О Каурбеке — сыне знаменитого богатыря Аслана

Когда прославленный между богатырями боец Аслан постарел, то задумал он испытать своих трех сыновей, узнать, кто из них обладает ловкостью и мужеством. Призывает он их к себе и говорит им:

— Дети мои, вы знаете, что имя мое покрыто славой. Я спокойно взгляну в глаза смерти, если увижу, что вы выросли такими же богатырями. Что делать, прошли мои лета, миновала моя молодость. Стареет дерево, стареет и камень, впал в дряхлость и я, и живу теперь лишь воспоминаниями о прошедшем. Они служат мне утешением, скрашивают последние дни моей старости! Теперь настала ваша пора, ваше время пришло!

Минуло несколько дней после этой беседы. И вот старший сын Асланбек пришел к отцу своему Аслану и попросил у него позволения отправиться странствовать и поискать где-либо молодецких приключений. Обрадовался старик и говорит:

— Исполни свое желание! Так добывают себе славу богатыри.

И он подвел сына к своим коням, выкормленным стальными опилками, подал ему богатое оружие, и Асланбек тронулся в путь. Долго, долго он ехал. Прошла неделя, вот уж и месяц на исходе, а вокруг все степи, усеянная человеческими костями. Доезжает он, наконец, до шалаша. Входит в шалаш, а в нем даже следов человеческих не видно; только неизвестно откуда доносится пение птиц и раздается рев зверей. «Дальше ехать мне уж некуда», — подумал Асланбек и решил после месячного своего странствования вернуться домой. Узнает старик Аслан о возвращении сына и спрашивает:

— Ну, где ты побывал, что добыл? Асланбек отвечает:

— Ехал я целый месяц по бесконечным, безлюдным степям, усеянным человеческими костями; в конце месяца доехал я до более живописных мест, смотрю — стоит там шалаш, а в нем уж и следов человеческих не видно, лишь доносится откуда-то пение птиц да рев зверей. Тут и месяц кончился, и я возвратился домой.

Аслан улыбнулся и сказал:

— Это тот самый шалаш, который служил моим постоянным убежищем. Бывало, я на рассвете выезжал из дому на ветрогонном коне и успевал приехать к шалашу как раз к восходу солнца, затем вступал в схватку с врагами, кости которых рассеяны и теперь по этим степям, а к вечеру частенько успевал и домой вернуться. Можешь ли ты быть после этого достойным Аслана сыном, служить утешением моей старости? Грешно, грешно тебе называться сыном знаменитого Аслана; не вижу я в тебе никаких признаков богатыря.

Асланбек, не смея возражать отцу, скрылся от стыда.

Проходит время, и среднему сыну Сосланбеку пришла мысль постранствовать, силы свои испытать. Испросил и он позволения у отца своего Аслана поехать на месяц по белу свету. Отпустил его отец. Сосланбек оседлал лучшего коня, выкормленного стальными опилками, взял дорогое оружие и отправился путешествовать. Едет, едет Сосланбек по пустыням и бесконечным долинам. Проходит неделя, а там и другая кончается, а приключений все нет никаких. Проехав обширные степи, усеянные человеческими костями, он увидел, наконец, одинокий шалаш. Поехал прямо на него. Подъехав к шалашу, он слез с коня и вошел в него. Оглянулся — не видно ни единого следа человеческого, лишь птицы какие-то поют да звери рычат. «Нечего мне больше здесь делать, кончился месяц», — сказал про себя Сосланбек и поехал домой.

Узнав о приезде сына, Аслан его спрашивает, где он был и какие имел приключения. И Сосланбек рассказал, что путь его продолжался целый месяц по бесконечным степям, усыпанным человеческими костями, никаких приключений, мол, он не встретил, а лишь в самом конце странствования увидел он шалаш без единого человеческого следа, поглощаемый только пением птиц и ревом зверей, и поэтому ему оставалось только возвратиться домой...

Пришел к отцу младший сын Каурбек и говорит:

— Отец! Теперь очередь за мной, отпусти и меня попытать богатырской удачи, а я постараюсь не уронить твою славу.

— Хорошо, — говорит Аслан, — видел я, каким мужеством отличаются твои братья, — целый месяц им понадобился на дорогу, которую я успевал проезжать с рассвета до завтрака; посмотрим теперь, каков ты окажешься!

— Сам увидишь, на что я способен. Но знаю я, что из твоих лошадей-ветрогонов ни одна не понравится мне.

Идет Каурбек и начинает выводить по одиночке всех ветрогонов. Но ни один ему не подошел: на чью спину не опустит свою руку, падает тот конь на землю. Приходит он к отцу и жалуется, что ни один из коней не выносит силы его руки и падает. Тогда Аслан воскликнул радостно:

— Ужели из всех моих лошадей-ветрогонов, вскормленных стальными опилками, деливших со мною ратные труды, нет подходящей лошади для Каурбека! Значит, он будет достойным меня сыном, и я смогу гордиться им до тех пор, пока не сойду в могилу.

И он указал сыну на высокий курган и сказал:

— Верю — будешь ты славным богатырем! Видишь ли ты этот курган? Под ним откармливаются мои ветрогоны огненной породы, но сумеешь ли ты. их вывести? А за ними мое дорогое, разукрашенное золотом оружие, которое только мне было под стать. Ты сможешь добыть и коней, и оружие, если одним ударом своей ноги разнесешь этот большой курган в прах так, что земля от него развеется пылью по воздуху, но коли тебе это не удастся, то не достанешь ни того, ни другого.

Каурбек пришел к кургану, ударил его ногой, и от этого удара высокий курган рассыпался до самого основания мелкой пылью, помрачился на мгновение день, как будто ночным мраком или туманом одело землю. Заглянул юноша в образовавшуюся под курганом глубокую яму и увидел там двенадцать стоявших по самые уши в своем помете лошадей, откармливавшихся стальными опилками, и сейчас же принялся вытаскивать их за уши по одной. Настал черед и последнего коня, которого ему труднее всего было вытянуть из навоза. Но Каурбек не жалел своих сил, он знал, что найдет, накочец, достойную лошадь, созданную для него самим небом, выкормленную невидимой силой под большим, высоким курганом стальными опилками. Достав с большим трудом прекрасного огненной породы коня, мгновенно обмыв его, он стал любоваться его необыкновенной красотой. Подоспел и Аслан и с великой радостью обнял своего сына:

— Тебе удалось добыть лучшего из всех ветрогонных коней, который долго стоял в глубине кургана. Первый твой шаг молодецкий меня утешает; судя по нему, ты совершишь великие подвиги и сумеешь носить славное имя богатыря. Вот там, левее от ветрогонов, под тем же самым курганом, ты найдешь мое богатырское оружие: оно жаждет боя и пышет пламенем. Но хватит ли у тебя сил поднять оружие, которое и я носил не без усилий? Это оружие так тяжело, что кроме меня никогда и никто из славнейших богатырей не только не мог действовать им, но даже и поднять не мог.

Идет Каурбек и под тем же курганом достает богатырское оружие своего отца, украшенное золотом и подносит к нему. Уверившись в богатырской силе и мужестве сына, Аслан обращается к нему с напутствием:

— Каурбек! Передаю тебе свое оружие, владей им, да поможет оно тебе стать богатырем своего времени. Не урони моего имени и имени нашего знаменитого рода! Желаю тебе громкой славы и успеха в блестящих состязаниях богатырей и наездников! Добрый тебе путь. Надеюсь, я буду радоваться тому, что у тебя окажется еще больше силы и мужества, чем было когда-то у меня в пору моей молодости.

Встал Каурбек с рассветом, сел на ветрогона и, украсив себя богатырским оружием, пустился странствовать. Мигом он пролетел бесконечные пустыни, усеянные костями жертв его отца, как градом. Наконец подъезжает он к тому самому шалашу, который служил убежищем старого его отца. Приблизившись к шалашу, Каурбек заметил перед ним огромную кучу овса, которым кормилась привязанная лошадь. Он остановился около лошади и слез со своего ветрогона. Сняв с него седло, он подвел его к куче овса, а сам вошел в шалаш, где увидел спящего богатыря; без шуму, без шороху прилег он на постель, подложив себе под голову седло; о лошади же своей он не беспокоился, зная, что она, ухвативши свою соперницу за загривок зубами, забросила ее на самый край степи. Выспавшись, пробудился богатырь от сна, встал с постели и вышел полюбоваться природой. Вдруг видит он: стоит у кучи брошенного им овса чей-то конь, а его лошадь в конец степи заброшена и увязла там в земле по самое брюхо. Взревел борец:

— Кто посмел так сильно меня оскорбить? Что это за дерзость? Я никогда не прощу такой обиды!

От этого крика буря понеслась по всей земле, а Каурбек и ухом не повел: спит себе богатырским сном. Долго кричал богатырь, по всем сторонам оглядывался, взад и вперед забегал, но никого не нашел; вошёл он обратно в шалаш и тут заметил на своей постели спящего юношу-богатыря, славного и сильно по виду борца. Прикрыл он его одеялом и вышел опять из шалаша. Сев около шалаша и, прислонившись к нему, задумался:

— Ну, что мне делать? Он молодой борец и, как видно, искатель приключений. Убить его сонного, это позорно для богатыря...

А Каурбек между тем проснулся, вышел из шалаша и остановился около богатыря. Крикнул на него богатырь:

— Кто ты, как ты дерзнул бросить мне такой вызов? Знаешь ли, что не было еще никогда на свете существа, которое бы решилось нанести мне подобное оскорбление! Посмотрим теперь, чья возмет. Идем бороться!

Каурбек отвечает ему:

— Бороться еще успеем, не к чему торопиться, сейчас же я утомлен немалой дорогой и к тому же голоден, как волк. Сперва ты накорми меня досыта, потом отдохну, и тогда уже настанет время бороться. А теперь посуди сам, не будут ли о тебе говорить, что ты сперва заморил меня голодом, а потом одолел.

Боец привел из стада двух лучших откормленных волов и, зарезав их, приготовил завтрак — на каждого по целому волу. Позавтракав, они пошли бороться. Долго боролись и, наконец, Каурбек победил великана-борца. Вынимает он свой меч и, держа его над грудью соперника, говорит ему:

— Скажи, кто ты, а не то пришел тебе конец! Побежденный отвечает:

— Я брат знаменитого борца Аслана — Ислам! Каурбек же, опустив меч свой, говорит:

— А я сын этого славного богатыря! — и освобождает побежденного своего соперника. Бросаются они один другому в объятия, радуются и благодарят небо, избавившее их от кровопролития и доставившее им случай узнать друг друга. Затем, после взаимных приветствий и разговоров, Ислам указывает вдаль, на усеянные человеческими костями бесконечные степи, и говорит Каурбеку:

— Видишь ли эти кости жертв моей борьбы с дочерью Донбеттыра? Каждый день она выводила из моря свежие силы, а я истреблял своим мечом всех до последнего морских воинов! Сама же она ловка и проворна, подобно рыбе: успевает нырнуть в море и скрыться там. Теперь довольно мы нарадовались и наговорились, милый мой Каурбек, — говорит Ислам, — пора нам и за дело приниматься. Дочь Донбеттыра уже на месте со своими свежими силами поджидает меня.

Собирается он в путь и выезжает. Вслед за ним и Кауобек отправляется навстречу несметным силам дочери Донбеттыра на берег моря. И началась сеча богатырская. Дочь Донбеттыра ранили мечом, и Каурбек было уж схватил ее, но она ускользнула и бросилась в море.

Видит Каурбек свою неудачу, подбегает к берегу и убивает своего ветрогона, мигом содрав с него кожу, делает из кожи ремни. Привязав концами один ремень к другому, прикрепив один конец их к мечу своему, всаженному в землю, а другой — себе к шее, он бросается в море за дочерью Донбеттыра.

Доплыв до дна моря, видит Каурбек большой и красивый город, где и жил Донбеттыр с дочерью. На самом краю этого города стояла избушка бедной вдовы-старушки. Входит Каурбек в избу, здоровается:

— Добрый день, матушка.

— Добрый день, сынок, — отвечает старушка. — Откуда тебя бог принес, милое детище земли? Знаешь ли ты, что здесь каждый, подобный тебе, юноша оставляет свою бесталанную головушку? Жаль мне тебя, бедного, ты еще так мало жил на свете!

И, указывая на груды человеческих черепов, она говорит:

— Видишь ли ты эти черепа, принесенных в жертву Донбеттыром людей, — зачем ты сюда явился на свою погибель, скажи мне?

Каурбек отвечает:

— Явился я сюда за подстреленной мною дичью, я ее преследую.

— Да это такая дичь, что она тебя проглотит, и ты навсегда распростишься со своей молодой жизнью! — говорит старушка-вдова.

Но не испугаешь этим Каурбека, и он снова упрашивает вдову дать верный совет, как настичь ему свою израненную добычу. И старушка тогда в ответ:

— Ах, ты, пригожий сын земли, жаль мне тебя, ведь не мало подобных молодцев погибло, преследуя эту коварную дичь. Но что поделаешь! Если уж тебе так на роду написано, я укажу тебе способ, как выйти из этой беды, но не знаю только, под силу ли тебе будет исполнить мои наставления.

Далее она продолжает:

— Войдешь в укрепленный замок Донбеттыров и в том месте, где происходит борьба, увидишь два медных сосуда, наполненных водой, стоящие по сторонам. В этих сосудах вода особая: в сосуде по правую сторону — вода такого свойства, что к борцу, испившему ее, сторицею возвращаются утраченные силы; эту воду пьет кровожадная дева, отдыхая во время борьбы; в сосуде же, стоящем по левую сторону, находится вода, от которой утоляющий жажду теряет все свои силы и становится слабым и беспомощным, — это мертвая вода. Прежде всего ты должен постараться переменить воду в этих сосудах так, чтобы вода из одного сосуда очутилась в другом. Тогда твоей сопернице выпадет доля испить во время борьбы из сосуда с мертвой водою и, как только эта дева утолит свою жажду водой, уничтожающей силу, она, конечно, станет твоею жертвой, а ты будешь пить живую воду, которая возвращает потерянные силы. Кроме того, у этой кровавой девы есть привычка перед борьбой отправляться в баню и, выкупавшись там в живой воде, возвращающей силу и мужество, выходить на борьбу. Когда дева предложит тебе борьбу с нею, ты не соглашайся до тех пор, пока она не дозволит тебе тоже выкупаться в бане, в той самой целительной живой воде, которая вдесятеро подкрепляет силы. Добейся также, чтоб она накормила тебя досыта. Если ты всего этого не потребуешь, то сделаешься жалкой ее жертвой, как вот те несчастные, которые усеяли своими костями окрестности города!

Следуя советам вдовы, Каурбек проник в замок и переменил в сосудах воду, потом вошел во внутренние покои дочери Донбеттыра, где она сидела, окруженная роскошью и богатством. Дева спросила его:

— Какая нужда тебя, дорогого сына земли, привела сюда? Каурбек отвечает:

— Я преследую подстреленную мною дичь, она должна быть моей добычей, жаль мне ее бросать!

Дева ему на это:

— Ах, это ты, такой искусный и меткий охотник, сумевший подстрелить дичь и желающий заполучить свою добычу! Хорошо ж, — говорит она, — идем и будем бороться; но если ты меня не победишь, то останки твои пополнят вот эти груды костей. А если ты победишь меня, то возмешь свою подстреленную дичь.

— Я готов, но прежде, — говорит ей Каурбек, — я должен смыть грязь со своего тела в твоей бане, а после того подкрепить свои силы сытным обедом, только тогда я могу бороться.

Выкупавшись в живой, целительной воде и наевшись досыта, он стал бороться с девой. Боролись долго и никто не мог победить. Тогда дева остановила Каурбека:

— Я устала, не мешает нам отдохнуть; не желаешь ли напиться и утолить свою жажду. Из какого сосуда хочешь выпить?

— Желаю, — ответил Каурбек, — а из какого сосуда мне безразлично.

Тогда она указала ему на сосуд, где была прежде мертвая вода. Всю воду Каурбек выпивает залпом. А дева моря вместо живой, целительной воды утолила свою жажду мертвой. Пошли они опять бороться — и дева пала побежденной.

Берет Каурбек дочь Донбеттыра, набирает целительной живой воды и выходит на берег моря. А там лежит труп его ветрогонного коня. Подходит он к нему, прикладывает на свои места ремни из его кожи, обливает его живою водой, и конь вскакивает на ноги, как ни в чем не бывало.

Привозит он свою добычу — деву морскую — в шалаш дяди своего Ислама, которому и передает ее в руки. И радости их не было конца.

Однажды Ислам рассказал Каурбеку о том, что на краю света живет в своем владении хан и есть у него шесть богатырей, которые борются ежедневно во мраке, но не могут победить друг друга.

Ислам с девой морской вернулся домой, а Каурбек в поисках молодецких подвигов, отправился в путь. Ехал он долго, долго. Приезжает, наконец, к хану и видит — у хана большое царство, но весь народ живет в ночном мраке, и ежедневно шесть богатырей борются не побеждая. Доносят хану о приезде молодого борца Каурбека. Хан встречает его с большими почестями и радуется, что бог послал к нему сына славного богатыря Аслана, который, наверно, окажется достойным сыном своего отца. Окружили борцы Каурбека и приглашают на борьбу, но он отказывается, говоря, что не готовил себя к таким детским играм. Задетые этими словами, борцы просят хана испытать силу Каурбека — пусть, мол, докажет перед ними свое превосходство, иначе они сочтут себя оскорбленными. Хан вместе с Каурбеком и шестью своими богатырями отправляется на место состязания, к пещере, где лежал остов первого древнейшего богатыря — борца Хасана, отца Аслана, деда Каурбека. В черепе Хасана от сильного удара застрял меч, поразивший его насмерть, и богатыри хана ежедневно упражнялись, пытаясь вытащить его, но усилия их были тщетны. Остов Хасана не имел ни одного дня покоя, а меч все оставался в черепе. Указывает хан Каурбеку на скелет его деда и говорит ему:

— Если ты сильнее моих борцов и желаешь это доказать, то подойди к этому скелету и вынь из головы его меч.

Каурбек, оставив в стороне хана и всех его богатырей, вошел в пещеру. Ухватился одной рукой за меч, торчащий в черепе скелета, и вытащил. Как только Каурбек вынул меч, скелет ожил и заговорил:

— Долгие годы держал я в своем черепе всаженный в него ударом сильной руки меч, и никто из знаменитых богатырей не мог освободить его из моего черепа, но ты оказался сильнейшим из всех богатырей, Каурбек! Желаю тебе долгой жизни. Возьми меч с собой и как только дойдешь до ханского дворца, сейчас же порази одним ударом хана, но смотри, чтобы меч не ускользнул из твоих рук, а когда хан, после первого нанесенного тобою удара, попросит повторить удар и попробовать еще раз поранить его мечом, то ты отвечай ему так: «И отец мой заканчивал жизнь врага только одним ударом своего меча». Если ты не последуешь моему совету и повторишь удар, то сейчас же погибнешь навсегда!

Каурбек поступил точно так, как и учил его скелет. Вынес он меч хану. Увидев в руках Каурбека меч, хан начал корить своих богатырей:

— Эх, вы, горе-богатыри! Много лет тому назад я всадил в череп богатыря Хасана свой меч, и вот вы с тех пор ежедневно пытались освободить его, и все напрасно; могу ли я положиться на вас и назвать вас борцами?! Вот богатырь, вот борец! — говорит хан, указывая на Каурбека.

Только подошли они к замку, как Каурбек взмахнул мечом и поразил хана одним ударом. Хан, умирая, взмолился:

— Повтори же еще раз свой богатырский удар! Но Каурбек ответил:

— Нет, и отец мой обыкновенно поражал насмерть одним ударом.

Тогда хан испустил свой дух. Все владения и богатства хана остались в руках Каурбека; шесть богатырей, убедившись в его необыкновенной силе, разбежались со страху, кто куда. Весь народ, от старого до малого, благодарил избавителя. Сама дочь хана отдала себя в руки Каурбека и поклялась остаться ему верной навсегда.

Время шло своим чередом. Каурбек успел ближе ознакомиться с населением ханских владений, лучше узнать его дочь. Однажды он спросил у нее, почему владения хана лежат в ночном мраке и никогда не озаряются лучезарным светом солнца. Ханская дочь не могла указать причину, но еще более привязалась к благородному богатырю и начала молить его о помощи бедным жителям мрака.

Долго размышлял Каурбек, как разгадать загадку тьмы и, наконец, решил обратиться к самому солнцу. И отправился он разыскивать жилище солнца. Приезжает он к морю, видит — лежит кит, растянулся от одного берега до другого вместо моста.

Кит, хотя и был живым, но всех пропускал разъезжать по своей спине, а зверям не запрещал и мясом его лакомиться; лежал себе без движения, не обращая внимания ни на разгуливающих по нему путешественников, ни на зверей, грызущих его. Каурбек, подивившись этому чуду, переехал по спине кита на другой берег и за морем увидел дом солнца. Входит он в него и застает там старушку — добрую мать солнца, которая встречает его ласковым укором:

— Откуда тебя бог принес, сын земли? Разве не знаешь тьг безжалостного и немилосердного сына моего? Если он вернется домой, то не сдобровать тебе. Неужели ты совсем не дорожишь своей жизнью, или неволя какая заставила тебя, бедняжку, приехать сюда?! Ведь вестимо тебе, что лучи моего сына могут сжечь все царства на земле?! А на тебя ему стоит только взглянуть, ты и погибнешь.

Каурбек, бросившись старушке на грудь, умоляет:

— О, нана, усынови меня, прими меня под свою защиту. Два важных обстоятельства привели меня сюда, и мне не обойтись без твоей помощи. Первое, что желаю узнать, — продолжает Каурбек, — почему твой сын — солнце, который щедро освежает всю землю, отказался светить одному ханскому владению и оставил его в ночном мраке?.. Это одно обстоятельство, а другое — вижу я, что большой кит на всем протяжении моря раскинулся от одного берега до другого и лежит себе неподвижно, служа мостом для странников, не отказывая всякого рода зверям в лакомом кусочке, а сам, между тем, жив. Этому чуду я немало дивился, но так и не понял, чтобы оно значило.

— Все это, милый мой сын, тебе нетрудно будет узнать, — отвечает мать солнца Каурбеку, — гораздо труднее мне запрятать тебя от лучей моего безжалостного и немилосердного сына, когда он вечером придет домой. Но вот, как я устрою...

Она встает, берет наседку и, вырвав у нее из крыла перышко, прячет в середине его Каурбека, а затем по-прежнему вкладывает перо в крыло курицы и сажает наседку на яйца.

Является вечером сын ее, солнце, домой. Как только он входит в дом, так и говорит своей матери:

— Фу! Что это сегодня у тебя земной запах чувствуется? Не скрывается ли у тебя какое-либо существо человеческое? До сего времени никогда такого духа в нашем доме не было! Пахнет у нас влагой, как от земной твари!

А мать, прикинувшись огорченной, начала плакать:

— Не стыдно ль тебе напускаться на меня? Откуда у меня может быть земной запах, когда я по целым дням, за дверь не выглядывая, сижу дома! Опомнись! Как ты можешь возводить на меня такую напраслину, чем я заслужила такое оскорбление?

Какой же ты у меня сын, когда за все мои тяжкие попечения и труды платишь мне такой неблагодарностью?!

— Виноват, — говорит солнце, — виноват перед тобой, моя милая матушка! Неправ я, прости меня, прости великодушно!

Нежно расцеловав сына, мать подводит его к столу, затем подает ужин. За ужином она говорит ему:

__Мой милый сын, ты умеешь верно разгадывать сны. Сегодня ночью я видела необычайные сны и не знаю, чтобы они значили, может, ты мне растолкуешь. Приснилось мне, будто очутилась я во владениях одного знаменитого хана; велики были владения хана, но все они были окутаны мраком. Люди, живущие там, никогда не видят дневного света, они бледны, как воск. Жаль этих несчастных: отчего их окружает вечная ночь? В чем они провинились перед тобой? Почему ты отказался освещать владения хана своим лучезарным светом, тогда как лучи твои заглядывают во все другие уголки земли? Это первый мой сон, а второй знаешь ли какой. Когда я возвращалась из ханских владений домой, дорога привела меня к берегу моря, и какое же я здесь вижу чудо? Вижу: кончилась дорога и через море, как мост, перекинулся кит, голова его на одном берегу, а хвост на другом. Кит этот живой, лежит неподвижно и позволяет всякому путешественнику проезжать по своей спине, а зверям лакомиться его мясом. Что означают эти мои сны? Не сумеешь ли ты верно мне их объяснить?

— Хорошо, — отвечает солнце, — я тебе растолкую эти сны. Первый сон твой в руку: я в самом деле не освещаю владений хана своими лучами, и это оттого, что он намеревался похитить мою красавицу-дочь. Ты ведь знаешь, матушка, что она каждую неделю по пятницам купается в Красном море. Узнав о том, что хан собирается увести мою дочь, красавицу, которой нет равной, я разозлился на него и вот уже много лет как не освещаю его владения своим светом; вот почему его бедный народ находится в ночном мраке. Другой твой сон тоже правда: тот большой кит, растянувшийся от одного берега до другого, проглотил целый флот кораблей вместе с добрым людом, на нем находящимся. За это я обратил свой гнев на него, и вот уже несколько столетий он отбывает назначенное ему наказание, и до тех пор, пока он не возвратит поглощенный флот, будет обречен на эти муки.

Кончив свой ужин и растолковав матери сны, солнце опять отправилось путешествовать по всей земле.

Все, что говорило солнце своей матери, не мог не услышать запрятанный в куриное перышко Каурбек. Вылез он и не знал, как благодарить мать солнца, что она дала случай выведать то, что он хотел.

На другой день Каурбек отправился в обратный путь. Дошел до берега моря, залез на спину кита, добрался до уха, и говорит ему:

— Эй, кит! Знаешь ли ты, что солнце обратило свой гнев на тебя за то, что ты проглотил весь флот, а с ним и людей. И ты будешь переносить эти мучения до тех пор, пока не освободишь и корабли, и людей. Возвратя все это, ты избавишься от мук.

После этих слов кит открывает свой рот и из него выплывают корабли. Спасенный народ радовался и ликовал, не менее был доволен и кит, что освободился от мук, которым вот уже столетие, как не было конца.

А Каурбек стал размышлять, каким путем заманить ему дочь солнца и увезти его во владения хана, чтобы солнце стало светить бедным людям, живущим в ночном мраке. Он устроил себе на берегу Красного моря шалаш и запасся редкими лакомствами и напитками. Заметив однажды, что дочь солнца прилетела и стала купаться в Красном море, он обратился к ней:

— Не желаешь ли, красавица, дочь солнца, полакомиться моими сластями.

— Я бы рада была отведать сластей, но опасаюсь мужчин: ты меня пожалуй увезешь, — говорит она, продолжая плавать по морю.

Каурбек, видя, что ему не удалось выманить ее на берег, стал бросать ей сласти прямо в море, а потом и напитки. Очень понравились они дочери солнца, она вдоволь угостилась и много испила напитков, от которых опьянела до того, что, забыв об опасности, выплыла на берег. А Каурбек только того и ждал — посадил ее на коня и привез в ханские владения, над которыми мгновенно рассеялся мрак и засиял дневной свет.

Солнце, узнав, что его дочь увезена Каурбеком, наслало на ханские владения страшных кобылиц со стальными челюстями, изо рта которых полыхало пламя, пожиравшее людей. Впереди табуна скакал солнечный жеребец и своим ржаньем наводил на жителей ужас. Многие умирали от страха при одном взгляде на пылающий изо рта кобылиц и жеребца огонь. Вывел Каурбек свою ветрогонную лошадь и выступил против табуна. И тут свершилось чудо: вступила ветрогонка Каурбека в борьбу с несметным числом огненных кобылиц, часть из них растерзала на куски, а часть разбросала по степи.

Дочь солнца, увидев, что Каурбек и тут вышел победителем, придумала на него новую погибель. Говорит она ему:

— Ты победил меня, победил моего отца, царящего над всем земным шаром, а ветрогонка твоя одолела огненного коня и весь табун солнечных кобылиц, сжигавших ранее своим пламенем всех врагов отца. Теперь уж, нет сомнения, я в твоей власти и навсегда останусь твоей. Прошу тебя об одном — исполни обычай, который ведется у нас исстари: должен ты поймать оставшихся кобылиц, выдоить их и молоком их наполнить пивной котел. Когда наполнится котел, то прикажи вскипятить молоко на самом сильном огне. Вскипит молоко, бросишься ты в котел и искупаешься, а затем и я последую твоему примеру, и так мы станем мужем и женой.

Не мог Каурбек не исполнить желание дочери солнца, будущей своей жены. Только принялся он доить кобылиц, как подошел к нему его конь и спрашивает:

— Что за нужда заставляет тебя доить кобылиц? Каурбек же не замедлил объяснить ему, в чем дело. Конь посоветовал Каурбеку не бросаться в кипящее молоко, а лишь пройти по перекладине, на которой висит котел. Пот его прошибет и, выйдя к людям, он сможет объявить, что выкупался в котле. А иначе ждет его погибель, станет он жертвой своей коварной невесты, дочери солнца. Каурбек поступил так, как ему посоветовал конь. Прогулявшись в молочном пару по перекладине и показавшись людям, идет он к своей невесте и объявляет, что желание ее исполнено — выкупался, мол, он при народе в котле. Дочь солнца тоже бросается в кипящий котел и, накупавшись в нем вдоволь, выходит совершенно невредимою. С тех пор рассеялся многолетний ночной мрак над ханством, и оно навсегда осветилось солнцем. Весь народ благодарил Каурбека, как своего избавителя от кромешной тьмы.

И потекло время своим чередом. Отправился Каурбек вместе с ханской дочерью и дочерью солнца в путь. Долго он ехал и однажды встретил на дороге большую толпу народа, с плачем и рыданием несущую впереди на руках необыкновенно красивых мальчика и девочку. Приблизившись к толпе, Каурбек остановил ее и спросил:

— Отчего вы рыдаете и куда путь держите?

— Как же нам не плакать, — ответили люди. — Владения нашего князя расположены на берегу моря. А в море забрался Залиаг-калм, не дает нам воды для питья, да еще ежемесячно берет с жителей дань — по два ребенка — мальчика и девочку. Этих несчастных жертв змей пожирает. Теперь жребий пал на этих детей, и вот змей должен их проглотить.

Тем временем вдали показался змей, направляющийся прямо к толпе и извергающий из пасти огненные искры. Народ, увидев его, затрепетал в ужасе и указал на него Каурбеку:

— Вот идет это чудовище, столько уж лет пожирающее наших птенцов.

Жаль стало Каурбеку этих людей и их детей, спрятался он за скалой и стал поджидать змея. Как только Залиаг-калм приблизился, выскочил он с обнаженным мечом в руках, бросился на него и одним ударом меча отсек у него хвост и швырнул в море. Стал затем он сражаться с верхней половиной змея, старавшегося своими семью головами и жалом уязвить Каурбека. Но Каурбек молодецкими взмахами меча отсек все семь голов и искрошил их в куски. От потока змеиной крови море приняло желтый цвет и стало называться «Желтым морем». Увидев, что змей, столько лет пожиравший их детей, уничтожен, толпа бросилась к Каурбеку, и все от мала до велика благодарили его, как своего избавителя. В награду за спасение князь отдал ему свою дочь. И Каурбек со своими тремя спутницами отправился дальше.

Устал Каурбек и на полпути заснул богатырским сном.

В это время старшие братья Каурбека, Асланбек и Сосланбек, возвращаясь с охоты, набрели на спавшего Каурбека. Не узнав его и польстившись на его доспехи и.бывших с ним красавиц, они набросились на него и убили вместе с конем-ветрогоном. Забрав его жену и невест, а также оружие, они приехали к своему отцу Аслану. Стали Асланбек и Сосланбек похваляться перед отцом своими победами, принеся в доказательство оружие и приведя красивых женщин. Доволен Аслан, что наконец, его сыновья, Асланбек и Сосланбек, показали себя удальцами; на радостях пир устроил. Не знал старик, что убили они своего младшего брата и приписали себе его подвиги богатырские, что оправдалась на них народная поговорка: «безногой перепелке ветер приносит».

Много ли времени прошло, бог ведает. Ждут, пождут Каурбека, а его все нет и нет. Между тем, в доме Аслана начались неурядицы: Ислам и сыновья Аслана, Асланбек и Сосланбек, что ни день, то подымают большую ссору из-за привезенных женщин: каждый из них требует руки своей избранницы. Не стеснялся каждый из них говорить:

— Не добудь я этих красавиц своим мечом и силой, не было бы у нас невест.

А о брате своем Каурбеке они и вовсе забыли.

А дочь солнца между тем стосковалась по своему мужу к попросила дочь Донбеттыра дать ей живой воды. Взяв живую воду, пошла она в поле, где братья убили ее мужа, собрала все кусочки тела Каурбека, разложила их по местам, затем обмыла труп живой водою, побрызгала и на ветрогонную лошадь. Потянулся Каурбек и поднялся со словами: «Ну и долго ж я спал», — а за ним уж и конь его ветрогонный стоит.

— Да, — говорит ему жена, дочь солнца, — спал ты немало... — и рассказала ему обо всем, что с ним случилось...

Поблагодарил Каурбек свою возлюбленную жену, дочь солнца, за то, что она вывела его из царства мертвых, сел вместе с нею на своего ветрогонного коня и поехал в дом отца, старца Аслана. Приезжает и застает там раздоры: ссорятся все, хвастаясь друг перед другом, спорят из-за невест. Поведал он отцу о своих приключениях, добыче невест, о своей смерти от рук братьев и, наконец, о том, как был оживлен и возвращен из мертвых дочерью солнца, его женою. Помирил Каурбек ссорившихся — и дочь Донбеттыра досталась Исламу, ханская дочь — Асланбеку, княжна — Сосланбеку.

Остался седоголовый старец Аслан одиноким. Жаль стало его Каурбеку, обмыл он его живой, целительной водой, и Аслан преобразился: седые волосы его почернели, морщины исчезли, и превратился он в юношу, только что начинающего жизнь.

«Чем отблагодарить отца за его родительские попечения к труды?» — подумал Каурбек. «А вот чем, — решил он, — найду-ка я ему жену». Слышал он, что на краю земли живет в железной крепости могучий князь, по имени Темир-Хан, а у князя есть храбрая, сильная и гордая дочь Хадижа. Всякий жених, который просил ее руки, должен был прежде бороться с ней или же с ее тремя братьями, Тауханом, Сауханом и Донханом. Отправился Каурбек во владения князя, обнесенные железными стенами; подъезжает к крепости, но никто его не встречает. Видит он, что посредине крепости стоит семиэтажная башня, а из самого верхнего окошка выглядывает прекрасная и гордая Хадижа. Но башню окружают семь стен и семь ворот. Привязав ветрогона к коновязи, он прилег отдохнуть у железной стены, прислонив к ней свой гигантский меч. Спал он богатырским сном несколько недель сряду, без просыпу. Девица Хадижа, увидев из окна меч, узнала по нему богатыря. Стала она в спящего Каурбека бросать мелкими камешками, но он и ухом не повел. Когда же он проснулся, Хадижа вновь решила испытать на нем свою меткость, но Каурбек опять не почувствовал. Вышла она и принялась открывать замки на воротах отцовской крепости, обнесенной семью железными стенами, и ввела Каурбека к себе в башню. Стала она его расспрашивать, зачем он пожаловал, не жених ли? Он ответил: да, жених! Тогда Хадижа указала ему на высокий курган, на котором обычно и состязались женихи с Хадижой и ее тремя братьями, и пригласила его на борьбу. При этом она сказала, что если победа останется за нею или за ее братьями, то, как и всем другим женихам, ему Отрубят голову, и череп его украсит этот курган. А если ему удастся взять верх, то она готова стать его женою. Каурбек согласился на условия Хадижи.

Рано утром он уже явился на курган. Долго не было борца. Он вынул меч, всадил его вместо коновязи в землю и привязал к нему свою лошаль. В это время пришел богатырь, одетый в богатый панцирь, с луком и стрелами, в кольчуге, и спросил Каурбека:

— Не ты ли сватаешь мою сестру? Он ответил:

— Да, я.

Тогда богатырь, на известных Каурбеку условиях, предложил борьбу, и началась между ними битва. Продолжалась она без перерыва и отдыха от утра до полудня. К. этому времени Каурбек победил своего противника, связав его по рукам и ногам, прикрутил к своему мечу, всаженному в землю, а сам побежал в крепость. Там никого не оказалось, не слышно было ни человеческого голоса, ни визга охранявших Хадижу борзых со стальными челюстями, ни малейшего шороха и шума. Каурбек свободно поднялся на последний этаж железной башни, где жила Хадижа, но и там никого не нашел. Вдруг откуда ни возьмись прилетел большой белый ястреб со стальным клювом и спрашивает Каурбека:

— Что тебе здесь нужно, добрый и сильный богатырь? Каурбек отвечает:

— Я желаю видеть красавицу Хадижу — дочь князя железного замка.

Белый ястреб говорит:

— Хадижа уже ожидает тебя на кургане: это она, переодевшись в богатырское одеяние своего брата, сражалась с тобой. Трудно поручиться за успех, победить ее во втором и третьем бою силой не в твоей власти. Только после поцелуя она потеряет свой богатырский дух и сделается кроткой и покорной. Много лет подряд немало женихов-борцов приходило сюда, и никто не сумел победить эту гордую богиню силы, все они, как ты видишь, сложили свои головы, — и ястреб указал на груды черепов, окружавшие курган. — И чем более она одолевает своих противников, тем больше возрастают ее твердость и мужество. Но если она примет от кого-либо из своих противников-женихов поцелуй, то она навсегда простится со своим богатырским духом и сделается слабою женщиной.

Довольный тем, что проник в тайну воинственной девы, Каурбек возвратился к своему противнику, прикрепленному к его мечу, и говорит:

— Ну, значит, я тебя победил, победа остается за мной! Теперь сестра твоя Хадижа должна принадлежать мне.

Подошел он к связанному противнику своему и наградил его поцелуем. Хадижа, снимая с себя шлем, говорит Каурбеку:

— Да не простит тому бог, кто наставил тебя на этот поцелуй, — я сама Хадижа, братьев моих еще нет дома, они странствуют вот уже целый год. Ты победил меня, теперь я в твоих руках и ты можешь располагать мною, как знаешь. Когда возвратятся братья, ты потребуешь у них моей руки, и они не могут не согласиться, так как сразу заметят поцелуй на моем лице. А пока, положившись на мое верное слово, можешь ехать по своим богатырским делам.

Приехав домой, братья Хадижи с первого взгляда заметили на лице своей сестры поцелуй и спросили:

— Любимая наша сестрица, ты уже избрала себе жениха? Она отвечает им: — Есть ли на свете что-либо, чему нет конца?

В это самое время является Каурбек и говорит братьям Хадижи:

— Сестра ваша должна принадлежать мне. Я своей силой заслужил ее руку, я победил ее и наградил горячим поцелуем.

Что оставалось братьям, как не отдать свою сестру, Хадижу, Каурбеку. Он привез ее своему отцу Аслану, превратившемуся из дряхлого старика в юношу цветущих лет. И зажили они счастливо: Каурбек с дочерью солнца, Аслан с Хадижой, Ислам с дочерью Донбеттыра, а старшие братья со своими женами.

Много еще подвигов совершил Каурбек.

АРСЕН

Жили-были муж и жена. Между небом и землей не сыскать было никого беднее их. Имели они одного сына по имени Арсен.

Ничего-то у них не было, даже клочка земли. Но отец Арсена расчистил себе маленькую поляну и сеял там то ячмень, то пшеницу.

Наступила осень — пора уборки урожая. Собрались муж И жена вместе с сыном косить свою полянку. А Арсену шел всего двенадцатый год.

Пришли на покос, смотрят, а граблей-то нет. Отец и говорит:

— Я пойду и принесу. А жена:

— Нет, лучше я. Арсен возразил:

— Я знаю, где лежат грабли, сбегаю и принесу, а вы работайте себе.

Бежит Арсен, напевая, не тужит, что бос и гол. Он здоров и на душе нет забот. Вдруг из кустов прямо на него выскочил медведь, схватил Арсена и потащил в лес.

Бедняк косил до самого вечера, а жена вилами сгребала скошенное в копны. Арсен все не появлялся.

— Вероятно, с детьми заигрался, — сказала мать. Возвратились они вечером домой, ждут мальчика. На дворе уже темнеть стало. Сельские пастухи давно пригнали скот. Отец с матерью надеялись, что Арсен ушел к пастухам, но и с ними его не оказалось.

В горе расцарапали они себе лица, побежали с плачем по улицам, спрашивают то одного, то другого, и все отвечают им:

— Нет, не видали. Не видали мы Арсена.

Всю ночь они горько проплакали. А утром, едва наступил рассвет, отец отправился на поиски мальчика в ближние села; идет, себя надеждой тешит, думает, может, убежал он куда-нибудь со сверстниками, но и там об Арсене никто даже не слышал.

Обливаясь слезами, смолотили бедняки собранный на поляне хлеб. Потом помололи зерно на мельнице и, уверившись в своем несчастье, решили сделать из этой муки поминки по Арсену. Совсем доконало их горе, жизнь стала беднякам не в радость, сидят, целыми днями горюют:

— Кто знает, может, вороны тебе, сынок, глаза исклевали, а, может быть, лежишь ты на дне глубокой реки?!

Так и прошло с тех пор восемь лет.

А Арсен не умер — остался жив: притащил его медведь в свою берлогу и стал за ним ухаживать и растить его. Здоровеет со дня на день Арсен, крепнет.

Однажды вывел медведь мальчика из берлоги и предложил ему испытать свою силу — попробовать сегнуть деревья, которые росли перед их логовом, но Арсену не удалось еще это. Отвел медведь тогда его обратно, стал пуще прежнего за ним ухаживать: то баранину принесет ему, то оленье мясо раздобудет.

Стал Арсен замечать, как с каждым днем все больше силы в нем прибавляется.

Как-то утром отправился медведь на охоту. Арсен в это время спал еще богатырским сном. Проснулся он в полдень, наелся, напился, потянулся во все стороны и вылез из берлоги. Оглянулся вокруг: кругом скалы да лес, да синее небо. И вспомнил Арсен, как однажды медведь заставлял его деревья гнуть. Подошел он к одному дереву, обхватил его, вырвал с корнями и отбросил в сторону. Так одно за другим все деревья разбросал. Затем забрался в берлогу, повалялся на спине и заснул.

А медведь вернулся вечером с добычей, принес целого барана. Смотрит — и поляна та же, и берлога на месте, а деревьев как не бывало.

Позвал медведь Арсена:

— Вылезай-ка, посмотри, кто тут был?

Вскочил Арсен, выбрался из берлоги, а медведь его спрашивает:

— Кто здесь был сегодня?

— Никого не было, — отвечает Арсен.

— А кто же вырвал эти деревья? — спросил медведь.

— Не очень-то крепкие они были, чему ты удивляешься? Это я был, — сказал Арсен.

Медведь этому очень обрадовался. Накормил он его хорошенько, а затем говорит:

— Арсен, ты сын одного бедняка, а я тебя похитил, когда отец послал тебя за граблями, о чем ты и сам, наверно, хорошо помнишь. До сих пор ты рос у меня, я тебя выхаживал, сил своих не жалел. Теперь ты возмужал, силы у тебя хватает, иди к своим отцу и матери. Коли застанешь их еще в живых, так дай им хоть на старости пожить хорошей жизнью — они, бедные, хорошей жизни не видели.

Показал ему тут медведь дорогу в то село, где Арсен жил в детстве. Обнялись они напоследок, и Арсен отправился к отцу и матери.

Пришел он в село, ходит из дома в дом, спрашивает, не пропал ли у кого сын.

Сельчане смотрят на него разинув рты: стоит перед ними великан, большими глазами в разные стороны водит. Указали ему на бедняков, мужа и жену, которые на окраине села хлеб молотили, мол, у них когда-то сын пропал, иди и спроси их.

У Арсена и походка была сильная, как взмах орлиных крыльев. В одну минуту оказался он около работавших.

— Да будет полным гумно ваше, добрые люди! — приветствовал он бедняков.

Они поблагодарили пришедшего, поникнув головами, Арсен поздоровался с родителями за руку; видит — еле они ноги передвигают. С самого утра с одной копной возятся, но и к вечеру, видно, им ее не осилить. На току под ногами бычков и телок солома скучивалась, то в одном месте, то в другом скотина обрывала уардахи[55], которыми были привязаны к веревке, тянувшейся от столба посреди тока[56], и тогда старикам приходилось гоняться за ними. Постоял возле них Арсен, посмотрел, потом спрашивает:

— Где же ваши сыновья, почему они вам не помогут? Заплакали тут муж и жена, и бедняк со слезами в голосе ответил:

— Нет у нас больше сына. Был у нас по божьей милости единственный мальчик, и тот пропал. Мы даже не знаем, звери ли его растерзали, или где-нибудь в другом месте нашел он себе погибель.

Сомнений не было — перед Арсеном стояли его отец и мать. Помедлил он немного и спрашивает:

— А скажи, отец, как звали твоего сына?

Бедняк, утирая слезы подолом одежды, посмотрел на юношу и ответил:

— Арсеном его звали, Арсеном.

Тогда Арсен радостно засмеялся, обнял старика и сказал:

— Не горюй, есть теперь у тебе защита, я — сын твой, Арсен!

— Живи на радость тем, чьим Арсеном ты являешься, а мне уж бог не пошлет больше такого сына! — произнес бедняк с болью в сердце.

Тогда Арсен припомнил, как пошли они однажды на поляну хлеб косить и забыли грабли дома.

Мать его в это время в стороне переворачивала вилами снопы, и как только донеслось до нее «поляна», «грабли», бросила она вилы и подбежала к ним. А Арсен продолжает рассказывать отцу:

— Помнишь, как собрался ты домой вернуться за граблями, но мать моя тебя не пустила, сама хотела принести их. Тогда я вскочил и говорю вам: «Вы работайте, а я быстро за ними сбегаю».

Тут мать его стала подходить все ближе, а Арсен вспоминает дальше:

— Побежал я, как вдруг из чащи леса выскочил медведь, схватил меня и потащил в свою берлогу.

Арсен хотел было поведать о том, как растил его медведь, но вдруг мать его разрыдалась и бросилась к нему: «Дитя мое!» От радости она лишилась чувств. Начали ее обливать водой и, наконец, она очнулась. Свидевшись после долгой разлуки, старики и сын их не могли наглядеться друг на друга. Затем Арсен отослал мать домой, принялся сам за работу: начал ногами мять, ворошить колосья, руками перетирать их, шелушить зерно, собрал его в кучу, очистил от остатков стеблей и принес домой в кожаном мешке.

Мать за это время испекла два лаваша[57], а немного муки в куту[58] про запас насыпала.

Арсен проглотил оба лаваша в один присест и спрашивает свою мать:

— Нана, принеси еще хлеба, разве мы ужинать не будем? А мать, усмехнувшись, ответила:

— Разве, по-твоему, это не ужин был? Тут Арсен сказал:

— Эх, нана, да разве меня такими крохами насытишь?! Тогда мать снова испекла хлеб из оставшейся в куту муки, но Арсен и этот лаваш проглотил, не успев даже и вкуса его распробовать.

Наутро отец Арсена отправился к царю наниматься на работу. Царь повелел ему лущить кукурузу. Проработал бедняк целый день до вечера, а за работу дал ему царь лишь мешочек зерна. Пришел бедняк домой, а Арсен его спрашивает, где он был. Отец отвечает:

— У царя кукурузу лущил.

Арсен стал просить отца взять утром и его с собою на работу. Отец не соглашался, мол, для такого труда ты еще не годен, молод слишком, но Арсен и слушать об этом не хотел. Наконец, отец уступил. Обрадовался Арсен, что пойдет на работу, даже об ужине от радости позабыл. Утром, когда отец поднялся, вскочил и Арсен, не отстает от отца, идет с ним рядом и говорит:

— Пришло время и тебе отдохнуть, теперь я буду работать, силы у меня хватает, чтобы вас прокормить.

Вот пришли они к царю. Глядит Арсен, вытянулись в ряд на царском дворе переполненные кукурузою куту, конца им не видно. Но Арсен не унывает, знает, что и дня ему достаточно, чтобы всю эту кукурузу обмолотить, Говорит он отцу:

— Возьми подряд на все эти куту. Отправился отец Арсена к царю и говорит:

— Дай нам всю свою кукурузу, мы тебе ее обмолотим.

Царь вышел на двор, увидел юношу, понравился он ему, думает, такой и вправду много сработает. Выставил царь свои условия:

— Если вылущите всю кукурузу за полтора месяца, то возьмете в счет платы столько, сколько сможете унести вдвоем; если же нет — ничего вам не достанется.

Вернулся царь в палаты и усмехается про себя: проработают они у меня месяц с половиною, всей этой кукурузы не обмолотить им и за год, вот и получаются у меня даровые работники! Оглянулся, видит — в дверях снова бедняк стоит, послал спросить его Арсен, не обидится ли царь, когда они ему всю кукурузу за день обмолотят.

Приблизился бедняк к царю и спрашивает:

— А если мы сегодня всю кукурузу обмолотим, не рассердишься?

Царь отвечает:

— Дело ваше, я дал вам срок, а если вы желаете, так хоть до обеда кончайте. Вон там недалеко амбар стоит, туда и ссыпайте зерно.

Вернулся бедняк от царя к сыну и все ему пересказал.

Принялся тут Арсен за работу. Поднимает куту, отнесет, поставит перед житницей, а в руке у него дерева обрубок, переворошит он им кочаны, потом встряхивает куту, зерно все и осыпается, лишь несколько никудышных зерен на кочане остается; отбросит Арсен куту в сторону и возвращается за новой.

Отец Арсена тоже работает, старается, но где ему за сыном поспеть. Как соберется у отца зерна побольше, так Арсен подхватывает его и за один раз все в закром пересыпает.

А царская дочь смотрит, удивляется, как быстро у Арсена работа спорится, и хочет она узнать, кто же это такой работник, хочется рассмотреть его поближе.

Приготовили работникам завтрак, а царская дочь схватила хлебы, сама хочет их нести. Напустились тут на нее со всех сторон, как это так, где это видано, где это слыхано, чтоб царская дочь сама работникам хлеб носила?!

А девушка никого не слушает, на своем настаивает, только просит отцу не говорить. Взяла она два хлеба и понесла, а Арсен как увидел, засмеялся и говорит девушке:

— Вероятно, вы боитесь, что царю зерна не хватит, потому и хлеб свой так жалеете?

Смутилась царская дочь, вернулась обратно и назло юноше целый мешок хлебом наполнила и принесла. Как было Арсену не обрадоваться? Говорит он ей:

— Вот так, милая девушка, за работниками надо ухаживать!

Сел Арсен тут и все съел.

Посидели немного, отдохнули, потом принялись вновь за работу.

Солнце еще не закатилось, когда они закончили молотьбу и все зерно в закрома сложили. Затем Арсен накрепко закрыл дверь амбара. У дверей царского дома росли такие высокие ивы, что вершины их в небо уходили. Пригнул их Арсен к земле, вырвал с корнем, перекрутил, сделал из них уардахи, перевязал ими амбары. Потом обратился к отцу:

— Теперь только поспевай за мною!

Продел плечи в уардахи, поднял одним махом весь амбар с зерном. А царь в это время мимо взад-вперед прохаживался, Арсен ему и говорит:

— Счастливо оставаться! Мы теперь с вами в расчете! Отец мой даже ничего и не прихватил с собой, идет себе налегке!

Царь и слова вымолвить не смог, как увидел свой амбар на спине у Арсена. А царская дочь смотрит, радуется.

Притащил Арсен амбар к себе, снял с плеч, поставил перед, родительским домом и зовет свою мать:

— Нана, выйди, взгляни на свой амбар!

Выглянула мать Арсена, как ей было не обрадоваться: теперь хоть кусок хлеба будут иметь.

С тех пор, как унес Арсен амбар, царь ходил хмурый. Не о кукурузе он жалел, а все сокрушался, как жить ему дальше рядом с таким силачом? Денно и нощно раздумывал царь, как поступить ему с бедняцким сыном: взять его в обучение и потом убить, иначе от него не избавишься; или махнуть на него рукой, пусть живет себе, как хочет. Но не мог царь найти себе покоя — если оставить его в живых, то однажды рассердится он и всем царским добром завладеет.

Как-то вечером за ужином поведал царь жене свои думы. Жена была за то, чтобы привести Арсена в дом и затем убить его, а дочь о таком коварстве и слушать не хотела. Как это, сначала Арсена обучить, а потом со света сжить?!

Решили царь с царицей зазвать к себе Арсена. Утром царь послал за ним слуг, велел передать, берет, мол, его в обучение.

Родители не хотели отпускать Арсена, но он им сказал:

— Не бойтесь, кукурузы пока у вас достаточно, не только вам на житье хватит, но и беднякам поможете, а тем временем и я вернусь.

Отправился Арсен к царю. Первой заприметила его царская дочь. Выбежала к нему навстречу, обласкала, завела в царские покои. Царь с царицей тоже приветливо встретили Арсена, поздоровались с ним за руку, а как же иначе могло быть?

И остался Арсен у царя, прожил там несколько лет. Больших успехов добился он в обучении, даже птичий язык постиг. А царю это было не по душе.

Сидит однажды царь, понурился. Подошел к нему Арсен и спрашивает:

Нездоровится тебе или огорчил кто? Царь ему отвечает:

— Нет, здоров я и расстроить меня никто не посмеет, но привиделся мне дурной сон, будто выпадает в этом году большой снег, долго простоит зима, и скот мой свалится от голода, так как не успел я корм на зиму заготовить.

Покачал Арсен головою:

— Аи, яй, яй! Плохо ты о нас думаешь! Разве мы дадим скоту твоему погибнуть? Хоть с неба, да достанем корм.

А царь и говорит Арсену:

— Недалеко от нас есть зеленые луга, но некому их скосить.

— А обо мне забыл?! Кто же лучше меня управится с этим делом? Вели только наточить косу поострее.

Приказал царь, и наточили ему косу. Взял Арсен ее в руки и поломал на кусочки.

Пошел он, созвал всех кузнецов сразу, попросил изготовить большую косу с деревянной ручкой такую, чтоб под стать ему была.

А царская дочь поставила перед ним обильный завтрак. Й1оел Арсен на дорогу досыта, затем завернул в кусок домотканого сукна несколько хлебов, привязал себе за спину, взял в руки косу и отправился в путь.

Царь ему вслед кричит, показывает, где растет хорошая трава, а Арсен и не оглянулся.

— Теперь сам разыщу, — отвечает.

А этими покосами другое царство завладело. Чужой царь велел обнести луга железной оградой, а для охраны вокруг нее войско поставил.

Раскинулся в этом месте огромный фруктовый сад.

Явился туда молодой косарь Арсен, видит — луг огражден со всех сторон. Рассердился Арсен, ухватился за железную ограду, начал ее трясти и обломал. Занес он на луг свои хлебы, повесил их на раздвоенное дерево и начал косить. Ходит по лугу, косой размахивает, где ни ступит, все ложится: и трава, и деревья. Проведало об этом войско царя, окружили луг, стрельбу подняли. А Арсен и не замечает, косит себе, ни о чем не думает.

Пули вокруг него градом сыплются, а ему будто и дело нет до них, говорит про себя: «Вероятно, дождь надвинулся откуда-то». Так и не остановился, пока все не скосил. А кто из царских стражников попал ненароком под его косу, всех скосил, будто маленьких ягнят, да случится так с твоим врагом!

Как увидели они, что грозит им всем погибель, бросились бежать без оглядки. Те, кто уцелели из войска, добежали до царя и поведали о том, какой великан косил их луг. Рассказывают, что стреляли в него, а он даже в их сторону не взглянул; а когда ближе к нему подобрались, то тех, кто попал под его косу, скосил он, как былинку.

Закричал тут царь на своих стражников:

— Как же вы и ранить его не смогли?! А они ему в ответ:

— Пули от него, как от железа, отскакивали. Тогда сказал царь:

— Так он, верно, нечистый дух какой-то! Оставим его тогда в покое.

А Арсен тем временем, не спеша, кончил косить, сел, поел вдоволь хлеба и тронулся в обратный путь.

К приходу его царская дочь наготовила угощений всяческих. Арсен и там всласть наелся, да увижу я так свою радость, не оставил себя голодным!

Прошло два — три дня. Сидит царь, снова голову повесил, пуще прежнего печалится.

А Арсен его спрашивает:

— Что случилось? О чем ты снова кручинишься? Сказал тогда царь:

— Корм-то для скота теперь заготовлен, да какой в нем прок, если стада мои зимой на снегу да на льду останутся.

Утешил его Арсен:

— Об этом не тужи. Прикажи только изготовить топор, молоток и гвозди, или лучше, — поспешно прибавил Арсен, — я сам себе сделаю.

Поднялся Арсен с этими словами, отправился в кузницу. Посмотрел ему царь вслед, презрительно улыбнулся и говорит:

— Посмотрим, какого тебе придется, как пошлю я тебя в лес к двенадцати великанам хлев для скота строить! Покажут они тебе, почем фунт лиха. Не нравится тебе топор, сделанный моими кузнецами, но какой бы большой ты сам себе ни изготовил, все равно они выпотрошат тебя, как курицу.

И царь поднялся, грозясь, указывая рукой в ту сторону, где завтра великаны должны были съесть Арсена.

А Арсен тем временем изготовил себе топор, молоток и гвозди разной величины. Царская дочь снарядила его в дорогу, наготовила ему с собой еды всякой. Царь, зная, что Арсен в путь собрался, тоже поднялся спозаранку. Вышел он из палат своих, возле дома прохаживается. Увидел Арсен царя, подошел к нему и спрашивает, где лучший лес водится. Царь тотчас указал ему в ту сторону, где жили великаны. Арсен и пошел туда, куда царь направил.

Солнце докатилось уже до середины неба, когда Арсен добрался до леса. Лес был дремучий, не касалась еще его рука человека. Могучие вековые деревья уходили в небо своими вершинами. Арсен положил свою котомку с едою и гвозди на землю, повернулся к лесу и принялся дуть: дунет раз — одно дерево наклонится, другой — второе, толкнет он их и подрубит под самый корень. Вот уже почти и вдосталь лесу для царского хлева наломано, собрался уже Арсен перекусить, но в это время проведали о нем великаны. Старший из них говорит младшему:

— Пойди-ка, взгляни, кто там на наш лес руку посмел поднять, съешь его!

Вышел великан, увидел Арсена и кричит на него:

— Что за собака такая нашлась, какой осел выискался, кто тревожит наш лес?

А Арсен ему в ответ:

— А ты не видишь разве, собака, что я дом строю?!

Взял он, нагнул большое дерево, скрутил его, подбежал к великану, схватил его, обмотал этим толстым уардахом, дал ему пинок в спину и говорит:

— Попробуй только пикнуть, горе тогда твоему дому!

А сам выбрал самые длинные бревна, настлал из них пол для хлева и принялся воздвигать стенки. Старший великан говорит тогда другому брату:

— Сбегай, посмотри, не обидел ли кто мальчика.

Его тоже постигла та же участь, что и самого младшего. Так по очереди связал Арсен всех братьев. Построил он хлев, изготовил все, вплоть до дуг, потом вырвал из земли ветвистые деревья, обстругал их и просунул в нескольких местах под полом хлева, затем освободил великанов, выстроил их и приказал взяться за просунутые под пол балки.

— Ну, собаки, поднимайте-ка хлев, горе вашим очагам, ежели накренится он в какую-нибудь сторону, сожгу тогда всех вас на костре из колючек, сложу одного на другого, как поленья.

Сел Арсен сам на пороге постройки, и двинулось шествие к владениям царя.

Дошли они до царского дворца. Как завидел царь волосатых великанов, затрясся от страха. Спросил было его Арсен, куда хлев поставить, но где там было царю отвечать — убежал он вмиг, скрылся в своих покоях. Тогда Арсен огляделся вокруг, выбрал широкую поляну и велел великанам поставить там хлев. А затем поддал каждому пинок и прикрикнул:

— А теперь убирайтесь с глаз долой. Да подальше уносите свои головы, чтобы и слух до меня о вас не дошел, иначе разыщу вас и даже мертвых из могилы достану; а теперь идите, не оглядывайтесь, горе вам, если посмеете взять с собою хоть козлиное ушко из моего стада!

Бегут бедняги, улепетывают, хоть и болят их побитые спины, но благодарят они Арсена, что живыми их отпустил. И так они помчались, что, наверно, и по сей день бегут.

Поутру Арсен спросил, сгребли ли скошенное им сено, но никто ему не ответил. Тогда изготовил он себе железные грабли. Угостила его царская дочь перед работой хорошенько и с собой хлебы завернула. Заиграло от этого у Арсена сердце, возрадовалось. Отправился он на покос, собрал там деревья для дров, а тех из войска чужеземного царя, кого он скосил ненароком, пошвырял в разные стороны, потом взялся за грабли. Сгребает сено в одно место. Обошел он луг вдоль и поперек, собрал все сено. Сложил он деревья, прикрутил друг к дружке, приготовил вязанки дров для носки.

Отнес сначала сено к хлеву, сметал его в стога. Покончил с сеном, за дрова принялся. Столько дров натаскал и сложил перед царскими воротами, что в целый год жечь, не сжечь.

А царь все про себя думу черную думает, в раздумье взад-вперед расхаживает. Чем лучше у Арсена работа спорится, чем легче он от всяких напастей избавляется, тем он царю все ненавистнее становится. Думает царь: «Захочет это бедняцкое отродье, так и корки хлеба собственного мне не даст».

И надумал он тогда учинить Арсену новое зло. На высокой горе жил воин-исполин, никто на свете еще не осилил его. Метал он во врагов своих сверху каленым железом. «Пошлю я Арсена, — решил царь, — к подножью этой горы, малик, мол, меня в гости к себе приглашает, а я стар, пойти не в силах, не сходишь ли ты вместо меня». Вечером рассказал царь о своем намерении жене и напоследок прибавил:

— Правда, Арсен для нас много потрудился, силы у него хоть отбавляй, но чей он сын? Бедняка какого-то, только и всего!

Жена сразу согласилась и говорит:

— Пошли его, пошли непременно, и мы, наконец, избавимся от него!

Порешили они Арсена отправить в «гости» безоружного. Еще рано было и Арсен спал, а царь уже поднялся и ждал его пробуждения. Встал Арсен и, когда увидел царя одетым, спросил:

— Отчего ты чуть свет поднялся? Ни в гости ли собрался? Царь подошел к нему, стал сладкими речами отуманивать, Никогда до сих пор не говорил он с ним так ласково.

Улыбаясь, показывает царь Арсену белые зубы, а злобу в черном сердце прячет.

Взял он его за руку и начал про свою молодость рассказывать, похваляется: никто с ним, с царем, не смел тогда тягаться ни словом, ни силой, ни молодечеством. «Видишь, все это добро моими руками нажито! Ну, а теперь посмотри на меня, постарел я вовсе, не гожусь больше никуда. А почему это ты спросил меня, не зван ли я в гости куда-нибудь. Правда твоя, приглашен я. Живет у подножия горы малик, к нему меня и позвали; сегодня рано поутру послал он гонца за мною, мы с ним за трапезой сидели, пока ты спал еще, пожалел я тебя будить ради этого. А то, может быть, ты бы и согласился потрудиться за меня — в гости вместо меня поехать. Малик сказал, что, если сам я не смогу быть на пиру, то чтоб кого-нибудь прислал из своих. А у меня, сам ты знаешь, нет наследников, которые бы вместо меня ответ держали».

А у Арсена от жалости даже сердце в груди стеснилось.

— Милость твоя, напрасно ты так печалишься, горькими думами себя изводишь, ведь живут же и такие цари, у которых и дочерей нет, совсем одинокие. А у тебя, хвала богу, дочка имеется. Если нет у тебя сына, так на что же я? Жизни своей не пожалею, а не отдам очаг твой на посрамление.

Поблагодарил царь Арсена за такие речи. Видит он, что Арсен не прочь поехать посланцем от него на чей-нибудь пир, и говорит:

— Я приглашен к малику, если ты в самом деле хочешь услужить мне, поезжай.

Арсен, конечно, не отказался.

Принарядился, как надлежало; думали, не станет он смотреть на еду перед пиром, но не тут-то было, закусил Арсен хорошенько, да еще и с собой на дорогу прихватил то, что царская дочь ему приготовила, тогда и отправился в путь. Не забыл и меч свой прихватить Арсен. Сказал царь тут своей жене: — Ну, теперь, наконец, избавились мы от него! Едет Арсен низом горы. Кинул взгляд наверх и видит: летят в самую его голову каленые железные палицы, огненными брызгами сверкают. Если угораздит в Арсена, обожжет, испепелит его, но не таким Арсен уродился, чтобы так легко было его обратить в пепел. Хватал он падавшие вокруг него железные брусья и кидал обратно вверх в грудь богатырю.

Закипел бой. Ни одна железная палица не попала в голову Арсену. Тогда воин начал спускаться с горы пониже, чтобы на близком расстоянии вернее сразить Арсена. Арсен подскочил к нему. Стащил его вниз за ногу. Набросились они друг на друга. Начали биться. Подмял его Арсен под себя, выхватил меч, занес над головой, снести ее хочет, вдруг оборвал боец тот на груди застежки, и видит Арсен — девушка перед ним. Тогда девушка-воительница обняла Арсена и сказала:

— Ты мой суженый, нашла я, наконец, равного себе по силам. Многие до сих пор на этой горе погибали.

Достала девушка кольцо и отдала Арсену, а Арсен, в знак обручения, отдал ей на руку золотой браслет. Хотел он взять девушку с собой, но она не согласилась.

— Возвращайся домой, приведешь с собой царских гостей, устроим мы помолвку на славу.

Обнял тут ее Арсен еще раз и отправился в обратный путь. А девушка вслед ему вещее слово сказала:

— Пусть отныне, Арсен, станешь ты насыщаться пищей, как всякий человек, а сила твоя да удесятерится.

Спустился Арсен с горы, пришел к царю. Как увидел его царь, так съежился весь, подобно курице в морозный день. Думал он, избавится от Арсена, а, оказалось, не сбылась его надежда. Принесла тут царская дочь хлеба вдоволь, хочет угостить Арсена.

А с Арсеном случилось так, как девушка-воительница пожелала: п