Формирование новой архитектурной теории

Во второй половине пятидесятых годов в советской архитектуре происходили два во многом противоположных процесса. Во-первых, шла практически беспрепятственная экспансия стилистики и эстетики современной западной архитектуры в советское архитектурное образование и практику. Во-вторых, интенсивно продолжались попытки ведущих теоретиков обосновать идеологическое обособление советской современной архитектуры от западной и не допустить проникновения в СССР западного архитектурного мышления. Процессы шли параллельно и часто инициировались одними и теми же людьми.

После Всесоюзного совещания строителей 1954 года и запрета «украшательства» никакой альтернативы современной стилистике больше не существовало. Задачи, которые поставил перед советскими архитекторами Хрущев, в целом совпадали с задачами, которые после войны решали западные архитекторы, особенно в области массового дешевого жилья, общественных сооружений, большепролетных конструкций, промышленной архитектуры.

Кроме того, Хрущев резко повысил проницаемость железного занавеса. В июле 1958 года в Москве состоялся V конгресс Международного союза архитекторов. Это был первый непосредственный контакт западных архитекторов с советскими за последние тридцать-тридцать пять лет. Начали издавать книги и статьи о западной архитектуре и собственном конструктивизме. При этом реабилитация конструктивизма проходила с гораздо большим трудом, потому что обвинения в его адрес прозвучали в свое время в форме партийных документов. Хрущев, начав антисталинскую кампанию, вовсе не превратил ее в ревизию всей партийной политики при Сталине.

1960—1961 годы — высший пик хрущевской оттепели. Сталинский неоклассицизм полностью исчез из архитектурной практики. Оформились основные принципы современной советской архитектуры. Сталинские традиции архитектурной науки видоизменились и приняли формы, которые в большей или меньшей степени сохранялись вплоть до распада СССР и всей советской художественной идеологии.

Вывод: сталинская архитектура держалась на вкусах и интересах Сталина. Теория представляла собой орнаментальное и ритуальное их изложение и обоснование. В ней отсутствовал самостоятельный стержень. То, что у нового Хозяина интересы прежнего полностью отсутствовали, для советских теоретиков и практиков означало катастрофу, утрату всех, страхом и кровью нажитых, профессиональных ценностей. Они были давно отучены заниматься самоценным, политически бесцельным теоретизированием. Теперь им предстояло практически самостоятельно, почти без поддержки сверху, заниматься спасением идеалов, то есть немногих оставшихся незыблемыми формулировок вроде «социалистического реализма».

Заключение

Документированных случаев прямого участия Сталина в руководстве сталинской архитектурой уже можно насчитать довольно много, хотя основная масса документов еще не опубликована. Причем речь идет о ключевых ситуациях, резко влиявших на общую картину архитектурной жизни СССР.

Еще больше можно насчитать случаев, когда фигура и воля Сталина отчетливо просматриваются за неожиданными и необъяснимыми на первый взгляд событиями. Мы знаем уже достаточно, чтобы сделать вывод – создателем сталинской архитектуры был сам Сталин. Он выступал в качестве организатора, заказчика и – очень часто – соавтора самых важных для режима (то есть, для него самого) зданий. Никаких самопроизвольных стилеобразующих процессов начиная с весны 1932 г. в СССР не наблюдается. Формирование советского государственного стиля в 30-50 гг. было только иллюзией процесса естественной художественной эволюции. Этот процесс совершенно не зависел от воли, вкуса и художественных взглядов архитекторов. Он не был результатом изменения профессиональных взглядов архитектурного сообщества в целом. Наоборот, он был их причиной. Это был процесс формирования вкусов и художественных концепций самого Сталина, и более никого.

Путем отбора образцовых проектов, организации конкурсов и прямого участия в проектировании самых важных объектов, Сталин руководил формированием сталинского художественного стиля. Образцы тиражировались, обеспечивая удивительное единство стиля по всей стране.

Сталин сам не занимался вопросами архитектурной теории. Но перед теоретиками была поставлена задача разработать такую теорию, в которую можно было бы уложить все, что может понравиться Сталину. И вообще все, что угодно, потому что предугадать наверняка прихоти Сталина было невозможно. Это означало конец всякой осмысленной архитектурной теории в Советском Союзе.

Когда в пятидесятые годы сталинский стиль был с треском отменен и предан анафеме как «украшательство», оказалось, что держаться сталинским архитекторам не за что. В сухом остатке оказалась только бессмысленная формула «социалистического реализма», в которую хрущевский индустриально-типовой модернизм с влез тем же успехом, что и раньше сталинский ампир.

Сталинская архитектура – абсолютно уникальное явление. Сравнения с нацистской архитектурой действуют до известной степени. Но различия между ними громадные. Сталин не выбирал, как Гитлер Шпеера, какое-то одно направление или одного любимого архитектора. Никто из архитектурной элиты, которую взял в оборот Сталин в начале 30-х годов, не мог бы сказать, что победили его взгляды или его направление – ни левые, ни правые. Ни конструктивисты, ни убежденные классицисты. Изнасиловали всех. Своего коллективного «Шпеера» Сталин смоделировал лично из подручного материала. У каждого из зданий сталинской эпохи был официальный автор. Но автором всех авторов был Сталин.