Хуана проходила, насколько нам известно, между Мексикой и Юго-Западом Соединённых Штатов. И Кастанеде приходилось пересекать полконтинента с севера на юг и обратно, чтобы встретиться со своим учителем и проводником на пути воина.

Сам Кастанеда родом из Бразилии, хотя многие и считают, что он родился в Перу. Как случилось, что для него освободили место в истории магии нашего столетия? Когда он в пятнадцать лет сошёл с корабля на берег в Сан-Франциско, он ещё не знал, что десять лет спустя автобус доставит его к месту встречи со странной судьбой: пронизывающим взглядом старого индейца, который видел намного больше, чем кто-либо мог бы предположить.

Это было началом неравной борьбы: Кастанеда настаивал на том, чтобы узнать о галлюциногенных растениях, использовавшихся индейцами ещё в доколумбовские времена. Однако, чтобы удостоиться чести принимать их вместе с доном Хуаном и его друзьями, он должен был вначале вооружиться терпением и чуткостью — качествами, которых ему в те времена как раз и не хватало. Они без стеснения потешались над серьёзным студентом-атропологом, его самомнением и связанным с ним преднамеренным выставлением напоказ собственного интеллекта. Оба указанных качества служили для Кастанеды средством скрыть свой комплекс неполноценности.

Архетипические элементы в его книгах привлекли самые различные читательские круги: здесь был путешественник, ищущий Святой Грааль, которым руководил учитель, попеременно превращавшийся то в охраняющего Мерлина, то в колдуна-злодея. Он посылал ученика в неизведанные области, чтобы тот победил там драконов, охраняющих обычную реальность. Был здесь и рыцарь в духе Дон Кихота, который вызывал нежную привязанность, потому что в своём стремлении достичь внутренних высот постоянно становился посмешищем. Тут был и выносливый корабельный юнга, который по своей воле бросался в опасные глубины, так как хотел отыскать утерянное сокровище. Он боролся за то, чтобы остаться на поверхности в море неожиданных, нарушающих его психическое равновесие восприятий. Описания пережитого им интересовали в равной степени предприимчивых антропологов, искателей приключений, мистиков, наркоманов, тех, кого привлекают с юмором написанные произведения, и тех, кто искали долгожданную истину. Всех их можно вписать в список читателей, потому что его книги были полны поэзии, философии и глубины.

Чтобы успешно завершить свою научную работу, Кастанеда настаивал на том, чтобы испытать на себе действие пейота. Большего он не хотел. Но и на меньшее был не согласен. Дон Хуан согласился дать ему попробовать растение, потому что он видел, что этот по-западному воспитанный студент, который к тому же был упрям и зациклен на своей идее фикс, нуждается в своего рода шоковой терапии. Опыт, который противоречил бы его маленькому, усыпляющему, рациональному миру, должен был превратить его в наследника знаний дона Хуана. Раз за разом предпринимал Кастанеда путешествия из Лос-Анджелеса к городкам на мексиканской границе. Их точное расположение осталось столь же неизвестным, как и настоящее имя его учителя. Возможно, под именем дона Хуана скрывается личность, о которой мы никогда не узнаем. Но это не имеет никакого значения, если то, что ищут, — не анкетные данные, а ответы на загадки Универсума, в котором нам не приходится рассчитывать на абсолютную определённость.

Запад был в восторге от «Учения дона Хуана». Здесь сообщалось о необычных переживаниях, которые описывал понятным языком достойный доверия человек — не шарлатан, не визионер, не искатель приключений, не представитель подозрительных обществ. Кастанеда был целиком и полностью членом буржуазного общества, образцовый студент с претензией на блестящую карьеру. Для этого он даже принял американское гражданство.

Некоторые могли узнать в нём самих себя: если речь шла о том, чтобы достигнуть своей цели, он был, как и его учитель, целеустремленным, расчётливым и не боящимся лжи. И к тому же ещё мужественным. Необходимое качество, если хотят войти в мистерию знаний.

Он был заслуживающим доверия — и как раз это превратилось для него в дилемму: мог ли он позволить себе открыто выступать с рассказами о своих опытах и предоставить свою личную жизнь суду жаждущих всё знать читателей и средств массовой информации? Или последовать совету своего учителя и стереть личную историю — якорь, на котором прочно закрепилось эго?

Карлос Кастанеда выбрал свой путь: он скромно называл себя учеником индейского мага, он не давал никаких справок о своей личной жизни и избегал порывов тщеславия. Это было совершенно необычное поведение, которое, однако, делало его ещё более привлекательным в глазах его приверженцев. Многие миллионы читателей безоговорочно записались в последователи кастанедизма. Его книг ожидали как Евангелия, их с уважением читали и горячо обсуждали. И это продолжается более тридцати лет. Кроме уже указанных достоинств, следует отметить, что они написаны хорошим языком. Они являются полной противоположностью педантизму постмодерна и элитарному герметизму, который обряжает себя бесконечной вереницей букв, чтобы скрыть то обстоятельство, что он не может предложить ничего нового, живого и оригинального.

В то время как большинство философов ограничиваются тем, что списывают мысли у других и пишут диссертации о том, что уже столетия известно, Кастанеда предлагает нам новую «Систему веры», которую он сам применяет в своей повседневной жизни. Он был лишь простым посредником одного из посвященных в знание Толтеков — того, кого все мы знаем под именем дона Хуана.

Если кто-то хочет взлететь, то вмиг сбегаются испытывающие страх и тянут его за ноги обратно на землю. Ведь если все вместе ползают по земле, то они чувствуют себя спокойно в своём убожестве. Но они вмиг ощущают себя униженными, если кто-то может смотреть на них из другой, недоступной для них области.

Есть одно хорошее выражение: «Закутанный в лохмотья презирает всё, чего не знает». Есть люди, к которым это определение вполне подходит. Их собственная важность является тем балластом, который не даёт им подняться. Но они скрывают её, просто-напросто поворачиваясь в другую сторону, если кто-то прямо указывает им на их самомнение. Многие верят тому, что пережил Кастанеда и о чём он рассказал в своих книгах, но немало и тех, кто выступает против, защищая самих себя.

В ходе моих разговоров с ним, о которых пойдёт речь на последующих страницах, мне стало ясно, что его уважение к памяти своего учителя намного больше, чем забота о том, верят ли ему. Он никогда не пытался дать доказательства существования дона Хуана.

Именно этого ему не могли простить.

Достопримечательно, как ирония судьбы, что в конце концов многие ученые и представители средств массовой информации объявили его обманщиком. А ведь он отважился на своё приключение только потому, что хотел научной основательности как необходимого условия достойно занять место в аудиториях университета. Грубая непостижимая шутка судьбы, вполне в духе дона Хуана.

Почему Кастанеда полез в это осиное гнездо? Было бы намного проще отложить перо в сторону после написания «Учения дона Хуана»! Эта книга сделала его миллионером, принесла ему славу и открыла все двери. Но он решил вновь закрыть эти двери и одновременно настоял на том, чтобы тщательно и усердно продолжать свои полевые исследования и весь процесс посвящения, которые продолжались в общей сложности тринадцать лет.

Точно тринадцать лет, но Кастанеда не суеверен.

Дон Хуан ушёл в 1973 году и оставил своему ученику тяжёлый груз Традиции Толтеков, которая давала ему картину мира, совершенно противоположную его прежнему мировоззрению. С одной стороны, мы имеем дело со студентом антропологии, который с огромным энтузиазмом занимается своим делом, так что даже согласен подвергнуть себя неизвестным последствиям действия пейота: видеть светящийся внутренний поток энергии собаки, играть с ней, пить из одной миски, лаять... все, о чём он рассказывает в своей первой книге таким увлекательным и гениальным способом. Однако, с другой стороны, если этот студент вдруг поворачивается против тех, кто ему, как одному из «своих», громко аплодировал, и советует им освободиться от чувства «собственной важности», симптома жалости к самому себе, жить, как живут воины, и быть безупречными... И если он вдруг заявляет, что именно индейский маг открыл ему истину, а не те профессора, которые его поддерживали, потому что видели в нём авангард новой антропологии...

«Система взглядов, которую я хотел исследовать, поглотила меня».

Это признание в одной из его книг звучит слишком сильно для чувствительных желудков. Если этот молодой человек хочет стать магом, да ещё и намеревается преподать моральный урок обществу, которое самодовольно и высокомерно, как немногие другие, — значит, совершенно закономерно, он должен быть предан забвению.

Кастанеда не рвал на себе волосы и не скрежетал зубами. Он продолжал плести новые книги из нитей своей собственной жизни. Сейчас уже опубликовано девять его книг. В ходе наших бесед в Лос-Анджелесе он сообщил мне, что история дона Хуана завершится ещё двумя книгами.

Для тех читателей, которые могут считать себя экспертами по Кастанеде, будет ясно, что я не являюсь хорошим знатоком Толтекского учения. Я считаю себя читательницей, которая благодаря её профессии получила возможность описать из собственной перспективы повседневной реальности этого в общем недостижимого человека.

Мой интерес к нему возник из очень обычного жизненного увлечения. Он начался с трех слов, которые встретились мне во введении к «Учению дона Хуана»: индейцы, Юго-Запад, Грейхунд. В конце шестидесятых годов я жила в Соединённых Штатах и часто ездила автобусом в живописные городки и местности, чтобы разузнать побольше об индейцах, которые так восхищали и так пугали меня в кинотеатрах моего детства.

В великолепии природы Аризоны и Новой Мексики я открывала для себя маленькие деревушки, вигвамы, деревенские площади, вкусную пищу, общества художников, хиппи, осеняющих себя и других знаком мира, и огромное количество индейцев — продающих произведения своего ремесленного искусства, пьющих, ищущих защиты в резервациях и поворачивающихся спиной как к белым, так и к своему прошлому.

Дон Хуан обладал силой подняться над этим, ежедневно видимым, но едва ли замечаемым геноцидом, о котором мы, испанцы, так хорошо знаем — или должны бы знать.

Америка — воображаемая гора, полная сокровищ; живая загадка прошлого. Но лишь немногие знают заветные слова: «Сезам, откройся»! Игнорирование и неуважение пяти столетий оставили по себе печальные следы. Подобную недооценку сразу почувствовал и Кастанеда, объявив себя магом.

На следующее Рождество Кастанеде исполнится 55 лет. Он будет продолжать свои ежедневные тренировки кунг-фу, смеяться над прошлым и будущим, и далее интенсивно жить в настоящем, в котором ему придется обойтись без дона Хуана, человека знания и высоко ценимого учителя.

Если бы они могли вновь встретиться!