Чем же закончилось расследование Велижского дела?

. В 1829 году Следственная Комиссия «представила, наконец, полный обзор ужаснейших преступлений». Вина жидов, по убеждению членов этой Комиссии, была вполне доказана. Жиды действительно заклали русского мальчика своему Богу и выцедили из мальчика кровь. Конечно, хотелось в Петербург представить более обстоятельный доклад. Была ещё нужно оформит доклад. Надо было Страхову и Хованскому ехать в Петербург, чтобы в Сенате и Государственном Совете аргументировано защищать свою позицию. Эту работу должен был выполнить Страхов, имеющий в Петербурге большое влияние. Христианское население города Велижа очень надеялось, что жидов-изуверов наконец-то жестоко накажут.

Но неожиданным тяжёлым ударом для христианского населения города Велижа и большой радостью для жидов была неожиданная весной 1830 года смерть председателя Следственной комиссии Страхова. Утверждается в жидовских книгах, что он покончил самоубийством, отравился, так как понял, что шёл по ложному следу, понял, что жиды не виноваты, понял, что он зря их мучил. По другой версии, Страхов покончил с собой, так как понял бесполезность своих трудов, плетью обуха не перешибёшь, власть всё равно оправдает жидов-изуверов. По третьей версии, Страхов был отравлен жидами.

Но генерал-губернатор князь Хованский продолжил общее дело. 27 августа 1830 года он представил в Петербург «обстоятельнейший рапорт, в котором он тоже «положительно обвинил жидов и посчитал их изобличёнными». Кроме умёрших и бежавших, за решёткой оставались ещё 42 жида обоего пола. Казалось, на этот раз жиды не уйдут от расплаты.

Но жиды надеялись и не зря на благоприятный для себя результат.

Все документы о ритуальных убийствах в Велиже были переданы в Сенат. И жиды, естественно, сделали натиск на сенаторов. В ход пошли жидовские деньги и обычная жидовская пропаганда для обработки сенаторских голов. Более всего напирали жиды, как всегда, на то, что «в наш просвещенный век вера в кровавые жертвоприношения и в добывание евреями крови из детей – это мракобесие». И надев маски с горестным выражением лица, жиды слёзно умоляли сенаторов защитить «бедных и верноподданных евреев от ужасной клеветы».

Сначала приступили к делу сенаторы 2-го отделения 5-го департамента. Одни сенаторы требовали отправить виновных жидов города Велижа на каторгу, а перед каторгой для позора отстегать жидов и жидовок плетьми. Князь Хованский тоже считал вину жидов доказанной и требовал сослать их в Сибирь. Он считал также необходимым принять постановление: в случае похищения и убиения христианских детей жидами даже тех жидов, которые непосредственно не участвовали в преступлении, ссылать на поселения в Сибирь, «если не выдадут виновных». Иначе с такого рода преступлениями жидов-сектантов правительство не справится, ибо всё жидовьё покрывает и будет покрывать преступников-изуверов. Но нашлись, к сожалению, и такие сенаторы, которые посчитали вину жидов недостаточно доказанною.

На общем собрании департаментов Сената единодушия также не было. Тогда дело было отправлено в Государственный Совет. И вот в это время жиды мощно усилили натиск на высших чиновников России и, прежде всего, на Мордвинова Н. С., начальника департамента гражданских и духовных дел. Мордвинов уже давно привлекал жидов, и они уже несколько раз обращались к нему за помощью. Кто же такой этот защитник жидов?

Мордвинов Николай Семёнович по национальности – из обрусевших мордвин, но русским по духу так и не стал. Обрусел, да не очень. В начале своей карьеры он плавал на английских военных судах и, естественно, набрался «гниловатого либерального духа» от английских офицеров. А какой «гнилой либерал» не любит «бедных жидов»? К тому же Мордвинов был богатым белорусским помещиком и дружил, и сотрудничал с местными жидами. Имение Мордвинова находилось в 30 верстах от города Велижа. Раньше оно принадлежало иезуитам, но после присоединения Белоруссии к России Екатерина Вторая отняла это имении и 2000 душ крестьян от иезуитов и подарила отцу Николая Семеновича Мордвнова – С. И. Мордвинову. Николай Семёнович Мордвнов некоторое время служил на юге России у Потёмкина, но потом между ними началось несогласие, Мордвнов оставил службу и последние десятилетия 18-го века почти безвыездно жил в своём имении «Селезни». Он близко сошёлся с местными жидами и, особенно с влиятельными жидами города Велижа. Жиды любили и уважали его и считали своим другом. А белорусские крестьяне, естественно, испытывало к нему неприязнь.

В начале правления Александра Первого Мордвинов переехал в Петербург, где и жил до самой своей смерти. Он имел сильное влияние в России. Он адмирал. Он военный министр. С 1821 года занимал важный пост председателя департамента гражданских и духовных дел Государственного Совета. К сожалению, влияние его было часто вредное. Воспитание получил английское, «гнилой либерал», в русско-жидовской теме мало что понимал, «друг жидов», друг и вдохновитель Сперанского, тоже «друга жидов», президент вольно-экономического общества. Он стоял за расширение прав жидов в России. По причине таких деятелей и пошла в России экспансия жидов.

Живший в Петербурге зять Мирки Аронсон жид Гирш Броудо часто навещал его в большом доме на Театральной площади. Постоянно доставлял Мордвинову материалы о ходе следствия по делу жидов города Велижа. Мордвинову тогда было 80 лет, но он не стремился к покою. Он очень хотел остановить расследование и освободить жидов. Никакой литературы о ритуальных убийствах он не читал. Глубоко вникать в Велижское дело тоже не старался. Он просто полагал себя «просвещённым либералом». А «просвещённый либерал» просто обязан считать, что обвинение против «бедных евреев» в 19 веке в замучивании христианских детей и в добывании из них, из живых, крови - это «предрассудки и мракобесие». Он слепо верил в то, что ему внушали жиды..

«Вы единственный есть защитник утеснённых евреев», - писали ему жиды, и такого рода оценка его личности Мордвинова сильно растрогала. Как и большинство «гнилых либералов», полагающих себя сильно «просвещёнными», он не считал нужным вникать ни в жидовские догматы о крови, ни в историю жидовских ритуальных убийств в Европе, ни в расследование Велижского дела. Он просто считал за азбучную истину, что таких диких убийств «в наше время не бывает». «Не может просвещённый человек верить, что евреи добывают и употребляют человеческую кровь». Мордвинов сам признался, что получил записку от одного «просвещённого еврея», который рассказал ему, что евреям запрещено Библией и Талмудом употреблять не только кровь человеческую, но и кровь животных. «Просвещённый еврей» рассказал Мордвинову также о папских буллах и указах европейских королей, которые запрещали даже подозревать евреев в употреблении человеческой крови. Рассказал о тысячах «невинно загубленных евреев».

В мае 1834 года материалы о Велижском деле поступили в департамент Мордивнова. Он постарался подготовить своё заклбючение об этом деле так, чтобы спасти жидов. В ноябре 1834 года Велижское дело поступило на обсуждение собрания Главного Совета вместе с Запиской Мордвинова. «Просвещённый жидами» Мордвинов «с жаром и пылом» стал «просвещать» членов Государственного Совета. Мордвинов даже стал пропагандировать подкинутую ему жидами, идею «заговора против евреев», во главе которого якобы стоял генерал-губернатор, князь Хованский, который злостно нарушил Указ Александра Первого, «запрещающий даже подозревать евреев в добывании и употреблении человеческой крови». Обвинение евреев в добывании и употреблении христианской крови, убеждал членов Государственного Совета Мордвинов, - это «фантазии», это «произведение ума, омраченного предубеждением», это «предубеждение недостойное нашего времени»[6]. Поверив наивно жидам, отказавшись серьёзно и объективно исследовать вопрос о жидовских ритуальных убийствах и экспансии жидов в России, движимый желанием защитить это «утеснённое» нацменьшинство – евреев, равнодушный к судьбе замученных русских детей и их родителей, любящий жидов, но не любящий истину, Мордвинов, полагая себя «сильно просвещённым», на самом деле оказался куклой жидовских мракобесов-изуверов и, следовательно, и сам оказался в лагере мракобесов.

Мракобес Мордвинов предложил Государственному Совету незамедлительно освободить всех арестованных «бедных евреев», так как они не есть виноватые. Он предложил незамедлительно открыть Синагогу и все еврейские молитвенные дома в Велиже. А так как «невинные евреи» 8 лет пробыли в тюрьме и понесли по этой причине большие убытки в торговли и в промыслах, то Мордвинов предложил освободить этих «бедных евреев» на 8 лет от платежа казенных повинностей. А доказчиц (Терентьеву, Максимову и Козловскую) за то, что «не смогли доказать тех ужасных преступлений, о которых рассказывали следователям», Мордвинов предложил послать на поселение в Сибирь, а доказчицу Еремееву в монастырь. И ещё: «Дабы положить конец предубеждению об употреблении евреями крови христианских младенцев в обрядах их веры и отвратить от возбуждения дел, подобных Велижскому процессу, - мракобес-либерал Мордвинов предложил, - подтвердить повсеместно: Высочайшее Повеление, объявленное бывшим министром духовных дел и народного просвещения, князем Голицыным 6 марта 1817 года, исполнено было по всей силе». Всякое подозрение в адрес евреев в употреблении крови христианских детей должно пресекаться самым строгим образом. Понятно, что подчинённые Мордвинову чиновники департамента гражданских и духовных дел раболепно поддержали мнение своего начальника.

Но и Общее собрание Государственного Совета, рассмотрев 15-го, 17-го и 20-го декабря 1834 года и 3-его января 1835 года делопроизводство по Велижскому делу и предложения Мордвинова, согласилось почти со всеми предложениями этого жидовствующего мракобеса. Судьба замученных русских детей большинство госсоветников нисколько не интересовала. Не согласились госсоветники лишь с его предложение освободить евреев на 8 лет от платежа казенных повинностей. Затем это мнение сенаторов-мракобесов и мракобесов-госсоветников было отправлено на утверждение Николая Первого с проектами двух предписаний министру МВД. Первый проект предписывал министру МВД освободить евреев и открыть в Велиже иудейские молитвенные дома. Второй проект подтверждал указ Александра Первого о защите евреев от обвинений в добывании и употреблении христианской крови.

Николай Первый, увы, согласился, что если следовать тогдашнему законодательству Российской империи, улик против жидов всё же недостаточно. В 1835 году всех жидов освободили из тюрьмы, и в Велиже были открыта главная Синагога и все жидовские молитвенные дома. Жиды ликовали и смеялись над беспомощностью русского народа.

Но Николай Первый посчитал всё же нужным сделать дополнение к первому проекту предписаний к министру МВД: «внутреннего убеждения, что убийство евреями произведено не было, не имею и иметь не могу. Неоднократные примеры подобных умерщвлений с теми же признаками… и даже ныне производимое весьма странное дело в Житомире, доказывают, по-моему мнению, что между евреями существуют, вероятно, изуверы или раскольники, которые христианскую кровь считают нужною для своих обрядов». А на втором проекте предписаний министру МВД была поставлена памятка государственного секретаря о том, что этот проект рассмотрен императором, но «Высочайшего соизволения не воспоследствовало»[7]. То есть, к негодованию жидов, Император Николай Первый отказался подтвердить антирусский указ Александра Первого, который создал императорскую «крышу» для жидов-кровососов. Именно по этой причине жиды до сих пор ненавидят Николая.