Андрей КОЗЫРЕВ

УРОКИ РУССКОГО ПРОСТРАНСТВА

Стихотворения

* * *

Звучит раскалённо и грубо

Хмельная славянская речь,

Что брань, как боярскую шубу,

Бросает с расправленных плеч.

Течет жаркой кровью под кожей

Хмельная славянская речь.

Лишь ей мы, гулящие, можем,

Как водкою, память прижечь.

Куражится вспаханной новью,

Землей, что должны мы сберечь,

И пахнет солдатскою кровью

Хмельная славянская речь.

Тоской тяжелеет, как колос,

Огнем полыхает, как печь,

Истории сорванный голос –

Хмельная славянская речь.

Город

Омску – отцу, другу и брату

в канун трехсотого дня рождения

в полную собственность

предназначается

Город смутный, город достоевский,

Плеть Петра да посвист Ермака...

Брат, наследник, сын столицы невской,

Ты не изменился за века.

Здесь лежит Великий путь - к востоку.

Здесь лишь ясно, как земля кругла.

Здесь земные отбывали сроки

Те, кого Москва не приняла:

Казаки, острожники, поэты -

Вечные изгнанники страны...

Здесь столица возвышалась летом,

Осенью – пылал пожар войны.

Власть меняла лики и названья,

Только суть во все века одна -

Холод, вьюги, каторжные бани,

Плеть, шипы, острожная стена.

Крепость. Пушки. Мрак – сильней сияний.

Старая церквушка. Вечный Бог.

И над белизной старинных зданий

Небосвод, как обморок, глубок.

Ни войны, ни мира, ни покоя...

Тёмные дома. Глаза огней.

Вьётся снег над черною рекою,

Вьётся дым над родиной моей.

А в минуты ясности короткой

Вижу я, как сквозь глубокий сон:

Спорят в небе Змий и Агнец кроткий,

Спорят в небе Лев и Скорпион.

На пути Сибирском, как на нерве,

Город обречен веками жить...

Здесь Ермак ещё раз тонет - в небе:

Небосвод в доспехах не проплыть.

А когда в степных просторах дальних

Гром грохочет, всех смертей грозней -

То бросок костей, костей игральных,

Ставка же – судьба земли моей!

Для игры священной опустели

Шахматные клетки площадей,

Клетки, на которые летели

Головы проигранных людей...

...Много есть дорог на белом свете,

Много предстоит мне повидать,

Много городов развеет ветер,

Так, что и следов не отыскать,

Но о том, что видел в колыбели,

Вечно помню – с болью и трудом:

Достоевский. Белые метели.

Черная река и Мертвый дом.

Москва

Третий Рим – гениальный юродивый –

Расправляет лохматые волосы…

Илья Тюрин

Третий Рим, второй Ершалаим –

Сколько прозвищ мы тебе дарили?

Мы торгуем, строимся, горим –

Вечен ты в своей лукавой силе.

Над тщетой опальных наших дней,

Где мелькает злоба дня пустая,

Вновь Москва, как город-Назорей,

Волосы – дороги распускает –

Спутанные, в седине снегов,

Словно сеть, которой ловят небо…

Семь холмов, семь башен, семь Голгоф,

Лоб Земли, сплетенье русских нервов.

С древности, с монголов, с Калиты

Ты сбирала землю по крупицам,

Чтоб смогли все русские мечты

О твоё величие разбиться.

Слобода за слободой росли,

Ни мороз, ни враг им не был страшен,

И тянулись к небу от земли

Пальцы красные кремлевских башен.

Прирастая гордостью своей,

Строилась ты на крови и славе –

Каменными юбками церквей,

Медными волнами православья…

Из судеб нарублены рубли…

Полон мыслей о стране распятой

Лоб, таящий мозг всея Земли,

Словно площадь Красная, покатый.

Лобные места, кресты церквей,

Автотрассы, башни, дым и грохот…

Слился с правдой – общей и моей –

Этот злой, великий, тёмный город.

Третий Рим, огромен и суров, –

Сердце, кровь гонящее без цели,

Город звона, казней и крестов,

Город плясок, гульбищ и метелей…

В нем хранится, до поры таим,

Русский путь от смерти к воскресенью –

Третий Рим, второй Ершалаим,

Город – царь и город – наважденье.